ВЫДЕРЖКИ ИЗ «НАХДЖ АЛЬ-БАЛАГА» («ПУТЬ КРАСНОРЕЧИЯ»)
«Клянусь Аллахом, кое-кто надел власть халифа как одежду. Он знает, что мое положение относительно халифата подобно положению жернова относительно мельницы. С меня падает поток воды, и до меня не долетит птица (Здесь Достопочтенный Али указывает на свое возвышенное положение).
Я повесил занавесь между собой и халифатом и хранил свои мысли о нем внутри себя. Я думал, взобраться ли мне на него с отрубленной рукою ли же вынужденно продолжать терпеть кромешную тьму, которая сделает взрослых стариками, младших сделает старше, пока верующие не встретятся со своим Господом. Поскольку я счел, что в таком положении будет правильнее терпеть, я терпел, несмотря на возникший у меня в горле комок и происходившее у меня на глазах разграбление моего имущества, до тех пор, пока первый из них (Абу Бакр) не ушел своим путем и передал после себя халифат такому-то (Умару)».
Дальше он прочитал следующие бейты, принадлежавшие Аль-А’ша (одному из поэтов эпохи джахилии): «Сколь отличен мой сегодняшний день, проведенный на спине верблюда, от того дня, когда я был вместе с братом Джабира Хайяном!».
«Поразительно! Желая освободиться от обязанностей халифа при жизни, он (имеется в виду Абу Бакр) обеспечил его переход другому человеку после своей смерти. (Указание на назначение Абу Бакром Умара на пост халифа). О как он поделил верблюжье вымя на две части! Он превратил халифат во владение с суровой и грубой почвой. К нему стало трудно прикоснуться. В делах халифата стало много огрехов и оправданий. Хозяин халифата подобен ездоку на норовистом верблюде. Если он натянет вожжи, то порвет ему ноздри, а если ослабит, то подвергнет себя опасности. Клянусь Аллахом, люди были испытаны падением на землю норовистого верблюда, смущением и растерянностью. Я терпел длительность этого времени и суровость этого испытания. Когда ушел своим путем [второй халиф] он поручил выбрать халифа группе людей, одним из которых он счел и меня (Имеется в виду назначение Умаром совета из шести человек для избрания следующего халифа). О Аллах! Что же это был за совет! Было ли сомнение в том, что я был более достойным, чем первый из них, чтобы считать меня равным с этими людьми, похожими друг на друга? Однако, когда они приземлялись на землю, приземлялся и я, а когда они взлетали, взлетал и я (Говорится о том, что, несмотря ни на что, он не выступал против них). Между тем, один из них склонился к своей ненависти (Са’д б. Ваккас), а другой – к своей [кровной] вражде (‘Абд ар-Рахман б. ‘Ауф). Произошло еще много событий, о которых я не хотел бы рассказывать, до тех пор, пока к власти не пришел третий из них, ходивший, выпятив грудь вперед, между тем местом, где он поедал свою пищу, и тем местом, где он испражнялся. Затем и дети его отца пожирали имущество Аллаха подобно тому, как верблюд поедает траву, будучи вместе с ним до тех пор, покуда он не был убит и опрокинут своей собственной прожорливостью. Меня поразило устремленное ко мне внимание людей, которых было столь же много, сколько волос на загривке гиены. Они устремились ко мне со всех сторон, так что даже Хасан и Хусейн были ими затоптаны, а моя одежда была порвана с обеих сторон. Они собрались вокруг меня, словно столпившемуся стаду баранов. Вопреки тому, что они так поступили, часть их нарушила свой договор (имеются в виду его неприятели в Верблюжьей битве), а другая - выскочила (имеются в виду хариджиты). Еще одна группа стала вносить раздор (имеются в виду Муавия и его люди). Будто бы они не слышали слов Аллаха: «Ту Последнюю обитель Мы определили для тех, которые не желают превозноситься на земле и распространять нечестие. Добрый исход уготован только для богобоязненных» (сура «Аль-Кысас», аят 83).
