Мария Александровна знает, что ее дети умеют добиваться своего. А сейчас главное – выйти на свободу как можно скорее. Там, за стенами тюрьмы, бушуют политические страсти. Растет всеобщее недовольство правительством. Волнуются студенты. В Киевский и Одесский университеты введена полиция, идут аресты.
Русско–японская война обнажила все пороки, всю гнилость самодержавия. Владимир Ильич предсказывал, что неминуемое поражение в этой войне поставит Россию перед революцией. III съезд партии был назревшей необходимостью. К тому же и меньшевики старались привлечь к борьбе против Ленина и большевиков лидеров европейской социал–демократии. Их поддержали Каутский, Парвус и другие.
В таких условиях арест Ульяновых в Киеве был не только семейным несчастьем, из рядов твердых ленинцев были вырваны опытные и преданные борцы. Марка Тимофеевича от ареста спасла поездка в Петербург по служебным делам.
Полиция ищет улик, но архив ЦК не обнаружен, и процесс организовать не удается. Мария Александровна пишет прошения, она просит освободить под залог младшую дочь, так как та больна. Тюремный режим угнетает и морально и физически. Сломить дух Марии Ильиничны жандармам не удалось, но обострилось нервное заболевание. Марию Ильиничну мучает бессонница. Она похудела и кажется такой маленькой. В июне ее освободили под залог в 300 рублей. Это было больше половины годовой пенсии Марии Александровны, и все–таки она внесла деньги немедленно, дочери была нужна свобода. Вскоре выпустили и Анну Ильиничну.
Оставаться в Киеве стало бессмысленно. Слежка была неприкрытой и непрестанной. Из–за границы поступает совет перебраться в Петербург. Обосновались на даче Марка Тимофеевича Елизарова на станции Саблино, недалеко от города. Мария Ильинична включается активно в работу Петербургского комитета. Она ходит в рабочие кружки, распространяет ленинскую литературу, выступает против меньшевиков. Одновременно подает прошение о выезде за границу для продолжения образования. На оборотной стороне ее прошения под грифом «секретно» читаем: «Препровождается начальнику Киевского Губернского Жандармского Управления для передачи на распоряжение лиц, производящих дознание «О Центральном и Киевском Комитетах Российской социал–демократической рабочей партии»[33].
Пока идет полицейская переписка, Мария Ильинична работает. Одна из старых большевичек, П.И.Кулябко, вспоминает о Марии Ильиничне: «Эта встреча (с Марией Ильиничной. – Авт.) произошла на явочной квартире Петербургского комитета за Невской заставой. Мария Ильинична многое сделала тогда для укрепления Петербургского комитета. Она держала петербургские организации в курсе заграничной жизни, имея постоянную связь с Владимиром Ильичем. Через нее петербургские большевики получали директивы Ленина из–за границы».
Она так ловко уходит от сыщиков, что полиции не к чему придраться. Чаще всего ее видят в редакциях газет и журналов. Она пытается организовать легальное печатание некоторых переводов своих и Владимира Ильича. Он пишет матери из Женевы: «Получили сегодня письма Ел.В–ны и Маняши. Спасибо ей за хлопоты насчет переводов. Надя напишет ей подробно об этом. Я получил теперь книгу Гобсона об империализме и начал переводить ее...
А вы как? Хорошая ли дача в Саблине? Отдыхаете ли там как следует? Какие виды на дальнейшее? Здорова ли мама? Как чувствуют себя Анюта и Маняша после тюрьмы? Черкните мне об этом, а то у Маняши только о переводе и говорится»[34]. Как скупы эти письма! Как трудно их, наверное, писать! В них не должно быть ни намека на какую–то другую сторону жизни Ульяновых. Вот и пишет Владимир Ильич такие короткие «семейные» письма. Все главное в других, шифрованных, посланных на какой–нибудь вполне нейтральный адрес.
