Аполлон вбежал в небольшой зал, где на троне сидел громадный старик, пожирающий мертвого младенца. Ручки и ножки малыша уже не двигались. Он однозначно был мертв. Кровь резво сбегала по губам старца, огибая его бороду и стекая на деревянный пол. Феб не некоторое время остолбенел. Его тело не хотело двигаться, его глаза не хотели принимать то, что он увидел.
– Что ты делаешь? – спросил лучезарный мудрец.
Кронос спокойно ответил, отбросив маленькое бездыханное тело, словно ненужную вещицу:
– Я – время. Время поедает своих детей.
– Зачем? – с недоумением поинтересовался Аполлон.
Философ, считающий главным и единственным началом время, все так же спокойно продолжал отвечать:
– Для некоторых вещей не нужны причины. Я и есть время. Я – начало всего, я – конец. Больше ничего и не существует. Пространство – лишь визуальное отображение объективно существующего времени. И только я есть время. Я в прошлом, я в будущем, я в настоящем. Я раскрыл суть мира, я стал миром, я слился с миром, используя свои знания. Я и есть бытие этого мира, воплотившееся в этом слабом теле. Я поедаю своих детей, потому что они должны умереть.
– Но ведь есть разница, когда умереть! – озадаченно прокричал Феб.
– Разницы нет. Младенец даже не успевает осознать, что живет. Потому, из любви к нему, я и съедаю его. Он не страдает так, как прочие мои дети. Бог, убивающий детей, куда благосклоннее относится к ним, чем к старикам. Старики страдают, взрослые страдают, юноши страдают. Младенец не успевает понять того, что же такое страдание. Пусть я и бытие, но я настоящий и любящий отец, который желает, чтобы его дети не страдали. Это единственный путь.
– И потому везде царят убийства?
Кронос спокойно ответил, поднеся заранее вырванный кусочек мяса к губам:
– Убийства царят везде, ибо люди способны умирать. Уже одной возможности достаточно, чтобы распространить смерть по всему миру. Смерть – это конец времени. Люби смерть так, как люблю её я. Смерть – дочь времени. Её не стоит бояться.
– Я не боюсь!
– Значит, ты мой сын!
Кронос мгновенно встал.
– Только не говори, что ты собираешься меня съесть!
Феб был напуган таким поворотом событий, но он не растерялся, он ждал ответа и уже готовил отвлекающие маневры, чтобы удрать от только что приобретенного «любящего» родственника.
– Если не я съем тебя, то тебя съест время. Нет разницы, сейчас или потом.
– Постой! Я хотел бы узнать кое-что!
– Что именно тебя интересует? – спросил бородатый гигант.
– Я слышал, что Хаос – создал весь этот мир. Это правда?
– Хаос – великий мыслитель. Могучий человек и плодотворный отец. Он утверждал, что хаос – начало всему, он утверждал, что существует только хаос и больше ничего. Он утверждал, что мир пребывает в вечном беспорядке. Потому-то он и проводил все свои дни во мгле. Его глаза были вечно закрыты. Говорят, он сам выколол свои глаза, чтобы те его не обманывали. Под руководством Хаоса его слугами был построен Тартар. Только не путай человека, которого звали Хаос, и его учение, в котором хаос предстает перед нами беспорядочной бездной.
– Так он такой же мыслитель, как и мы?
– Обычный человек, заключивший брак с мраком собственного сознания, величайший безумец и, как следствие, величайший мыслитель.
Кронос сделал несколько шагов к Аполлону, тот попятился и задал еще вопрос:
– А его дети не были богами?
Кронос засмеялся.
– Конечно, нет. Гея, моя мать, считающая, что первоэлементом является земля, была просто невероятно умной женщиной. Нюкта, её сестра, мыслила весь мир кромешной ночью, вечной и порождающей свет и дни. Эреб полагал, что мрак – главная и самая первая материя. Эрос думал, что материя безлична, но вот душу и движение в нее вкладывает любовь. Уран же боготворил небо, считая, что из него и произошел этот мир.
– Они все были мыслителями?
– Титанами, большими и сильными, но при этом не менее мудрыми, чем мы.
