В последние десятилетия на процессы демократизации оказывают влияние процессы информационного развития, что обусловливает формирование новой информационнокоммуникативной среды в политической сфере. В современном информационном обществе произошла трансформация системы представительства гражданских интересов, результатом которой стало превращение коммуникации в системообразующий элемент демократии, в инструмент ее формирования и самопрезентации. Это, в свою очередь, влечет за собой дальнейшую виртуализацию политического пространства, перенос политики и осуществляемых им функций из сферы реальной жизни в область «сетевого мира» Интернета. Реалии текущей политической жизни в большинстве стран мира, с одной стороны, обусловливают бурное развитие системы сетевой (или компьютерно-опосредованной) коммуникации, а с другой – сами являются детерминированными процессами данного развития. Сверхсовременная сетевая коммуникация имеет уникальное атрибутивное свойство – это система коммуникации опирается на возможность быстрой и эффективной обратной связи.
Российский исследователь А. В. Бузгалин отмечает такие черты современной сетевой коммуникации:
– неиерархичность, децентрализация, преимущественно горизонтальное и (или) функциональное взаимодействие участников;
– гибкость, подвижность, сменяемость форм и конфигураций; легкость и скорость создания и распада структур;
– открытость сети для «входа» и «выхода»; общая доступность ресурсов сети (прежде всего – информационных);
– равноправие участников сети независимо от их роли, масштаба, ресурсов;
– уникальность создаваемых сетей.
Следовательно, демократизация в целом получает новое качество под влиянием действия новейших технологий. Разные исследователи относят феномен виртуализации политики к воздействию абсолютно противоположных факторов. Например, директор российского Института проблем глобализации М. Делягин усматривает технологическую сущность в процессе глобализации и виртуализации политики.
По мнению группы западных исследователей (Я. Бадж, А. Кескинен, Д. Гелд и др.), феномен виртуализации политики непосредственно связан с процессами демократизации, которые происходят как в странах устоявшейся демократии, так и в обществах переходного типа. По убеждению этих аналитиков, дальнейшее развитие системы сетевой коммуникации как функционального измерения политики приведет к расширению возможностей граждан участвовать в непосредственном управлении государством, то есть к росту форм прямой демократии.
Я. Бадж разрабатывает концепцию «электронной республики», в которой верховенство народа будет осуществляться через виртуальное народное собрание, деятельность последнего должна регламентироваться законом. Эффективное функционирование таких виртуальных собраний обеспечивается благодаря координирующей работе медиаторов. Виртуальная прямая демократия будет отмечаться широкими возможностями выхода на межгосударственный уровень, поскольку киберпространство не ограничивается конкретными территориями и государственными границами. В перспективе возможно даже создание «всемирного правительства». Итак, виртуализация политики и ее коммуникативной функции может привести к тому, что политика выйдет окончательно за пределы какого-то отдельного государства, охватывая мировое пространство в целом. В этих условиях открывается новое направление исследований функций политики – выяснение перспектив развития надгосударственной деятельности в области политики. По убеждению Я. Бадж, виртуальные народное собрание должно преодолеть не только пространственные, но и временные препятствия и ограничения, стать постоянно действующим органом власти, расширить функциональное измерение политической коммуникации, превращая ее в перманентный, постоянно действующий процесс. Еще одним преимуществом виртуальной прямой демократии является возможность мгновенной связи представителей народного собрания друг с другом в режиме реального времени для обеспечения непрерывности процесса принятия публично-властных решений. Граждане не просто участвуют в голосовании, но и формируют «повестку дня».
Итак, концепция прямой виртуальной демократии Я. Бадж представляет собой модель своеобразного возрождения афинской агоры. Исследователь предлагает рассматривать политику как сферу непосредственного привлечения граждан к осуществлению властных полномочий. При таких условиях должно измениться функциональное наполнение политики в целом и демократии в частности. Впрочем, данная модель представляет собой довольно оптимистичный взгляд на развитие демократии в ближайшем будущем. Более умеренную позицию относительно перспектив демократизации в современном мире отстаивает известный американский аналитик Д. Гелд. По мнению ученого, сегодня судьба демократии поставлена под большое сомнение, поэтому насущной задачей политической науки является переосмысление значения и места демократической политики для того, чтобы избежать противоречий демократии и демократических транзитов. «Если переосмысление демократии с точки зрения взаимосвязанности государств и обществ будет удачным, демократическая теория и практика приобретут новый смысл» – утверждает Д. Гелд.
Выработка нового содержания демократии должна идти через анализ влияния глобального устройства на содержание демократических объединений, через рассмотрение взаимного проникновения национального и межнационального. Д. Гелд предлагает определять смысл демократии «в контексте меняющейся смеси локального, национального, регионального и глобального». Наиболее развитые государства сегодня стоят перед необходимостью решения задачи системной модификации всех структур и институтов государственного механизма, который фактически представляет собой сердцевину политики на уровне функционирования конкретного общества. Понятно, что указанные проблемы являются достаточно сложными, выдвигают перед представителями национальных политических элит новые требования и формируют перед государствами, находящимися на стадии демократического транзита, вызовы политического, социального, экономического, культурного, общецивилизационного характера. Поэтому не все политические режимы могут противостоять подобным вызовам и адекватно на них ответить.
