Штаб-квартиры Департамента Дакота
Лагерь на реке Литтл Бигхорн
Монтана
Июнь 27, 1876
Генерал-адъютанту
Военного округа Миссури
Чикаго, Иллинойс, через Форт Эллис
Моей печальной обязанностью является сообщить, что позавчера, 25-го текущего месяца, великое несчастье постигло генерала Кастера и войска под его командованием. В 12 часов пополудни, 22-го текущего, он выступил вместе со всем своим полком и сильным подразделением скаутов и проводников от устья Роузбада. Проследовав вверх по той реке около двадцати миль, он наткнулся на чрезвычайно обширный след, оставленный индейцами, который был обнаружен ранее, и, следуя по нему, обнаружил, что он ведет, как и предполагалось, к реке Литтл Бигхорн. Здесь он обнаружил селение практически безграничной протяженности и незамедлительно атаковал его с той частью полка, которая в тот момент находилась у него под рукой.
Затем Терри описал бой Рино и действия Бентина и МакДугала.
. О продвижении генерала Кастера и пяти рот, находившихся под его непосредственным командованием, почти ничего неизвестно от тех, кто являлся свидетелем оного, поскольку до сих пор не обнаружено ни одного оставшегося в живых офицера или солдата из сопровождавших его. Его след от той точки, где Рино пересек реку, ведет вдоль и в тыл вершины холмов правого берега примерно на три мили. Затем он спускается к речному берегу, но сразу же отклоняется от него, словно была осуществлена неудачная попытка форсировать реку; затем поворачивается вокруг себя, практически описав окружность, и замыкается. Это обозначено останками его людей и офицеров и телами его лошадей, некоторые из которых разбросаны вдоль пути; прочие сгрудились там, где, судя по всему, были сделаны остановки. Имеются убедительные доказательства того, что войсками было оказано храброе сопротивление, но они были окружены со всех сторон и превзойдены в силе.
Какие именно доказательства, Терри не уточнил. В действительности, мемориальные таблички, установленные ныне приблизительно на тех местах, где были обнаружены тела павших солдат, говорят о полном крахе. Однако это утверждение принималось на веру более века, несмотря на противоречащие ему свидетельства индейцев с одной стороны и современные археологические исследования с другой. Еще не имея определенных данных касательно общих потерь команды Кастера, Терри перечислил имена тех офицеров, о которых было известно, что они погибли или пропали без вести, и продолжил:
Представляется невозможным, однако, получить достоверный список нижних чинов, которые были ранены или погибли, но количество убитых, включая офицеров, должно достигать двухсот шестидесяти человек; число раненых (вместе с отрядом Рино) – пятьдесят один.
Затем Терри описал свой последний разговор с Кастером, свое собственное выдвижение после разделения войск, то, как его войска узнали о несчастье, и предоставил оценку силы индейцев со слов Рино и Бентина. Донесение было вручено Маггинсу Тэйлору, который 1 июля отправился на ближайшую телеграфную станцию в Форте Эллис.
Пока солдаты хоронили своих павших товарищей, “Дальний Запад” стоял у устья Литтл Бигхорна, и находившиеся на борту не имели ни малейшего представления о случившемся. Около полудня 28 июня Курчавый, пропавший скаут-Кроу из отряда Кастера, объявился на речном берегу. Было ясно, что индеец чем-то потрясен, но поскольку на пароходе не было переводчика, никто не смог понять, что произошло. Однако, на следующий день от Терри с сообщением о несчастье прибыли трое скаутов. На пароходе предприняли меры предосторожности и начали готовиться к приему раненых, которые прибыли примерно в час ночи 30 июня. Среди них был конь Команч, официально провозглашенный единственным выжившим из батальона Кастера. Животное было погружено на борт с многочисленными огнестрельными ранениями.
Первые краткие сообщения достигли востока 5 июля. Тэйлор прибыл в Форт Эллис вечером 3 июля. Корреспондент хеленской “Herald”, которому довелось в тот день быть в форте, подхватил историю и протелеграфировал в Солт-Лейк-Сити, откуда “Associated Press” переправила ее в Нью-Йорк. На следующий день “New York Times” объявила о катастрофе, заполнив пробелы редакторскими догадками.
