Период «странной войны» охватывает промежуток истории с 1 сентября 1939г. по 10 мая 1940г. Этап войны, результатом которого стало сокрушительное поражение англо-французских сил весной 1940г, в общих чертах в отечественной и зарубежной литературе изучен довольно хорошо, в том числе и со стороны «дипломатической игры».
Между тем, несмотря на то, что прошло более 80 лет с момента событий, некоторые проблемы «странной войны» вызывают скрытую или прямую полемику. Подчеркнём также, что полемика подчас далеко выходит за рамки академической дискуссии, разгораясь вновь и вновь на политической арене.
Одна из важных проблем в этом ряду - причины начала «странной войны». Существенную помощь исследователям для понимания и переосмысления событий оказывают документы американской дипломатической переписки, содержащиеся в сборниках «Foreign Relations of the United States Diplomatic Papers»[1], представленные на сайте Office of the Historian. В них детально охвачен комплекс факторов, вызвавших отказ союзников от активных боевых действий. Из всего их обилия можно выделить 7 наиболее важных.
Первым и одним из самых значимых факторов являлось отсутствие единства мнений по основным вопросам политики между руководствами Англии и Франции. Хотя англо-французский союз возник незадолго до начала войны, реального единства и крепкого доверия между двумя правительствами не сложилось. Уже в конце августа, когда атмосфера на политической арене была напряжена до предела, а от согласия держав во многом могла зависеть судьба Польской республики, между двумя союзниками проскальзывало недоверие, причём в самых высоких кругах, что не ускользало от внимания американских дипломатов. Оценивая ситуацию в Париже, американский посол У. Буллит 26 августа телеграфировал в США, что многие в этот вечер подозревали, Чемберлена и Гендерсона в подготовке «тщательного предательства Польши», и желании устроить ещё один сговор, наподобие Мюнхенского[2]. Вместе с тем, возможность мирного урегулирования спорных вопросов путём переговоров полностью не отвергалась. Но в отличие от событий «Мюнхенского сговора», в августе 1939г. приемлемыми назывались только прямые переговоры между Германией и Польшей. Это не раз подчеркивалось в отчётах. Исходя из этого, можно сделать вывод о неправильности негативных оценок в историографии любых предложений переговоров для мирного решения польского вопроса, поскольку они не учитывают их специфики.
Отсутствие единства английского и французского правительств сохранялось и во время начала войны. По словам У. Буллита, французский премьер-министр Э. Даладье предлагал 12 сентября Н. Чемберлену использовать английскую бомбардировочную авиацию для нанесения ударов по Германии. Но премьер-министр Англии отклонил такое предложение под предлогом нежелательности ответных бомбардировок немецкими ВВС британских заводов[3]. Сам факт разделения безопасности британских и французских заводов говорит о приоритете национальной безопасности перед общесоюзническими обязательствами. Об отсутствии реального единства в коалиции может говорить и фраза У. Черчилля, произнесённая им в конце ноября 1939г, в которой он заявил, что «будущее мира будет зависеть от Китая, России, Соединенных Штатов и Англии»[4]. Как ни странно, Франции в этом списке не оказалось, чему удивился даже лорд Галифакс.
Вторым фактором является отсутствие единства внутри правительств Франции и Англии. Так, в начале войны во французском руководстве существовала партия, выступавшая за активные действия против Германии, во главе которой стоял Э. Даладье и партия сторонников более умеренной политики, которую возглавлял министр иностранных дел Ж. Бонне. В своей телеграмме в США 2 сентября У. Буллит так описал сложившуюся ситуацию: «некоторые видные французские государственные деятели…настолько боятся войны в настоящий момент, что они были бы готовы прийти к компромиссу»[5] и готовы были бы выполнить все требования А. Гитлера. Ж. Бонне старался затянуть с решением о выдвижении английским и французским послами в Берлине требований к германскому правительству. По сообщению польского посла в Париже – британское правительство ещё 1 сентября высказалось за немедленное выдвижение ультиматумов Германии, на что Ж. Бонне пообещал дать ответ, но так и не дал. Английское руководство было «крайне обеспокоено задержками со стороны французского правительства»[6]. В итоге, 13 сентября 1939г. Ж. Бонне был смещён с поста министра иностранных дел из-за того, что он до конца пытался избежать войны «ценой нового Мюнхена»[7]. Существовали разногласия по основным вопросам и в британском правительстве, например, маршал британских королевских ВВС Х. Тренчард – считал, что бомбардировки Германии приведут к тому, что немецкий боевой дух «быстро сломается и развалится гораздо быстрее, чем британский»[8]. В то же время, английский военный кабинет, в который маршал не входил, выступал против активных боевых действий в воздухе.
