20 апреля 1947.
1. Тут все апостолы, и все ученики из пастухов, даже Ионафан, которого Хуза уволил со службы. Тут же Марциам и Манаил, и многие из Семидесяти Двух учеников, а также многие другие. Они находятся в тени деревьев, которые своей густой листвой смягчают свет и жар. Они не наверху, не около вершины, где произошло Преображение, а посередине склона, там, где дубовая роща, кажется, вот-вот закроет макушку горы, поддерживая ее склоны своими мощными корнями.
Почти все дремлют: по причине времени суток, а также ввиду праздности и долгого ожидания. Но достаточно крика ребенка – не знаю, кто он, поскольку не вижу его с того места, где нахожусь, – чтобы все вскочили на ноги с первым непроизвольным движением, которое тотчас перетекает в земной поклон лицом в траву.
«Мир всем вам. Вот Я и с вами. Мир вам. Мир вам», – Иисус проходит среди них, приветствуя и благословляя.
Многие в слезах, иные блаженно улыбаются. Но на всех величайший покой.
Иисус идет и останавливается там, где апостолы и пастухи образуют тесную группу вместе с Марциамом, Манаилом, Стефаном, Николаем, Иоанном из Эфеса, Ермом и некоторыми другими из самых верных учеников, имен которых я не помню. Вижу ученика из Хоразина, что покинул похороны отца, чтобы следовать за Иисусом; еще одного, которого я не раз видела.
Иисус обхватывает руками голову Марциама, глядящего на Него со слезами, целует его в лоб, а потом прижимает к Своему сердцу. Затем поворачивается к остальным и говорит: «Много, но и мало. Где оставшиеся? Я знаю, что у Меня много верных учеников. Почему же тогда тут с трудом набралось всего-навсего пятьсот (1 Кор. 15:6) человек, не считая несовершеннолетних детей у некоторых из вас?»
2. Петр, поднявшись на ноги (он продолжал стоять на коленях в траве), за всех держит речь: «Господь, между тринадцатым и двадцатым днями от Твоей смерти сюда приходило множество людей из многих городов Палестины, утверждая, что Ты был у них. Так что многие из нас, с целью поскорей увидеть Тебя, разошлись, кто с одним, кто с другим. Некоторые отправились только что. А те, кто пришел, говорили, что видели Тебя и общались с Тобой в разных местах. И, что было поразительно, все они говорили, что видели Тебя на двенадцатый день после Твоей смерти. Мы подумали, что это обман кого-то из тех лжепророков, о которых Ты сказал, что они восстанут, дабы ввести в соблазн избранных. Ты нам говорил это там, на Масличной горе, вечером перед… перед…». Петр, охваченный болью при этом воспоминании, опускает голову и умолкает. Две слезы, а вслед за ними и еще, падают на землю с прядей его бороды…
Иисус кладет ему на плечи правую руку, и Петр вздрагивает от такого прикосновения и, не осмеливаясь дотронуться до этой Ладони своими, наклоняет голову, лицо, чтобы погладить щекой, едва прикоснуться губами к этой достойной почитания Ладони.
Рассказ продолжает Иаков Алфеев: «И мы уговаривали не верить этим явлениям тех из наших, кто вскочил на ноги и устремился к великому морю, или к Боцре, или Кесарии Филипповой, Пелле или Кедесу, на гору вблизи Иерихона и на равнину, равно как и на Ездрелонскую равнину, на Большой Ермон, или к Бетерону и Бетшемешу, и в другие места без названия, поскольку это отдельные жилища на равнине возле Яфии или возле Галаада. Слишком неопределенно. Некоторые говорили: „Мы видели Его и слышали“. Другие послали сказать, что видели Тебя и даже ели вместе с Тобой. Да, мы хотели задержать их здесь, думая, что это могут быть или ловушки тех, кто противостоит нам, или даже призраки, привидевшиеся праведным людям, которые столько размышляли о Тебе, что, в конце концов, стали видеть Тебя там, где Тебя нет. Но они решили пойти. Кто куда. И таким образом из нас осталось меньше, чем треть».
«Вы были правы, что настаивали на том, чтобы они задержались. Не потому чтобы Меня действительно не было там, где рассказывали те, кто пришел сказать это вам. Но потому что Я распорядился оставаться здесь, в единодушной молитве, в ожидании Меня. И потому что Я хочу, чтобы к Моим словам прислушивались, особенно те, кто является Моим служителем. Если перестанут подчиняться служители, то что останется делать верующим?