В стране, охваченной эйфорией в связи со Столетней выставкой в Филадельфии, новости были встречены с недоверием. Невероятно, но ни Шерман, ни Шеридан, оба находившиеся на праздновании в Филадельфии, еще ничего не знали. Разрыв телеграфной линии восточнее Бозмена временно оборвал связь между Фортом Эллис и Чикаго, и донесение Терри не прибыло своевременно в штаб-квартиру округа. Когда сообщение кружным путем через Солт-Лейк-Сити и Нью-Йорк дошла таки до генералов, те заклеймили ее чепухой и указали на то, что подобные домыслы являются на фронтире привычным делом. Тем не менее, Шеридан телеграфировал своему адъютанту в Чикаго:
Незамедлительно пересылайте мне любые новости, любые новости, получаемые Вами от команды Терри. Газеты сообщают, ссылаясь на полученную из Хелены информацию... что Кастер и до трехсот человек убиты в сражении на малом роге.
На следующий день от Терри, неосведомленного о том, что его первый официальный рапорт не был доставлен по назначению, прибыло конфиденциальное сообщение, в котором он дал личную оценку боя Кастера. Сообщение было передано по телеграфу через Форт Авраам Линкольн.
Считаю себя обязанным более полно посвятить Вас в подробности, касающиеся последних операций. В свое время, у устья Роузбада, я довел свой план до сведения генералов Гиббона и Кастера. Они искренне его одобрили. План был таков. Генералу Кастеру со всем его полком следовало двигаться вверх по Роузбаду, пока он не наткнется на след, который Рино обнаружил за несколько дней до этого, после чего ему следовало отправить по следу скаутов а самому со своими основными силами придерживаться южного направления, чтобы не дать индейцам проскользнуть между ним и горами. Ему также следовало изучить верховья Таллок-Крик, когда он подойдет к нему и отправить мне донесение о том, что он там обнаружил. Чтобы пересечь эту местность и доставить мне донесение ему был придан скаут. Мы рассчитали, что колонна Гиббона сможет достичь устья Литтл Бигхорна к двадцать шестому, и что тот протяженный маршрут, который я определил Кастеру, займет столько времени, что Гиббон будет в состоянии оказать ему содействие в атаке на любых индейцев, которые могут быть обнаружены на той реке. Я спросил Кастера, сколько продлится его поход. Он ответил, что поначалу они будут проходить примерно по тридцать миль в сутки. Были произведены измерения, и расчет основывался на той скорости продвижения... Принятый план был единственным вариантом вовлечь Пехоту в боевые действия, а я хотел быть уверенным в успехе, задействовав всех имеющихся в моем распоряжении людей... План выдвижения, установленный для колонны Гиббона был исполнен до буквы, и если бы атака была отложена до момента его завершения, не сомневаюсь в том, что мы добились бы успеха.
Однако, как оказалось, Кастер шел гораздо быстрее, чем ожидалось, и вступил в контакт с индейцами до подхода Гиббона. Он не придерживался предназначенного ему маршрута, но пошел по следу индейцев, обойдя Таллок-Крик.
Я сообщаю это Вам не для того, чтобы бросить какую-то тень на Кастера. Какие бы ошибки он не совершил, он с лихвой расплатился за них, и Вы не можете сожалеть о его утрате более, чем я. Однако считаю, что наш план привел бы к успеху, будь он надлежащим образом исполнен, и хочу, чтобы Вы знали факты. Что касается самой акции, насколько я смог выяснить, Кастер действовал, имея неверное представление о происходящем. Он считал, я в этом уверен, что индейцы бегут. Из страха, что они могут скрыться, он атаковал, не подготовившись и разделив свой полк, вследствие чего его разбили по частям.
Терри сообщил, что он планирует продолжить преследование индейцев, но сомневается, что сможет добиться большого успеха, поскольку мощь его колонны сильно уменьшилась вследствие катастрофы.
Это послание, подразумевающее ответственность за катастрофу, привело в ярость Шеридана. Поскольку первый рапорт Терри не был получен, это было первое официальное уведомление по армейским каналам, что Кастер потерпел поражение и погиб. Генерал Шерман ухудшил ситуацию, по ошибке приняв репортера из “Philadelphia Inquirer” за правительственного курьера и вручил ему конфиденциальную оценку Терри, которую “Inquirer” опубликовал. Затем в газетах, до того как его смог увидеть Шеридан, появился рапорт Рино, который не только обвинил Кастера, но и подверг сомнению индейскую политику правительства в целом.