Наконец получен официальный ответ из С.–Петербургского губернского жандармского управления. М.И.Ульяновой разрешено выехать за границу, но при внесении залога в 500 рублей. Пришлось просить Киевское управление вернуть прежний залог. Медленно идут документы из инстанции в инстанцию. Согласовываются. Полиция ищет предлога для отказа и не находит. Заграничный паспорт получен. Вещи уложены в два чемодана. Она еще не знает, как долго пробудет за границей. Вечером всей семьей собрались вокруг стола. Еще и еще раз проверяют, все ли запомнила Мария Ильинична из того, что нежелательно записывать. Новые адреса, фамилии, шифры. Она везет резолюции фабричных и заводских комитетов за созыв III съезда партии, рабочие поддерживают Ленина и большевиков.
Мария Александровна рада, что дочь едет к старшему брату. Хоть какое–то время не нужно будет бояться ночных стуков, ждать ее возвращения из города. Мать рада, что Мария Ильинична опять будет учиться. И она прекрасно понимает: Мария Ильинична едет, чтобы оказать Владимиру Ильичу посильную помощь во внутрипартийной борьбе. Но, конечно, матери жаль расставаться с меньшей дочерью, которая кажется ей по–прежнему маленькой и беззащитной девочкой.
Первая русская революция
Граница осталась позади. Обыска не было. Все документы удалось провезти и доставить в Женеву. Мария Ильинична постепенно приходила в себя, отдыхала от напряжения последних месяцев. Так странно было ходить по улице и не проверять, есть ли за тобой слежка, не обращать внимания на проходные дворы, не запоминать тупиков и удобных переулков. Радовала встреча с братом и Надеждой Константиновной.
Мария Ильинична жадно впитывает все новости, знакомится со старожилами и уже через несколько дней начинает помогать Крупской вести партийную переписку. Она встречает товарищей, приезжающих из России, помогает им устраиваться на квартирах, выполняя роль переводчика для тех, кто не знает языка. В маленькой кухне то Надежда Константиновна, то Мария Ильинична ведут инструктажи, вводят приезжих в курс событий, снабжают их литературой, готовят к возвращению на родину. Для тех, кто приехал на съезд партии, Владимир Ильич организовал специальный семинар, где разъяснял правила ведения конспиративной работы. Эти лекции прослушала и Мария Ильинична, часто про себя отмечая те ошибки, которые допустила в своей работе, и радуясь, если ее действия совпадали с тем, что рекомендовал старший брат.
Иногда вечерами, когда семья собиралась за ужином, Владимир Ильич или Надежда Константиновна пытались с Маняшей заговаривать о продолжении занятий, предлагая просмотреть программы женевских институтов, поехать в Берн или в Цюрих, чтобы ознакомиться с постановкой университетского образования. Но Мария Ильинична, увлеченная работой, только отмахивалась: «Ученье не уйдет! Ведь съезд приближается, дайте поработать». И Владимир Ильич не мог отказать сестре, тем более что ей хорошо известна обстановка на местах, а Ленин делает основную ставку именно на разгром меньшевизма в России, на идейное и организационное сплочение большевиков. Потеряв «Искру», которая с 52–го номера стала меньшевистской, Владимир Ильич стремится создать новую газету. Для того чтобы собрать необходимые средства, Владимир Ильич читает рефераты в Париже и ряде городов Швейцарии.
Марии Ильиничне посчастливилось присутствовать на совещании 29 ноября (12 декабря) 1904 года, где было принято окончательное решение об основании большевистского печатного органа. Все с энтузиазмом восприняли предложение Ленина назвать новую газету «Вперед». Первый номер газеты вышел в Женеве 4 января 1905 года, за пять дней до Кровавого воскресенья.
9 января всколыхнуло всю страну. Вечером в Петербурге уже строили баррикады. Ленин откликнулся на события 9 января статьей «Революция в России», где писал, что к Питеру готовы примкнуть очень многие города. Ленин придавал огромное значение героической борьбе русского пролетариата. Он пишет многочисленные статьи, рассылает в города самых преданных своих товарищей.
