Объединенному лагерю Хункпапов, Оглалов, Миниконжу и Шайенов было невозможно оставаться на одном месте сколь длительное время. Дичь скоро была бы истреблена, а лошади общипали бы всю траву. Вожди решили двигаться на север, следуя за дичью и свежей весенней травой в укрытых долинах, пока не придет время великого совета. Тогда они повернут на запад, перейдут через горы и установят свой лагерь на берегах Роузбада.
Шайены возглавляли марш, выслав вперед разведчиков. Оглалы и Миниконжу шли в середине, их воины охраняли фланги. Хункпапы замыкали тыл, некоторые из их воинов оставались далеко позади, чтобы убедиться в том, что никто не идет следом.
Путешествуя, они повстречались с Санс-Арками, а затем с Черноногими-Сиу. Обе эти группы привели свежих лошадей, которых распределили между нуждающимися. Они встретили даже кое-кого из Санти-Сиу - беженцев, ушедших в Канаду после злополучного Миннесотского восстания 1862-го года и, в конце концов, оказавшихся в Монтане. Санти были самыми бедными из всех, с немногими предметами обихода и без лошадей. Они даже использовали больших собак в качестве вьючных животных.
На реке Паудер объединенные племена встретили большую группу Шайенов вождя Хромого Белого Человека, который искал Сидящего Быка с момента своего ухода из агентства Уайт-Ривер. На реке Танг объединенный лагерь снова пополнился Шайенами, привезшими боеприпасы, сахар, кофе и табак. Теперь в нем было шесть лагерных кругов. Численность каждого племени удвоилась по сравнению с началом марша.
Они не придерживались какого-либо определенного маршрута, лишь не отдалялись от Роузбада, на берегах которого Сидящий Бык решил провести ежегодный совет всех Лакотов. Непосредственный маршрут определялся наличием дичи и фуража. Разведчики сообщили о больших стадах бизонов на Роузбаде, так что это огромное скопище индейцев медленно двигалось на север, следуя по долине реки Танг. В удобном месте они повернут на запад и вступят в долину Роузбада.
|
|
Тем временем Гиббон шел на восток из Форта Эллис по маршруту, который должен был пересечься с маршрутом индейцев. Известный индейцам как Человек Без Бедра или Хромой из-за полученной им при Геттисберге раны, пятидесятилетний Гиббон был прославленным ветераном, служившим еще со времен Мексиканской войны. Когда разразилась Гражданская война, он получил чин бревет бригадного генерала добровольцев. Гиббон прославился в последующих сражениях, и генерал Джордж МакКлеллан называл его солдат “равными лучшим солдатам любой армии мира”.
В 1866 году после реорганизации вооруженных сил ему было присвоено звание полковника Регулярной армии. Три года спустя Гиббона назначили командующим района Монтаны под началом командира Департамента Дакоты генерала Терри. Хотя он подошел к этой кампании с такой осторожностью, что подчиненные ему люди начали сомневаться в его храбрости, Гиббон никогда не увиливал от службы. Однако лично он подозревал, что ситуация с индейцами более серьезна, а численность враждебных индейцев гораздо выше, чем считало большинство других высокопоставленных офицеров, и это, в конце концов, повлияло на его поведение.
Колонна Гиббона покидала Форт Эллис по частям. Первым 23 марта выступил отряд, высланный вперед остальных войск для обустройства полевой базы близ нового агентства Кроу. 3 апреля Гиббон телеграфировал Терри: “Экспедиция окончательно выступила сегодня. Всего 409 людей и 27 офицеров”. На самом деле, к этой дате большинство войск достигло места сбора, обозначенного как Кэмп-Сапплай. Этот лагерь находился на северном берегу Йеллоустона всего в восемнадцати милях от базы при агентстве Кроу.
|
|
Гиббон прибыл в лагерь 7 апреля. На следующий день он отправился в агентство и нанял некоторых молодых и воинственных воинов Кроу в качестве скаутов. Лейтенанта Джеймса Брэдли назначили командиром скаутов – вероятно единственное здравое решение Гиббона за всю экспедицию. Брэдли шел тридцать второй год, он обладал талантом анализировать противоречивые сообщения и делать из них правильные выводы.