Взаимные обвинения посыпались почти незамедлительно. В то время как кое-кто обвинял Кастера, большая часть обвинений выпала на долю майора Рино. Джон Буркман был резок.
Люди заразились страхом от труса Рино и действовали соответственно... Они были храбрыми людьми, действительно хорошими солдатами, но передряга, через которую они прошли внизу с Рино, которому страх вышиб все мозги, и панические приказы которого они не могли расслышать, наряду с паническим отступлением вверх на холмы на время и впрямь свела их с ума.
Вряд ли Бурка можно назвать беспристрастным источником. Ординарец Кастера, он был более близок к полковнику, чем большинство солдат, и это положение обеспечивало ему более легкую жизнь. Однако многие разделяли его мнение и распространяли обвинения также и на Бентина. Всего несколько месяцев спустя после сражения вышла в свет обширная биография Кастера, написанная Фредериком Уиттэйкером, служившим под началом Кастера во времена Гражданской войны и хорошо знавшим его. Уиттэйкер утверждал: “Если бы Рино дрался так, как дрался Кастер, а Бентин подчинился бы приказам Кастера, сражение на Литтл Бигхорне могло бы стать величайшей и последней из побед Кастера ”. Уиттэйкер с особым пристрастием отнесся к Бентину, который, как было сказано: “остановился и позволил погубить своего вождя”.
Уиттэйкер был одним из тех кабинетных стратегов, кто все еще сражался с конфедератами. Он не знал условий индейской войны. Обвиняя Рино и Бентина в провале их миссий, он недооценивал расстояние, которое пришлось покрыть Бентину, и численность индейцев, с которыми пришлось сражаться Рино. Кроме того, он заключил, что у Кастера был разработанный в деталях план сражения, и что индейцы дрались согласно учебникам Вест-Пойнта. Тем не менее, Уиттэйкер продолжал свои клеветнические нападки при поддержке Либби Кастер до тех пор, пока Рино, в конце концов, не потребовал расследования, которое полностью оправдало майора.
Рино также был готов предъявить обвинения. В письме начальнику артиллерии армии, генералу Стивену Винсенту Беннету, он жаловался, что 6 из 380 карабинов Спрингфилда в его секторе были неисправны. При выстреле выбрасыватели не срабатывали, и гильзы заклинивало в патроннике. Шесть неисправных карабинов из 380 вряд ли могли повлиять на ход сражения. На самом поле боя Кастера всего 3-4 процента гильз, обнаруженных в ходе современных археологических раскопок, свидетельствуют о неполадках. Эта проблема носила общий характер и являлась предметом для жалоб во многих военных частях во времена Великой войны Сиу, однако существенным образом она не повлияла на результат. Тем не менее, неисправные карабины вошли в мифологию Литтл Бигхорна как основная причина катастрофы, и, вполне вероятно, так и все и останется, пока о сражении будут помнить.
В конце концов, ответственность за поражение можно возложить на Случай. Просто это был день, когда предсказуемость внезапно обернулась непредсказуемостью – когда все пошло наперекосяк; когда военная система просто сломалась; когда индейцы предприняли экстраординарные меры для защиты своих домов и семей; когда целый батальон, пораженный ужасом сверх всяких пределов, претерпел полный разгром.
Однако для тех людей, кто возглавлял армию, сражение на Литтл Бигхорне явилось определенно положительным результатом. Несмотря на все свои недостатки, Кастер был популярен в народе. Катастрофа встряхнула многих из тех, кто поначалу был против войны или безразличен к ней, и толкнула их на сторону генералов. Конгресс даст армии все, что ей понадобится для того, чтобы покарать тех, кого “New York Times” теперь называла “красными дьяволами”. Кастер сослужил гораздо большую службу, будучи мертвым, нежели живым.
ЧАСТЬ 5
ПЕРЕЛОМ
“КОНГРЕСС ГОТОВ ПРЕДОСТАВИТЬ НАМ ВСЕ, ЧТО МЫХОТИМ”
Еще до того, как он узнал все подробности произошедшей катастрофы, Шеридан не сомневался, что необходимо предпринять новые меры. Из локальных боевых действий кампания переросла в большую войну, и зловещие донесения из Монтаны демонстрировали, что изначально предназначенных для проведения акции военных сил недостаточно для решения поставленных перед ними задач. Проще говоря, индейцы побеждали. Они свободно кочевали по сотням квадратных миль, и, принимая во внимание их боевую мощь, Крук и Терри ничего не могли с этим поделать.