3. Послушайте, все вы, кто здесь вокруг. Запомните, что любому организму, чтобы он был действующим и здоровым, нужна иерархия, а именно: те кто управляет, те кто передает распоряжения, и те кто подчиняется. Так происходит при дворах царей. Так и в вероисповеданиях. От нашего, еврейского, до остальных, даже если они столь нечисты. Всегда есть глава, его служители, помощники этих служителей и, наконец, верующие. Никакой первосвященник не в состоянии действовать в одиночку. Никакой царь не в состоянии править в одиночку. И их распоряжения – это то, что относится исключительно к человеческим обстоятельствам или к обрядовым формальностям… Да. К сожалению, теперь даже в религии Моисея не осталось ничего, кроме обрядового формализма, кроме воспроизведения действий некоего устройства, продолжающего совершать те же самые движения, даже сейчас, когда дух этих движений умер. Умер навеки. Их божественный Вдохновитель, Тот, кто придавал ценность этим обрядам, устранился из их среды. И обряды стали движениями, больше ничем. Движениями, которые какой-нибудь комедиант мог бы изобразить на сцене амфитеатра.
4. Горе, когда религия умирает и из реальной, живой силы становится шумным, показным представлением, где за раскрашенной сценой и помпезными одеждами – пустота, перемещение механизмов, совершающих определенные движения, как если бы ключ заводил какую-то пружину, но и эта пружина, и этот ключ не осознавали бы, что они делают. Горе! Подумайте!
Запомните навсегда и передайте это вашим последователям, чтобы эта истина была известна на века. Не так страшно падение планеты, как упадок религии. Если бы небо лишилось своих звезд и планет, это не стало бы для людей таким бедствием, как если бы оно осталось без настоящей религии. Бог в Своей предусмотрительности позаботился бы о человеческих нуждах, поскольку Бог готов на все ради тех, кто с честной душой ищет Божества, любит Его на путях мудрости, или на путях, которые признает его неведение. Но если наступит день, когда люди перестанут любить Бога, по причине того, что священники всех религий превратили их в пустое представление, первыми разуверившись в религии, горе тогда Земле!
5. Теперь, если Я говорю так даже о религиях нечистых, одни из которых появились в результате частичных откровений какому-нибудь мудрецу, другие – из безотчетной нужды человека создать себе веру, чтобы напитать душу любовью к некоему божеству, ибо эта нужда – сильнейшее из человеческих побуждений, это непрестанное состояние поиска Того, кто существует, это стремление духа, даже если гордый разум отвергает почитание каких бы то ни было божеств, даже если человек, не ведая о душе, не в состоянии дать имя этому стремлению, что беспокоит его изнутри, – что же тогда сказать о той религии, которую вам даровал Я, о той, что носит Мое Имя, о той, священниками и служителями которой Я сделал вас, о той, которую Я велю вам распространять по всей Земле? Об этой единственной, истинной, совершенной, неизменной в своем Учении, преподанном Мною, Учителем, и беспрерывно дополняемом наставлениями Того, кто придет, Святого Духа, Святейшего Наставника Моих Первосвященников и тех, кто будет им содействовать, их наместников в различных Церквях, воздвигнутых в разных областях там, где утвердится Мое Слово. Несмотря на количественные различия, эти Церкви не будут расходиться в образе мыслей, но будут одним целым с Церковью, образуя из своих отдельных частей великое здание, все более и более грандиозное, великий новый Храм, строения которого достигнут пределов Земли. Не различаясь в образе мыслей, не противостоя друг другу, но будучи едиными, братскими между собой, подчиняясь каждая Главе Церкви, Петру и его последователям, до скончания века.
А те, что по каким-либо основаниям отделились бы от Матери Церкви, стали бы отломившимися ветвями, уже не питающимися мистической кровью, которая есть Благодать, исходящая от Меня, божественного Главы Церкви. Как у расточительных сыновей, по своей воле отделившихся от родительского дома, у них – при мимолетном богатстве и постоянной и все более суровой нищете – от слишком тяжелой пищи и пития притупился бы духовный разум, а затем они бы ослабли, вкушая горькие желуди нечистых животных, пока с сокрушенным сердцем не вернулись бы в родительский дом со словами: „Мы согрешили. Отец, прости нас и открой нам двери твоей обители“. И тогда, будь это член отделенной Церкви, или Церкви единой – о, если бы это было так! Но где, когда восстанет столько Моих подражателей, способных спасти эти совершенно разделенные Церкви ценою жизни, чтобы создать, чтобы воссоздать единое Стадо, подчиняющееся одному Пастырю, как Я того пламенно желаю? – тогда, будь это кто-то один, или некое собрание тех, кто возвращается, откройте им двери.