Уроженец округа Сэндаски, Брэдли был строен и красив. У него были длинные, ухоженные волосы, которые он зачесывал назад за уши и выхоленные, аккуратно подстриженные усы. Он ушел добровольцем на Гражданскую войну и в 1866 году получил чин второго лейтенанта Восемнадцатой Пехоты. Впервые Брэдли сразится с индейцами, находясь на службе в Форту Фил-Керни, и это занятие займет основное место в последние одиннадцать лет его жизни[18]. Переведенный в Седьмую Пехоту в 1871 году, он участвовал в войне с Модоками в Калифорнии двумя годами позже. Когда разразилась война с Сиу, Брэдли служил первым лейтенантом в Форте Шо, Монтана.
Первым решением Брэдли стало назначение двадцатипятилетнего Томаса Лефоржа старшим над индейскими скаутами. Белый, который провел всю свою взрослую жизнь среди Кроу и знал этот край, Лефорж в то время значился в платежных ведомостях агентства Кроу, как кузнец. Брэдли нанял его на службу. Кроме Лефоржа он нанял также и Барни Браво – бывшего солдата Двадцать седьмой Пехоты, девять лет прожившего среди Кроу.
|
|
Отряд скаутов состоял из двадцати трех воинов Кроу, Лефоржа и Браво. За исключением нескольких человек среднего возраста, большинство были молоды. Одному из них, Кудрявому, еще не исполнилось семнадцати. Кроме них в отряде состояли штатские проводники: Генри Боствик, гарнизонный переводчик из Форта Шо; Мишель “Мич” Боуэр, наполовину Санти-Сиу живший среди Кроу; а также Джон Уильямсон, Х.М. “Маггинс” Тэйлор и Джордж Херендин – члены группы из Форта Пиз. Из них самым компетентным, вероятно, был Боуэр. Согласно Гиббону, он обладал “репутацией лучшего, после знаменитого Джима Бриджера, проводника в этой стране”.
Кроу, проводники, погонщики и грузчики увеличили команду до 477 человек. В ней также имелась артиллерия – двенадцатифунтовый “наполеон” и две пушки Гатлинга. Нигде не отмечено, верил ли кто-нибудь, кроме Гиббона, что эти тяжелые, неповоротливые орудия принесут хоть какую-то пользу.
13 апреля Монтанская колонна Гиббона наконец выступила в свой давно ожидаемый марш вдоль по Йеллоустону. Солончаковая почва была мягка и рассыпчата, что, наряду со снегом, задерживало фургоны, часто вынуждая колонну останавливаться и ждать. Фургоны, как отметил капитан Уолтер Клиффорд, “всегда должны были находиться на виду, чтобы их можно было защитить от внезапной атаки наших бдительных врагов”.
Обычное для армии соперничество между пехотой и кавалерией проявлялось различными путями. Во время одной остановки кавалерия подошла к отдыхающим пехотинцам, и некий кавалерист заметил пехотинца со своей любимой собакой, на которой был надет намордник из проволоки.
“Взгляни на ту собаку с торбой[19] на морде, Билл”, - обратился всадник к своему товарищу: “Как ты думаешь, зачем они его на нее нацепили?”.
“Чтобы не дать ей сожрать кавалериста”, – ответил пехотинец.
21 апреля прибыл курьер Уилл Логан с почтой и газетами. Он доставил “скверные новости” о провале мартовской экспедиции Крука. Логан также привез сообщение от генерала Терри, проинформировавшее Гиббона, что его войска действуют в одиночку. Терри приказал Гиббону идти на восток не дальше устья реки Бигхорн, если только тот не будет уверен, что сможет нанести успешный удар.