Сложность и изменчивость проблем, вокруг которых разворачиваются процессы демократизации, обусловливают разнообразие целей и постоянный пересмотр границ и функциональных проявлений политического лингвистического общества. Одновременно все большую остроту приобретает вопрос о том, что именно должно побудить политических актеров к добровольному отказу от своих властных позиций в случае, если они не в состоянии справиться с новыми вызовами. Но как это ни парадоксально, обусловить подобную готовность может сама открытость современной политической игры.
В. В. Смирнов пишет: «В последние годы появляется все больше свидетельств того, что разрыв между странами Запада и остальным миром увеличивается не только в социально-культурной и экономико-технологической сферах, но и в области демократии. В западных странах стремительно развиваются институты «электронной» демократии, открывающие перспективы для зарождения новых форм как прямой демократии, так и демократического управления. Там возникают сетевые горизонтальные связи между государственно-правовыми и неправительственными институтами, нормами и процедурами, между публичными и частными акторами, а инновационные процессы охватывают не только технологическую, но и политико-управленческую область».
В конце 20 века в развитых странах нарастала виртуализация общества. Виртуализация - это замещение реальных вещей и действий образами и коммуникациями.
Виртуализация общества: старые институциональные нормы предполагают создание реальных вещей и совершение реальных действий, но люди вместо этого оперируют виртуальными объектами.
Виртуализация социальных институтов: в экономике стоимость определяют не производственные мощности, а виртуальные активы бренды в политике приход к власти все более зависит не от реальных действий политиков и размеров партийных организаций, а от виртуальной политической силы имиджа.
Виртуализация политиков: носители образов политические шоумены. Виртуализация партий: продвижение образов политические бренды. Виртуализация выборов: голосование за образы выбор лидера внимания. Виртуализация правительства: управление образами презентации проектов. Публичная политика и реальное управление разделились. Роль ИКТ: наиболее эффективный инструмент виртуализации.
Технологии виртуализации в современной России.
§ По данным опроса ВЦИОМ в начале 2012 года
· Интернетом пользовались 55% взрослых жителей России;
· 82%пользователей Интернета имели аккаунты в «социальных» сетях.
§ Но доминирующим инструментом виртуализации общества остается ТВ.
· 90% взрослого населения назвали ТВ среди своих «источников информации», Интернет-ленты новостей - 22%, блоги и форумы - 8% (опрос ФОМ, 2012)
· 60%взрослого населения назвали ТВ «главным источником новостей о событиях в стране», Интернет - 23%(опрос ВЦИОМ, 2013)
§ Разные поколения живут в разных виртуальных реальностях
· ТВ - источник информации для 96%в возрасте 46-60 и для 81% 18 – 30 -летних
· форумы и блоги для 2%в возрасте46-60 и для 21%в возрасте 18-30
· выбрали Интернет главным источником новостей 50% в возрасте18-24 и 11%в возрасте 45-59
· ТВ является главным источником новостей для 34% 18-24-летних и для 72% 45-59- летних
Чтобы обеспечить политическое участие новых поколений, функционирование политических институтов нужно переводить в режим виртуальной реальности на базе Интернета Чтобы управлять гражданами, живущими в новой реальности, государственная бюрократия должна создавать «интерфейсы».
Глэм-демократия – это режим, при котором требуемое большинство формируется заинтересованными в гламуре меньшинствами, навязывающими массам очевидный выбор между мрачным – и ярким, притягательным образом. Большинство, когда-то образуемое средними слоями, вытеснено из политики вместе с характерным для него способом политического участия – через автономные и самоорганизующиеся структуры гражданского общества. Теперь в политике активны радикальные меньшинства, и массам приходится выбирать между их политическими форматами: либо гламур, который стал бунтом богатых, либо терроризм, который превратился в PR бедных.
В погоне за яркостью и притягательностью образа политики и политтехнологи соревнуются в гламурности кампании. Они все меньше ориентируются на стандарты, прежде задававшиеся ценностями и стилем жизни традиционного среднего слоя, и все решительнее внедряют в политическую практику элементы из «большой пятерки» гламура: роскошь, экзотику, эротику, розовое, блондинистое.
Президентская кампания 2007 года во Франции показала, как демонстративная тяга к роскоши не сужает, а расширяет электорат кандидата. Победе на выборах Николя Саркози не помешала критика со стороны левых, разоблачавших его «неподобающий» стиль жизни и приверженность интересам богатых. После выборов отдых на яхте и в поместье богатых друзей вызвал новую волну разоблачительных материалов в масс-медиа, но рейтинг Саркози оставался стабильно высоким. Роскошь притягивает внимание, а оно в ультрасовременной демократии важнее положительных оценок за скромность.