7 июля Шеридан приказал бригадному генералу Джона Поупа, командующему Департаментом Миссури, отправить шесть рот пехоты, “без промедления и полностью снаряженных для похода по железной дороге в Янктон, откуда они будут перевезены пароходом на Йеллоустон к генералу Терри”. Поуп отреагировал на приказ, выслав часть Пятой Пехоты под началом полковника Нельсона Майлса. Это не только увеличивало численность приписанных Терри войск, но и предоставило в его распоряжение солдат и офицеров, опыт которых, приобретенный во время войн в южных степях, сделал их поистине закаленными бойцами.
Наиболее способным командиром, однако, был МакКензи, превративший Четвертую Кавалерию в лучшую по армии мобильную наступательную силу. Теперь он находился в Форте Силл, где командовал Западным районом Индейской территории, сторожа племена, недавно участвовавшие в Войне на Красной реке. Поуп, понимая серьезность ситуации на севере, предложил Шеридану выслать в Форт Силл четыре роты артиллерии, “чтобы высвободить МакКензи в случае экстренной необходимости”. Но Шерман, знавший о страхе, внушаемом личностью МакКензи Кайовам и Команчам у Форта Силл, уже уведомил Шеридана, чтобы тот оставил Четвертую Кавалерию в месте ее расположения, а вместо нее отправил в Вайоминг из Техаса Десятую. Для усиления Терри Шерман использовал Атлантический военный округ, переведя шесть полностью снаряженных рот Двадцать Второй Пехоты из самого Нью-Йорка в округ Шеридана.
Крук тем временем оставался в лагере на Гусином ручье в Вайоминге, куда он отступил после сражения на Роузбаде. Для человека, который только что проиграл главное сражение, Крук был примечательно безмятежен. Он начал убеждать себя, что сражение было победой. В лагере витал дух сафари. С избранными офицерами Крук почти каждый день проводил на охоте или рыбалке в горах. Даже у нижних чинов жизнь была легкой. “Внутри сторожевых линий группы людей коротали свои свободные часы купаясь и ловя форель”, писал в дневнике Бурк.
25 июня он отметил:
Этим днем полковник Миллс принес сотню форелей, выловленных им самим и помощниками. Другие группы добились такого же успеха. То, что ранее являлось роскошью, теперь стало составной частью дневного рациона.
В то самое время, менее чем в шестидесяти милях к северу от лагеря Крука, Седьмую Кавалерию кромсали на части.
Во время своей вылазки на рыбалку (которую корреспондент Файнерти тактично назвал “неформальной рекогносцировкой”) Миллс заметил на севере столб дыма и заключил, что это должно быть “степной пожар или что-то в этом роде”. Со своими собственными средствами сообщения, не поддающимися пониманию белых людей, оставшиеся с Круком индейские скауты были более осведомлены. Они начали говорить о резне, в которой погибло множество солдат. Белые, однако, в то время не уделили этому никакого внимания. Тем не менее истории на этом не прекратились. 30 июня некие полукровки прибыли в лагерь с рассказом о сражении, в котором погибли все солдаты. Офицеры были убеждены в том, что это был рассказ об их собственном сражении на Роузбаде, который прошел по полному кругу, приукрашиваемый индейцами по мере передачи из лагеря в лагерь.
На следующий день Большая Летучая Мышь и Фрэнк Гроард отправились в агентство Кроу, чтобы поторопить индейских скаутов вернуться в войска, а Крук организовал группу из избранных офицеров и корреспондентов для разведки гор Бигхорн и, конечно, небольшой охоты и рыбалки. Вернувшись 4 июля, Крук узнал, что Большая Летучая Мышь и Гроард, проделав всего двадцать миль, решили, что в округе слишком много враждебных индейцев и повернули обратно в лагерь. Гроард считал, что индейцы сконцентрированы где-то вдоль берегов реки Бигхорн, и предложил отправиться на разведку той местности вместо того, чтобы ехать в агентство Кроу. Крук приказал лейтенанту Фредерику У. Сибли с сержантом и двадцатью четырьмя нижними чинами сопровождать Гроарда в рекогносцировке по направлению к Литтл Бигхорну.