Размышляя над этим приказом, Брэдли писал:
Похоже, что генерал Крук еще не отвоевал позиции и не сделает это до середины мая, а генерал Кастер не выступит из Форта Авраам Линкольн до примерно того же времени. Мы должны были действовать сообща с этими силами, но теперь, когда мы углубились в страну Сиу, мы остались без поддержки. Победа генерала Крука не была столь решительна, как мы ее восприняли, тогда как боевые действия, судя по всему, продемонстрировали, что силы индейцев гораздо значительнее, чем на то рассчитывалось. Генерал Терри опасается, что индейцы могут объединиться и получить над нами преимущество; и мы, поэтому, должны на настоящее время приостановить наше продвижение и оставаться в этой округе до дальнейших приказов… если не будет уверенности в нанесении успешного удара.
Тем днем колонна двинулась вниз по реке и вошла в покинутый частокол Форта Пиз. Солдаты обнаружили большую часть строений уцелевшими, а флаг все еще развевался над головами. Все указывало на то, что враждебных индейцев здесь не было. Единственным обитателем форта был серый грейхаунд, оставленный, очевидно, когда Брисбин забрал с собой торговцев. Пес был вне себя от радости, вновь увидев людей. Солдаты начали приводить форт в порядок и складировать припасы в строения.
За последующие три недели Гиббон рассредоточил своих солдат по нескольким направлениям. 24 апреля капитан Эдвард Болл, взяв две роты Второй Кавалерии, отправился на рекогносцировку района реки Бигхорн. После шести дней ничем не примечательного перехода Болл вступил в долину Литтл Бигхорна, где обнаружил остатки прошлогодней Лакотской палатки Пляски Солнца. Один из скаутов Кроу нарисовал углем некие рисунки на пустом ящике из-под галет, объяснив, что он тем самым сообщает Лакотам, что те будут разбиты солдатами. Затем Кроу набил в ящик меж щелей зеленую траву, как знак того, что это произойдет нынешним летом.
Вдохновленный этим пророчеством, лейтенант Эдвард МакКлернанд заметил скауту Херендину, что было бы неплохо, если две роты Болла встретятся и сразятся с враждебными индейцами. Херендин не согласился, сказав, что Лакоты могут одержать верх. Весь этот сценарий был до неправдоподобия сверхъестественным, поскольку не пройдет и двух месяцев, как Кастер атакует Лакотов почти в том самом, указанном Кроу месте, а Херендин окажется одним из выживших.
Брэдли тем временем послал четверых Кроу на разведку вдоль по Роузбаду. Они ничего не обнаружили, но произвели незначительный переполох, когда в панике устремились к Форту Пиз, по ошибке приняв возвращающуюся кавалерию Болла за наступающих Сиу.
Не имея никакой информации о противнике, Гиббону не оставалось ничего другого, кроме как выжидать. Затосковав от бездействия, Кроу начали уходить. Когда шестеро из них исчезли, Барни Браво и влиятельный Кроу по имени Маленькое Лицо были посланы в агентство, чтобы убедить дезертиров вернуться.
Но где же находились Лакоты? Вопрос, заданный доктором Холмсом Паулдингом – хирургом экспедиции, полон тревоги:
Интересно знать, где они? Возможно, ушли к северу от Миссури в свои “Агентства” или перешли через границу (в Канаду). Я бы хотел, чтобы мы двинулись отсюда куда-нибудь, вместо бесцельного блуждания по заросшим полынью низинам в течение всего лета.
Местонахождение солдат, однако, было хорошо известно самим индейцам. Группа Шайенов под началом Двух Лун находилась в непосредственной близости от лагеря в Форте Пиз, наблюдая за каждым движением. В ночь на вторник 2 мая Две Луны проскользнул в лагерь, полностью завернувшись в одеяло, так что виден был только один глаз, и он легко мог сойти за правительственного индейца. Заглянув в палатку, он увидел офицеров, игравших в карты. Охрана практически отсутствовала или бездействовала. Окрыленные сообщением Двух Лун, индейцы прокрались к лошадям.