Третьим фактором являлось отсутствие реальных возможностей для широкого наступления на западном ТВД в сентябре 1939г. В соответствии с соглашениями от 19 мая и 25 августа 1939г., главные французские силы должны были перейти в широкомасштабное наступление через 15 дней после начала германо-польской войны[9], но это обещание так и не было выполнено. 4 сентября началась французская наступательная операция в районе города Саарбрюккен, в результате которой французы продвинулись на 8-13 км, но ожидания союзников на возможное ослабление Германии из-за распыления сил Германией не оправдались[10]. После чего 12 сентября было решено прекратить наступление. В советской историографии твердо укоренился миф, который позже сохранился и в ряде постсоветских работ, согласно которому Франция и Англия в начале сентября обладали значительным перевесом в военных силах над Германией на западном фронте. Исходя из этого положения, авторы обычно крайне негативно оценивают дальнейшие действия правительств этих двух стран. В то же время, американская дипломатическая переписка позволяет сделать выводы, что на самом деле решающего перевеса вовсе не было. Американский посол в Англии Д. Кеннеди 15 сентября в своём отчете передал мнение британского государственный секретарь по военным вопросам Л. Хор-Белиша, который считал, Франция не имеет «ни малейшего шанса прорвать линию Зигфрида». А оценивая франко-британские силы в целом, он заявил, что «при том количестве людей, которое Германия может призвать, Франция и Англия не в состоянии справиться с ней», а война ведётся на «выдуманной основе[11]. Более подробно вопрос соотношения военных сил сторон в динамике был рассмотрен Р. А. Сетов в монографии «Тектоника войны».
Четвёртым фактором, тесно связанным с предыдущим являлась переоценка возможностей польской обороны сопротивляться германскому вторжению. Военные Англии и Франции накануне начала войны рассчитывали, что польская оборона сможет продержать достаточно долго для развёртывания отмобилизованных армий союзников и перехода к широкому наступлению, так франко-польское соглашение отводило на это 15 дней. В то же время, ход боевых действий на восточном ТВД показал несостоятельность польской обороны. Французский генерал и главнокомандующий М. Гамелен накануне войны сообщил британцам, что Польша сможет продержаться под немецкими ударами 3 месяца[12]. Но с началом войны оценки обороноспособности Польши стали меняться. 4 сентября А. Леже ещё считал, что поляки смогут «твёрдо сопротивляться», если на них не нападёт СССР[13]. 12 же сентября Н. Чемберлен высказал мнение, что «Польша была потеряна в любом случае»[14]. Л. И. Хор-Белиша 15 сентября в разговоре с американским послом сказал, что «поляки полностью разбиты»[15]. А после вступления на территорию Польши советских войск 17 сентября, чиновники МИДа Англии говорили о 2-3 днях, которые Польша сможет продержаться до окончательного краха[16].
Таким образом, Польская республика оказалась сломлена в предельно краткие сроки, что привело к бессмысленности наступления на Германию уже в 20-х числах сентября. К этому времени основные боеспособные силы Польши были или разгромлены или окружены, а немецкие части постепенно стали перебрасываться на западный фронт.
С этими событиями тесно связан пятый фактор − выжидательная позиция нидерландского и бельгийского правительств. В начале войны Бельгия и Нидерланды заняли нейтральную позицию, отказавшись пропускать через свою территорию войска англо-французской коалиции. 20 сентября французское правительство и королева Нидерланд вновь «c настоятельными призывами» обратилось к бельгийскому руководству о предоставлении французским войскам прохода через Бельгию в случае нападения Германии на Нидерланды. Но Бельгийский король «категорически отказался рассматривать»[17] подобные предложения. Достичь договорённости удалось только в конце ноября, когда было решено действовать совместно в случае нападения немцев на Бельгию. Но стратегическая инициатива вновь была передана в руки немецкого правительства.