Да! Клянусь Аллахом, что они слышали их и знали их наизусть. Однако мирская жизнь показалась им приукрашенной; понравились им ее прикрасы. Клянусь Тем, кто расщепил зерно и сотворил душу, если бы ни установление довода в виде присутствия тех, кто явился для присяги, и наличия тех, кто оказывал помощь, если бы Аллах ни вменил в обязанность ученым не бездействовать перед тем, как угнетатель битком набивает себе желудок, а угнетенный остается голодным (речь идет о выступлении против угнетателей и поддержке угнетенных), бросил бы я поводья верблюда халифата ему на спину и напоил бы последнего из той же чаши, что и первого. Этот ваш мир, в котором вы находитесь, не ценнее для меня, чем чихание козы».
На этом месте, один из иракцев встал и передал ему какое-то письмо. Он начал его читать. Ибн ‘Аббас сказал: «О Повелитель Правоверных! О если бы ты продолжил свою речь с того места, на котором остановился!».
Достопочтенный Али сказал: «Увы, Ибн Аббас! Это слюна (пена). Она сперва появилась, а затем исчезла».
Ибн Аббас сказал: «Клянусь Аллахом, я не был раздосадован из-за какой-либо прерванной речи настолько, насколько был раздосадован из-за этой».
(Примечание: Слово «шикшика» означает на арабском слюну или пену, выступившую изо рта верблюда)[68].
Речь, произнесенная после смерти Посланника Аллаха (САВ), когда Ибн Аббас и Абу Суфьян б. Харб предложили ему принести ему присягу в качестве халифа:
«… Если я заговорю, то они скажут: «Он желает взять власть в свои руки», а если промолчу, то скажут: «Он боится смерти». Сколь ошибочно считать так после всего, что было! Клянусь Аллахом, сын Абу Талиба привержен смерти так же, как привержен младенец груди своей матери. Напротив, я придерживаюсь скрытого знания. Если бы я раскрыл вам его, то затряслись бы вы, подобно веревкам в глубоком колодце»[69].
Порицание жителей Басры:
«Вы были армией женщины и последователями животного (подразумевается верблюд, на котором сидела верхом Айша в день Верблюжьей битвы). Когда оно взбеленилось от злости, вы вняли ему, а когда ему перерезали горло, вы побежали. Ваша нравственность - отброс, ваш завет – препирательство, ваша религия – лицемерие, а ваша вода солена. Восставший среди вас является заложником своих грехов, а отделившийся от вас сподобится милости своего Господа. Я [чувствую себя] в вашей мечети, будто бы на палубе корабля, на который Аллах наслал кару сверху и снизу, потопив в воде всех, кто находится внутри него»[70].
Речь, произнесенная по случаю смерти Усмана:
«Если бы я повелел это дело, то был бы убийцей, а если бы я воспрепятствовал ему, то был бы оказавшим ему помощь. Вместе с тем, помогавший ему не может сказать: «Его оставил без помощи тот, кого я лучше», а оставивший его без помощи не сможет сказать: «Ему помог тот, кто лучше меня». Я кратко расскажу вам о его положении: Ему достались полномочия, но он давал дурные распоряжения, а вы обеспокоились, но оказали дурное сопротивление. У Аллаха есть решение и о том, кто выносил такие распоряжения, и о том, кто воспротивился им»[71].
Речь, произнесенная перед товарищами:
«После меня над вами одержит верх человек с широкой пастью и большим брюхом (подразумевается Муавия). Он пожирает все, что найдет, и требует то, что не нашел. Убейте его! Однако вы не сможете его убить. Знайте, что он потребует от вас ругать меня и отречения от меня. Что касается ругани, ругайте меня. Эта ругань есть очищения для меня и освобождение для вас. Что касается отречения, то не отрекайтесь от меня. Я родился в [совершенном] устроении (фитра) и опередил [всех] в вере и хиджре»[72].