На следующее утро, когда проводник Генри Боствик пошел забрать свою лошадь и мула с пастбища, находившегося прямо за линией постов, он обнаружил, что они исчезли. Кроу побежали к своему пастбищу на маленьком островке прямо над лагерем и обнаружили, что весь их табун в тридцать две головы также исчез. Кроу на людях выли от ярости и унижения. Они считали самих себя непревзойденными конокрадами, а теперь их одолели в их собственной забаве и в присутствии белых.
Овладев собой, Кроу отправились по лошадиному следу, но в восьми милях вниз по реке след уходил на ту сторону. Когда они начали переправляться через реку, с той стороны прогремели предупредительные выстрелы, и Кроу ретировались в лагерь. Согласно Брэдли, это указывало на то, что враждебные индейцы “не слишком побеспокоились поскорей убраться и не очень опасались погони... Из семнадцати Кроу, что нынче с нами, ни у одного нет лошади”.
На следующий день два скаута – Наполовину Желтое Лицо и Джек Кроличий Бык – одолжили двух правительственных лошадей и опять отправились вдоль по следу. Они шли по нему, пока не натолкнулись на трех враждебных индейцев, предположительно Сиу. Скауты погнались за ними, но Сиу бросили лошадей и скрылись в скалах возле реки. Кроу забрали своих лошадей и с триумфов вернулись в лагерь.
“Это было доблестным поступком”, восхищался Брэдли, “поскольку те три Сиу, которых они видели, могли быть просто дозорными при крупных силах, находящихся под рукой”.
Вдохновленный этим подвигом, 7 мая Брэдли сам выехал из лагеря во главе семнадцати солдат, четверых Кроу, Боствика и Лефоржа и снова напал на след. Примерно в шести милях от лагеря они обнаружили свежие лошадиные следы, указывающие на то, враждебные индейцы находятся где-то поблизости. Развернув людей в линию в ожидании возможного нападения, Брэдли ехал весь день до самой ночи. После полуночи Кроу нашли недавно оставленную стоянку, где могло находиться до тридцати воинов.
Отряд Брэдли скакал до рассвета. На рассвете они нашли место, где враждебный отряд пересек реку. Продолжив движение вперед, они наткнулись на след примерно двухдневной давности, который уходил на левый (или же южный) берег Йеллоустона. Боствик изучил отпечатки копыт и признал следы своего мула. Брэдли предположил, что после набега на лагерь враждебные индейцы – он все еще считал, что это были Сиу – разделились. Одна группа двигалась впереди с захваченным табуном, тогда как примерно тридцать воинов остались позади, чтобы наблюдать за солдатами. Те трое Сиу, у которых Кроу отобрали своих лошадей, очевидно были прикрытием, и их обнаружение вынудило весь отряд отступить.
Находка еще одного покинутого лагеря лишь подтвердила, что где бы ни были сконцентрированы основные силы противника, они должны находиться к югу от Йеллоустона. Брэдли повернул обратно к Форту Пиз и прибыл туда 9 мая, не повстречав на своем пути никаких новых признаков присутствия враждебных индейцев.
Донесение Брэдли наконец расшевелило Гиббона. Поскольку все указывало на то, что Форт Пиз слишком отдален для эффективных действий, Гиббон решил выдвинуться вниз по реке. 10 мая команда выступила из форта. К ней присоединилась рота капитана Клиффорда, оставленная в Форте Пиз, когда Брисбин забрал оттуда торговцев. Она шла на трех лодках. Другие войска и фургоны шли вдоль берега реки.
“В самом деле, примечательно, что Сиу позволили нам забраться так глубоко в их страну, не пытаясь досадить нам”, отметил Клиффорд. “Часто видны их небольшие отряды, но их лагеря хорошо укрыты, если поблизости есть таковые”.