Шестым фактором являлась двойственная позиция СССР, США, Италии, как наиболее крупных политических игроков. Вопрос взаимоотношений с Советским союзом занимал значительную часть дипломатической переписки, наравне с вопросом об отношениях с Германией. Здесь кроется второй миф, распространившийся в советской, а затем частично и в российской историографии − утверждение о том, что одной из главных причин бездействия союзников в начале войны были надежды их правительств перенаправить германскую агрессию дальше на Восток – против Советского Союза. Однако серьезных оснований выделять это как значительную причину – нет. Документы говорят об обратном − лидеры Англии и Франции скорее боялись дальнейшего развития советско-германского сотрудничества. 17 сентября чиновники Британского министерства иностранных дел в своей оценки возможных дальнейших действий Германии наиболее вероятным вариантом посчитали переброску немецких сил на западный фронт и нападение на Бельгию и Нидерланды, с последующим ударом по Франции и Англии. Вариант вторжения в СССР не рассматривался вообще[18]. В то же время, говоря про отношения СССР и Германии, даже Н. Чемберлен – человек, которого было бы сложно уличить в симпатиях к советскому союзу, 18 сентября в разговоре с американским послом сказал, что «он еще не готов поверить, что это означает прямой военный союз»[19]. Он справедливо полагал, что советское руководство действует в соответствии со своими государственными интересами, и вряд ли для этого решит вступить в войну на любой из сторон. В том же разговоре, английский премьер-министр сказал, что, по его мнению, «Гитлер немедленно выступит против западного фронта»[20]. 20 сентября, американский посол во Франции передал следующие варианты развития мировых событий, которые рассматривали как возможные французские дипломаты – совместный раздел Румынии Германией и СССР, захват немцами Нидерландов и части Бельгии и непосредственное наступление на Францию через линию Мажино[21]. Вариант войны Германии против СССР так же не рассматривался. 27 сентября, когда в Москву уже прибыл Риббентроп для подписания договора «О дружбе и границе», американский посол в СССР – Штейнгардт писал, что его английские и французские коллеги считали невозможным существование подлинного доверия между Сталиным и Гитлером и что «когда первый сочтет, что это в интересах Советского Союза, он без колебаний предаст свое соглашение»[22]. В то же время, сам Штейнгардт не разделял их мнение и ошибочно считал, что союз СССР и Германии более прочный.
В целом оценки взаимоотношений Германии СССР рознились, но везде они оценивались от нейтральных и натянутых, до союзнических. Среди них нет ни одного рассматриваемого развития событий, где бы Германское руководство направило свои воинские соединения против СССР. В то же время, ряд политических деятелей высказывал опасения того, что германское и советское руководства могут даже совершить совместное нападение на Францию и Англию. Так, 30 сентября 1939г. У. Буллит передал, что во французском правительстве распространились идеи о том, что с 98% вероятностью «что советское правительство обещало участвовать в наступлении против Франции»[23].
Значительное внимание американские дипломаты в своих отчётах уделяли позиции Италии в начавшемся конфликте. Связано это было с тем, что для Англии и Франции жизненно важно было сохранить нейтралитет итальянцев. Вплоть до непосредственно вступления Рима в войну, англо-французские дипломаты надеялись избежать такой войны на два фронта. Уже 28 мая 1940г. премьер-министр Франции П. Рейно, когда французские войска терпели одно поражение за другим, умолял У. Буллита просить Ф. Рузвельта о немедленной отправке атлантического флота США в Средиземное море, чтобы предотвратить итальянское вторжение[24].
Помимо двойственной позиции Италии и СССР для принятия решений Англии и Франции крайне важным было получение поддержки со стороны США – одного из крупнейших политических игроков и обладателя сильной экономики и ресурсной базы. Причём поддержка Англии и Франции требовалась как политическая – американцы могли положить свой политический вес на чашу международных весов и повлиять на позиции других стран, так и экономическая. Соответственно, вопрос англо-франко-американских отношений занимал значительную часть дипломатический переписки. Особое место в ней занимал вопрос о пересмотре американского законодательства о нейтралитете, согласно которому запрещалась торговля США со странами, находившимися в состоянии войны. Поэтому англо-французские дипломаты обращали внимание на необходимость пересмотра закона о нейтралитете на более выгодных для их стран условиях. При этом с пересмотром закона связывалось не только улучшение военного положения, но и изменение политического веса стран демократического блока на международной арене. Так, Л. Хор-Белиша 14 сентября в разговоре с американским послом отмечал, что если закон о нейтралитете не будет изменён, то «Италии, Россия и Турция решат, что Англия не может победить, и поспешат встать на сторону Германии»[25]. А премьер-министр Англии 18 сентября сказал, что разрешение Британии закупать и перевозить товары из США стало бы «величайшим психологическим подъемом, который Англия могла бы иметь в это время»[26]. 19 сентября, У. Буллит передал, что высокопоставленные военные Англии и Франции приравнивают отмену эмбарго на поставки вооружения с возможностью с вероятностью в 60% избежать вовлечения в конфликт американских солдат[27]. А 8 ноября, через 4 дня после подписания Ф. Рузвельтом нового, изменённого закона о нейтралитете, Н. Чемберлен в письме американскому президенту написал, что это событие является «глубоким моральным стимулом для нас (т.е. британцев – М. А.) в борьбе», что оно «окажет разрушительное воздействие на моральный дух немцев»[28]. Поэтому позиция американского правительства по ряду вопросов была крайне важна для активных действий со стороны Англии и Франции.
