А я отдам тебе за это мою несчастную, скукожившуюся любовь…
…Между твоих ног распускается пахучий цветок,
И стены дрожат в предчувствии оргазма…
Это из «Парижского дневника» Джима… Наверное, все-таки им там было хорошо, в начале того июля 1971 года, на улице Ботрейи, в двух кварталах от Сены.
Все, что произошло дальше, настолько туманно, что дает повод к любой интерпретации последующих событий: Джима убрали американские спецслужбы; он устроил инсценировку своей смерти и сбежал в Индонезию; был убит наркодилерами… Официальное заключение французских властей о смерти Моррисона гласило, что некто Джеймс Даглас умер от сердечного приступа. Странновато для 27-летнего мужчины, который никогда раньше на сердце не жаловался, не так ли?
2 июля 1971 года. Последний день жизни Джима Моррисона. О событиях этого дня мы знаем со слов Алана Роне, его старого калифорнийского друга, специально приехавшего в Париж, чтобы увидеться с Джимом.
Они встретились около полудня и несколько часов бродили по городу. В ювелирном магазине Джим купил кулон для Памелы, которая все это время оставалась в их квартире; потом зашли еще в пару магазинов, пообедали в кафе… Джим чувствовал себя неважно. Настолько неважно, что несколько раз ему приходилось садиться на землю, чтобы прийти в чувство. Около пяти вечера они расстались. Роне отправился на какую-то важную встречу, а Джим пошел домой. К вечеру ему стало лучше, и они с Пэм даже сходили в кино. Около десяти вечера они вернулись в дом номер 17 на улице Ботрейи, и что было дальше, мы никогда не узнаем. Возможно все случилось точь-в-точь, как с Мией Уоллес в фильме «Криминальное чтиво». Либо Джим сам перепутал свой любимый кокаин с героином Памелы, либо это случайно сделала Пэм. Позже она неоднократно признавалась друзьям, что это именно она убила Джима. Друзья-наркоманы не удивлялись, они видели и не такое… Героин, который употребляла Пэм, поставлял ей все тот же де Бретей. Это был совершенно новый сорт. Именно он убил девять месяцев назад Дженис Джоплин.
Согласно официальному протоколу, составленному на следующий день со слов Памелы, дело происходило так. Никаких наркотиков, конечно же, не было. Просто среди ночи Джим вдруг почувствовал себя плохо и пошел принять ванну. Там его стало рвать кровью. Памела предложила вызвать скорую, но Джим отказался. Потом ему стало лучше, и он уснул в ванне, а Пэм вернулась в кровать. В пять утра она проснулась. Джима не было. Она пошла в ванную и обнаружила его без сознания, лежащим в ванной. Пэм позвонила Алану Роне и, рыдая, сказала, что Джиму плохо, он истекает кровью и, кажется, умирает. Попросила приехать. А потом вызвала пожарных. В телефонной книге их номер значится первым в списке экстренных служб.
Они вытащили тело Джима из ванной, положили на пол и попытались сделать массаж сердца, но тело к тому времени уже было холодным и безжизненным. Тогда они перенесли его на кровать и укрыли одеялом. Затем вызвали медиков и полицию и уехали.
Сразу после их отъезда появились Роне и Аньес Варда, за которой он заехал по пути на улицу Ботрейи. Их встретила Памела. Она была явно не в себе:
— Алан, почему ты так долго ехал?! Джим тебя не дождался. Он умер. Хочешь посмотреть, какой мой Джим красивый?
Но Роне, по его словам, не смог заставить себя посмотреть на Джима и в спальню не пошел. Таким образом, из всех знакомых Джима мертвым его видела только одна Памела…
Пришел патологоанатом. Осмотр тела занял не более трех минут.
— Он принимал наркотики? — был первый же вопрос.
Ни в коем случае, — ответил Роне.
— А сколько ему было лет?
-27.
— Я бы дал все 57, — сказал доктор. — Ладно, мне все понятно.
Он заполнил какой-то бланк:
— Отнесите это в администрацию IV округа, они выдадут свидетельство о смерти.