6. Ведите себя по-отечески. Подумайте, что все вы, на час или больше, а может быть, и на годы, оказались – каждый из вас – расточительными сыновьями, окутанными вожделением. Не будьте жесткими по отношению к тем, кто кается. Помните! Помните! Двадцать два дня назад многие из вас сбежали. И не было ли это бегство отречением от вашей ко Мне любви? А значит, как Я принял вас, лишь только вы, раскаявшись, вернулись ко Мне, так поступайте и вы. Делайте все то, что делал Я. Такова Моя заповедь. Вы прожили со Мной три года. Вам известны Мои деяния, Мои помышления. Когда в будущем вы окажетесь перед необходимостью разрешить какой-либо спорный вопрос, обратитесь к тому времени, что провели со Мной, и ведите себя так же, как вел себя Я. И никогда не ошибетесь. Я – живой и совершенный пример того, как вы должны поступать.
И помните также, что сам Я не отказывался даже от Иуды Искариота… Священник должен пытаться спасать всеми средствами. И над всеми средствами, что используются для спасения, пусть всегда преобладает любовь. Представьте, что от Меня не было сокрыто все уродство Иуды… Однако Я, преодолевая всякое отвращение, обращался с этим несчастным так же, как обращался с Иоанном. Вас… вас часто будет обходить стороной горечь осознания того, что все оказывается напрасным для спасения любимого ученика… И поэтому вы сможете действовать, не чувствуя усталости, которая охватывает, когда понимаешь, что все напрасно… Нужно трудиться даже тогда… всегда… пока все не закончится…»
7. «Да Ты переживаешь, Господь?!! О! Я не думал, что Ты еще будешь переживать! Ты переживаешь из-за Иуды, до сих пор! Забудь о нем, Господь!» – кричит Иоанн, который ни на миг не отводит взгляда от своего Господа.
Иисус разводит руками, это Его обычный жест, выражающий смиренное подтверждение печального факта, и говорит: «Это так… Иуда был и остается самой великой скорбью в море Моих скорбей. Это скорбь, которая не проходит (Скорбь не об Иуде, который умер нераскаянным, а о тех, кто продолжает жить как Иуда. Подобно этому и Пресвятая Мария скорбит о том, что грешники остаются грешниками. Природа этой скорби таинственна и потому может быть понята только «в небесном Свете») … Остальные скорби окончились с окончанием принесения Жертвы. Но эта остается. Я любил его. Я растратил самого Себя от усилия спасти его… Я сумел открыть врата преддверия Ада (Здесь стоит принятое в западной традиции слово Лимб) и вывести оттуда праведных, сумел открыть врата Чистилища и вывести оттуда проходивших очищение. Но над ним место мучения оказалось заперто. Для него Моя смерть была напрасной».
«Не переживай! Не переживай! Ты прославлен, мой Господь! Тебе подобает слава и радость. Ты испил Свою скорбь до дна!» – продолжает умолять Иоанн.
«В самом деле, никто не думал, что Он еще в состоянии страдать!» – говорят все, удивленные и растроганные, перешептываясь между собой.
«А вы не думаете о том, сколько скорбей предстоит еще пережить Моему Сердцу в течение столетий из-за всякого нераскаянного грешника, из-за всякого лжеучения, что отвергает Меня, из-за всякого верующего, что от Меня отрекается, из-за всякого – мучение из мучений, – из-за всякого виноватого священника, причины раздора и разорения? Вы не понимаете! Все еще не понимаете. И никогда до конца не поймете, пока не окажетесь со Мною во Свете Небес. Тогда осознаете… Глядя на Иуду, Я созерцал тех избранных, для которых избрание обернулось крахом вследствие их порочной воли…
О! Вы, будучи преданными, вы, кому предстоит воспитывать будущих священников, помните о Моей скорби, становитесь все более и более святыми, дабы утешить Мою скорбь, воспитывайте их в святости, чтобы, насколько это возможно, скорбь эта не повторялась бы; увещевайте, заботьтесь, поучайте, боритесь, будьте внимательны, как матери, неутомимы, как учителя, бдительны, как пастухи, мужественны, как воины, чтобы поддерживать священников, которые от вас получат воспитание. Не допускайте – о! не допускайте, чтобы грех двенадцатого апостола слишком часто повторялся в будущем.
