Рассказ №1: Кит в пустыне.
СЛОВА: Зонтик, Стул, Рассвет, Кит.
Кит еще дышал. Это ненадолго.
Я с усилием отвел глаза от его громадной туши, поднимающейся и опадающей в такт тяжелому дыханию. Его вздохи были похожи на дикую попытку астматика выдуть хоть что-то музыкальное из проржавевшей трубы - что-то среднее между хрипом и приглушенным воем.
Я, наверное, должен был удивиться этому киту. Но за те годы, что я провел здесь, я видел и не такое.
Я огляделся. Синеватые в ночной темноте пески пустыни были бесконечными. Пустыня уходила во все стороны на миллионы километров, а где-то там за горизонтом упиралась в небосвод. Без солнечного света я не мог разглядеть границу между песком и небом. Я как всегда почувствовал себя запертым в шаре черного стекла.
Меня замутило. Как и всегда.
Пересилив себя, я подошел к киту и приложил ладонь к его телу. Оно было прохладным и влажным. И не было миражом.
Я не смог сдержаться и облизнул эту гибнущую тушу своим сухим, шершавым, как у кошки, языком, впитывая соленую морскую воду. Худо-бедно напившись, я скинул с плеча сумку и начал разводить костер.
На рассвете он сдох. Издал последний сиплый хрип и просто сдох. К этому времени я как раз придал своему раскладному стулу достаточно устойчивое положение, чтобы на нем можно было сидеть.
Я вздохнул, выудил из сумки нож и направился к мертвой горе мяса.
Поев, я лег спать в его тени.
...
Через пять часов я уже собирал сумку. Надо освободить место под его мясо.
Мне пришлось выкинуть зонтик.
Последний раз он пригождался мне семнадцать лет назад.
Я ушел от кита на закате.
***
Рассказ №2: Спящий барабанщик.
Слова: Барабан, выстрел, пульт, баррикада, улей, сомнамбула, улицы Лиссабона.
Росс стучал по барабанам, как угорелый, он стучал, выбивая из самого себя всю страсть, он стучал, обрушая град ударов на тарелки и бочки, словно хотел забить их до смерти.
Я старался не смотреть на его лицо. От этого выражения мне становилось не по себе.
Закрытые глаза, все мышцы прибывают в полном покое.
Вы когда-нибудь видели сомнамбулу, стучащую по барабанам?
Забавно, человек, не знающий разницы между хай-хэтом и бас-бочкой, во сне стучит с мастерством Джина Хоглана. И даже не знает об этом.
Мне стало противно.
Я не сомневался в том, что эта партия будет идеальной, как и всегда, так что взял пульт и включил телевизор. Мне не хотелось смотреть на него.
Новости. Что-то смешалось на улицах Лиссабона. Я даже не слушал. Просто смотрел на эти самые улицы, снимаемые с вертолета.
Меня разбудил звук, похожий на выстрел.
Черт, это и был выстрел!
Видимо, Донни все-таки нашел нас.
Я вскочил и ринулся к двери, запер ее на ключ. Где-то за ней протяжно кричала женщина. Следующий выстрел оборвал ее вопли.
Скоро Донни будет здесь. Он в ярости и хочет меня убить. Но его можно понять.
Я забежал в комнату записи. Росс доиграл партию и теперь лежал на полу, положив голову на руки. Он все еще крепко сжимал палочки. Я взял одну из бочек и понес к двери.
Когда строительство музыкальной баррикады почти завершилось, Донни постучался в дверь. Я точно знал, что это был он, но не был готов услышать его: от этого голоса по моей спине прокатилась холодная волна.
– Открывай дверь, мразь! Я пришел за своим братом!
Как будто я без него не знал.
– Не открою!
Донни забарабанил сильнее, дверь дрожала под его кулаками.
– Сука! Я тебя убью! Я засуну пчелиный улей тебе в жопу! А сначала медом накормлю! Сука!
Я нервно усмехнулся этой угрозе.
– Лучше вали отсюда, Донни, – громко и спокойно (это было нелегко, совсем нет) сказал я. – Ты же не хочешь, чтобы твой братец пострадал из-за тебя.
На секунду стук в дверь смолк, но почти сразу же разразился с новой силой.
– МРАЗЬ! ТЫНЕ ПОСМЕЕШЬ! ТЫОБАНКРОТИШЬСЯ БЕЗ НЕГО! А ТЕБЕ, УЕБОК, ТОЛЬКО ДЕНЬГИ И НУЖНЫ!
– И это мне говорит человек, – я ехидно улыбался в дверь, – который сам продал своего...
Но я не успел договорить. Меня прервал мощный удар по голове.