Речь, произнесенная об ансарах:
«Сказано, что после смерти Посланника Аллаха, когда весть о собрании людей в Ас-Сакифе (это слово означает в арабском языке «навес») дошло до Повелителя Правоверных, он спросил: «Что сказали ансары?». Ему ответили: «Они сказали: пусть будет один эмир от вас и один от нас». Он спросил: «Не привели ли вы в качестве довода завещание Посланника Аллаха о том, что нужно совершать добро тем из них, кто хорош, и прощать тех из них, кто плох?». Люди спросили: «А какой в этом есть довод против них?». Повелитель Правоверных сказал: «Если бы власть была бы у них, он не стал бы завещать что-либо по отношению к ним». Затем он спросил: «А что сказали курайшиты?». Они сказали: «Они привели в качестве довода то, что являются древом Посланника Аллаха». Повелитель Правоверных сказал: «Они привели в качестве довода дерево, но пренебрегли его плодами»[73].
Речь, произнесенная, когда было принято твердое решение принести присягу Усману:
«Вы знаете, что я обладаю большим правом на пост халифа, чем другие. Я клянусь Аллахом, что передаю его до тех пор, пока дела мусульман будут в безопасности. В этом есть несправедливость только по отношению ко мне лично. Причина такого моего поступка состоит в том, что я надеюсь, что получу за него награду и обрету добродетель, а также мое безразличие к прикрасам и украшениям власти, к которой вы стремитесь»[74].
Речь, произнесенная после того, как он услышал о том, что Омейяды обвинили его в причастности к убийству Усмана:
«Неужели сведения Омейядов обо мне не помешают им обвинять меня? Неужели этому не помешало мое исламское прошлое, та клевета, которой подвергали меня невежды? Данное им Аллахом наставление гораздо красноречивее моих слов! Я противник вышедших из религии и враг сеющих сомнения. О похожих делах говорится в Книге Аллаха, а рабы Аллаха предстанут перед судом за то, что было у них в сердцах»[75].
Речь об Амре б. аль-‘Асе:
«Поражаюсь сыну Набиги! (подразумевается Амр б. аль-‘Ас) Он укрепляет жителей Шама во мнении, что я являюсь шутником и погряз в играх, подшучиваю [над людьми]. Несомненно, он изрек ложь и говорил как грешник. Знайте, что самое худшее слово – это ложь. Когда он говорит – лжет, когда дает слово - не верен ему. Он упорствует в том, чего желает сам, но ведет себя скаредно, когда о чем-то просят его. Он нарушает договоры, разрывает родственные узы. Если он окажется на битве, то является тем человеком, который больше всех воспрещает и повелевает до тех пор, пока не может взять мечом то, что желает взять. Когда это происходит, его самой большой хитростью является демонстрация противнику своих срамных мест.
(Примечание: Согласно некоторым преданиям, во время битвы при Сиффине Амр вступил в схватку с Достопочтенным Али. Когда Достопочтенный Али напал на него, он бросился на землю и обнажил свои срамные места, дабы сохранить себе жизнь. После этого Достопочтенный Али отвернулся и отстранился от него).
Клянусь Аллахом, что мне мешает развлекаться поминание смерти, а ему мешает говорить правду предание забвению загробной жизни. Он присягнул Муавии не иначе, как поставив условием вручить ему подарок и дать ему небольшое пожалование, стоившее ему оставления религии»[76].
«Измышляющие полагают, что мирская жизнь зависит от Омейядов, дает им свое молоко, приносит свою чистоту им, и ни кнут, ни меч никогда не будут убраны с этой общины. Полагающий это сказал неправду. Напротив, она является каплей меда удовольствий жизни. Они вкушают ее некоторое время, а затем полностью изрыгнут ее из своих ртов»[77].
Речь, произнесенная, когда после убийства Усмана люди попросили его принять их присягу:
«Оставьте меня и ищите другого. Мы направляемся к делу, у которого есть различные стороны и цвета. Это дело не вытерпят души и не выдержат его разумы. Горизонт покрыт облаками, а путь неизвестен. Знайте, что, если я приму ваше предложение, я буду руководить вами согласно тому, что знаю, и не буду слушать ни слова говорящих, ни осуждения осуждающих. Если вы меня оставите, то я стану подобным любому из вас. Более того, я буду даже более вас покорным и послушным тому, кого вы приведете к власти. Для меня лучше стать для вас советчиком, чем быть вам повелителем»[78].