Кронос сделал еще несколько шагов вперед, а его собеседник назад, к выходу.
– Можно задать последний вопрос?
– Конечно, узнать обо всем перед забвением – благородная цель!
Аполлон задумался, а после поинтересовался:
– А твои братья не боги?
– Мои братья и сестры – великие мудрецы. Океан считает, что все в этом мире – вода. Иные же олицетворяют пространство. Криос считает, что юг – главная сторона света; Гиперион утверждает, что главнее всех – восток; Япет ратует за запад; Кей – за север. Вместе они утверждают, что пространство первичнее времени. Они говорят, что время – это порождение пространства так же, как и материя. Но мать моя родила еще множество сыновей. Тавмант, Форкис, Кето, Нерей и Эврибия – мудрецы воды. Ах, как много у меня родственников… всех не упомнить. Ну, время вышло. Не думаю, что стоит вспоминать обо всех.
К счастью, пока титан рассказывал о своей родне, периодически посматривая на потолок, Аполлон успел выскользнуть из комнаты. Юный мыслитель бежал в неизвестном ему направлении. Кронос погнался за ним. Титаны оборачивались, глядя на Аполлона, но никто даже не попытался его остановить. Лучезарный мудрец скрылся в лесу. Кронос упустил его.
Феб шел несколько дней пока наконец-то не покинул границы леса. Солнце медленно спряталось за горизонт. Вскоре юноша остался один в кромешной тьме.
Глава IV: Три участи
Слепые поиски привели нашего героя к ветхому дому, перед которым были зажжены ритуальные огни. Вокруг центрального огня стояли три женщины, облаченные в черные балахоны. Аполлон подошел к ним и радостно поприветствовал. Самая юная приблизилась к юноше и молча выдрала несколько волос из его головы, а после бросила их в ритуальный костер. Самая старая засмеялась.
– Мы видим, как ушел ты от судьбы.
Но даже мудрому Ананке не поддастся.
Младшая подхватила:
– И коль мудрец ты, лучше просто сдаться.
Непроходимы все твои пути.
Средняя подтвердила:
– Мудрец не борется, а следует судьбе.
Мудрец не знает страха и тщеславья.
И коль сражаться вздумалось тебе,
То не мудрец ты, а слуга желанья.
Аполлон спросил у женщин:
– Кто вы такие?
Младшая начала свою песню тонким и нежным голоском, ласкающим слух:
– Мы мойры, владычицы судьбы,
Рабы Ананке, тем мы ей и правим.
Клото меня зовут, пряду я нить,
В которой жизнь таится и сознание.
Средняя продолжила уже на порядок грубее, её голос был куда ниже:
– Мы дети темной нескончаемой Ночи.
Лахесис я, судьбу смотрю во мраке.
Мои веленья мир исполнит точно,
Я вижу их, преследуя Ананке.
Старшая очень низким голосом и очень грубо, не попадая в мелодию, начала проговаривать свой стих, часто запинаясь:
– Атропос. Так меня назвали.
Я вижу смерть и режу твою нить.
И все, что сестры до меня создали,
Моя судьба – немедленно срубить.
Аполлон озадачено спросил:
– А как мне найти дорогу на Олимп?
Клото протянула:
– Олимп – падет, тщеславие – погубит,
Тебя – убьют, титаны всех сильней.
А вы не боги, а всего-то люди,
И умереть, мой друг, вот ваш удел.
Лахесис продолжила:
– Ананке же тебе велит другое.
Не возвращайся в старый отчий дом.
Найди же сам свою дорогу,
Мудрец не сожалеет о былом.
Аполлон поинтересовался:
– И куда же мне идти?
Атропос усмехнулась.
– Иди, мой друг, куда глаза глядят,
И там найдешь ты девять дам ученых.
Они покажут путь. Тебе туда.
Избавишься от участи никчемной.
Преодолеешь сотни испытаний,
Задержишься на много-много лет.
Но пред тобой откроются все тайны,
В искусстве ты отыщешь свой ответ.
Аполлон поблагодарил женщин и отправился блуждать в кромешной тьме. Его путь был долог, но он добрался до красивого мраморного театра.