Подразделение Сибли покинуло лагерь в полдень 7 июля, у каждого было по сто патронов и запас провианта на несколько дней. Следующим утром возле истоков Литтл Бигхорна, примерно в пятидесяти милях от лагеря Крука, солдаты наскочили на боевой отряд, состоявший более чем из четырехсот Шайенских воинов, которые загнали их глубоко в горы Бигхорн. Индейцы поймали солдат в ловушку в небольшой долине и продержали их там до наступления ночи. В темноте Сибли приказал бросить лошадей и повел людей вверх через горы.
Около 6:30 утра голодные, со стертыми ногами люди Сибли наткнулись на подразделение Второй Кавалерии, которое направлялось в края реки Танг на охоту. Предупредив, что они едут прямиком в места, контролируемые индейцами, Сибли отправил этих кавалеристов обратно в их лагерь за горячей пищей и лошадьми для своих людей. Около полудня Сибли со своим отрядом въехал в лагерь. Похожи они были, если верить Бурку, “более на мертвецов, чем на солдат регулярной армии; одежда в лохмотьях, силы на исходе, они страдали от голода и были измотаны беспокойством и утомлением”.
Крук был доволен Сибли – не только потому, что тот сохранил свою команду, но также и выполнил свою миссию, обнаружив индейцев. Были, однако, и более важные обстоятельства. На следующее утро в лагерь прибыли Луи Ришо и Бен Арнольд. Они доставили депешу от Шеридана, в которой сообщалось о постигшей Кастера катастрофе. “Шок был настолько велик, что солдаты и офицеры едва могли говорить, когда рассказ медленно передавался из уст в уста”, писал Бурк. Той же ночью враждебные индейцы подожгли траву вокруг лагеря Крука, “и следующие две недели каждую ночь свидетельствовали нам свое почтение, пытаясь распугать скот, поджигая траву, досаждая патрулям и надоедая всей команде в целом”. Враждебные вылазки не прекращались до тех пор, пока сильные дожди не пропитали землю, затруднив любые передвижения вокруг лагеря и воспрепятствовав тем самым тактике индейцев.
Тем временем вождь Шошонов Вашаки воссоединился с командой, приведя с собой 231 воинов. Несколькими днями позже Вашаки с большим разведывательным отрядом отправился на место боя Сибли. Там они обнаружили свежую Шайенскую могилу. Вскрыв ее, Шошоны опознали тело Белой Антилопы – военного вождя, убитого выстрелом в голову.
Трое оборванных солдат Седьмой Пехоты прибыли 13 июля в лагерь Крука с зашитыми в одежду сообщениями от Терри, в которых описывалось произошедшее с Кастером. Что-то надо было делать, и Шеридан уже привел свой план в движение. На следующий день из Форта Феттерман с семью ротами пехоты и караваном припасов прибыл полковник Чамберс. Он доставил депешу Шеридана, в которой сообщалось, что Уэсли Меррит назначен полковником Пятой Кавалерии и уже вышел из агентства Красного Облака к Гусиному ручью с десятью из двенадцати рот своего полка. Круку следовало оставаться в лагере до прибытия Меррита, а затем возобновить свою кампанию.
Поскольку трава была на исходе, 16 июля Крук оставил лагерь и выступил вдоль по подножию гор Бигхорн вниз по Гусиному ручью. Он написал Терри, сообщив тому о прибытии троих его пехотинцев и о смене своей позиции. Сразу же по прибытии Меррита Крук намеревался выступить против враждебных индейцев, что, вероятно, могло подразумевать соединение с войсками Терри.
Я обеспечен припасами до конца сентября и разделю с Вами и Вашей командой все, что у меня есть. Если две команды соединятся, будь индейцы обнаружены в этом или же в Вашем Департаменте, то, если Вы сочтете, что интересы службы требуют объединения, я с радостью буду служить под Вашим началом.
Послание было вручено золотоискателю по имени Келли, который сделал две попытки добраться до Терри, но всякий раз был отброшен индейцами, и лишь третья его попытка увенчалась успехом.