Что же. Вот и кончилась моя карьера продюсера.
***
Рассказ № 3: Реинкарнация джунгариков.
СЛОВА: Бокал, балерина, арбалет, утконос, реинкарнация джунгариков.
– Приятно видеть тебя снова! – Джонсон отставил бокал вина в сторону и встал с кресла, чтобы обнять Тома. Видно было, что он говорит искренне. В последнее время Том был его единственным интересным посетителем.
– И тебе привет, – с улыбкой пробубнил Том в пропахшее табаком плечо старика. – Что нового?
– Ай! – Джонсон раздраженно махнул рукой и снова завалился в кресло, скорчив болезненную гримасу. – Что у меня может быть нового? Все одно да потому, одно да потому.
Джонсон не спеша взял бокал и сделал глоток. Том, однако, с ухмылкой наблюдал, как возбужденно мечутся глаза старика, обследуя охотника с ног до головы. Когда их глаза встретились, старик потупился и снова отставил бокал.
– Ну, а у тебя, Томми... как идут дела?.. Да ты присаживайся.
Том медленно сел в соседнее кресло, с задумчивым, даже скучающим, выражением на лице достал папиросу из-за уха и начал разминать ее, крутя в пальцах.
– Да как-то, знаешь... Своим чередом. Кручусь, как балерина в музыкальной шкатулке. Шума много, а пользы – никакой.
Он, наконец, вставил папироску в рот и закурил.
– Ясно... - выдохнул Джонсон.
Несколько минут они просто сидели. Том курил, выпуская в потолок блеклые струи, Джонсон потягивал вино, тарабаня пальцами по столику.
– Так... ты принес что-то интересное? – нарочито скучающим голосом произнес Джонсон.
Том широко и светло улыбнулся:
– В прошлый раз ты продержался дольше!
– Ну, я...
– Да ладно, не вертись! – перебил старика Том, доставая из-за пазухи шевелящийся холщовый мешок. – Экспонат номер четыреста десять! Прошу любить и жаловать! – Том легко вспорхнул с кресла и развел руки в картинном жесте. – "Реинкарнация Джунгариков"!
Обычно после подобных слов старик насмешливо аплодировал, поддерживая игру, но в этот раз только поднял бровь.
– "Реинкарнация Джун..." Что это за чушь?
Том улыбнулся шире:
– Между прочим, уровень девятый. Разросшаяся популяция этих тварей уничтожила целую деревню.
– Девятый? - рука старика потянулась под кресло.
Том улыбнулся еще шире и теперь его улыбка выглядела зловеще. Он был похож на демонов с японских гравюр.
– Оставь свой арбалет, Джонсон. У меня их не так много, чтобы нужно было бояться. А если бы было достаточно, он бы тебе не помог.
Джонсон выпрямился в кресле и дрожащей рукой взял со стола бокал.
– Показывай, – просипел он пересохшим горлом и отхлебнул вина. Его глаза светились от возбуждения.
– Показываю, – пожал плечами Том и извлек из мешка хомяка.
– Это обычный...
– Заткнись, Джонсон.
Том замахнулся и швырнул хомяка на пол. Тот испуганно запищал и начал истерично перебирать передними лапками. Нижняя часть тела не двигалась.
Том хохотнул и наступил на хомяка тяжелым ботинком. Хруст из-под ботинка был похож на выстрел под водой - одновременно сочный и резкий.
– Я нашел его недалеко от того места, где встретился с экспонатом номер триста два, - пояснил Том, растирая хомяка ботинком, как окурок. – Помнишь того слизистого утконоса?
Джонсон кивнул, не отводя глаз от ботинка.
Том, наконец, поднял ногу.
Под ботинком было красноватое месиво из шерсти и внутренностей, запутавшихся в ковровом ворсе.
– А теперь смотри, Джонсон.
Через несколько секунд внутренности зашевелились. Сначала задрожали, а потом поползли к шкурке хомяка, внутрь нее. Размазанная по ковру карикатура на жизнь начала приобретать объем. Уже через минуту хомяк, измазанный в крови, но уже живой, с диким писком убежал под кресло.
Джонсон перевел взгляд на Тома, хлопнул губами и одним глотком осушил бокал до конца.
– Этого, кстати, советую либо поймать, либо пристрелить. Вредные твари, – Том хохотнул. – Ну так что, берешь?
– Конечно, - сказал Джонсон. – Сколько?
---
Примечание:
Да, я обосрался с реинкарнацией. Это же, бля, переселение. Надо было добавить диалог, где Джонсон исправляет Тома. В любом случае, эта хуета уже висит на Пикабу, так что исправлять не буду.
***
Рассказ № 4: Скейт.