ПЫШКА. Разные, мадам…
Г-Ф ЮБЕР. Публика желает подробностей, мадам. Много подробностей.
КОРНЮДЕ. Полно вам, граф. А вот я в Руане…
Г-Н ЛУАЗО. А вот я Руане перечёл всю бретонскую энциклопедию. Туда и обратно.
ХОЗЯИН. А я в Руане…
КОРНЮДЕ. Нет уж позвольте, сударь. Моя очередь. В Руане я рыл траншеи и устанавливал заграждения. Но это не помогло. В Гавре я собираюсь заниматься тем же самым. Франция без меня погибнет.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (Пышке). А вы, милочка, собираетесь заниматься в Гавре тем же, чем и в Руане? (Улыбнулась.)
ПЫШКА. Я… Я тоже хочу рыть заграждения. Можно, я буду рыть заграждения, господин Корнюде? Я хочу быть полезной Франции…
КОРНЮДЕ. Вы?!
ПЫШКА. Я и мадмуазель Фифи.
КОРНЮДЕ. Но мадмуазель Фифи…
ПЫШКА. Она справится, сударь! Обещаю вам.
КОРНЮДЕ. Тогда можно! Мы будем рыть траншеи вместе, мадам. Я научу вас.
ПЫШКА. Вы слышали, мадмуазель Фифи? Мы будем полезны Франции! Вы рады, мадмуазель Фифи? (Схватила куклу, детским голосом.) Рада! Мадмуазель Фифи рада! (Прежним голосом.) Вы уже съели всё своё крылышко, мадмуазель Фифи? Хотите еще? (Заглянула в блюдо.) Сожалею, но больше ничего нет. Хотите пирога, мадмуазель Фифи?
Мадмуазель Фифи замотала головой.
Тогда давайте играть в классики, мадмуазель Фифи. Кто будет с нами в классики? Хотите, играть с нами в классики, господин Корнюде?
КОРНЮДЕ. Да я… что-то… это… В другой раз, может…
ПЫШКА. Но господин Корнюде, не отказывайте нам. Если вы откажите, мадмуазель Фифи будет плакать всю ночь и у неё заболят глазки. Пожалуйста, господин Корнюде!
КОРНЮДЕ. Я б с удовольствием, мадам, да моя нога… Она повреждена в сражениях…
ПЫШКА. Какая жалость! (Остальным). А вы, господа? Хотите в классики?
Вся компания, не имея возможности ответить из-за набитых ртов, замотала головами.
ПЫШКА. Не хотите? Очень жаль. Тогда мы будем играть с мадмуазель Фифи. (Посадила куклу на пол, достала мел.)
ХОЗЯИН. Эй! Вы чего это хотите делать этим?
ПЫШКА. Чертить классики.
ХОЗЯИН. Где?
ПЫШКА. Тут. На полу.
ХОЗЯИН. Я вам щас начерчу…
КОРНЮДЕ. Не мешайте ей, сударь. Я возмещу убытки. (Сунул хозяину монетку.) Чертите, мадам.
Пышка села на пол, выводит мелом полоски на досках.
Все глядят на неё, как на сумасшедшую.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Она действительно того. Возможно, это от сифилиса.
Г-Ф ЮБЕР. Более чем…
КОРНЮДЕ. Не говорите так, господа. Она всего-навсего жертва политики подлеца Баденге. Уверен также, что вы или такие как вы тоже приложили к этому руку.
Г-Ф ЮБЕР. Поосторожней в выражениях, юноша. Она просто шлюха.
КОРНЮДЕ. Сами вы…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Дорогой, во имя всего святого сборища, осади этого юнца!
Г-ЖА ЛУАЗО. А мне, так уж и быть, её жалко.
Г-Н ЛУАЗО. И мне. Хотя научному уму не свойственна жалость.
ХОЗЯИН. Даааа.
ПЫШКА (закончила чертить). Никто не надумал попрыгать?