«…Я видел сподвижников Достопочтенного Мухаммада. Я не вижу среди вас никого, кто был бы похож на них. Они встречали рассвет с растрепанными волосами, покрытыми землей и пылью. Они проводили ночи, совершая земные поклоны и выстаивая молитву. Они чередовали друг с другом свои лбы и щеки (совершали земные поклоны по очереди, то на лоб, то на щеки). От поминания загробной жизни они были подобны стоящим на раскаленных углях. От длительности их земных поклонов пространство между их глазами было подобно козьим коленям. Когда они вспоминали Аллаха, у них текли слезы, так что их грудь становилась мокрой. От страха перед наказанием и надежды на воздаяние они трепетали, словно деревья, сотрясавшиеся от сильного ветра»[79].
Клянусь Аллахом, Омейяды будут продолжать до тех пор, пока не оставят ни одной запрещенной Аллахом вещи, которую они не сделали бы дозволенной, ни одного договора, который они не нарушили, ни одного дома в селении или шатра в пустыне, в которые бы ни вошла их несправедливость, и которые не подверглись бы покровительствуемому ими злу. Тогда появятся двое плачущих, один будет плакать из-за религии, а другой – из-за мирской жизни. Превосходство кого-либо из вас над кем-либо из них будет подобно превосходству раба над своим господином. Он подчиняется ему, когда видит, и злословит о нем, когда расстается с ним. В той смуте больше всего тягот перенесет тот из вас, кто будет иметь наилучшее помышление об Аллахе. Если Аллах даст вам здоровье, то устремитесь к нему, а если вы будете испытаны бедствием, то терпите[80]. «Исход принадлежит остерегающимся» (сура «Аль-А’раф», аят 128).
Речь, произнесенная о третейском суде:
«Мы определили в качестве третейского судьи Коран, а не людей. Коран записан в виде строчек, заключенных между двух листов обложки. Он не говорит на любом языке, ему нужен переводчик. О нем говорят люди. Когда люди призвали нас принять в качестве третейского судьи между нами Коран, мы не стали бы группой, отвернувшейся от Книги Аллаха. Пречистый Аллах сказал: «Если вы впадете в разногласие по поводу какого-либо вопроса, то обратитесь с ним к Аллаху и Его Посланнику» (сура «Ан-Ниса», аят 59). Обращение к Аллаху – это вынесение нами решения с помощью Его Книги, а обращение к Его Посланнику – это наше следование его сунне. Если выносится правильное решение, то из всех людей наиболее достойны его мы. Если выносится решение в соответствии с сунной Посланника Аллаха, то мы и в этом предпочтительнее их.
Что касается слов: «Почему ты принял определенное время для третейского суда между тобой и ними?», то я сделал это для того, чтобы проявился невежественный, а сведущий поступил осторожно. Можно надеяться на то, что в этот промежуток времени Аллах поправит дела уммы, ее горло не будет сдавлено, она поспешит в прояснении истины и обращении к источнику прегрешения. Самый лучший из людей перед Аллахом – тот, кому угоднее поступать по истине, даже если это принесет ему вред или будет для него тяжело, и угоднее остерегаться лжи, даже если она обеспечит ему доход или выгоду»[81].
Речь, произнесенная для Абу Зарра, когда он был сослан в Ар-Рабазу:
«О Абу Зарр! Ты разгневался ради Аллаха. Тогда надейся на Аллаха, ради которого ты разгневался! Люди испугались тебя ради своей мирской жизни, а ты испугался их ради своей религии! Оставь им то, ради чего они испугались тебя! И беги от них с тем, ради чего ты испугался их. Как они нуждаются в том, что ты воспретил им! Как же ты богат благодаря той вещи, которую они воспретили тебе! Завтра ты узнаешь, кто окажется в выигрыше, а кто является еще большим завистником. Если небеса и земля сойдутся над каким-либо рабом, а тот раб устрашится Аллаха, тогда Аллах даст ему выход из тех небес и земли. С тобой дружит лишь Хак, и тебя оставляет в одиночестве лишь ложь. Если ты примешь их мирскую жизнь, они полюбят тебя, и если ты что-либо возьмешь из нее, то окажут тебе доверие»[82].