Через полчаса прибыла полиция. Наскоро осмотрев квартиру, они посадили Памелу и Алана в машину и отвезли в участок, где составили протокол. Единственное, что их интересовало, была ли у Памелы и усопшего сексуальная связь в тот вечер. Связи не было. Полицейские, конечно же, не знали, кто этот «усопший» американец, Джеймс Даглас Моррисон. Мало ли Моррисонов на свете. Вот если б он был французом, тогда другое дело… Ни полицейские, ни медики даже не удосужились отвезти тело в морг. «Пусть лежит там, где лежит», — сказал полицейский чин, составлявший протокол.
В восемь часов вечера, когда Джим уже был мертв более пятнадцати часов, полицейские прислали гробовщика, который принес огромный мешок сухого льда, чтобы обложить им тело, стояла ужасная жара… Пока шли все эти расспросы и выполнялись формальности, Памела весь день держала себя в руках, но как только она увидела этот лед, она разрыдалась и принялась обнимать мертвого Джима.
Эту ночь Пэм провела в его объятиях… Последнюю ночь в их жизни. «Если бы я могла, я бы до конца жизни пролежала бы вот так с ним…» — сказала она утром Роне.
Всех, конечно же, устраивало, что не поднимается шумиха. Роне понимал, что дело тут нечисто и что там произошло этой ночью, не стоит и допытываться. Джима все равно не вернешь, и лучше все закончить по-тихому и как можно скорее.
Памела сказала, что Джим всегда говорил о кремации. Он хотел, чтобы его пепел развеяли в его любимой калифорнийской пустыне. Но по французским законам сделать это оказалось непросто. Посему Роне предложил похоронить Джима на кладбище Пер-Лашез, где покоятся многие знаменитости. Понятно ведь, что рано или поздно к могиле начнется паломничество. Аньес Варда подключила все свои связи, и разрешение на захоронение на кладбище Пер-Лашез было получено. Похороны были назначены на среду, 7 июля.
ЭТУ НОЧЬ ПАМЕЛА ПРОВЕЛА В ЕГО ОБЪЯТИЯХ… Последнюю ночь в их жизни
Лед уже не помогал, и было решено положить тело Джима в закрытый наглухо гроб. Перед этим гробовщик облачил Джима в шикарный черный костюм. Это вновь заставило Памелу безутешно разрыдаться: она впервые видела Джима в костюме. Она собрала все свои фотографии, которые смогла найти, и вложила их в руки Джима. Гроб завинтили болтами, чтобы больше никогда не открывать.
Утром 5 июля из Америки позвонил менеджер The Doors Билл Сиддонс и попросил позвать Джима к телефону. Вместо этого Пэм разрыдалась:
— Он не может подойти к телефону. Понимаешь?!! Не может!
— Почему? Почему не может? — спросил почуявший неладное Сиддонс.
— Потому что он лежит в гробу, а гроб заколочен, — сквозь рыдания проговорила Пэм.
— Я вылетаю, — сказал Сиддонс. Он успел как раз к похоронам.
Менее чем через сутки он прибыл в Париж. После разговора с Памелой и Аланом об обстоятельствах той ночи он согласился, что нужно как можно дольше держать в тайне известие о смерти Моррисона. Секретарша Джима Робин Уэртл сходила в американское посольство, чтобы отнести туда его паспорт и свидетельство о смерти. Паспорт нужно было отослать родителям Джима. Работники посольства, к счастью, не нашли связи между Джеймсом Дагласом Моррисоном и Джимом Моррисоном, так что секретность и тут была соблюдена.
В 11 часов утра 7 июля крохотная траурная процессия вошла в ворота кладбища Пер-Лашез. Ее составляли всего пять человек: Памела, Алан Роне, Аньес Варда, Робин Уэртл — секретарша Джима и Билл Сиддонс. Да еще несколько могильщиков, которые опустили гроб в могилу номер пять во втором ряду шестого сектора, недалеко от того места, где был похоронен Оскар Уайльд. Памела сквозь слезы прошептала над гробом последние строки из поэмы Джима «Празднество Ящера»:
… я вижу, как приближается Ночь в окружении своей пурпурной свиты,
Отправляйтесь же в ваши шатры и приготовьтесь ко сну…