Все замотали головами.
Очень жаль. (Встала возле поля, приготовилась прыгать.)
И тут снова появился офицер.
Все поднялись. Вытянулись. Вытирают губы.
Пышка спрятала куклу в коробку.
Г-жа Луазо поспешно затолкала свои драгоценности в рот.
ОФИЦЕР. Кто есть тут мазель Руссе?
ХОЗЯИН. Спрашивает, кто из вас мадмуазель Руссе.
Пауза.
ОФИЦЕР. Кто есть тут мазель Руссе?
ПЫШКА. Я…
ХОЗЯИН (офицеру). Мазель Руссе есть она.
ОФИЦЕР. Я уже понять без вашей.
ХОЗЯИН. Он уже понял без сопливых.
ОФИЦЕР. Я желать пить с мазель Руссе вина.
ХОЗЯИН (Пышке, улыбаясь). Хотит винца с вами испить, мадам.
ОФИЦЕР. Мазель Руссе должен быть в мой хауз.
ХОЗЯИН. Штот я не понял. К себе вроде как зовет… Ну, немчура!
ОФИЦЕР. Мазель Руссе идти в мой хауз.
Молодая монахиня хихикнула. Звякнули чётки.
ПЫШКА. Я не пойду.
По публике пронёсся шепоток.
ОФИЦЕР. Мазель Руссе идти туда. (Показал пальцем наверх.)
КОРНЮДЕ. Она никуда…
ОФИЦЕР. Фи должен молчать!
ПЫШКА. Я никуда не пойду.
ОФИЦЕР. Карашо. Тогда ми будем вино пить здесь. (Хозяину.) Нести вино. Бистро. Выпонять!
ХОЗЯИН. Так где ж я вам. Сами ж закрыли.
ОФИЦЕР (швырнул хозяину ключи). Нести вино. Много вино. И смотреть, не воровать колбаса. Выпонять!
Хозяин ушел в погреб, стрельнув взглядом в молодую монашку. Та заулыбалась.
Офицер гордой походкой прошествовал по залу. Подошёл к монашкам со спины. Саблей приподнимает у них рясу. Заглядывает под неё.
Молодая закрутила головой, пытаясь увидеть офицера.
Старая зашептала молитву.
ОФИЦЕР. Чиго ето есть такое?
Г-Ф ЮБЕР. Это есть святой дева, сударь.
ОФИЦЕР. Ето ни есть святой дева. Ето есть дракон. Ето должен быть в музей.
Г-Н ЛУАЗО. Вы правы, сударь, всякий продукт науки должен помещаться в музеи. А то, что вы изволили назвать драконом, ни есть дракон, а есть чудеснейший образчик научных изысканий и практики.
ОФИЦЕР. А фи есть идиот.
Г-Н ЛУАЗО. Позволю вам возразить, сударь, что я не есть идиот, так как бретонская энциклопедия определяет…
ОФИЦЕР. Фи есть идиот. И должен молчать. Выпонять.
Г-н Луазо обиделся и принялся что-то шепотом доказывать графу.
Вернулся хозяин с корзиной, наполненной бутылками. Жуёт что-то. Из карманов у него торчат батоны колбасы.
ОФИЦЕР. Фи не воровать колбаса?
ХОЗЯИН (с полным ртом). Уку.
ОФИЦЕР (показывает на карман хозяина). А чиго ето есть такой?
ХОЗЯИН (оглядывается). Где? Вот ведь! Вылезла проклятая!
ОФИЦЕР. Я буду бить фас етот колбаса по голова. (Отобрал у хозяина колбасу.) Фам будит боно и фи будит кричать. (Ударил хозяину по голове колбасой.) Начинать кричать. Выпонять! (Бьёт.)
Хозяин тихонько покрикивает.
ПЫШКА. Прекратите! Ему больно!
ХОЗЯИН. Да не больно мне. Пусть потешится немчура.