События на родине развиваются с огромной быстротой. Каждое утро Мария Ильинична просматривает в читальне европейские и русские газеты. Они с Надеждой Константиновной немедленно расшифровывают письма из России. Правила конспирации запрещали их хранить. Но все же несколько писем уцелело. Перед нами письмо Анны Ильиничны, которое сразу вводит нас в атмосферу напряженной обстановки, царившей в Петербурге после 9 января:
«Либеральная публика собралась вчера сначала в Публичной библиотеке, к вечеру (ее закрыли потом) в Вольном экономическом, где было принято письмо к офицерам, решено выпустить письмо к солдатам, предлагалась забастовка лиц интеллигентных профессий, но не прошла, конечно; затем решено было добывать оружие и устраивать повсюду митинги. Во многих частях города устроены перевязочные пункты. Поп Гапон, на которого я и многие глядели, как на чистого зубатовца, все же как будто не темная личность. Эту полутемную, отчасти наивную по вере в царя, отчасти не совсем нормальную точно личность вынесла наверх волна накопившегося народного возмущения, и он сумел овладеть толпой...
Очень хорошо, что ПК и группа ЦК объединились теперь и начинают выпускать листки за общей фирмой.
Ну, пока до свидания! Что–то будет завтра? Вечером необычно пустынно на улицах; дворники запирают с 10 часов ворота; был слух, что город объявлен на военном положении. Совсем точно революция у нас начинается... Так ли?..
Ваш Игорь».
В апреле 1905 года в Лондоне состоялся III съезд партии, на котором присутствовали только большевики. Меньшевики созвали в Женеве свой собственный съезд, назвав его конференцией. «Два съезда – две парши» – так определил положение Владимир Ильич.
Проводив Ленина и Крупскую в Лондон, Мария Ильинична продолжает вести нелегальную переписку, принимает курьеров из России, организует отъезд товарищей, снабжая их необходимыми документами, явками, шифрами. Вместе с тем она внимательно следит за печатью, старается достать материалы меньшевистской конференции.
Вернулись наконец делегаты III съезда, съезд рассмотрел главные вопросы начавшейся в России революции: о вооруженном восстании, об отношении к тактике правительства накануне переворота, о временном революционном правительстве, об отношении к крестьянству, о меньшевиках как отколовшейся части партии и другие.
Мария Ильинична читает и перечитывает резолюции съезда и запись выступлений, дотошно выспрашивает Надежду Константиновну об обстановке на съезде. Как и все истинные ленинцы, она одобряет включение в устав партии той формулировки первого параграфа, какую дал Владимир Ильич, и отмены формулировки Мартова. В период революции партия должна, как никогда, быть дисциплинированной и сплоченной.
Партийцы торопятся в Россию, где ощущается острая нехватка кадров. В эти дни Мария Ильинична редко видит брата – он инструктирует отъезжающих, пишет целый ряд статей, освещающих задачи партии в условиях буржуазно–демократической революции, напряженно работает над книгой «Две тактики социал–демократии в демократической революции». Книга была написана в течение всего двух месяцев и уже в июле издана в Женеве. В этой книге Ленин дал теоретическое обоснование решений III съезда РСДРП, стратегии и тактики большевистской партии; развивая марксизм, Ленин выдвинул новое положение о перерастании буржуазно–демократической революции в социалистическую и определил классовую расстановку сил в обеих революциях.
Мария Ильинична в чемодане с двойным дном везет книгу Ленина в Россию. Из Ульяновых Мария Ильинична отправляется туда первой: она должна подготовить скорейший приезд Владимира Ильича. Она едет нелегально, чтобы уже при переезде через границу не привлечь внимания жандармов, которые хватают всех лиц, на кого есть дело в департаменте полиции. Царизм боится каждого нового революционера, прибывающего в Россию. Ее документы оказались надежными, и приезд в Питер остался незамеченным.
