Анализ выборов по объектам

Выхолощенные (9%). К ним мы отнесли пустые, бес­содержательные, схематичные связи. Схематизация доходит иногда в рисунках до полной абсурдности. Испытуемые дела­ют настолько условные рисунки, что их становится невозмож­но дифференцировать. Иногда создают не рисунки, а пустые схемы. Рисунок настолько теряет границу условности, что в нем, по существу, ничего не остается от нужного слова. У та­ких больных вся нужная условность для данного задания от­сутствует. Мы приведем несколько таких видов выборов.

Больная Б., 1937 г. рождения, образование среднее. При запоминании слова «справедливость» ставит две точки: «Ска­зано — сделано. Если многоточие, то это без окончания».

Больной А., 1941 г. рождения, образование среднее. Для того чтобы запомнить слово «справедливость», рисует круг:

«Справедливость ассоциируется у меня почему-то с кругом. Круг — это вроде без всяких углов».

Псевдоабстрактность. Подвидом указанных типов выборов являются псевдоабстрактные, т.е. такие, в которых средством запоминания служили не пустые значки, точки, линии, а абстрактные фигуры. Эти фигуры также несли сим­волическую нагрузку.

Больной Д., 1940 г. рождения. «Разлука» — рисует иру- сок: «Брусок потянули, он и порвался, не выдержал нагрузки, ведь разлука исходит не от людей, которые разлучаются, а от каких-то внешних условий, факторов. Было единое целое, еди­ное тело, а образовалось два, разлучаются две соседние части

одного и того же тела».

Больной В., 1945 г. рождения. «Сомнение» — рисует бес­форменный предмет: «Что-то бесформенное, неопределенный I предмет... сомнение — это тоже неопределенность».

(^Предметность рисунка для припоминания не была выдер-рка, выборы были чрезмерно широкими и совершенно не от-

ркали реального содержания слова. ||Из примеров, приведенных выше, видно, что больные

рскфедовали процесс запоминания неадекватно, т.е. выби­рали такие образы для запоминания, которые уже сами Р> себе не имели никакого содержания, не несли никакой реформации, которая бы помогла при воспроизведении. |Ьдержателъностъ здесь полностью отсутствовала, больной рюрировал бессмысленными символами. Здесь следует отме­рить, что абстрактные знаки и символы нередко встречаются ^пиктограммах психически здоровых людей, но там они со-рержательны. Здесь дело идет о явлении, существенно отли-ртающемся оттого, которое обозначается словом («символ») |в применении к психике здорового человека. Для последнего

^ символ есть условное обозначение какого-либо понятия или отношения при помощи определенного конкретного знания («сердце — любовь», «якорь — надежда», «спираль — разви­тие»). Психически здоровый человек отчетливо разграничи­вает буквальное значение от переносного, конкретное от от­влеченного, поэтому он, употребляя символ, всегда отдает себе отчет в относительном и условном характере связи между обо­значением и обозначаемым.

Выборы по созвучию (2%) также следовало отнес­ти к формальным. В данном случае больные при выборе обра­за, помогающего запомнить, руководствовались звуковым со­ставом слова и выбирали такой рисунок, в название которого входил тот же самый слог, что ив заданное слово. Приведем

примеры.

Больной Р., 1945 г. рождения. Чтобы было легче запом­нить слово «обман», рисует ложку: «Это ложь, можно обма­нуть друг друга, врать. Это тоже обман. Обман — это ложь ложь похожа на ложку».

Больной Н., 1922 г. рождения, образование среднее. Для запоминания выражения «мальчик — трус», рисует мальчи­ка в трусах: «Мальчик в трусах, именно трусы, специальной темной линией обвел, чтобы они привлекали мою память и умышленно не нарисовал ног, на трусах букву Т».

Анализ приведенных средств запоминания показывает, что больные при выборе образов руководствовались составом сло­ва, начальными буквами, внешними впечатлениями.

Здесь также нарушены конкретные связи, слова не соеди­нены между собой смысловым образом, остается пустая форма слова, связь между ними образуется «на основе внешних, чис­то звуковых моментов». Это было описано Б. В. Зейгарник.

Конкретные выборы с символическим объяс­нением (6%). При образовании указанных видов выборов больные оперировали уже не пустыми символами или абстракт­ными фигурами, а конкретными образами. Однако эти образы не отражали содержательную сторону заданного понятия, а так­же несли на себе символическую нагрузку. Приведем примеры

Разлука — песочные часы. «Песочные часы — символ времени и разлуки, так как песок — это живое, имеет свойство передви­жения, а символ разлуки, так как этот песок подчинен не природе, а замкнут в сосуде, он мертвый, но живущий, так как живет по­средством человека».

Дружба — бетонный блок. «Что важнее всего в дружбе? Ее крепость, монолитность. Нарисую бетонный блок. Бетонный блок — это символ прочности».

Счастье — цветок и мотылек. «Цветок и порхающий мотылек — это символ спокой­ствия и равновесия в жизни».

Больной А., 1946 г. рождения. Чтобы за­помнить слово «разлука», рисует стену, мусор-

нее ведро и человека. Объясняет: «Стена, мусорное ведро и ^п-дит человек на этом ведре, обхватив голову, и думает, что сно­ва один. Человека как ненужную личность, бесполезность его существования можно ассоциировать с мусором, помойкой, тоже которая не нужна. Стена — символ одиночества, это сим­вол того, что человек замкнулся в себе. Стены обычно такие

рисуют, очень высокими».

Мы видим из примеров, что

дьные при опосредовании бра-

I один из аспектов понятия.

