По данным USAID[1], доля женщин, занимающих административные и менеджерские позиции, по регионам такова, %:
 |
Россия занимает место где-то между Латинской Америкой и Африкой. На Западе сейчас темпы роста численности женщин в бизнесе в 2-3 раза выше, чем мужчин.
Большинство женщин европейских стран видят в своей работе способ поддержания уровня жизни, а не возможность сделать карьеру - только 33% из них идентифицируют работу с карьерой (среди американских женщин таких 46%).
Власть и влияние как результат успешной карьеры в глазах большинства российских женщин-менеджеров носят скорее негативный оттенок. Результаты исследования О. А. Здравомысловой показали, что хотя 60% опрошенных считают свою работу интересной и утверждают, что она дает им возможность принимать самостоятельные решения, более половины уверены, что у них нет никаких шансов на повышение[2].
Карьера, равно как и интересная работа, является не столько реальной целью, сколько опознавательным знаком идеального места женщин в современном мире. Отсутствие стремления к профессиональной карьере они объясняют тем, что «объективно не подготовлены к руководящей роли» (39%
женщин указали на это), а почти 75% опрошенных соглашаются с тем, что зарплата соответствует их квалификации. Интересно, что западные женщины уверены в обратном.
Доказано, что женщины менеджеры ориентированы на достижение успеха, и их мотивы разнообразны. Успешная карьера предполагает, в их понимании, помимо независимости и самостоятельности в работе, возможность творчества, самореализации, полного раскрытия своих профессиональных возможностей. При этом если в карьере для женщин наиболее важна свобода в принятии решений, то в жизни наиболее ценным является благополучие детей.
Существующая в управленческих кругах гипотеза о том, что приход в бизнес женщин может снять напряженность на рынке труда, в современных условиях, по-видимому, несостоятельна. Бизнес-леди — это особый социальный тип женщин – носителей либеральных ценностей, с повышенной потребностью в самореализации, творческой самоотдаче, новаторов по своей природе. Как правило, такой тип женщин бывает востребован не только в предпринимательстве, но и в других сферах трудовой деятельности. Безработица на рынке труда - удел женщин совсем иного, непредпринимательского склада.
Присущие бизнес-леди ценности и качества не являются доминирующими и массовыми у современных российских женщин, тем более у тех, кто оказался вытесненным по тем или иным причинам из сферы производства.
Лишь небольшая часть женщин, потерявших работу, может открыть свое дело и тем самым решить проблему своей занятости. Со временем социальные качества, необходимые для предпринимательской активности, проявятся у новых поколений женщин, входящих в жизнь в условиях рынка. Ведь, не случайно, например, в США, каждое второе малое предприятие, а в Германии - каждое третье - возглавляет женщина.
Во всех странах превалирует мнение, что амбиции женщины должны быть направлены на то, чтобы выйти замуж за успешного бизнесмена (в России этот стереотип сейчас очень силен). Другой распространенный вариант - удовлетвориться тем, что она родила и вырастила детей. Но многим женщинам этого недостаточно, и они стремятся не только к семейной, но и к профессиональной реализации.
Российские женщины находятся еще в начале своего пути в большой бизнес, тогда как в развитых странах они заняли в нем заметное место. В правительственном отчете о роли женского бизнеса в США (1996 г.) отмечается, что женщины управляют третьей частью всех
американских компаний, приносящих ежегодный доход 1,6 трлн дол., и этот доход увеличивается. Женский бизнес более устойчив: фирмы, созданные и управляемые женщиной, реже «терпят фиаско».
Сравнительные мотивационные шкалы женского и мужского бизнеса можно представить следующим образом:
 |
Женщины отмечали, чтоих мотивация в большей степени. чем у мужчин, подвижна и подвержена влиянию как личностного, так и организационных факторов: она зависит от состояния фирмы, состава команды, реализации поставленных целей. Так, у женщин-менеджеров старшей возрастной группы (45 лет и старше) на первом месте оказались профессиональный рост и стремление действовать в рамках собственных, достаточно высоких профессиональных требований[3].