Она приехала в разгар подъема революционного движения. По стране прокатилась могучая волна забастовок. В Иванове были созданы первые Советы рабочих депутатов, восстание на броненосце «Потемкин» показало, что армия и флот революционизируются не по дням, а по часам. Народ не могут остановить массовые расстрелы и аресты. Царизм пытается утихомирить массы серией уступок и обещаний – издан манифест о созыве Государственной думы, подписан мир с Японией. Большевики призывают к бойкоту Думы, они ведут курс на всеобщую забастовку и вооруженное восстание.
Приехав в столицу, Мария Ильинична не узнает города – заводы и фабрики бурлят, выходят газеты и листовки, которые распространяются невиданными ранее темпами, закупается оружие, создаются боевые рабочие дружины.
Мария Ильинична не знает отдыха. Первое время после приезда она работает секретарем Василеостровского районного комитета. Ей всегда нравилась рабочая среда, она умела найти подход к самым разным людям, обладая ленинской способностью говорить конкретно, доходчиво и ярко. Мария Ильинична активно действует и в Центральном Комитете, где заведует всей «техникой» – помогает размножать и распространять ленинские документы, под ее руководством ведется переписка с заграничными и русскими организациями большевиков.
В начале сентября Мария Ильинична и Анна Ильинична пишут Ленину и Крупской в Женеву: «Письма Фрея (В.И.Ленин. – Авт.) и Рыбки (Н.К.Крупская. – Авт.) от 6–го и 7–го получены. Мимоза (М.И.Ульянова. – Авт.) отдаст их сегодня. Извиняется, что мало пишет; все время уходит на то, чтобы наладить технику, работы много, и на остальное почти не остается времени. (Прибавляю от себя (Игорь) (А.И.Елизарова. – Авт.), что она бегает, как оглашенная, уезжая отсюда ранним утром и приезжая поздним вечером; и сильная нервность и переутомление сказываются уже сейчас.)
Работа пока идет слабо: мало людей было все время, только последние дни начинает кое–кто съезжаться. Бродский провалился. В Москве взяты Южин (М.И.Васильев. – Авт.), Юрочка и другие. Народу вообще съехалось много, бюро реформируется, и это междуцарствие сказывается, верно, на переписке. Киска (Фотиева Л.А. – Авт.) ушла в местную работу...
У нас идут горячие прения по вопросу о резолюции ЦК о Государственной думе. Знаем пока о ней лишь из устного изложения представителя ЦК, и некоторых удивляет приурочивание восстания к собранию Государственной думы. Так как значит не восстание повлечет за собой насильственное срывание Думы и политическую стачку? Многие сильно восстают против этого, но своей резолюции еще не успели вынести.
Пришлите адреса для писем...»
Письмо отражает напряженную обстановку в стране и в партии. Многочисленные аресты заставляют оставшихся на свободе напрягать все силы, чтобы возмещать работу отсутствующих. Вся жизнь Марии Ильиничны подчинена одному – выполнению партийного долга. Особенно остро ощущает она оторванность от Владимира Ильича: письма поступают с большими перерывами, доходят далеко не все, так как полиция изымает их на границе, да и адресаты, пока идет письмо, частенько оказываются в тюрьме. Продолжая вышеприведенное письмо, старшая сестра сообщает Владимиру Ильичу: «Переписав это письмо Мимозы, прибавляю и от себя. Пришлите адреса, – у нас давнишние, и многие, очевидно, не действуют. Писал на Baden Emmendingen № 27а. Мимоза говорит, что не доходили многие. Действительны ли №№ 1а, 41а, 31а, 33а, 29а и 44а? Вы отменяете их в «Пролетарии», но это нам не помогает, ибо мы его не видим. Так обидно! №№ о Думе не видели ни одного. Получили на днях 13 № на адрес инженера путей сообщения; продолжайте и дальше посылать ему...»