ОФИЦЕР. Я хотеть ему боно. Кричать. Выпонять. (Бьёт.)
Хозяин покрикивает.
ПЫШКА. Прекратите! Дайте сюда колбасу!
ОФИЦЕР. Фи хотишь етот колбаса, мазель?
ПЫШКА. Да, я хочу этой колбасы.
ОФИЦЕР (перестал бить). Карашо. Ми будим пить вино и закусывать колбаса. (Сгрёб со стола всё, что на нем было, положил колбасу, поставил вино. Сел, закинул ноги на соседний стул.) Ми будим пить много вино и сино касеть. А фи (указал на остальных) ни давать пить вино. И фи ни будит касеть…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Но, сударь, мы принадлежим к старейшему роду…
ОФИЦЕР. Мне есть плевать с большая колокольня. Фи ни будит пить вино. Фи будит… (Задумался, чешет затылок.) Чиго жи фи будит? Чиго жи фи будит? Фи будит… (Увидел классики.) Фи будит прыгать там. Фи есть козий какачка и фи будит прыгать там. Фи, фи, фи и фи (Показал на графа с графиней и на супругов Луазо.) будит прыгать там. А фи. (Указал на Корнюде.) Фи будит сидеть на етот стул, а я стать ложить на фас сфой ноги.
КОРНЮДЕ. Я не намерен, сударь!
ОФИЦЕР. Если фи ни хотишь, тогда я стать бить фас колбаса, а фи кричать.
Г-Ф ЮБЕР. Юноша, не злите его.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Во имя всего святого сборища, юноша.
ОФИЦЕР. Фи будишь сидеть?
Г-Н ЛУАЗО. Молодой человек, умоляю. Я хотя и занимаюсь науками, но ужасно боюсь вида крови…
КОРНЮДЕ. Хорошо. Только ради вас, господа. И ради Франции. (Сел на стул.)
Офицер снял сапоги. Под ними серые влажные портянки.
По публике прокатился вздох отвращения.
Негромкие реплики: «О, боже! Святые угодники! Недельные…»
Офицер закинул ноги Корнюде на колени.
Корнюде зажмурился.
ОФИЦЕР. Фи начинать прыгать. Выпонять!
Граф с графиней и чета Луазо принялись усердно скакать по нарисованному полю. Кто на одной ноге, кто на двух. Скачут, толкаются, падают.
Хозяин ржет, чешется.
Старая монашка молится, молодая – пританцовывает. Звенят чётки.
ОФИЦЕР. Ать-два! Ать-два! Ать-два! Ать-два! Бистро! Еще бистро! Карашо! Карашо! (Монашкам.) А фи вставать сюда и разливать. Выпонять!
Монашки безропотно повиновались. Откупорили бутылки, наливают.
ОФИЦЕР. А фи, мазель, прошу садиться.
Пышка села.
ОФИЦЕР (монашкам). Наливать боше. Поный нато. И хотеть сино поить мазель и чиго-то делать с мазель. Вот есть так карашо. (Вручил Пышке стакан.) Ми будим пить за Пруссия. (Ткнул в себя пальцем.) Ето есть Пруссия. (Указал на остальных.) А ето есть Франция. Франция есть трус. Франция есть камно и какачка. Франция есть нюкать наш портянка. (Сунул ноги под самый нос Корнюде.) Фи есть камно. Нюкать портянка.
Корнюде крутит головой.
Бистро нюкать, какачка!
ПЫШКА. Прекратите!
ОФИЦЕР. Я ни хотеть прекратить. Я хотеть ни прекратить.
ПЫШКА. У вас немытые ноги!
ОФИЦЕР. Ето есть две неделя немытый ноги. И они есть пахнуть ни карашо.
ПЫШКА. Прекратите сейчас же!
ОФИЦЕР. Нюкать, какачка! Бистро!
ПЫШКА. Гад! (Плеснула вином в лицо офицера.)