8. Будьте как Я, когда был с вами, как Я сейчас среди вас. Я вам говорил: „Будьте совершенны, как Отец Небесный“. И перед такой заповедью трепещет ваше человеческое естество. Теперь еще сильнее, нежели когда Я сказал это. Потому что теперь вы сознаете свою немощь. Ладно, чтобы воодушевить вас, скажу вам: „Будьте как ваш Учитель“. Я – Человек. То, что Я делал, можете делать и вы. Даже чудеса. Да. Даже их. Для того, чтобы мир признал, что именно Я посылаю вас, и тот, кто страдает, не плакал бы в отчаянии от мысли: „Нет больше Его среди нас, чтобы исцелять наши болезни и утешать наши печали“.
В эти дни Я совершал чудеса, чтобы утешить сердца и убедить их, что Христос не был уничтожен, оттого что подвергся смерти, но – наоборот – теперь Он еще сильнее, бесконечно сильнее и могущественнее. Но когда Меня уже не будет с вами, вы будете совершать то же, что до сих пор делал Я, и что сделаю еще. Однако любовь к новой Религии будет расти не столько из-за чудотворной силы, сколько из-за вашей святости. И именно о своей святости, а не о том даре, что Я передаю вам, вам надлежит ревностно заботиться. Чем более вы будете святы, тем более вы будете дороги Моему Сердцу, и Дух Божий будет вразумлять вас, тогда как Благость Божия и Его Могущество преисполнит ваши руки дарами Небес.
Для жизни по вере чудо не есть нечто обычное и обязательное. Напротив! Блаженны те, кто сможет остаться в вере, не прибегая к чрезвычайным средствам для ее поддержания! Однако чудо не есть и какое-то исключительное явление, присущее только особым временам, так что оно прекратится с прекращением этих времен. Чудеса в мире останутся. Навсегда. И они будут тем многочисленней, чем больше будет в мире праведников. Когда обнаружится, что истинные чудеса происходят крайне редко, тогда скажут, что вера и праведность оскудели. Ибо Я говорил: „Если будете верить, то сможете передвигать горы“. Ибо Я говорил: „Знамения, что будут сопровождать тех, кто верит в Меня, будут заключаться в победе над демонами и недугами, над стихиями и всевозможными кознями“. Бог с теми, кто Его любит. Знаком того, что Мои верные пребывают во Мне, будет количество и сила тех чудес, которые они сотворят во Имя Мое и во славу Божию. Миру же, лишенному истинных чудес, можно будет, не боясь клеветы, заявить: „Ты утратил веру и праведность. Ты – мир, в котором нет святых“.
9. Итак, чтобы вернуться к началу, вы правильно поступали, пытаясь удержать тех, кто словно дети, прельщенные отголосками какой-нибудь музыки или каким-то необычным сиянием, сломя голову несутся прочь от безопасных мест. Но, видите ли? Они наказаны, потому что забыли Мои слова. Однако и вы тоже были по-своему неправы. Вы запомнили, что Я сказал не бегать туда-сюда из-за каждого слуха, утверждающего, будто Я нахожусь там-то и там-то. Но не вспомнили, что еще Я сказал, что в Своем втором пришествии Христос будет подобен молнии, которая появляется на востоке и быстрее, нежели в мгновение ока, достигает запада. Но ведь это второе пришествие началось с момента Моего Воскресения. Своей кульминации оно достигнет в явлении Судии Христа всем воскресшим. Но прежде того, сколько же раз Я буду являться, чтобы обращать, чтобы исцелять, чтобы утешать, наставлять, отдавать распоряжения!