В действительности, Кроу начали находить значительно больше признаков присутствия враждебных индейцев, чем они сообщали Брэдли. О многих из них не сообщалось, поскольку, как объяснил Лефорж,
Это могло стать причиной только лишь бесплодной вылазки войск – или, хуже того, гибельного столкновения. Наши наблюдения убедили нас, что в этом краю было намного больше Сиу, чем наши нынешние силы могли одолеть.
Плохая погода также препятствовала маршу, так что практически каждый второй день колонна проводила в лагере. В особенности жестокая буря разразилась 14 мая. Тогда крупные градины перепугали лошадей. Град сопровождался сильным ветром и ливнем. Опрокидывались палатки, кое-где в лагере было по щиколотку воды, водой пропиталась вся еда, поскольку как раз перед началом бури люди уселись за ужин. Скауты Кроу, выехавшие накануне, вынуждены были вернуться в лагерь, поскольку буря скрыла след, по которому они шли.
На следующий день почва была слишком влажна для марша. Тем не менее, Брэдли решил провести разведывательную вылазку. Отряд состоял из двенадцати его подчиненных, восьми добровольцев-пехотинцев, Барни Браво и пятерых Кроу. Им выдали трехдневный паек, и вечером покинули лагерь – один за другим, чтобы не привлечь внимание со стороны бдительного противника. Основываясь на наблюдениях Кроу, Брэдли был убежден в том, что основное враждебное селение он сможет разыскать на реке Танг.
16 мая около полудня Брэдли обнаружил след, который Кроу потеряли во время той бури, и определил, что он ведет к реке Танг в пятнадцати или восемнадцати милях от ее устья. “Теперь мы весьма уверены в том, что найдем селение, и поэтому появилась необходимость продвигаться крайне осторожно, оставаясь, по мере возможности, скрытыми”, писал он.
Около четырех часов дня двое Кроу просигналили с гряды, что они обнаружили нечто. Брэдли укрыл людей в низине и направился к скаутам. Взглянув вниз на лежащую перед ним долину, он увидел панораму реки Танг, протянувшуюся на пять или шесть миль по фронту. Хотя большая часть вида была скрыта холмами, столбы дыма поднимались из-за леса вдоль реки, собираясь затем в одно большое облако, нависшее над долиной. Тысячи бизонов спокойно паслись. Однако Брэдли заметил, что внезапно бизоны обратились в паническое бегство. Кроу пришли к выводу, что их спугнули охотники-Лакоты.
Уставшие от бездействия за последние шесть недель, солдаты жаждали боя. Брэдли, однако, убедил их в том, что в селении минимум 400 палаток – что означало от 800 до 1000 воинов – и атака была бы самоубийственна. Отряд помчался обратно в лагерь Гиббона, покрыв какое-то расстояние между собой и противником, прежде чем дать передохнуть лошадям.
Основываясь на донесении Брэдли, Гиббон решил выступить против индейского селения, расположенного всего в тридцати пяти милях. Возбуждение охватило лагерь. Никто не жаждал боя сильней, чем Кроу, которые пребывали в прострации с момента утери своих лошадей. Одной пехотной роте вверили надзор за лагерем, остальные войска пришли в движение.
В совокупности боевая сила теперь состояла из 392 офицеров, солдат, Кроу и штатских помощников. Часть пехоты верхом переправится через реку, за ней последует кавалерия, после чего оставшихся пехотинцев переправят на лодках. По плану переправа должна была завершиться к темноте, после чего форсированным ночным переходом войска должны были к рассвету дойти до селения.
Подразделение верховых пехотинцев приступило к переправе. Солдаты плыли, держась за лошадиную гриву или хвост. Однако, когда подошла очередь регулярной кавалерии, все пошло наперекосяк. Солдаты расселись по лодкам, придерживая лошадей, которые должны были плыть позади. Животные запаниковали, отчаянно отбиваясь, и за час на ту сторону удалось переправить лишь десяток лошадей.
