Еще через многие чудно убранные комнаты прошел архивариус, и студент едва поспевал за ним, бросая беглый взгляд на блестящую, странного вида мебель и другие неведомые ему вещи, которыми все было наполнено. Наконец они вошли в большую комнату, где архивариус остановился, поднял взоры вверх, и Ансельм имел время насладиться чудным зрелищем, которое являла простая красота этой залы. Из лазурно-голубых стен выходили золотисто-бронзовые стволы высоких пальм, которые сводили, как крышу, свои колоссальные блестящие изумрудные листья; посредине комнаты на трех из темной бронзы вылитых египетских львах лежала порфировая доска, а на ней стоял простой золотой горшок, от которого Ансельм, лишь только его увидел, не мог уже отвести глаза. Казалось, что в тысячах мерцающих отражений зеркального золота играли всякие образы; иногда он видел самого себя с стремительно простертыми руками -- ах! около куста бузины... Серпентина извивалась туда и сюда и глядела на него прелестными глазами. Ансельм был вне себя от безумного восторга. (Вигилия шестая)
-- Юноша, -- начал архивариус торжественным тоном, -- юноша, прежде чем ты об этом помыслил, я уже знал все тайные отношения, которые привязывают тебя к тому, что мне всего более дорого и священно. Серпентина любит тебя, и чудесная судьба, которой роковые нити ткутся враждебными силами, совершится, когда она будет твоею и когда ты, как необходимую придачу, получишь золотой горшок, составляющий ее собственность. (Вигилия шестая)
"Позволь мне, владыка, -- сказал земной дух, -- сделать дочерям подарок, который украсит их жизнь с обретенным супругом. Каждая получит от меня по горшку из прекраснейшего металла, каким я обладаю; я вылощу его лучами, взятыми у алмаза; пусть в его блеске ослепительно чудесно отражается наше великолепное царство, каким оно теперь находится в созвучии со всею природою, а изнутри его в минуту обручения пусть вырастет огненная лилия, которой вечный цвет будет обвевать испытанного юношу сладким ароматом. Скоро он поймет ее язык и чудеса нашего царства и сам будет жить с возлюбленною в Атлантиде". (Вигилия восьмая)
|
|
Образ Золотого горшка неоднозначен. С одной стороны – это символ творчества, из которого вырастает Огненная Лилия поэзии (аналог «голубого цветка» романтизма у Новалиса), с другой – изначально он задумывался как образ ночного горшка. Ирония образа позволяет раскрыть настоящую судьбу Ансельма: он обитает с Серпентиной в Атлантиде, но фактически живет где-то в холодной мансарде здесь же в Дрездене. Вместо того, чтобы стать преуспевающим надворным советником, он стал поэтом. Финал сказки ироничен – читатель сам принимает решение, счастливый ли он.
В финале новеллы две свадьбы. Одна в мире реальном – это свадьба регистратора Геербранда, который становится надворным советником, и Вероники, которая осуществляет свою мечту о муже надворном советнике, «прекрасном домике на Новом рынке», о «шляпке новейшего фасона», о «новой турецкой шали». Другая свадьба – это свадьба Ансельма и Серпентины, которая происходит в сказочной стране Атлантиде. При этом Ансельм получает в приданое «хорошенькое поместье» и золотой горшок, который он видел в доме архивариуса.
С появлением этой новеллы немецкие романтики постоянно сопоставляли Золотой горшок Гофмана с Голубым цветком Новалиса, символом слияния реального мира и поэтического. Идея золотого горшка может быть растолкована по-разному. Для обывателя – это ночной горшок или цветочный, а для человека с поэтической душой – это не пошлая вещь, а «часть первозданной силы земной» (по выражению автора новеллы), и из такого горшка вырастает великолепная лилия, которая всегда считалась символом чистоты. А у Гофмана лилия является еще и воплощением любви.
|
|
Таким образом, мир таков, каким его видишь. Это видение соответствует мировоззрению человека: пошляк видит пошлость, а романтик видит мир сказочный, поэтический.