Истинно говорю вам: Я собираюсь вернуться к Отцу Моему. Но Земля не лишится Моего Присутствия. Бдительный и дружелюбный, Учитель и Целитель, Я буду там, где тела или души, грешники или святые будут во Мне нуждаться, или будут избраны Мной, чтобы несли Мои слова другим. Поскольку – и это тоже истина, – поскольку Человечество будет нуждаться в постоянном проявлении любви с Моей стороны, так как оно настолько неподатливо для смирения, склонно к охлаждению, готово к забвению, настроено на движение вниз, а не на восхождение, что если бы Я сверхъестественным образом не остался с ним – ни закон, ни Евангелие, ни божественные напутствия, подаваемые Моей Церковью, не смогли бы сохранить Человечество в знании Истины и в стремлении достичь Неба. И это Я говорю о той части Человечества, что верует в Меня… Всегда незначительной по отношению к великому множеству жителей Земли. 10. Я приду. Кто будет иметь Меня в себе, пусть остается смиренным. Кто не будет, пусть не жаждет обрести Меня с целью быть за это восхваляемым. Никто да не желает необычайного. Бог знает, когда и где его даровать. Чтобы взойти на Небеса – также нет необходимости в необычайном. Более того, оно есть оружие, которое при неправильном использовании может вместо Неба открыть, скорее, преисподнюю. И сейчас объясню вам, почему. Потому что может развиться гордыня. Потому что может прийти состояние духа, ненавистное Богу, ибо оно подобно оцепенению, в котором ты успокаиваешься, лелея полученную драгоценность и считая, будто ты уже на Небесах из-за того, что обрел этот дар. Нет. В таком случае он, вместо пламени и крыла, становится льдом и тяжестью, а душа низвергается и умирает. И еще: дар, при дурном использовании, может вызывать стремление получить еще больше, чтобы приобрести от этого еще большую похвалу. Тогда, в этом случае, Господа мог бы заместить Дух Зла с тем, чтобы обольстить этих неблагоразумных с помощью ложных чудес.
Будьте всегда подальше от всякого рода обольщений. Избегайте их. Будьте довольны тем, что предоставил вам Бог. Он знает, что вам полезно, и в каком виде. И всегда имейте в виду, что любой дар, помимо того, что он дар, есть также и испытание: испытание вашей праведности и воли. Я дал всем вам одно и то же. Но то, что вас сделало лучше, – погубило Иуду. Значит, этот дар был плох? Нет. Но злобной была воля той души…
11. Так и сейчас. Я явился многим. Не только, чтобы утешить и благословить, но и чтобы обрадовать вас. Вы умоляли Меня убедить людей, которых некоторые из Синедриона пытаются склонить на свою сторону, в том, что Я воскрес. Я явился и детям, и взрослым, в один и тот же день, в таких удаленных друг от друга местах, что понадобилось бы много дней пути, чтобы достичь их. Но надо Мной больше не властны расстояния. И эти одновременные явления сбили с толку также и вас. Вы сказали: „Они видели призраки“. Следовательно, вы забыли часть Моих слов, а именно: то, что отныне Я буду оказываться на востоке и на западе, на севере и на юге, там, где сочту нужным оказаться, и ничто Мне в этом не помешает, – так же стремительно, как молния, бороздящая небо.
Я истинный Человек. Вот Мои конечности, и вот Мое Тело: осязаемое, теплое, способное двигаться, дышать, говорить, как и ваше. Но Я истинный Бог. И если в течение тридцати трех лет Божественность, по высшим соображениям, была сокрыта в Человечестве, то теперь эта Божественность, хотя и соединенная с Человечеством, взяла верх, и Человечество пользуется совершенной свободой прославленной плоти. Царствуя вместе с Божеством, оно больше не подчинено всему тому, что ограничивает человеческую природу. Вот, Я тут с вами, а мог бы, если бы захотел, через мгновение оказаться на краю земли, чтобы привлечь к Себе какую-нибудь душу, что ищет Меня.