Затем лошадей связали попарно, чтобы направлять их во время переправы. Но несколько раз они обращались в бегство, и солдатам приходилось отлавливать их. К закату несколько животных утонуло. Этого было достаточно. За целый день тщетных усилий лишь одна рота кавалерии добралась до противоположного берега. Гиббон остановил переправу и приказал тем, кто уже находился на другой стороне, переправляться обратно.
Рядовой Юджин Гинт, имевший обычный для нижних чинов взгляд на мудрость своих офицеров, отразил в своем дневнике: “Мне кажется, что кто бы ни был старшим, он либо не знал свое дело, либо не имел желания переправиться через реку”.
Решение Гиббона остановить свои войска до сей поры остается оспариваемым. Сам он объяснял его проблемами, связанными с переправой через Йеллоустон. Но крупный отряд враждебных, без сомнений из того самого селения на реке Танг, объявился тем днем и наблюдал за войсками с холмов противоположного берега. Момент внезапности был утрачен, и теперь движение против селения казалось бессмысленным. Самоуверенность враждебных воинов, даже не позаботившихся укрыться, также выбивала из колеи.
19 мая Гиббон получил депешу от Терри, который сообщил ему о приобретении пароходов для транспортировки и снабжения. Очевидно, Кастер попал в какую-то неприятность, поскольку Терри принял на себя непосредственное командование Дакотской колонной. В депеше подтверждалась прежняя позиция Терри, что Гиббон должен оставаться на северном берегу, двигаться на восток и препятствовать попыткам индейцев переправиться на его сторону.
“Если их можно будет удержать на южном берегу”, писал Брэдли, “у каких-то из наших колонн будет неплохой шанс ударить по ним, тогда как если они скроются в обширной, труднопроходимой стране на севере, они с большей легкостью смогут ускользнуть от преследования и, если станет необходимо, пересечь границу и уйти в Британские владения”.
Капитан Льюис Томпсон взял две роты, чтобы блокировать устье реки Танг. Четверо Кроу также решили провести пешую вылазку в надежде украсть лошадей у Лакотов. 20 мая шел сильный дождь, и Гиббон решил тот день провести в лагере. Однако, в восемь утра четверо Кроу вернулись в лагерь и сообщили, что они видели крупный военный отряд из нескольких сотен Лакотов, направлявшийся к Роузбаду. Чуть позже, когда Кроу были на пути в лагерь, они слышали на востоке стрельбу, в том направлении, где находились роты Томпсона.
Опасаясь, что Томпсона атаковали, Гиббон взял оставшуюся кавалерию и пять рот пехоты и отправился на поиски. Пройдя вниз по Йеллоустону и остановившись в нескольких милях выше устья Роузбада, Гиббон с удовлетворением убедился, что враждебные индейцы не переправлялись на его сторону, и стал биваком, послав Брэдли вперед поискать Томпсона. В тринадцати милях выше бивака Брэдли обнаружил кавалерийский след, по которому он проследовал дальше и обнаружил признаки того, что солдаты готовились к бою. Дождь, однако, размыл следы, становилось темно, и Брэдли вернулся в лагерь.
Томпсон вернулся следующим утром, сообщив, что он видел отряд примерно из сорока или пятидесяти воинов на южном берегу реки. Он разместил своих солдат в ложбинах противоположного берега, чтобы захватить индейцев, если те попытаются переправиться, но индейцы остались на южной стороне. В надежде украсть нескольких лошадей Мич Боуэр и один из Кроу переплыли реку и наткнулись на разведчиков-Лакотов. Испуганные неожиданной встречей, и те и другие разбежались в разные стороны. Томпсон тихо отошел со своим отрядом и продолжил марш.