Все замерли.
Долгая пауза.
ОФИЦЕР (вытер лицо рукой). Ето есть бунт. Но ето есть карашо. Ето есть очинь карашо. Значит, фи есть горячий мазель. А я любить горячий мазель. Фи будит повторить ето. (Дал Пышке свой стакан, закрыл глаза.) Повторить нато.
ПЫШКА. Я не понимаю…
ОФИЦЕР. Повторить нато. Повторить…
ПЫШКА. Я не понимаю.
ХОЗЯИН. Хотит, чтоб вы побрызгались, мадам. Ну, немчура!
ПЫШКА. В него?
ХОЗЯИН. В него, в него.
ОФИЦЕР. Повторить… Повторить…
Пышка наливает вино в ладонь, нерешительно брызжет в офицера.
ОФИЦЕР. Карашо! Карашо! (Стонет.) Ето есть карашо! Фи делать мне карашо! Я есть балдеть! Я есть фесь балдеть! Карашо! Карашо! Я есть фаш слуга! Карашо! Карашо! Я есть фаш портянка! Я есть фаш какачка! Карашо! Карашо! Я есть фаш маленькая паж! Карашо! Фи топтать миня ногой! Топтать миня! Топтать миня! Да! Да! Карашо! Карашо!! Карашо!!! Карашо!!!! Гут!!!!! Гут!!!!!! Гууууууууууу… (Кричит, дёргается в конвульсиях, закатывает глаза, затих, сполз со стула.)
Молодая монашка захихикала. Пьет вино из бутылки.
Хозяин улыбается, чешет пузо.
Очень долгая пауза.
ОФИЦЕР (очнулся, вскочил со стула, машет саблей). Капут! Шнель! Хенде хох! Где мой утка?! Я всех убивать! Я всех стрелять! Где мой утка?! Где мой горчёк?! Я всех капут! (Застыл, смотрит по сторонам.) Где есть я? Кто фи? Чиго это било? Почему я есть мокрый? (Вдруг заулыбался, убрал саблю, сел.) Оооо! Кажится, я вспоминать. Мазель делать мне карашо. Мазель делать мне очинь карашо. Мазель умелый мазель. А фи почему так на меня смотреть? Почему фи не прыгать? Прыгать. Бистро!
Луазо и граф с графиней снова принялись усердно скакать.
Да. Да. Так. И еще бистро. А ми будит пить вино. Где есть вино?
Старая монашка вырвала у молодой бутылку, к которой та присосалась. Наливает.
А хозяин в это время уже пристроился рядом с молодой монашкой и вовсю любезничает. Строит ей глазки, целует ручку, гладит по заду.
Монашка хихикает. Чётки звенят.
ОФИЦЕР (поднял стакан). Ми будит пить за Пруссия. Пруссия есть муж. Франция есть жена. Муж иметь жена. (Смеётся.) Потом Пруссия иметь вся Европа. А я иметь римский папа. (Смеётся.) Ми пить за Пруссия. (Поднёс стакан, смотрит на Пышку.) А фи почему не пить за Пруссия?
ПЫШКА. Я не буду пить за Пруссию. Я буду строить траншеи и заграждения. Я, господин Корнюде и мадмуазель Фифи. Мы спасём Францию.
ОФИЦЕР. Фи будит пить за Пруссия.
ПЫШКА. Нет.
ХОЗЯИН. Давайте, я выпью…
ОФИЦЕР. А фи молчать, какачка! Фи будит пить за Пруссия. Я будит вас заставлять. (Достал саблю.) Фи будит пить за Пруссия?
ПЫШКА. Нет.
ОФИЦЕР (замахнулся саблей на Корнюде). Тогда я рубить этот каспатин на цалат и кормить етот цалат етот толстый свинья хозяин. Карашо?
Корнюде сжался в комок. Кисло улыбается.