12. И каковы же будут последствия этого Моего присутствия, имевшего место около Кесарии Приморской и в другой Кесарии, равно как и близ Карита и в Энгадди, и возле Пеллы, и в Ютте, и в других местах Иудеи, а также в Боцре и на Большом Ермоне, в Сидоне и на границах Галилеи? И то, что Я исцелил мальчика и вернул к жизни недавно умершего, и утешил находившуюся в тревоге, и призвал к Себе на служение умерщвлявшего свою плоть суровым покаянием, а к Богу – одного праведника, который молил Меня об этом, и передал Свои послания нескольким невинным и Свои распоряжения – одной верной душе? Убедит ли это мир? Нет. Те, кто верит, будут продолжать верить, с большим спокойствием, но не с большей силой, ибо они уже умели верить по-настоящему. Те, кто не имел подлинной веры, останутся сомневающимися, а порочные скажут, что эти явления – бред и выдумки, и что тот умерший был не мертвым, а уснувшим…
Помните, когда Я рассказывал вам притчу о богатом Чревоугоднике? (Притча о богаче и Лазаре Лк. 16: 19-31) Я говорил, что Авраам ответил осужденному грешнику: „Если они не слушают Моисея и пророков, то не поверят даже тому, кто воскреснет из мертвых, чтобы рассказать им, как нужно поступать“. Может быть, Мне, Учителю, и Моим чудесам поверили? К чему привело чудо с Лазарем? (Воскрешение Лазаря) К Моему скорейшему осуждению. К чему – Мое воскресение? К усилению их ненависти. Даже Мои чудеса этих последних Моих дней с вами не убедят мир, а только тех, кто уже не от мира, кто выбрал Царство Божие с его трудами и болезнями в настоящем и его будущей славой.
Но Я рад, что вы утвердились в вере и что остались верны Моему распоряжению, оставаясь на этой горе в ожидании, а не поспешили, как свойственно людям, предаться вещам, пусть и хорошим, но отличным от того, на что указал вам Я. Непослушание дает одну десятую и отнимает девять десятых. Они ушли и услышат человеческие слова, всего лишь человеческие. Вы остались и услышали Мое Слово, которое, даже если и напоминает уже сказанное, все же идет на благо и на пользу. Этот урок послужит всем вам, и им также, примером на будущее».
13. Иисус окидывает взором лица собравшихся и зовет: «Подойди, Елисей из Энгадди. Я должен тебе кое-что сказать».
Я не признала бывшего прокаженного сына старика Авраама. Тогда он был похожим на скелет призраком, теперь это пышущий здоровьем мужчина во цвете лет.
Он приближается, падая ниц у ног Иисуса, который говорит ему: «С тех пор, как ты узнал, что Я был в Энгадди, у тебя на губах вертится один вопрос. Вот какой: „Ты утешил моего отца?“ Я говорю тебе: „Более, чем утешил. Да! Я взял его с Собой“».
«С Собой, мой Господь. А где он, что я не вижу его?»
«Елисей, Я здесь еще на короткое время. Затем иду к Моему Отцу…»
«Господь!.. Это значит… Мой отец умер!»
«Он почил у Меня на Сердце. Страдание также для него окончено. Он испил его до дна, и при этом всегда оставался верным Господу. Не плачь. Разве ты не оставил его, чтобы последовать за Мной?»
«Да, мой Господь…»
«Вот. Твой отец со Мной. Поэтому, следуя за Мной, ты еще более приблизишься к своему отцу».
«Но когда? И как?»
«В его винограднике, где он впервые услышал Мою речь. Он напомнил Мне о своей прошлогодней просьбе. Я сказал ему: „Приходи“. Он умер счастливым, поскольку ты оставил все ради следования за Мной».
«Прости, если я плачу… Он был мой отец…»
«Я умею понимать скорбь». Иисус кладет ему руку на голову, чтобы успокоить, и говорит ученикам: «Вот ваш новый товарищ. Цените его, ибо для того, чтобы он служил Мне, Я вытащил его из могилы».
14. Потом зовет: «Илия. Подойди ко Мне. Не будь застенчив, словно чужой среди братьев. Все, что было, – прошло. И ты тоже подойди, о Захария, оставивший отца и мать ради Меня, занимай свое место среди Семидесяти Двух вместе с Иосифом из Цинтиума. Вы заслужили это, презрев ради Меня пути власть имущих. И ты, Филипп, и ты тоже, его товарищ, не желающий больше, чтобы тебя называли по имени, ибо оно кажется тебе отвратительным (Имя Иуда), так возьми тогда имя твоего отца, который праведен, пускай он пока еще и не среди тех, кто открыто следует за Мной.