ьЮТ аспект настолько расширял-

I и гипертрофировался, что пол­остью определял выбор образа.

азберем один из примеров. При

йюсредовании слова «дружба» руольной рисует бетонный блок. риз рассуждений больного выте-|кает, что дружба— это «проч-|йость», «монолитность». Да, дружба действительно ассоции­руется с перечисленными поня­тиями. Но больной односторонне ^\^""

подходит к понятию, рассматри- Рис. 2

вает «дружбу» только именно

в одном аспекте. Избранный аспект, в свою очередь, настоль­ко неадекватно раздут и гипертрофирован, что очень легко увя­зывается больным с «бетонным блоком». Таким образом, по­лучается, что бетонный блок — символ дружбы.

Конкретные выборы смасштабным объяс­нением (2%). По своей структуре и по происхождению они близки к описанным выше видам выборов. В основе указанно­го вида выбора также лежит привлечение конкретного образа. Но пользуются им неадекватно, придавая ему неоправданно

широкий смысл. Приведем примеры.

Сомнение — люди, дома (все перечеркнуто). «Вообще жизнь, люди, дома — и сомнение, есть ли во всем этом смысл».

Ум — два каких-то тела. «Способность человека соединять различные, далеко стоящие вещи, какие-то идеи, образы».

И ——————

Обман — мозг и речевой аппарат. «Мозг и речевой аппа­рат — говорит одно, а думает другое».

Богатство — рыба. «Рыбные запасы — богатство государ­ства».

Остановимся на примере запоминания слова «сомнение». Нарисованы конкретные предметы (люди, дома), а рассужде­ние ведется о жизни вообще, следовательно, и о сомнении во­обще. Рассуждения приобретают настолько масштабные раз­меры, что теряют смысл, превращаются в символическое обозначение. Этот большой масштаб в применении к мелким конкретным фактам или предметам характеризуется поняти­ем «резонерство» (как это указано Т. И. Тепеницыной).

Конкретные выборы, основанные на чув­ственном впечатлении (7%). Этот тип выборов близок по значению разобранным выше видам образов. Приведем при­меры.

Обман — расходящиеся линии. «Взрыв чувств, сопровож­дающих обман... реакция на обман».

Печаль — паутина. «Паутина всегда связана с темными углами в доме, а темные углы навевают грусть».

Справедливость — руки. «Чистые руки, нравственно чис­тые руки, такой человек справедлив, он не делает зла».

Из примеров видно, что больные при выборе образа для за­поминания руководствовались чувственными впечатлениями. Так, к слову «обман» больная рисует расходящиеся линии, так как обман сопровождается «взрывом чувств». Такое пережи­вание возможно. Но в данном случае опять взята одна сторона понятия, которая слишком гипертрофируется.

Все приведенные варианты выборов мы объединяем в груп­пу символических.

Анализ результатов. Склонность больных шизофренией к символизации уже давно была отмечена многими психиатра­ми (С. С. Корсаков, В. А. Гиляровский, Г. Е. Сухарева, А. А. Пе-рельман, А. Н. Залманзон) и психологами (Г. В. Биренбаум, Б. В. Зейгарник, С. Я. Рубинштейн). Некоторыми из них была предпринята попытка дать теоретическое обоснование указан­ному факту. Так, В. А. Гиляровский объясняет склонность боль-

% символике «паралогичностью» мышления, х. ^. ^—^. щоих работах отмечает, что «во многих случаях уход от ре-10ГО в мир схем и абстракций несомненно играет роль гипер-Диенсации». Больной начинает строить свои собственные ^емы, прорабатывать все по особой схеме, «все в жизни де-Ццинируется для него какими-то математическими критерия-1, — пишет Г. Е. Сухарева. Больные отходят от реальности, •вторыми у них нет адекватных и эмоциональных связей, |рой особый мир, часто мир причудливых схем и вычурных, Цтрактных конструкций». Г. В. Биренбаум, изучавшая нару-|цния понятий у душевнобольных, также указывала на склон-рета больных шизофренией к «схематической» и «пустой» сим-|р[ике. Она отмечает, что «это небогатая абстрактность, р^яяющаяся высшей формой отображения действительности, |ць1чурный формальный прием, благодаря преломлению дей-ррвительности через аутизм больного». С. С. Корсаков указы-рл на «сочетание рифмованных слов или сочетания слов по со-рдучию начальных слогов (аллитерация), или переход от одной рцеи к другой только по сходству какого-нибудь признака». | Детальный анализ приведенных примеров позволил нам рлиже подойти к теоретическому объяснению возникновения реимволических выборов. В основе возникновения каждого та-||сого выбора лежит, видимо, разная степень аффективной на­пыщенности мыслительного акта. Там, где проведены были | Выборы, сделанные на основе чувственного впечатления, а так-| же выборы с масштабным и символическим объяснением, от-| четливо выступает роль аффективной насыщенности мысли-| тельного акта больных. Действительно, когда больной I выбирает к слову «печаль» — «сломанную ветку», эта связь, | без сомнения, отражает некоторый аффективный накал боль­ного. Он сам раскрывает нам свои переживания, сравнивая этот образ с гибелью ребенка. Такого рода выборы могут возникнуть только при особой эмоциональности восприятия, при наличии обостренных переживаний. Такая трактовка возникновения символических образов полностью согласуется с мнением Б. В. Зейгарник. Б. В. Зейгарник прямо ставит символику мышления больных шизофренией в тесную связь с «разнопла­новостью» и эмоциональной насыщенностью. В своей моногра­фии автор пишет: «Именно из-за «разноплановости» мышле­ния и эмоциональной насыщенности обыденные предметы

начинают выступать в виде символов».