В финале новеллы Гофман сводит воедино все темы: тему героя, тему природы, тему любви и тему познания и веры в волшебство жизни. Не случайно бракосочетание Ансельма и Серпентины происходит в храме живой природы, где деревья, кусты, птицы, насекомые – все радуются и отмечают этот праздник любви! Именно в приветствии Ансельма возлюбленной соединены все поэтические образы, которые Гофман развил как темы новеллы: «Serpentina! – der Glaube an dich, die Liebe hat mir das Innerste der Natur erschlossen! – Du brachtest mir die Lilie, die aus dem Golde, aus der Urkraft der Erde, der Lilie ist die Erkenntnis des heiligen Einklangs aller Wesen, und in dieser Erkenntnis lebe ich in hцchster Seligkeit immerdar. – Ja, ich Hochbeglьckter habe das Hцchste erkannt – ich muЯ dich lieben ewiglich, о Serpentina! – nimmer verbleiben die goldnen Strahlen der Lilie, denn wie Glaube und Liebe ist ewig die Erkenntnis» [13: 231]. Как видим, все темы в финале соединяются, позволим себе использовать музыкальный термин – в мощном контрапункте.
В счастливой концовке новеллы, завершающейся двумя свадьбами, получает полное истолкование ее идейный замысел. Надворным советником становится регистратор Геербранд, которому Вероника без колебания отдает свою руку, отрешившись от увлечения Ансельмом. Осуществляется ее мечта - «она живет в прекрасном доме на Новом рынке», у нее «шляпка новейшего фасона, новая турецкая шаль», и, завтракая в элегантном неглиже у окна, она отдает распоряжения прислуге. Ансельм женится на Серпентине и, став поэтом, поселяется с ней в сказочной Атлантиде. При этом он получает в приданое «хорошенькое поместье» и золотой горшок, который он видел в доме архивариуса. Золотой горшок - эта своеобразная ироническая трансформация «голубого цветка» Новалиса - сохраняет исходную функцию этого романтического символа. Вряд ли можно считать, что завершение сюжетной линии Ансельм - Серпентина является параллелью филистерскому идеалу, воплощенному в союзе Вероники и Геербранда, а золотой горшок - символом мещанского счастья. Ведь Ансельм не отказывается от своей поэтической мечты, он лишь находит ее осуществление.
|
|
Философская идея новеллы о воплощении, царства поэтической фантастики в мире искусства, в мире поэзии утверждается в последнем абзаце новеллы. Ее автор, страдающий от мысли, что ему приходится покидать сказочную Атлантиду и возвращаться в жалкое убожество своей мансарды, слышит ободряющие слова Линдхорста: «Разве сами вы не были только что в Атлантиде и разве не владеете вы там по крайней мере порядочной мызой как поэтической собственностью вашего ума? Да разве и блаженство Ансельма есть не что иное, как жизнь в поэзии, которой священная гармония всего сущего открывается как глубочайшая из тайн природы!»
Название сказки «Золотой Горшок» отсылает к сказке Новалиса — «Генрих фон Офтердинген». В ней главному герою снится голубой цветок, и весь роман освещается знаком голубого цвета. Символика голубого цветка, как и сам цвет (голубой, синий) — это знак мирового синтеза, единение конечного и бесконечного, а также путешествие-раскрытие человека через самопознание.
Э. Т. А. Гофман тоже предлагает своему герою некую цель — золотой горшок. Но символика «золотого горшка» — мещанское позолоченное счастье, что профанирует романтический знак. «Золотой горшок» в контексте произведений Э. Т. А. Гофмана получает значение, которое в свою очередь отсылает читателя к другому знаку. В сказке Гофмана «Крошка Цахес» герой бесславно тонет в ночном горшке. Таким образом, знак «золотого горшка» еще более профанируется определением «ночной». Оказывается, что Автор-творец начинает диалог с читателем уже названием сказки.