ПЫШКА. Не смейте трогать его, гад!
ОФИЦЕР. О! Мазель уметь матюгаться. Ето есть карашо. Мазель должен ище матюгаться. А то я рубить етот юный какачка на цалат.
ПЫШКА. Не прикасайтесь к нему, мерзавец!
ОФИЦЕР. Карашо! Ище матюгаться! Поклеще! (Замахнулся саблей.)
ПЫШКА. Прусская свинья! (Швырнула кружку в лоб офицеру.)
Офицер пошатнулся, выронил саблю, закатил глаза.
Игроки в классики перестали скакать и повалились на пол.
Пауза.
ОФИЦЕР (хлопает ресницами). Ето есть боно. Но ето есть карашо. Ето есть гут. Фи должен повторить. Повторить. (Подставил голову, зажмурился.) Повторить…
ХОЗЯИН. Во, немчура даёт! Врежьте уж ему, мадам.
ОФИЦЕР. Повторить… Повторить…
ХОЗЯИН. Врежьте уж, раз просит.
ПЫШКА. Чем?
ХОЗЯИН. Да колбасой вон.
ОФИЦЕР. Повторить! Повторить! Чичасжи! (Визжит.)
Пышка берет колбасу, легонько бьёт ею немца по голове.
ОФИЦЕР. Сино нато! Сино! Ище сино!
КОРНЮДЕ. За Францию ему, мадам!
ПЫШКА. За Францию?
КОРНЮДЕ. За Францию!
ПЫШКА. За Францию! (Бьёт со всей силы.) За Францию тебе, гад! За Францию тебе, сволочь! Вот тебе! Вот тебе! Вот! Вот! Вот!
ОФИЦЕР. Карашо! Карашо! Карашо! Ище! Ище!
Пышка лупит.
Колбаса ломается.
Секундная пауза.
Пышка бежит к посудному шкафу, приносит скалку.
Старая монашка молится.
ОФИЦЕР. Ище! Ище! Повторить!
Старая монашка сильно молится.
ОФИЦЕР. Ище! Ище! Бистро!
ПЫШКА. За Францию! (Наносит сокрушительный удар скалкой.)
У немца из головы вылетают искры. Рассыпаются по залу.
ОФИЦЕР (кричит, хватается за голову, бегает вокруг стола). Бона! Бона! Бона! Это есть бона! Ето ни есть карашо! Ни карашо! Ето есть плёко! Я сказать про фас мама! Мама ругать фас! Мама драть фас розга! Мама закрывать фас в чулан! Я сказать про фас мама! Бона! Бона! Ой, как бона! (Вдруг останавливается и глядит на Пышку страшным взглядом.)
Пышка держит скалку, готовая защищаться.
Пауза.
Ето ни есть карашо. Но фи есть горячий мазель. А я любить горячий мазель. И для горячий мазель в мой хауз есть разный всякий штучка-дрючка. Разный интересный всякий штучка-дрючка. Фи должен пойти в мой хауз, и я фам показать мой штучка-дрючка. Я фам показать плётка, показать палка, показать разный кожаный ремешки и другой разный интересный штучка-дрючка. Мазель быть доволен мой штучка-дрючка. Мазель идти в мой хауз?
ХОЗЯИН. Ну, немчура! Какие мы развратники, а этот…
ОФИЦЕР. А фи молчать! Так мазель идти в мой хауз?
ПЫШКА. Я никуда не пойду.
ОФИЦЕР. Я так не думать. Я есть хотеть мазель. Я хотеть быть портянка мазель. Я хотеть иметь мазель.
ПЫШКА. Не смейте так говорить!
ОФИЦЕР (подходит). Мазель есть упрямый мазель. А я любить упрямый горячий мазель.
ПЫШКА. Не подходите. Я вас снова ударю.
ОФИЦЕР (подходит). О, я есть мечтать об етом.