«… О Аллах! Ты знаешь, что сделанная нами вещь была не для того, чтобы заполучить для себя власть или пожелать останки руин. Сделанное нами предназначается лишь для того, чтобы соблюсти принципы религии и явить благо в Твоих странах. Таким образом, угнетенные из числа Твоих рабов, окажутся в безопасности, а отмененные телесные наказания будут исполнены.
О Аллах! Я первым устремился, услышал и внял [Твоим словам]. В молитве меня опередил лишь Посланник Аллаха. Вы знаете, что не подобает тому, кто несет ответственность за честь, кровь, трофеи, судебные решения и предводительство среди мусульман, быть скрягой, желающим заполучить их имущество; невеждой, который собьет их с пути своим невежеством; грубияном, который отвратит их от себя своей грубостью; притеснителем, который приберет к рукам их всех одного за другим; взяточником, который лишит их прав и выведет их за пределы установленных Аллахом границ; губителем уммы, который отменит сунну»[83].
«…Пусть ваша присяга мне не будет окончательной и бесповоротной. Мое дело не одинаково с вашим делом. Я желаю вас ради Аллаха, а вы желаете меня ради вас самих. Помогите мне, вопреки вашим нафсам. Клянусь Аллахом, я потребую от притеснителя восстановления права притесненного им, даже если он не пожелает, и привяжу притеснителя за кольцо в носу до тех пор, пока он не дойдет до источника справедливости»[84].
Речь, произнесенная о положении Тальхи и Зубайра:
«
[1] Аль-Йузбаки, ад-Дирасат. С. 161.
[2] Аль-Маварди. Аль-Ахкам. Т. 2. С. 113.
[3] Сура «Ат-Тауба», аят 60.
[4] Ибн Бакаар. Аль-Ахбар. С. 69; аш-Шариф ар-Ради, Нахдж аль-Балага. С. 382-383; Ибн Аби-ль-Хадид, Шарх Нахдж аль-Балага, т. 3. С. 655.
[5] аш-Шариф ар-Ради, Нахдж аль-Балага. С. 381.
[6] Аш-Шариф ар-Ради, Нахдж аль-Балага. С. 380-382; Ибн Аби-ль-Хадид, Шарх Нахдж аль-Балага, т. 3. С. 651-655; Абу-ль-Хасан Али аль-Хасани ан-Надви, аль-Муртаза. Бейрут, 1989. С. 182.
[7] Аль-Йа’куби. Ат-Тарих. Т. 2. С. 111.
[8] Ат-Табари. Ат-Тарих. Т. 5. С. 122-126.
[9] Ибн Баккар. Аль-Ахбар. С. 70.
[10] Ат-Табари. Ат-Тарих. Т. 5. С. 122-126.
[11] Аш-Шариф ар-Ради. Нахдж аль-Балага. С. 436-437.
[12] Ахд-наме. С. 31.
[13] Аль-Вилайат Али ли-булдан. Т. 2. С. 98.
[14] Абу Йусуф. аль-Харадж. С. 131.
[15] Аль-Маварди. Аль-Ахкам. С. 142-144.
[16] Йахйа б. Адам. Китаб аль-Харадж. С. 61.
[17] Йахйа б. Адам. Китаб аль-Харадж. С. 61; Абу Убайд. Аль-Амваль. С. 48.
[18] Йахйа б. Адам. Китаб аль-Харадж. С. 61.
[19] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 39; Абу Убайд. Аль-Анвар. С. 75. Аль-Балазури. Аль-Футух. С. 271.
[20] Аль-Балазури. Аль-Футух. С. 271.
[21] Проф. д-р Абдульхалик Бакыр. Хазрети Али дёнеми. С. 542.
[22] Абу Убайд. Аль-Амваль. С. 49.
[23] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 19.
[24] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 19; аль-‘Аун. Аль-Фан. С. 271.
[25] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 19; Абу Убайд. Аль-Амваль. С. 336; Аль-Маварди. Аль-Ахкам. С. 126-127; Ахмад Амин. Аль-Фаджр. С. 87.
[26] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 21; ан-Набрави. Ат-Тарих. С. 143.
