Не сказать, что я был удивлен. Если честно, я ждал, когда объявятся люди Штосса, схватят меня и отрубят голову за измену. Я же отказался делать задуманное. Однако никого не было, про меня просто забыли, что, наверно, еще хуже, ведь, получается, они не считали меня угрозой.
Подписи на записке, естественно, не было. Я и не ожидал ее увидеть, однако проверил обратную сторону листочка. Мне порядком надоели все эти загадки, тайны, какие-то скрытые смыслы, важные миссии… Но любопытство, будь оно неладно, взяло верх. Оставалось понять, какое же место имеется в виду. «Там, где сломалось все то, во что верил»… Осознание пришло почти сразу, я вскочил и побежал по дороге. Мне нужно было в ту деревню, в тот дом, стучаться в ту самую дверь. Но я как будто знал – ее там не будет.
V
Открыли мне почти сразу. Человек в капюшоне, скрывающем лицо, стоял в проходе, жестом приглашая войти. Я смело прошел внутрь. «Мне следовало так поступить и два месяца назад» - мелькнуло в голове. Стараясь гнать от себя такие мысли, я иногда все-таки думал о том, что тогда произошло. О причинах, о том, где я оступился, где был неправ. Каждый раз при воспоминаниях того дня неприятно щемило в груди, и нынешний раз не стал исключением.
- Значит, все-таки, вы пришли, - заговорил человек в капюшоне. Голос принадлежал незнакомцу с полянки.
- Кто вы?
- О, вы меня знаете… Мы встречались, и не раз.
- Да, ваш голос мне знаком. Я вас знал еще до того момента, как вы пришли в первый раз на поляну. Но я не могу припомнить…
Мужчина резко снял капюшон и повернулся ко мне. В следующую секунду у меня внутри будто разорвалась куча снарядов, ведь передо мной стоял человек, которого я ожидал увидеть меньше всего. Человек, появление которого повергло меня в такой шок, что я вскрикнул, и упал со стула, а потом сидел на полу, не в силах встать. Мне стало одновременно невероятно страшно и интересно, ведь передо мной стоял, лукаво улыбаясь, никто иной, как Петр Васильевич Онищин, объявленный умершим бог знает сколько времени назад!
- Но вы же…
- Это была постановка, и видимо неплохая, раз вы клюнули, - он рассмеялся.
- Я видел труп своими глазами!
- Не поверите, шел как-то по С-вой улице, и вдруг вижу – лежит пьяница в канаве, вылитый я! Тогда уже начиналось все, и он попался мне очень кстати, ведь необходимо было что-то предпринимать…
- То есть это вы его…
- Да. Сначала я вошел в комнату, предъявив поддельную расписку этой прелестной девушке, недавно отсюда съехавшей, - У меня в груди вновь неприятно защемило, - Потом, спустив веревку, по которой этот забулдыга забрался к вам, помог ему влезть в окно, а после заколол, причем так, чтобы выглядело, будто его пристрелили. Я кое-что в этом понимаю.
- И письмо написали вы…
- Да, я. Простите, что пришлось вас так запутывать – иначе не получалось.
Я сидел, открыв рот. Голова отказывалась работать, мозг не принимал происходящего, казалось, что это какой-то сон. Человек, которого все считали мертвым и похоронили, из-за которого, по сути, начались мои похождения, жив, и сейчас говорит со мной с таким видом, будто все так и должно быть!
- Максим, я вижу, вы немного не в себе. Я обещал ответы – вы их получите, но сначала скажите – как вам мое поэтическое послание? – он улыбался во весь рот.
- Прелестно, мило…
- Вам понравилось? Отлично! Может, буду писать стихи… Так, я хотел вас просветить. Начну с самого начала, с людей, которые замешаны во всей этой истории. Штосс, наверно, самый вам интересный персонаж. Он в свое время состоял в Черном Пределе, в Народной Воле, говорят, что его отец был другом декабристов… В общем, человек рожден для подпольной деятельности. Мы состояли с ним в одной организации, не буду разглашать название, роли это никакой не играет. Скажу лишь, что туда входит весь либеральный свет Петербурга, и их, мягко говоря, не устраивало правление нашего Императора. Тогда и родилась идея с подрывом поезда. Все было подготовлено заранее – того требовал глава. Ходили слухи, что эту аферу проспонсировали с Запада, но я ушел раньше, чем слухи подтвердились.
- Вы покинули общество перед, возможно, главнейшим в вашей жизни событием?
- Да, именно так. Не удивляйтесь – все произошло очень по-бытовому. Мне сказали, что моя доля будет одной из меньших, хотя именно я набрал рекрутов…
- Таких как я?
- Именно. Только не перебивайте. Так вот… Именно я набирал рекрутов, давал наводки Штоссу об их местоположении, и так далее. В общем-то, меня хотели обмануть аферисты. И у них бы получилось, если бы не мой характер. Я ушел из общества, а так как они достаточно сильны, мне пришлось скрываться. Вы были последним рекрутом, и я имитировал свою смерть, после чего пустился в бега. Первым делом, я посетил деревушку, в которую вас после направили, чтобы проведать одного своего знакомого, вы с ним потом встретились. Тоже не без моей подсказки, - он подмигнул.