Связь – лишь одна из сторон деятельности Марии Ильиничны. Ее можно видеть на рабочих, солдатских, матросских митингах и собраниях. Теперь она тоже научилась произносить речи, преодолев свое природное смущение.
Владимир Ильич из–за границы настаивает на необходимости издавать легальную газету большевистского толка. Она начала выходить при самом активном участии Марии Ильиничны незадолго до возвращения Ленина. Официальным издателем «Новой жизни» была Мария Федоровна Андреева. Большую часть средств дал Алексей Максимович Горький. Редакция помещалась на Невском проспекте, первое время состав участников был довольно пестрый. Основными сотрудниками были большевики – Богданов, Румянцев, Орловский, Луначарский. Для увеличения тиража Мария Федоровна привлекла в газету таких поэтов нового направления, как Бальмонт, Минский, писателя Леонида Андреева. Мария Ильинична часто спорила с Андреевой, доказывая, что такой состав работников газеты лишает ее подлинно большевистского лица. Андреева, красавица и умница, нравилась Марии Ильиничне. Ей импонировал идейный подвиг этой женщины – великолепная актриса бросила сцену, блестящее положение в обществе, чтобы заняться революционной работой, чтобы стать гражданской женой пролетарского писателя.
На долю Марии Ильиничны выпала ответственнейшая задача – вербовать рабочих и солдатских корреспондентов. Почти ежедневно приходилось проделывать трудный путь с одного конца города на другой, уходя от полицейских ищеек, чтобы поговорить с рабочими, получить заметку, записать новый материал о борьбе с предпринимателями.
В редакцию «Новой жизни» приходили рабочие и работницы. Было интересно наблюдать, как в коридоре или в комнате редактора сталкивались известный писатель Леонид Андреев и парень с рабочей окраины. Один милостиво вручал редактору рассказ, другой взволнованно требовал, чтобы газета прислала на их завод агитатора, или желал получить свежий номер «Новой жизни», который не сумели достать на заводе.
В «Новой жизни» Мария Ильинична впервые столкнулась с тягой рабочих к газете. Им хотелось поделиться своими мыслями, рассказать о положении на их заводах и фабриках. Она с увлечением читает корреспонденции, написанные загрубевшими трудовыми руками. Исправляя ошибки, Мария Ильинична старается бережно сохранить индивидуальный стиль корреспонденций, их язык, образный, доходчивый. В годы первой русской революции она приобретает опыт подбора рабочих корреспондентских кадров, умения расспросить обо всем и помочь записать рассказанное. К ней тянулись люди, чувствуя ее живую заинтересованность в их судьбах, в их жизни. Она научилась суммировать и классифицировать материал, делать политические выводы из разрозненных сведений, поступающих из разных районов.
Трудно и опасно было распространять газету, хотя она и выходила с разрешения властей. Черносотенцы охотились за распространителями, избивали их, отнимали и уничтожали газетные листы. В распространении большевистской литературы большую помощь оказывали подростки с рабочих окраин – они умели проникать всюду, знали, кому можно предложить газету, а кого обойти стороной. Ранним утром собиралась у редакции стайка мальчишек, они расхватывали пачки только что отпечатанных газет и разбегались до того, как нагрянет полиция. А она не забывала большевистской газеты. Из 27 подготовленных и напечатанных номеров 15 были конфискованы. Цензоры накладывали арест на целые полосы. Почти каждый день Мария Федоровна отправлялась «выяснять отношения» – доказывать, что ничего крамольного авторы не имели в виду. А Мария Ильинична с горечью наблюдала, как уничтожали конфискованный тираж, как гибли усилия стольких людей и важнейший, актуальнейший материал, добытый с таким трудом, пропадал зря.
Мария Ильинична хлопочет и в связи с изданием работы Ленина «Две тактики социал–демократии в демократической революции», которую в период революционного подъема удалось выпустить в России дважды.