Видите, все вы? Из имеющих добрую волю Я не исключаю никого. Ни этих, кто уже следовал за Мной в качестве учеников, ни тех, кто творил добрые дела во Имя Мое, хотя и не состоя в рядах Моих учеников, ни тех, кто принадлежал к сектам, что не всем нравятся, но кто всегда может выйти на праведный путь и не должен быть отвергнут. Поступайте, как Я поступаю. Я причисляю вот этих к старым ученикам. Поскольку Царство Небесное открыто всем, у кого добрая воля. И, пускай они и не присутствуют здесь, убеждаю вас не отвергать даже язычников. Я не отталкивал их, когда понимал, что они стремятся к Истине. Поступайте так, как поступал Я.
И ты, Даниил, вышедший изо рва не со львами, но с шакалами (Как и его тезоименитый пророк: Дан. 14:31-42. Сравнение оправдывается эпизодом XX из главы 632), подойди, присоединяйся к ним. Подходи и ты, Вениамин. Я причисляю вас к этим (Он указывает на Семьдесят Двух, которые почти все в сборе), ибо нива Господня принесет обильный урожай, и требуется много работников.
Теперь давайте немного побудем здесь вместе, пока не минует день. Вечером вы покинете гору, а на рассвете пойдете со Мной: вы, апостолы, и вы двое, кого Я упомянул отдельно (указывает на Захарию и этого самого Иосифа из Цинтиума, который для меня – не новое лицо (это Иосиф Варнава, будущий спутник апостола Павла), и сколько есть из Семидесяти Двух. Другие останутся здесь, в ожидании тех, кто носится туда-сюда, словно праздные осы, дабы сказать им от Моего Имени, что подражая нерадивым и непослушным детям – Господа не найти. И что всем быть в Вифании, за двадцать дней перед Пятидесятницей, потому что после они тщетно бы Меня искали. Располагайтесь все, отдыхайте. 15. Вы – отойдемте со Мной чуть в сторону».
Он отходит, все время держа за руку Марциама, в сопровождении одиннадцати апостолов.
Усаживается в самой чаще густых зарослей дуба и привлекает к Себе Марциама, который очень печален. Настолько печален, что Петр говорит: «Господь, утешь его. Он уже был такой, а теперь еще больше».
«Почему, малыш? Разве ты не со Мной? Не должен ли ты быть счастлив узнать, что Я преодолел страдания?»
Вместо всякого ответа Марциам принимается плакать вовсю.
«Я не понимаю, что это. Тщетно я его вопрошал. И потом, сегодня я не ожидал таких слез!» – ворчит Петр несколько раздраженно.
«А я, напротив, понимаю», – говорит Иоанн.
«Хорошо тебе! И отчего он тогда плачет?»
«Он начал плакать не сегодня. Это уже несколько дней…»
«Хе! Это я заметил! Но отчего?»
«Господь знает. Уверен в этом. И знаю, что только Он один найдет слова утешения», – добавляет Иоанн, улыбаясь.
«Это правда. Знаю. И также знаю, что Марциам, хороший ученик, в настоящий момент – сущий ребенок, ребенок, который не видит сути вещей. Но, Мой любимый среди всех учеников, не подумаешь ли ты о том, что Я ходил укреплять колеблющуюся веру, отпускать грехи, принять тех, кто окончил существование, уничтожить яды сомнений, привитых наиболее слабым, ответить милосердием или строгостью тем, кто все еще хочет сражаться со Мной, свидетельствовать Своим присутствием, что Я воскрес, там, где более всего потрудились объявить Меня мертвым? Надо ли было приходить к тебе, малыш, к тебе, чья вера, надежда, любовь, чьи устремления и послушание Мне известны? К тебе – всего на мгновение, когда ты будешь со Мною, как сейчас, еще не один раз? Кто будет совершать празднование Пасхи вместе со Мной, если не ты, единственный из всех остальных учеников? Видишь их всех? Они совершили свою Пасху, и вкус ягненка и харосета (Харосет – традиционное блюдо еврейской Пасхальной трапезы из орехов, фруктов и вина), пресных хлебов и вина в следующие часы весь обратился у них во рту в пепел, желчь и уксус. Но Я и ты, Мой мальчик, вкусим нашу Пасху с радостью, она будет капающим медом, и такой останется. Кто рыдал тогда, теперь будет веселиться. Кто тогда веселился, не может рассчитывать повеселиться снова».
16. «Действительно… Мы были не слишком радостны в тот день…», – бормочет Фома.
«Да. Душа трепетала…», – говорит Матфей.
«Плюс клокотание сомнений и негодования в нас, по крайней мере, во мне», – говорит Фаддей.