Пока Крук дожидался Меррита, а Терри реорганизовывал свою расстроенную команду, движение в поддержку войны набирало обороты на Востоке. В своем ноябрьском рапорте, который непосредственно и привел к конфликту, инспектор по делам индейцев Уоткинс предсказывал, что тысячи солдат хватит для того, чтобы привести индейцев к повиновению. Вместо этого индейцы разбили более крупные силы Крука и уничтожили Кастера. Было ясно, что правительственная политика ограничения численности армии до размеров чуть больших, чем национальная полиция, пусть экономически и выгодна, но на практике не пригодна, особенно в случае, когда правительство спровоцировало войну.
7 июля, когда полные вести о поражении Кастера достигли Востока, Конгресс пригласил на свои слушания Военного министра Камерона с докладом о причинах войны и целях правительства, включая всю относящуюся к делу корреспонденцию. Правительство предвидело подобный вариант и уже подготовило все материалы, так что Камерон мог ответить Конгрессу в течение суток.
В докладе вина за конфликт возлагалась на небольшую группу недоговорных общин, которые вольно кочевали по неуступленным землям, нападая на поселенцев, убивая граждан и плохо влияя на тех индейцев, кто был настроен миролюбиво. Игнорировалось то, что индейцы обладали законным правом кочевать по неуступленным землям, и что “жертвами” были нарушители границ тех земель, которые гарантировались индейцам согласно договору. Невероятно – золотая лихорадка в Черных Холмах была упомянута не как фактор, немало поспособствовавший развитию конфликта, но как всего лишь побочный продукт. Один из абзацев в особенности демонстрирует тщательно подготовленную ложь, которая станет так привычна в последующие сто лет:
Текущие военные операции направлены не против всей Нации Сиу, но против некой ее части, и предприняты на основании доклада того бюро Правительства (т.е. Индейского бюро) которому вверен надзор за ними... Ни одна из частей этих операций не проводится на территории резервации Сиу или в непосредственной близи от нее. Непреднамеренное обнаружение золота у западной границы резервации Сиу и последовавшее затем проникновение туда наших людей не стали причиной войны, а только усложнили ситуацию... Цель этих военных экспедиций совпадает с интересами миролюбивой части Нации Сиу, которая предположительно включает в себя девяносто процентов всего этого народа, и ни один из этих миролюбивых или договорных индейцев не подвергался насилию со стороны армейских властей.
Сам Шеридан, лично уже не нуждался ни в каких оправданиях. За июнь армию унизили дважды, а один из ее наиболее ярких командиров погиб с почти половиной своего полка. Восточная пресса громко требовала возмездия, и генерал-лейтенант был полон решимости удовлетворить эти требования. Шеридан хотел следующего: увеличения армии, постройки двух фортов на Йеллоустоне (чего он добивался с тех пор, как принял командование округом) и введения военного положения в индейских агентствах.
Конгресс был готов подчиниться. Сенатор от Небраски Алгернон С. Паддок предложил законопроект, уполономачивающий президента объявить о мобилизации добровольческих войск западных штатов и территорий, которые действовали бы совместно с регулярной армией. Поддержка этого законопроекта была примечательна, учитывая то пренебрежение и недоверие, которое жители Востока испытывали обычно к добровольческим силам Запада. Теперь, однако, ситуация была иной, прогресс цивилизации находился в опасности, и чтобы спасти его были необходимы самые решительные действия. Добровольцы, которым время от времени приходилось что-то защищать, знали, как защитить свою цивилизацию.
Шерман воспрепятствовал этому порыву, убежденный в том, что возбуждение мас может привести к кровавой и жестокой охоте на индейцев, которую армия не сможет контролировать. Напротив, Шерман стремился к перераспределению регулярных войск, которые были дисциплинированы и способны решить специфические задачи, стоящие перед правительством.
14 июля он уведомил Шеридана, что Сенат выделил деньги на строительство двух фортов у Йеллоустона, решительно отринув тем самым Договор Форта Ларами 1868 года, по условиям которого ранее возведенные в том крае форты были оставлены армией. Также Шерман приказал Шеридану отправить оставшиеся роты Пятой Пехоты на соединение к Майлсу, доведя до максимума боевую мощь полка.