Пламя революции разгоралось. Партия большевиков, вооруженная решениями III съезда и указаниями Ленина, вела массы к вооруженному восстанию. Необходимы были листовки, прокламации. Партия нуждалась в собственной типографии. Мария Ильинична по просьбе Ленина взялась организовать типографию. У нее были надежные помощники среди рабочих Семянниковского завода. Печатные машины доставали по частям, шрифт с большим трудом получали у рабочих разных типографий. Возник вопрос: где все это хранить? И тут Мария Ильинична вспомнила, что одна ее хорошая знакомая служит начальницей богадельни. Богадельня находилась на Знаменской улице. В ней были спальные корпуса, столовая. На территории богадельни находилась и Знаменская церковь, куда ходили старушки. Начальница сама переговорила со священником. И вот однажды к церкви подъехала подвода. Обитатели богадельни и обыватели примыкающих кварталов наблюдали, как несколько молодых парней разгружали мешки и носили их в боковой церковный притвор. «Что привезли?» – спрашивали старушки друг у друга. Одна из них обратилась к грузчикам: «Что это вы привезли, ребятки?» Вытирая пот со лба, молодой кудрявый парень откликнулся с улыбкой: «Новые иконы, бабушка! Станет ваша церквушка нарядной да красивой». Обрадованные старушки разнесли новость по округе, обыватели стали терпеливо ждать и не обращали внимания на шум, который иногда доносился из бокового притвора. Через несколько дней после доставки типографских рам к богадельне на извозчике подъехали какие–то дамы с огромными корзинами, доверху заполненными свежеиспеченными булками – подарком благотворительниц. Булки вечером раздали старушкам, а груз, спрятанный на дне корзин (мешки со шрифтом), последовал туда же, где находилась типографская машина. Одна из участниц организации типографии, М.И.Киреева, рассказывала: Мария Ильинична «...тогда часто бывала в богадельне. Она часто пользовалась удобной проходной гардеробной для переодевания, когда надо было ехать на заставу, – там всегда висел старенький жакет и серый заплатанный платочек, которые она надевала в свои поездки за Невскую заставу. Приезжая, она переодевалась в свое скромное пальто и поношенную шляпку, более подходящую для городских поездок. Этому она научила нас...
Наконец настал день, когда помещение для подпольной типографии было подготовлено и под видом освящения икон в Александро–Невской лавре погрузили на извозчиков всю типографию и поехали на заставу»[35].
Подготовленная Марией Ильиничной типография сыграла очень большую роль после разгрома большевистской газеты «Новая жизнь». В ней было напечатано много ленинских материалов.
Обстановка требовала присутствия Владимира Ильича. В Россию приехали уже многие партийные активисты. Правительство, пытаясь погасить революционный пожар, опубликовало и всячески рекламировало «Манифест 17 октября». Объявлены политические свободы. Большевики разъясняли массам политику царизма, раскрывали мизерный характер уступок, которыми правительство хотело успокоить массы.
Появиться на родине легально Ленин не мог, его бы сразу арестовали. Владимир Ильич выехал в Россию через Стокгольм, где его должен был встретить товарищ с паспортом и всеми необходимыми документами. Проводника и документы прождал Владимир Ильич в столице Швеции почти две недели. Мария Ильинична договорилась, что Ленин будет жить у Петра Петровича Румянцева, большевика, имевшего хорошее легальное положение. Через 10 дней приехала и Надежда Константиновна, остававшаяся в Швейцарии для улаживания партийных дел. Забот у Марии Ильиничны прибавилось. Ленин с женой, помыкавшись по разным меблированным комнатам, решили попытаться поселиться легально. Маняша договорилась со старым знакомым, что брат будет жить у него, но, как только Владимир Ильич и Надежда Константиновна прописались, дом окружила свора шпиков. Утром, направляясь к брату за статьей для «Новой жизни», Мария Ильинична с изумлением увидела в подворотнях лиц, принадлежность коих к полиции не вызывала никаких сомнений. С легальным житьем ничего не получалось. Оба, и Владимир Ильич, и Надежда Константиновна, поселились нелегально, врозь.