«И поэтому вы говорите, что все хотели бы отпраздновать Антипасху…»
«Так, Господь», – подтверждает Петр.
«Как-то ты сокрушался оттого, что ученицы и твой сын не приняли участия в пасхальной трапезе. Теперь выражаешь недовольство оттого, что должны получить свою радость те, кто не удостоился ее тогда».
«В самом деле. Я грешен».
«А Я – Тот, кто оправдывает. Я желаю, чтобы вы все были около Меня, и не только вы одни, но также и ученицы. Лазарь еще раз окажет нам гостеприимство. Мне не хотелось, чтобы там были ни твои дочери, Филипп, ни ваши жены, ни Мирта и Ноеминь, ни та девушка, что с ними, ни этот мальчик (Слово мальчик отсутствует в оригинале, но речь идет, конечно, о Марциаме). Иерусалим, в те дни, был не местом для всех!»
«Это правда! Хорошо, что их там не было», – вздыхает Филипп.
«Да. Они бы стали свидетелями нашего малодушия».
«Молчи, Петр. Оно прощено».
«Да. Но я покаялся в нем перед моим сыном и думал, что именно поэтому он был так печален. Покаялся, потому что каждый раз, когда я каюсь в этом, приходит облегчение. Как будто бы я снял с сердца огромный камень. Я чувствую себя более оправданным каждый раз, когда смиряюсь. Но если Марциам печален оттого, что Ты явился другим…»
«От этого и только от этого, отец мой».
«Тогда радуйся! Он любил тебя и любит. Ты же видишь. Все-таки я говорил тебе о второй Пасхе…»
«Я думал, что слишком неохотно исполнял то послушание, что передала мне Порфирия от Твоего Имени, Господь. И что поэтому Ты наказал меня. И еще думал, что Ты не явился мне потому, что я ненавидел Иуду и Твоих распинателей», – исповедуется Марциам.
«Не надо никого ненавидеть. Я простил».
«Да, мой Господь. Больше не буду ненавидеть».
«И не будь больше печальным».
«Больше не буду, Господь».
Марциам, подобно всем очень юным летами, менее боязлив с Иисусом, нежели остальные, и теперь, когда он уверен, что Иисус на него не сердится, он со всей доверчивостью устремляется в Его объятия. Более того, он полностью скрывается, словно цыпленок под материнским крылом, в объятиях Иисуса, который прижимает его к Себе, и – коль скоро тревога, что печалила и беспокоила его столько дней, прекратилась – блаженно засыпает.
«Он еще ребенок», – замечает Зелот.
«Да. Но сколько боли он перенес! Порфирия мне рассказала об этом, когда привела его ко мне, извещенная Иосифом из Тивериады», – отвечает ему Петр, потом обращается к Учителю: «Порфирия тоже в Иерусалиме?». В голосе Петра столько чувства!
«Все женщины. Я хочу благословить их перед тем, как взойти к Моему Отцу. Они тоже послужили, и намного лучше, нежели мужчины».
17. «А к Матери? Не пойдешь?» – спрашивает Фаддей.
«Мы вместе».
«Вместе? Когда?»
«Иуда, Иуда, неужели ты думаешь, что Я, всегда обретавший рядом с Нею радость, не нахожусь сейчас с Ней?»
«Но Мария ведь одна в Своем доме. Моя мать вчера мне сказала».
Иисус улыбается и отвечает: «За завесу Святого Святых входит только Первосвященник».
«И что? Что Ты имеешь в виду?»
«Что есть блаженства, которые невозможно описать и изведать. Вот что Я имею в виду».
Он бережно отделяет от Себя Марциама и передает его в руки Иоанна, который ближе всего. Поднимается на ноги. Благословляет их. И пока они все, с опущенными головами, коленопреклоненные, кроме Иоанна, у которого на коленях покоится голова Марциама, получают свое благословение, Он исчезает.
«Он прямо как молния, о которой говорил», – произносит Варфоломей…
Они остаются погруженными в размышления, в ожидании заката.
18. Господь хочет, чтобы я взяла другую тетрадь для последних наставлений и видений, которые здесь бы не уместились, так как осталось слишком мало страниц.
Я должна была бы начать с новой тетради. Поскольку Марта (Марта Дикотти, сиделка и доверенное лицо Марии Валторты) была больна, записала здесь, а после скопировала заново.