Восемь дней спустя Шеридан узнал, что Президент Грант подписал законопроект о строительстве новых военных фортов. Можно было начать искать для них место. Более важным, однако, стало сообщение Шермана о том, что Военный министр Камерон и Министр внутренних дел Чандлер утвердили военный надзор за всеми находящимися в зоне боевых действий агентствами. Согласно Шерману, Чандлер
хочет по весомым причинам отстранить от службы агентов как в агентстве Красного Облака так и Пятнистого Хвоста и передать их обязанности командирам соответствующих гарнизонов. Кроме того, ни в одном из агентств не будет производиться никаких выдач (продовольствия или снаряжения) если индейцы не будут фактически присутствовать. Кроме того, со всеми теми, кто ныне или в будущем уходит за пределы резервации, будут обращаться, как Вы предлагали, как с врагами, разоружая, отбирая лошадей и ружья. Вы можете выполнить это при помощи ныне присутствующих там войск или же других, которых Вы сможете туда направить... У нас не должно случиться еще одной резни подобной резне Кастера, а заседающий сейчас Конгресс готов предоставить нам все, что мы хотим.
Шеридан теперь обладал практически абсолютной властью над всеми находящимися в зоне боевых действий индейцами – дружественными или враждебными – независимо от договоров и закона. И он намеревался в полной мере применить эту власть.
“ПЕРВЫЙ СКАЛЬП ЗА КАСТЕРА”
Пока Шеридан все сильнее зажимал резервации в свои тиски, Крук начал с возрастающим беспокойством задумываться о своем положении. Разведывательная вылазка Сибли и попытки индейцев спалить лагерь убедили Крука в том, что противник все еще держится вместе крупными силами и может в любое время нанести удар. Генерал приблизился к ситуации, похожей на Роузбад, когда он едва избежал полного разгрома. Это, наряду с уничтожением Кастера, привело его в состояние заметного волнения, возможно даже испуга. Он хотел соединиться с Терри но гораздо сильнее он хотел Меррита с его Пятой Кавалерией.
В телеграмме Шеридану Крук написал:
Я нахожу себя безмерно стесненным задержкой колонны Меррита, поскольку чрезвычайно жаркая погода последних нескольких дней настолько иссушила траву, за исключением травы на вершинах гор, что она горит как хворост... В районе рек Паудер, Танг и Роузбад весь край в огне и наполнен дымом. Я каждую минуту опасаюсь нападения. Во время их последней попытки они подожгли траву, и поскольку большая часть ее все еще оставалась зеленой, мы без затруднений потушили (пожар), но будь она подожжена сейчас, не знаю, как бы мы смогли удержаться в этом краю. Я теряюсь, что делать. Я могу предотвратить их атаку демонстрацией силы, но поскольку моя живая сила насчитывает не более тысячи двухсот человек, не считая индейских союзников, я почти ничего не могу предпринять, чтобы покорить их, до той поры, когда холодная погода ограничит их возможности, а тем временем они могут нанести неисчислимый ущерб поселениям.
Пока Меррит не стал ее полковником, оперативная структура Пятой Кава-лерии сильно напоминала таковую Седьмой. Также как подполковник Кастер был полевым командиром Седьмой, в то время как ее номинальный командир полковник Стурджис постоянно находился в той или иной командировке, так и подполковник Карр с 1868 года командовал Пятой в полевых условиях, а номинальный командир – полковник Уильям Эмори – нес службу в других местах. Когда летом 1876 года Эмори вышел в отставку, многие в полку решили, что на должность командира полка назначат именно Карра, поскольку во многом благодаря ему “Великолепная Пятая” приобрела свою бойцовскую репутацию. Назначение Меррита стало сюрпризом, в особенности потому, что за одиннадцать прошедших с окончания Гражданской войны лет он не разу не водил войска в бой.
Карр не оспаривал назначения Меррита, которое соответствовало армейским уложениям о старшинстве, но был возмущен тем, что Меррит, вместо того чтобы, подобно Эмори, разъезжать по командировкам, отобрал у него фактическое полевое командование полком. “Кажется странным”, писал Карр своей жене, “что Правительство находит необходимым тратить большое количество денег и крови, чтобы обучить Терри, Крука и Меррита тому, как надо сражаться с этими Степными индейцами, в то время как имеются другие люди, лучше знающие, как это следует делать”. На публике, однако, он хранил при себе свои тяжелые чувства и приготовился исполнять роль подчиненного при новом полковнике.