Естественным процессом, сопровождавшим заселение русскими Сибири, адаптацию последней в составе Российской империи, была русификация. В недалеком прошлом в этом факте пытались узреть агрессивность политики российского самодержавия, так В.Д. Бонч-Бруевич утверждал, что «русский царизм давно уже объявил, что основа его политики определяется тремя словами: самодержавие, православие, народность. Подведение всех инородцев и всех иноверцев к знаменателям «русская народность» и «православие» — вот задача, осуществить которую неуклонно стремятся хранители заветов русского самодержавия». Тем не менее, нет серьезных оснований утверждать, что имело место широкомасштабное насильственное обращение народов Сибири в христианство, так же как заявлять такую нелепицу, будто все местные народности заставили выучить русский язык.
В то же время новая власть не могла не нести с собой новый порядок, это очевидно для любого историка. Так, еще при Петре I были пересоставлены все службы и порядок чинопочитания так, чтобы жители империи твердо знали, что на небе есть «един бог, а на земле есть и будет един царь». Эти положения сохраняли свою актуальность на разных этапах христианизации народов Сибири, Севера и Дальнего Востока. Преподавание в школах, проповедь христианства, богослужение велись на русском языке. И в то же время предпринимались попытки введения преподавания и даже богослужения на некоторых языках народов Сибири, но из-за чрезвычайной трудности перевода на языки сибирских народностей понятий и значений христианского вероучения серьезного успеха эти начинания не имели. Кроме того, переводы требовали глубоких и всесторонних знаний языков, специальной подготовки переводчиков. Однако никто из сибирских проповедников не был подготовлен в такой мере, чтобы удовлетворительно справиться со столь сложными задачами.
В 1812 г. было основано Русское библейское общество, ставившее своей основной задачей распространение христианства. Это общество, во главе которого стоял князь А. Н. Голицын, обер-прокурор святейшего Синода, действовало под покровительством Александра I и занималось переводом церковнославянских книг на языки народов России, в том числе и на некоторые сибирские и северные.
Помимо центрального отдела Библейского общества в Санкт-Петербурге, в империи существовали его отделения, в том числе и в губернских центрах Сибири. В их состав, кроме местного духовенства, входили представители гражданских властей во главе с губернаторами. Этим как бы подчеркивалось единство некоторых задач, стоявших перед административной и духовной властями. При этом одной из целей такого тесного сотрудничества было недопущение попыток злоупотреблений представителями административной власти в сферах компетенции Церкви.
Отделения были созданы в Тобольске и Иркутске, где по инициативе местных отделов Библия переводилась на языки народностей Сибири и Севера. Так, Тобольским отделением были переведены некоторые части Нового завета на хантыйский и мансийский языки, а также «на сибирское наречие татарского языка». В Туруханске был подготовлен перевод Евангелия от Матфея для тазовских селькупов; для пелымских манси также был сделан перевод Евангелия; были осуществлены переводы на эвенкийский и ненецкий языки. На Архангельском Севере переводом молитв и Библии занимался архимандрит Вениамин. В 1805 г. В Петербурге двумя зайсанами под руководством Я.И. Шмидта Евангелие было переведено на бурятский язык. Иркутским отделение была сделана попытка перевести на чукотский язык «молитву Господню, Символ Веры и Десять Заповедей Божия».
Случались и казусы. В 1820 г. проповедник Л. Трифонов, не зная чукотского языка, привлек для работы чуванца Мордовского и переводчика Кобелева. В 1821 г. было отпечатано уже 100 экземпляров «переведенных» молитв в Иркутской губернской типографии «с дозволения правительствующего Синода». Однако перевод был настолько неудачен, что невозможно было понять не только смысл, но даже отдельные слова. Переводчики лишь слепо следовали русскому тексту, пытаясь перевести слово в слово. Это издание, по-видимому, не имело никакого успеха в деле христианизации чукчей. Пожалуй, вполне справедливую оценку этому труду дал Ф. Матюшкин, наблюдавший применение переводов на практике. «Библейское общество, - писал он, - перевело на чукотский язык десять заповедей, Отче наш, символ веры и, если не ошибаюсь, часть Евангелия; напечатано русскими буквами и прислано сюда, но сей труд не может принести больше пользы. В грубом чукотском языке недостает слов для выражения новых отвлеченных понятий, а русские буквы не могут передать многих звуков».
Дальнейших попыток переводов молитв и Библии на языки народностей Севера в первую четверть XIX в. не предпринимались, а в 1826 г. Русское библейское общество было закрыто и труды его уничтожены. Поводом к закрытию послужили, в частности, переводы Библии и молитв на «нехристианские языки», в чем высшие инстанции усмотрели поругание веры (вследствие искажения некоторых догм вероучения из-за плохого перевода).
Несмотря на это правительство придавало большое значение делу распространения православия среди туземцев, рассматривая это как явление, призванное привести к русификации обращаемых не только по языку, но и по укладу быта. Однако здесь неуместно говорить об экспансии, хотя отдельные злоупотребления имели место (об этом ниже). "Устав об инородцах" 1822 г. утверждал принцип религиозной терпимости. Дело здесь не обошлось без влияния руководителей Русского библейского общества: составитель устава М.М. Сперанский был активным деятелем этого общества.
Несмотря на ликвидацию Русского библейского общества, кое-где на местах миссионеры продолжали заниматься подготовкой переводов Евангелия и молитв, а также составлением букварей для обучения грамоте детей на их родном языке. Синод не препятствовал такой активности миссионеров, особенно в 40-х гг. XIX века, когда осуществились более или менее удачные опыты по созданию букваря, а затем и переводы богослужебных книг на алеутский язык миссионера И.Е. Вениаминова. В то же время Синод подвергал тщательной проверке результаты трудов миссионеров, и все их проекты, составленные грамматики и словари проходили под контролем Академии наук.
Основанная в 1875 г. особая переводческая комиссия в Казани (не без воздействия и поддержки И.Е. Вениаминова, тогда уже московского митрополита) главной своей задачей считала распространение «православно-русского просвещения», используя родные языки обращаемых. Здесь нужно отметить, что не все официальные представители православия разделяли взгляды Вениаминова и его последователей (в частности, Н.И. Ильминского).