Анализ основ правового регулирования и правоприменительной практики в сфере религиозной безопасности Российской Федерации показывает, что в последние два десятилетия достигнут определённый уровень гармонизации государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений, взаимопонимания органов государственной власти и органов местного самоуправления, структур гражданского общества и религиозных объединений по профилактике религиозных конфликтов. Созданы органы, «курирующие» религиозную проблематику: в Государственной Думе – Комитет по общественным объединениям и религиозным организациям; при Президенте РФ действует Совет по взаимодействию с религиозными объединениями; при Правительстве РФ работает комиссия по вопросам религиозных объединений; в аппарате Уполномоченного по правам человека РФ действует отдел по религиозным вопросам и культурным правам. В субъектах Федерации при Высших должностных лицах, в правительствах, администрациях муниципальных образований сформированы структуры, осуществляющие связи с религиозными объединениями (знаковое событие произошло в 2008 году в Республике Татарстан, когда Совет по делам религий при Кабинете министров Татарстана был преобразован в Управление по делам религий, осуществляющим полномочия государственного органа).
Вместе с тем, как было показано, религиозная безопасность личности, общества и государства имеет чрезвычайно разнообразную и многоплановую проблематику, постоянно задаваемую не только внутренними, но и внешними угрозами её обеспечения. В этих условиях перед российским государством стоят актуальные задачи профилактической и стратегической направленности по предотвращению и своевременному разрешению государственно-конфессиональных и межконфессиональных конфликтов, и прежде всего в сфере правового регулирования религиозных прав и свобод человека и гражданина, а также статуса религиозных объединений.
Принципиально важным направлением обеспечения религиозной безопасности, своего рода профилактикой развития конфликтов в религиозной жизни страны, является всестороннее сотрудничество между государством и конфессиями. В экспертном сообществе это направление определяется как «социализация религиозности и религиозных сообществ», как «социализация религии», под которой понимается «система действий государства, направленных на создание условий для вовлечения религиозных сообществ и верующих граждан в построение гражданского общества, для преодоления религиозного изоляционизма, экстремизма, клерикализма и других негативных тенденций, для утверждения толерантности и веротерпимости в светской и религиозной среде.
Одним из способов социализации религии является установление социального партнёрства государства и конфессий, а также религиозных, межрелигиозных и общественных организаций. Целью такого социального партнёрства является укрепление общественной стабильности посредством реализации духовно-нравственного и миротворческого потенциала религиозных традиций народов России, религиозных объединений и граждан».
Традиционные конфессии России с той или иной степенью детализации в своих социальных концепциях разработали основные направления сотрудничества с государством (за исключением буддизма, социальная концепция которого не была сформулирована представителями этой религии).
Раз общество возлагает на государство задачу сохранения общественного порядка, а также общепринятых ценностей и норм, то и основными функциями государства в религиозной сфере являются предотвращение или умиротворение межконфессиональной вражды, а также правовое согласование религиозных потребностей и установлений с общественно-государственными интересами, ценностями и нормами.
Однако реальность такова, что в основе конфликтов в религиозной сфере лежит свойственная государству, светским идеологиям и большинству религий тенденция к абсолютизации своих ценностей и мировоззренческих установок, поэтому конфликты неизбежны в принципе. Здесь возможны два принципиальных варианта развития конфликтных ситуаций:
1) Государственно-конфессиональные конфликты: само государство абсолютизирует себя, нарушает светские принципы и законодательные полномочия, распространяет убеждения или действия, ведущие к установлению всецелого контроля за жизнью личности, ее убеждениями и вероисповеданием, разрушению личной, семейной и общественной нравственности, оскорблению религиозных чувств. А такая тенденция неоднократно проявлялась в истории. Позиция Русской Православной Церкви в подобной ситуации сформулирована в ее социальной концепции: «Границы лояльности Церкви по отношению к государственной власти определяются заповедью Божией проповедовать Христову истину и совершать дело спасения людей в любых условиях, при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении... В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению» [2, с. 10, 54-55].
Своеобразной формой государственно-конфессионального конфликта является противостояние (нередко скрытое) части атеистически ориентированной политической и культурной элиты страны деятельности религиозных объединений, и в первую очередь Русской Православной Церкви. Указанное противостояние касается главным образом тех проблемных сфер «соприкосновения» государства и конфессий, в которых затрагиваются глубинные чувства верующих и неверующих граждан, и таких сфер в последние годы становится всё больше. Одна из них – сфера светского образования.
Напряжённые и острые обсуждения в обществе вызывает и проблематика вопросов, связанных с возвращением Русской Православной Церкви ранее принадлежавших ей храмовых зданий и сооружений, имеющих в настоящее время статус памятников культуры, в том числе объектов общенационального достояния. Как правило, инициаторами разрастания гражданского конфликта являются средства массовой информации, нередко «вбрасывающие» в общественное сознание провокационные утверждения. К примеру, Л. Налбандян в статье «Соборование культуры» заявляет: «На волне почитания совместного «бренда» РПЦ и власти – князя Владимира – церковь, похоже, решила, что границ ее влияния больше нет»; «...реституция – передача бывших церковных объектов – со скандалами проходит по всей стране. В Питере в последнее время напор РПЦ явно усилился. Некоторые связывают это с воцерковленностью нынешнего губернатора»; «... алчность церкви уже теряет границы» и т.д. (см.: Собеседник, 2015. №30. с. 8).