Беспроблемность гламурной политической кампании проявляется в простоте и оптимистичности дискурса, даже когда кандидат и его/ее команда ставку делают на демонстрацию «язв» и «угроз». Максимум «позитивности» и «конструктивности» кампании обеспечивают эффектно представляемые публике масштабные проекты, реализация которых выходит за рамки не только текущей избирательной кампании, но и последующих. Поэтому к началу 2000-х годов практика презентации проектов распространилась из США, где эта политическая технология была отработана на представленном Биллом Клинтоном национальном проекте развития здравоохранения, по всем демократиям западного типа. Политика презентации проектов строится на том, что теперь рациональным стало не думать о последствиях, потому что в условиях интенсивного настоящего последствий вообще не бывает.Для последствий не остается времени.
Некогда Уинстон Черчилль сказал, что искусство политика заключается в том, чтобы уметь давать прогнозы, а затем уметь объяснить, почему эти прогнозы не оправдались. Сэр Уинстон относился к ремеслу политика куда требовательнее, чем современные политики, политтехнологи и их аудитории. Они ценят прогнозы и проекты сами по себе и требуют постфактум не объяснений, а новых прогнозов и новых проектов. Так что теперь искусство заключается в том, чтобы делать прогнозы и презентации проектов снова и снова.
То один, то другой элемент «большой пятерки» или прием в духе «горячей десятки» обнаруживается в имидже разных политиков и в разных политических кампаниях. Но вот имидж самого гламурного российского политика Владимира Путина вылеплен с применением всей «большой пятерки» и в полной мере в духе «горячей десятки». Он породил политическую моду на оценку стоимости наручных часов в среде российской элиты (роскошь). Он обездвиживал тигров, летал на дельтаплане со стерхами и нырял с аквалангом за античными амфорами (экзотика). Он стал секс-символом и «первым женихом страны» (эротика). Он любит появиться в ярком комбинезоне пилота или в яркой «Ладе-Калине» (розовое). Он может «блеснуть» тренированным торсом и подозревается в использовании услуг косметологов (блондинистое). Он может выйти на одну сцену со «звездами» хит-парадов и номинаций. Он же развил излюбленный жанр деятельности российской суверенной бюрократии – суперпроекты «для народа».
Как и сверхновая экономика, сверхновая политика технологически опирается на платформу «Web 2.0 + мобильные устройства». Мобильность гламурных политических коммуникаций проявляется в быстром распространении и одноразовом использовании ярких, но незамысловатых образов. Гламурные коммуникации не обременены сложным «контентом», и поэтому преимущество получают те политики и политтехнологи, которые используют не только имиджи и слоганы на постерах, на TV и в WWW, но и CMC-рассылку, заставки и рингтоны для мобильных устройств, а также клипы и мобильные приложения, скачиваемые на коммуникаторы и планшеты. Так сверхновые политтехнологии подключают структуры и процедуры демократии к жизненному миру глэмеров, чуждых традиционной политики.
Броские политические коммуникации перемещаются в сети публичности, по недоразумению именуемые «социальными сетями». Записи и видеоролики, размещаемые в блогах и микроблогах, делают политическую борьбу настолько легким и увлекательным занятием, что в ней могут принимать участие пресловутые блондинки и метросексуалы. Именно этот тренд в политических технологиях привел в 2007 году к созданию таких очевидно гламурных приемов «борьбы», как серии музыкальных роликов группы Obama girls или политический блог Glamocracy на веб-сайте журнала Glamour. В последующие годы эти и аналогичные политические технологии, возникшие в атмосфере ожиданий обновления американской политики, перекочевали из США в другие страны.
Значимость гламура в политической повестке, а заодно и полная тождественность между миром гламура и миром современной политики в отношении техник коммуникации и уровня аргументации выявились в ходе президентской кампании 2008 года в США. В своих предвыборных выступлениях оба кандидата – Джон Маккейн и Барак Обама – сочли нужным критиковать богемный стиль жизни, олицетворяемый Пэрис Хилтон. В ответ Пэрис запустила в масс-медиа серию публикаций и видеороликов, пародирующих предвыборную рекламу и представляющих ее в качестве кандидата в президенты. В результате обнаружилось такое совпадение стилистики, что становится непонятным, где оригинал и где пародия.
Глянцевый формат коммуникаций един для реалити-шоу, ориентированных на пресловутых блондинок, и для шоу политических, нацеленных на экспертов и массы избирателей.
С переходом политики в режим глэм-демократии подрывается одна из главных основ социальных наук – идея «гражданского общества». Исследования, дебаты, решения, посвященные «гражданскому обществу» как контрагенту государственной бюрократии и системе структур, переводящих социальность «самоорганизующихся граждан» в их политическую активность, утрачивают свой предмет.
Используемая литература:
1. Гелд, Д. Демократия и глобальное устройство: пер. с англ. / Д. Гелд. – М.: PortRoyal, 2008.
2. «Виртуализация политики и глэм-демократия» Дмитрий Иванов профессор факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета
3. Дмитрий Иванов «Глэм-капитализм»
4. М. В. Золотых «Виртуализация политики и перспективы развития прямого народовластия»