[27] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 21; Абу Убайд. Аль-Амваль. С. 332.
[28] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 21.
[29] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 21.
[30] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 233; ад-Динавари. Аль-Ахбар. С. 153.
[31] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 233; Ат-Табари. Ат-Тарих. Т. 4. С. 538; аль-Мас’уди. Аль-Мурудж. Т. 2. С. 380; Ибн аль-Асир. Аль-Камиль. Т. 3. С. 131.
[32] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 232; Ат-Табари. Ат-Тарих. Т. 4. С. 538; Ибн аль-Асир. Аль-Камиль. Т. 3. С. 131.
[33] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 232; Аз-Зубайри. Ан-Насаб. С. 281-282.
[34] Абу Йусуф. Аль-Харадж. С. 232; Аз-Зубайри. Ан-Насаб. С. 281-282.
[35] Аз-Зубайри. Ан-Насаб. С. 281-282.
[36] Аз-Зубайри. Ан-Насаб. С. 281-282.
[37] Аль-Минкари, Ваки’ат Сиффин, с. 276; Ибн Са’д, ат-Табакат, т. 5. С. 12; аль-‘Аун, аль-Фанн, с. 278-279.
[38] Аль-Минкари, Ваки’ат Сиффин, с. 276; Ибн Са’д, ат-Табакат, т. 5. С. 12.
[39] Ибн Са’д, ат-Табакат, т. 5. С. 12.
[40] Исламская энциклопедия, т. 1. С. 44.
[41] Мюстакимзаде Сулейман Саадеттин Эфенди, Хазрети Али Диваны. С. 20.
[42] Абдульбаки Гёльпынарлы, Нахдж аль-Балага. Стамбул, 1972. С. 23.
[43] Мюстакимзаде Сулейман Саадеттин Эфенди, Хазрети Али Диваны. С. 33.
[44] Абдульбаки Гёльпынарлы, Нахдж аль-Балага. Стамбул, 1972. С. 9.
[45] Али б. Аби Талиб. Диван. Булак. Каир, 1255.
[46] Хазрети Али Диваны. С. 12.
[47] Хазрети Али Диваны. С. 76.
[48] Хазрети Али Диваны. С. 77.
[49] Хазрети Али Диваны. С. 78.
[50] Хазрети Али Диваны. С. 79.
[51] Хазрети Али Диваны. С. 85.
[52] Хазрети Али Диваны. С. 99.
[53] Хазрети Али Диваны. С. 105.
[54] Хазрети Али Диваны. С. 106.
[55] Хазрети Али Диваны. С. 328-329.
[56] Хазрети Али Диваны. С. 338-340.
[57] Хазрети Али Диваны. С. 347.
[58] Хазрети Али Диваны. С. 351.
[59] Хазрети Али Диваны. С. 362.
[60] Хазрети Али Диваны. С. 376.
[61] Хазрети Али Диваны. С. 476.
[62] Хазрети Али Диваны. С. 476.
[63] Хазрети Али Диваны. С. 477.
[64] Хазрети Али Диваны. С. 477.
[65] Хазрети Али Диваны. С. 479.
[66] Хазрети Али Диваны. С. 17.
[67] Хазрети Али Диваны. С. 402-404.
[68] Нахдж аль-Балага. С. 35, 36, 37, 38.
[69] Нахдж аль-Балага. С. 39.
[70] Нахдж аль-Балага. С. 41, 42.
[71] Нахдж аль-Балага. С. 55.
[72] Нахдж аль-Балага. С. 69.
[73] Нахдж аль-Балага. С. 73.
[74] Нахдж аль-Балага. С. 77.
[75] Нахдж аль-Балага. С. 77.
[76] Нахдж аль-Балага. С. 85-86.
[77] Нахдж аль-Балага. С. 89.
[78] Нахдж аль-Балага. С. 101.
[79] Нахдж аль-Балага. С. 106.
[80] Нахдж аль-Балага. С. 106.
[81] Нахдж аль-Балага. С. 133.
[82] Нахдж аль-Балага. С. 138.
[83] Нахдж аль-Балага. С. 139.
[84] Нахдж аль-Балага. С. 142.