Гиббон решил, что его теперешняя стоянка расположена лучше предыдущей, и послал за остававшимися в старом лагере людьми и снаряжением. Не успели солдаты обосноваться на новом месте, как двое солдат и один штатский были убиты, без разрешения ускользнув из лагеря на охотничью вылазку.
Всякие переживания, вызванные смертью троих охотников, практически сошли на нет в конце того дня, когда полковник Джи. Честнут – торговец из Бозмена – приплыл на лодке макино с грузом овощей, масла, яиц, табака и других товаров на продажу. Помимо этого он привез офицерам бочонок пива, немедленно ими опустошенный.
Хотя Честнут сообщил, что за время своего путешествия вниз по реке у него не произошло неожиданных встреч с враждебными индейцами, на закате отряд воинов объявился на противоположном берегу. У одного из них был длинный боевой убор, которым он с вызовом потрясал. Гиббон сразу же предпринял дополнительные меры безопасности. На берег выкатили пушку, чтобы выстрелить в любого, кто попытается переправиться через реку. Каждой роте назначили позицию на случай боя. А поскольку все были убеждены в том, что индейцы атакуют перед самым рассветом, войскам было приказано с этого времени занимать позиции в два часа утра, оставаясь на посту до заката.
24 мая ставшие привычными появления индейцев внезапно прекратились. Гиббон с опаской воспринял их неожиданное исчезновение и три дня спустя отправил неутомимого Брэдли на поиски.
Пройдя четырнадцать миль, Брэдли приказал остановиться. В это время Лефорж и скаут-Кроу Белый Человек Гонит Его поднялись на высоту, открывающую вид на реки Танг и Роузбад.
“Индейские палатки растянулись на две мили по Роузбаду”, вспоминал Лефорж. “Казалось, что долина и прилежащие подножия холмов покрыты сплошным ковром из пасущихся лошадей”.
Они просигналили Брэдли, который присоединился к ним. Убедившись, что путь к отступлению свободен, лейтенант “провел полтора часа, наблюдая за лагерем и изучая возможности”. Несомненно, это было то же самое, которое он видел на реке Танг, в тридцати пяти милях от прежнего лагеря Гиббона. Но, вместо того, чтобы двигаться на север, как предполагали солдаты, оно перемещалось на запад к Роузбаду. Большой военный отряд, замеченный четырьмя Кроу, отправившимися за лошадьми, был авангардом. После последних передвижений Гиббона расстояние между двумя лагерями сократилось до восемнадцати миль. “Тот факт, что они двигались вниз по реке в пределах нашей досягаемости, похоже подтверждает, что они нисколько нас не опасались”, заметил проницательный Брэдли.
Брэдли вернулся в лагерь и доложил об увиденном Гиббону, который решил ничего не предпринимать. Терри уже находился поблизости, и Гиббон позже утверждал, что он интерпретировал приказы генерала, как указание установить с ним контакт как можно быстрее. Живая сила тоже являлась проблемой. С одной ротой и несколькими меньшими подразделениями, находившимися в различных командировках, его эффективная боевая сила уменьшилась примерно до 350 человек против 800 – 1000 воинов.
Несмотря на неравенство в силах, большинство из офицеров Гиббона хотели атаковать. Некоторые из них позже пришли к мысли, что это могло бы воспрепятствовать еще большему скоплению индейцев, которое перебило Кастера всего месяц спустя. “С другой стороны”, признавал Брэдли, “нас самих могли перебить”.
Возможно. Однако, в отличие от Кастера, Гиббон знал местонахождение, направление и приблизительную силу индейского лагеря. Из всех вышедших в поле колонн (к этому времени Терри уже шел в Монтану, а Крук сформировал новую экспедицию) только лишь колонна Гиббона периодически вступала в контакт с главной враждебной группой, которая находилась намного западнее, чем это предсказывала военная разведка, и продолжала двигаться дальше на запад. Скауты Гиббона определили, что индейцы идут к водоразделу между долинами Роузбада и Литтл Бигхорна.