- Этот пожилой человек меня испугал до печенок.
- Да, он может навести антураж… Ну так о чем я… А! После беседы с этим знакомым мне оставалось малое – понаставить обществу палок в колеса. Не буду перечислять все то, что у них могло бы получиться, если бы не я, скажу только, что почти все время я потратил на это. Лишь ближе к взрыву я переселился в Киев, чтобы наблюдать за перемещениями царской семьи. Сразу после заметки о крушении поезда я помчался на место. Немалых усилий мне стоило найти вас… К тому же я случайно наткнулся на девушку, Катерина, кажется… Пришлось ей объяснить все еще раньше, чем вам, потому что вы оказались в другой деревне. Она все это знала, и именно она попросила направить вас к ней.
Мне стало не по себе. Казалось, что от боли в груди мое сердце сейчас остановится. Значит, она все знала… И она ждала от меня чего-то, а я…
- Максим… - Оторвал меня Онищин от акта самобичевания, - Поверьте, все сложилось как нужно. Вы, конечно, хороший человек, но ей нужен более ответственный и смелый мужчина. Вы пока молоды, и поэтому не понимаете, почему она так себя повела тогда…
- Так вы всё знаете? Подслушивали?
- Отнюдь, - он улыбался, - Вся деревня слышала. Не злитесь, я желаю вам добра. Ведь, если бы не я, вы бы никогда, возможно, и не были вместе. Разве нет?
Он был в чем-то прав, однако мне было так чертовски грустно, что я не мог ничего ему ответить. Устало кивнув, я погрузился в размышления, пока Онищин возился с чем-то на столе.
- Вот, возьмите.
- Что там?
- Билет до Петербурга.
- А мне он нужен? – я сидел на полу, смотря на пол; меня раздирало изнутри.
- Максим… У вас вся жизнь впереди! Конечно езжайте в город, там получите, наконец, образование, и идите работать. Встретите девушку, которая будет вам подходить…
- Уже встретил. И потерял.
- Боже, Максим, не позволяйте женщине разрушать ваше будущее. Все будет в порядке. Может быть, Катерина даже простит вас. Но, сидя в деревне, вы лишь усугубляете положение. Повторюсь: езжайте в город, не глупите.
У меня не было сил спорить, я уныло поднялся, взял билеты и пошел к выходу, потом развернулся и спросил:
- Я ничего не решал, были еще люди?
- Абсолютно ничего. Кроме вас работало еще три человека.
- Понятно. Позаботьтесь о моем дворе, если можно так сказать.
- Хорошо, Максим. Удачи вам!
Я вышел из дома и направился прямиком к вокзалу. Без вещей, так как их толком не было, без денег… Билет был на сегодняшний вечер, и я планировал провести его в привокзальных размышлениях.
ЭПИЛОГ
С тех пор прошло шесть лет. Император умер, на престол вступил его сын, Николай Александрович. Все ждут от него продолжения политики деда-либерала, однако, мне кажется, что этого не будет. Я живу в Петербурге, окончил университет, наладил контакт с семьей, недавно посетил родовое гнездо. Работаю в печатном издательстве…
Глупо наверно, но я по приезду в город, сразу пошел искать Катю. Посетил кабак, где она работала, заглянул к мадам Дюфо, которая встретила меня весьма радушно, несмотря на наше неприятное расставание. Нигде ее не было. Я читал все газеты в надежде увидеть ее имя, в свободное время следил за прибывающими поездами, пытаясь увидеть ее лицо.
И увидел. Она вышла из поезда, который следовал из Киева. Но вышла не одна, а с каким-то мужчиной. Сильный, рослый, в военной форме… Прав был Онищин. Они прошли мимо меня, Катя не заметила моего лица, или сделала вид, что не заметила. В любом случае, это было наверно к лучшему. После этого я перестал ее искать, потому что знал – с ней все хорошо.
Я стал гораздо мудрее, чем шесть лет назад. Хоть я и не встретил, как говорил Онищин, девушку, которая бы могла стать хорошей женой, однако сам я чувствовал, что теперь гораздо больше готов к семейной жизни. Я стал спокойнее, расчетливее, но при этом не потерял амбиций.
Старое общество распалось, так как Воронцов покинул его, а без юридического главы оно существовать не могло. Взять же на себя такую «ответственность» никто не посмел, поэтому люди, состоявшие там, просто разошлись по домам и никогда больше не собирались, будто друг друга и не знали.
Штосса посадили через пару лет после моего возвращения, вместе со всеми его подельниками. Как говорилось в газете – «Неизвестный мужчина прислал письмо в полицию с точными местоположениями террористов». Я знал, кто этот неизвестный, причем знал хорошо. И не сомневался, что письмо было написано ровным почерком, а внизу, там, где должна находиться подпись, красовался чистый лист.
[1] Катерина, спроси у дорогого Максима, что это был за подозрительный молодой человек, передавший ему письмо?
[2] Как вы себя чувствуете, все в порядке?
[3] Катерина, почему в комнате месье Коншевского лежит труп? Это он его убил? Что происходит?