8 ноября Мария Ильинична принесла в «Новую жизнь» первую статью Ленина «О реорганизации партии», где он прямо и откровенно писал о партийном съезде, о борьбе с кружковщиной, о необходимости влить в партию широкие кадры рабочих. Эта статья привела к расколу в редакции, из газеты, по словам Марии Ильиничны, ушли минские и бальмонты. Она превратилась в боевой партийный орган. Постепенно газету оставили все модные литераторы, их не устраивали ее задорный, революционный дух, яркая антиправительственная направленность.
Редакция, находившаяся в центре города, служила местом встреч с Лениным для всех членов Петербургского комитета. Владимир Ильич сам редактировал газету, обязательно просматривал материал, присланный рабочими. Теперь Мария Ильинична подробно докладывает ему о своих встречах с кружковцами, об их реакции на его статьи. Она всегда видит его в окружении товарищей. Работа в редакции кипит с раннего утра до глубокой ночи. Ленин стремится к общению с широкими массами.
В конце 1905 года состоялось и несколько публичных выступлений Владимира Ильича. Придавая огромное значение Советам как боевому органу борющегося пролетариата, Ленин выступил 13 ноября на заседании Петербургского Совета рабочих депутатов по вопросу о мерах борьбы с локаутом, объявленным предпринимателями в ответ на введение рабочими 8–часового рабочего дня явочным порядком. Мария Ильинична присутствовала на собрании в Вольно–экономическом обществе, куда пришли очень многие партийцы, чтобы послушать доклад Владимира Ильича по аграрному вопросу. Мария Ильинична видела, как волнуется брат. Впервые он выступал в России на таком большом собрании единомышленников, где открыто говорилось о важнейших вопросах революции.
В разгар революции Мария Ильинична вела и большую самостоятельную пропагандистскую работу. Она руководила рабочими кружками, проводила собрания, беседы. Один из старых членов партии, Н.Власьев, рассказывал: «М.И. часто в 1905 году стала бывать у текстильщиков на Малой Болотной улице (сейчас ул. Красных текстильщиков) под конспиративным именем Александры Михайловны. Подпольная организация ежегодно проводила маевки на Охте, где жили многие текстильщики. Последняя маевка с участием Марии Ильиничны проходила в мае 1907 года»[36]. Впоследствии Мария Ильинична с благодарностью вспоминала рабочих, которые помогали ей в трудные и прекрасные годы первой русской революции. Так она писала об Алексее Ивановиче Катькове: «...Вспомнились старые времена – 1906 год, когда я в качестве партийного организатора вела работу на фабрике, носящей теперь славное имя Ст.Халтурина. Алексей Иванович и живший вместе с ним Герман Беляев были моими активными помощниками по организации кружков, распространению нелегальной литературы и листовок, сбору денег и пр. Я частенько захаживала к ним на квартиру на Малой Болотной, называлась я тогда Александрой Михайловной»[37].
Пройдут годы... В 1936 году исполнится 100 лет Невской бумагопрядильной мануфактуре. И рабочие пришлют своему пропагандисту юбилейный выпуск газеты «Трибуна халтуринцев» и следующее письмо:
«Дорогая Мария Ильинишна,
Мы, рабочие фабрики № 1 им. Ст. Халтурина, в торжественный день празднования 100–летия нашей фабрики шлем тебе свой сердечный пламенный большевистский привет. Большевики нашей фабрики бережно хранят в памяти твой образ большевика–подпольщика, славного борца старой ленинской гвардии, пришедшего к нам для организации первых революционных кружков. Будучи неустанным проводником великих идей основоположника нашей партии – Владимира Ильича Ленина, ты неразрывно связала свою судьбу с борьбой пролетариата за социализм. Ты отдавала все свои силы, чтобы приблизить светлую, счастливую жизнь, которая строится в нашей стране... Как день от ночи отличается наша жизнь сейчас от жизни на фабрике барона Штиглица...