Аналогичный лейтмотив прослеживается и в массе других публикаций, и не только в оппозиционных к власти средствах массовой информации. Генеральный директор ВЦИОМ В.Фёдоров в интервью «Российской газете» на вопрос корреспондента: «Не видим ли мы сегодня стремления Церкви внедрить православие в качестве официальной идеологии?» - заявил: «Безусловно, видим. Да, это именно так. Есть некая красная черта, которую не стоит переступать. У нас многонациональная и многоконфессиональная страна. И чтобы люди, живущие в России, чувствовали себя россиянами, они должны быть уверены, что вера - дело совести, а не государства. Если они увидят, что живут в стране, где государственная идеология носит православный характер, то в "Исламское государство" побегут уже не тысячи, а миллионы. Вот красная черта, где надо остановиться. Никто не отрицает роль православия в нашей истории, нашей культуре. Никто не покушается на первенствующее место РПЦ среди всех традиционных конфессий. Но гражданство - это все-таки светская характеристика, а не религиозная. Нельзя призывать к тому, чтобы все граждане России стали православными. Нельзя говорить, что если ты не православный, то ты не россиянин. Если будет предпринята попытка интегрировать элементы православия в государственную практику, то мы встанем на очень опасный путь, ведущий к распаду России» (нужна ли России государственная идеология? Российская газета. 2015. 13 августа. с. 9).
Подобные утверждения никогда не опираются на официальную позицию Русской Православной Церкви по этим вопросам, ибо Церковь вовсе не призывает к изменению конституционной нормы о том, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» (часть 2 статьи 13), она «не стремится к статусу государственной, - подчеркнул Св. Патриарх Кирилл в интервью греческой газете «Вима» 24 мая 2010 года. – Церковь отделена от государства, и мы не собираемся этого менять. Однако Церковь, будучи отделена от государства, не отделена от общества. Церковь не может снять с себя ответственность за духовное состояние нации, в том числе его руководящих слоёв. Мы не можем и не должны выискивать какие-то скрытые мотивы за обращением людей к Церкви, будь то политики, рабочие, профессора или домохозяйки».
2) Второй вариант развития событий можно определить как межконфессиональные конфликты и разжигания межрелигиозной розни. Современный мир (и Россия не является исключением) охватил процесс культурной, национальной и религиозной диффузии, то есть распространения культурных, в том числе религиозных ценностей и установлений одних обществ в другие. Государству и обществу в принципе важно определиться: где проходит грань терпимости по отношению к чужим религиозным ценностям и предписаниям? Ведь существуют культы, которые явно противоречат нравственным и правовым установлениям современной культуры со своими оргиями, человеческими жертвоприношениями и т.д.; они практикуют жесткую дисциплину, беспрекословное подчинение религиозным лидерам, обобществление имущества, требуют от своих адептов разрыва сложившихся социальных связей и применяют по отношению к ним техники психического воздействия.
Но есть и такие культы, которые, будучи чуждыми данной культурной традиции, на самом деле вполне совместимы и с правовыми установлениями, и с ценностями общества (например, религиозные праздники, способы погребения и т.д.).
Противоречия, о которых идет речь, связаны с такими аспектами религиозной регламентации, как стандарты поведения и запреты на определенные виды деятельности (например, запрет проходить военную службу), внешний вид и одежда, семейно-брачные отношения (например, ранние браки, полигамия). Целый комплекс проблем связан с религиозной регламентацией времени, устанавливающей сроки молитвы, религиозных праздников: кстати говоря, во многих странах религиозные праздники имеют статус государственных, что иногда трактуется как отклонение от принципа равноправия конфессий и нарушение светского характера государства.
По мнению профессора В.В.Лазарева, оценивать конфликты однозначно и тем более рисовать их одной черной краской нельзя, ибо они проявляют себя в форме различий, в форме противоположности, наконец, в форме антагонизма, т.е. конфликты неодинаковы. Противоречия могут порождаться различиями, вытекающими из плюрализма мнений. Роль права, очевидно, состоит в том, чтобы «терпимо относиться к конфликтам, которые вытекают из противоречий, навеянных противоположностью, и предупреждать и пресекать конфликты, которые вызваны антагонизмом» (см.: Государство и право. 1994. №4. – с.17).
К примеру, если межконфессиональный конфликт выходит за определенные рамки и угрожает перейти в открытое противостояние, а «критика» иноверцев перерастает в «разжигание религиозной розни», государство обязано вмешаться в межконфессиональные отношения и предотвратить столкновение, даже если это потребует некоторого ограничения прав верующих.
И всегда остается в силе призыв к государственным органам законодательной и исполнительной власти, органам местного самоуправления, структурам гражданского общества активнее вести позитивный диалог с религиозными объединениями по дискуссионным проблемам, требующим законодательного регулирования и затрагивающим религиозные, духовно-нравственные и мировоззренческие ценности российского общества.