Гиббон ничего не предпринял, и война продолжала свое неторопливое развитие.
МАРШ КОЛОННЫДАКОТЫ
Терри принял колонну Дакоты под личное командование, потому что Кастер, вследствие своего невероятного безрассудства, навлек на себя гнев Президента Соединенных Штатов.
Когда шла подготовка индейской кампании, не было никаких причин ожидать, что Кастер может выйти из милости. В своей затянувшейся командировке на Восток, 15 февраля – по истечении срока ультиматума – он докладывал в штаб-квартиру департамента, что ничего не подготовлено для проведения операции в его секторе. Вместе с Терри Кастер составил мобилизационные планы, учитывающие возможные задержки, связанные с зимними условиями, и определил 6 апреля как самый ранний срок, когда колонна Дакоты сможет выступить из Форта Авраам Линкольн на запад. Закончив свои дела с Терри, Кастер искал возможность добраться до форта, чтобы начать подготовку.
Снег блокировал движение по Северной тихоокеанской железной дороге за Фарго. Поезда, следующие до Бисмарка – ближайшей к Форту Линкольн станции – не могли начать движение по обычному расписанию до апреля. Чтобы поспособствовать Кастеру с его плотно сжатым графиком, железная дорога выделила специальный поезд с двумя снегоочистителями и тремя локомотивами. Чтобы счищать лопатами снег, слишком глубокий для снегоочистителей, на борт посадили команду из сорока железнодорожников. Грузовые вагоны были загружены углем и багажом. Офицеров и набранных для экспедиции рекрутов разместили в общих вагонах. Помимо того, желающая получить выгоду даже от этого рейса, железная дорога заполнила несколько пассажирских вагонов золотоискателями, направлявшимися в Черные Холмы. Кастеру и его жене Либби предоставили казначейский вагон со своей собственной кухней, гостиной и прочими удобствами.
Из Фарго поезд выехал в Бисмарк 7 марта. Снежные заносы часто преграждали путь, и иногда персоналу приходилось выходить из поезда и разгребать снег лопатами. В конце концов, всего в шестидесяти пяти милях от места назначения, поезд наткнулся на массивный занос, похоронивший под собой снегоочистители и один из локомотивов. После нескольких дней бесплодного откапывания Кастер нашел среди пассажиров телеграфиста. К главной линии, бежавшей параллельно путям, подсоединили провода, и Кастер телеграфировал своему брату Тому – офицеру, служившему в Форте Линкольн. Том Кастер приехал на запряженных мулами почтовых санях и забрал Кастера, Либби, а также непременную свору гончих, доставив их в форт. Они прибыли туда 13 марта, потратив шесть дней на путешествие, в нормальных условиях занимавшее не более нескольких часов.
Оттепели в итоге высвободили специальный поезд, который прибыл в Бисмарк неделей позже. К тому времени, однако, Кастер уже уехал дилижансом обратно в Фарго. Он успел провести в Форте Линкольн всего два дня, как получил вызов в Вашингтон, где ему следовало предстать перед комитетом Конгресса, проводящим расследование деятельности Министерства обороны.
Конгрессиональное расследование вертелось вокруг Военного министра Белкнапа, наживавшегося на продаже военных контрактов. Среди тех, кто получал от этого выгоду, находился Орвил Грант, брат президента. Эти злоупотребления, являвшиеся предметом недовольства внутри армии последние несколько лет, в конце концов, стали достоянием публики, благодаря серии разоблачений, опубликованных в “New York Herald” в 1875 году. Демократы, пятнадцать лет не находившиеся у власти, почуяли запах крови, и в феврале 1876 года Конгресс приступил к расследованию деятельности Военного министра.
Белкнап, желая избежать импичмента, подал в отставку, но комитет хотел добраться до него, так или иначе. Кастер, который постоянно жаловался на коррупцию в среде военных поставщиков Верхней Миссури, был вызван в Конгресс как свидетель.