Седьмым фактором стало то, что многие лица из числа высшего руководства Англии и Франции долгое время надеялись избежать непосредственного военного конфликта. Прямо в конце августа 1939г. далеко не все политики из Англии и Франции были убеждены в неизбежности крупной войны. В том числе к ним относился вышеупомянутый Ж. Бонне. 29 августа он был уверен, что «Германия, безусловно, не станет вести войну без дальнейших переговоров»[29]. Расчёт на возможность проведения переговоров у отдельных лиц сохранялся и позднее.
Таким образом, обобщая выше сказанное, отметим, что документы американской дипломатической переписки позволяют сделать вывод о наличии целого комплекса субъективных и объективных факторов, приведших на первом этапе Второй мировой войны к «странной войне» на Западном фронте.
К объективным относятся такие, как: отсутствие единства мнений по основным вопросам между руководствами Англии и Франции; большая сложность проведения широкого наступления на Германию на западном театре военных действий в заранее обговорённые сроки; выжидательная позиция нидерландского и бельгийского правительств; сравнительно быстрое падение польской обороны в первые числа сентября; двойственная позиция СССР, США, Италии, как наиболее крупных политических игроков, в начавшемся конфликте; необходимость усиления собственных вооружённых сил Французской республики и Великобритании через закупку стратегических военных товаров в нейтральных странах, в первую очередь в США. В числе субъективных факторов отметим следующие: отсутствие единства внутри правительств Британии и Франции; переоценка возможностей к сопротивлению польской обороны германскому вторжению; желание заручиться поддержкой США в начавшемся конфликте; надежды на то, что военного конфликта всё ещё можно будет избежать.
Анализ обозначенных факторов приводит к выводу о том, что главным фактором была незавершённость процесса формирования антигитлеровской коалиции. Несмотря на заключённые договорённости, правительства Англии, Франции, Польши не до конца доверяли друг другу, что было необходимо для успешного совместного противостояния германской агрессии. Кроме того, важную роль сыграло то, что ряд крупных и средних игроков политической арены, таких как США, СССР, Бельгия и Нидерланды долгое время не выбирали собственной позиции в разгорающемся мировом конфликте. Всё это каждый раз приводило к передаче стратегической инициативы в руки немецкого правительства, а демократические страны предпочитали выжидать.
Американские дипломаты, находясь в гуще событий начала Второй мировой войны стремились максимально точно передать в своих отчётах реальное положение дел в Европе, что даёт исследователям важную информацию о причинах «странной войны». В том числе их отчёты позволяют судить о влиянии европейских событий на развитие политики американской администрации и являются важным источником по истории становления антигитлеровской коалиции. Отдельную ценность представляют личные оценки событий тех лет, которые отражают реальные настроения, царившие в высших кругах Англии и Франции.
[1] Foreign Relations of the United States: Diplomatic Papers, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01 (дата обращения: 02.03.2021).
[2] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d375 (дата обращения: 02.03.2021).
[3] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d434 (дата обращения: 02.03.2021).
[4] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d485
[5] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d414 (дата обращения: 06.04.2020).
[6] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d416 (дата обращения: 14.04.2020).
[7] Жиро Р. Франция. 1939г. // Новая и новейшая история. – 1991. – №2. URL: https://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/FRANCE39.HTM (дата обращения: 14.04.2020).
[8] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d432 (дата обращения: 18.04.2020).
[9] МГУ с 111.
[10] Сетов 301
[11] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d435 (дата обращения: 02.03.2021).
[12] Ibid.
[13] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d426 (дата обращения: 02.03.2021).
[14] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d434
[15] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d435
[16] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d441
[17] FR, 1939, General, Vol. 1 URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d458 (дата обращения: 10.04.2020).
[18] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d441 Ibid
[19] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d453
[20] Ibid
[21] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d458
[22] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d469
[23] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d473
[24] FR, 1940, General, Vol. I URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1940v01/d196 (дата обращения: 02.05.2020).
[25] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d435
[26] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d453
[27] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d718
[28] https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1939v01/d726
[29] https://zgfgsgu4zjcfbvbiqstvthtafy--history-state-gov.translate.goog/historicaldocuments/frus1939v01/d380