Наше сегодня
– это 31% стахановцев.
– это 30% [в] 35 г. рост производительности труда.
– это 40% [в] 35 г. рост зарплаты.
В то же время мы говорим, что это не есть наш предел. На основе освоения техники мы еще больше поднимем производительность труда, еще лучше сделаем нашу жизнь. Да здравствует партия, воспитавшая тебя...»[38]
Вместе с Лениным и партией Мария Ильинична радостно переживала годы подъема революции. События, многие из которых вошли в историю ленинской партии, в историю России, в историю коммунистического и рабочего движения всего мира, тогда чередовались с калейдоскопической быстротой. Декабрьское вооруженное восстание в Москве, I Дума, II Дума, IV съезд партии, V съезд партии, аресты и гибель товарищей – все это было частью и собственной жизни семьи Ульяновых.
9 мая 1906 года Мария Ильинична была на трехтысячном митинге в Народном доме Паниной, где Владимир Ильич выступил под фамилией Карпова. Здесь собрались представители всех рабочих районов. Вот как пишет о реакции рабочих на это выступление Надежда Константиновна:
«Аудитория замерла. Необыкновенно подъемное настроение охватило всех присутствовавших после речи Ильича, в эту минуту все думали о предстоящей борьбе до конца».
После митинга Мария Ильинична долго взволнованно рассказывала матери о выступлении брата и реакции рабочих.
Революция шла на убыль. Полиция наглела, по словам Крупской. Кровью рабочих и крестьян заливала черная сотня очаги революционного движения.
Только большое самообладание спасло Марию Ильиничну от тюрьмы в 1907 году. Шло очередное рабочее собрание в конспиративной квартире на Песках. Вдруг раздался условный стук, и в прихожую вбежал молодой рабочий, стоявший «на страже». «Скорее! – крикнул он. – Во дворе полиция, окружают дом!» Квартира находилась на пятом этаже. «Спокойно, – сказала Мария Ильинична, – товарищи, есть еще несколько минут, стучите во все квартиры подряд. Кто–нибудь и пустит». Действительно, жильцы нескольких квартир открыли двери и многих спрятали от полиции. Марию Ильиничну схватили. Так как брали всех, кого встретили на лестнице, во дворе, в конспиративной квартире, указанной провокаторами, то в участке арестованные имели возможность разыгрывать полное незнание друг друга. Мария Ильинична отказалась себя назвать, мотивируя свой отказ тем, что живет с больной и старой матерью и не хочет, чтобы ее испугал ночной обыск. Товарищи тоже держались мужественно – никто «не знал», как настоящее имя Александры Михайловны и где она живет.
Утром Мария Ильинична спокойно назвала адрес. Она знала, что мать и сестра поняли, что произошло, и давно спрятали все интересующее жандармов. Ее сопровождал к дому целый наряд полицейских во главе с приставом. Мария Ильинична с трудом удерживалась от желания рассмеяться ему в лицо, когда он несколько раз подряд спросил, сколько мужчин живет в квартире, и при этом все хватался многозначительно за висевший на боку пистолет. Он явно трусил. Вот и дом. Медленно поднимались по лестнице. Впереди Мария Ильинична, за ней полицейские. Два человека остались у входа. Где–то наверху захлопнулась дверь. Навстречу быстро застучали каблучки. На площадке второго этажа Мария Ильинична лицом к лицу столкнулась с Лидией Александровной Фотиевой. Та лишь метнула ей ободряющий взгляд и быстро пробежала вниз. Пристав покосился ей вслед, но задержать не решился. Мария Ильинична облегченно перевела дух – Лида унесла все, что нельзя было спрятать или уничтожить. Обыск продолжался несколько часов, но ничего не дал. Настолько ничего, что перед Марией Ильиничной извинились и оставили ее на свободе.