ПЫШКА (пятится, держит перед собой скалку). Не подходите, сударь…
ОФИЦЕР. О, да! Ето есть карашо! Мазель есть хотеть миня! Мазель любить миня! Мазель горячий мазель! Я иметь мазель! Я иметь Франция! Я иметь Европа! (Бросается на Пышку.)
Пышка бьёт его скалкой по голове.
Звон. Треск. Грохот.
Немец падает на пол. Не шевелится.
Тишина.
ХОЗЯИН. Дааа… (Подходит к немцу, осматривает, чешется.) Кажись, готов немчура. Не выдержал любовничек. Ля морт дьюси случился. Что значит сладкая смерть от любви. Прими господь душу развратника твоего. (Склонил голову, чешется.)
Старая монашка тянет молодую к телу немца. Молодая на ходу хватает бутылку, пьёт. Старая склоняется над телом, шепчет молитву.
КОРНЮДЕ. Мадам, я восхищён вами! Франция восхищена вами! Этот подвиг достоин ордена! Отныне и навеки я ваш покорный слуга! И я припадаю перед вами на колено, мадам! (Встал перед Пышкой на колено.)
ПЫШКА. Он сам виноват…
ХОЗЯИН (потерял интерес к телу немца). Давайте, что ли отметим это дело. Хлопнем, так сказать, винца за убиенного молодца. Ну, чем я не поэт? (Смеётся, откупорил бутылку, налил, и отправился к молодой монашке. Пьет с ней на брудершафт, целуется, ощупывает.)
Все взяли по стакану.
КОРНЮДЕ. Я предлагаю тост, господа. За наш героический подвиг, господа. За Францию, господа. За Францию могучую и непобедимую. А она была, есть и будет таковой, покуда есть мы, господа. Борцы, обличители и герои. За нас, господа!
ВСЕ. За нас!
Выпили, едят колбасу.
И тут…
Немец вскочил с пола.
Монашки взвизгнули и кинулись прочь.
Граф, графиня и чета Луазо в мгновенье ока очутились в поле для классиков. Запрыгали. Заскакали. Танцуют.
Корнюде сел, установил себе на колени сапоги немца. Нюхает их. Опомнился, бросил сапоги на пол.
Немец вертит головой. Молчит.
ХОЗЯИН. Здорово вы, сударь, ударились. Разбежались и прям головой об стену так - бах. Искру аж высекло. Пожару чуть не наделали. Мы думали, всё вам – капут.
Немец молчит.
ХОЗЯИН. Здорово, говорю, вы, сударь, ударились.
Немец не реагирует.
ХОЗЯИН. Сильна, я гаварить, ви, сударь, стукнулся…
ОФИЦЕР. Не надо делать из меня дурак! Ето мазель ударить миня этим штучка-дрючка. И я есть очень злой. Я буду фсех фас пытать боно калёным железяка, а потом расстрелять. Завтра пытать и расстрелять.
Г-жа Луазо свалилась в обморок.
Но я ни буду фас пытать и расстрелять, если мазель будит меня утешить. Тогда я отпустить фас.
Г-жа Луазо пришла в себя.
ПЫШКА. Ни за что!
ОФИЦЕР. Тогда я пытать фас калёным железяка и расстрелять.
Г-жа Луазо снова рухнула.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Давайте я, сударь, буду вас утешать.
ОФИЦЕР. Фи? Фи изволить смеяться?
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (прихорашивается). Отчего ж, сударь, я очень даже искусна в некоторых, так сказать, вещах… Дорогой, подтверди…
Г-Ф ЮБЕР. Да я б не…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Цыц! Подтверждай!
Г-Ф ЮБЕР. Точно так, сударь.
ОФИЦЕР. Мочать! Фи есть страшный и безобразный усатый дубина и миня есть тошнить от фас.
Графиня покраснела.
Г-ЖА ЛУАЗО. Тогда я, может, подойду вам, сударь?
ОФИЦЕР. И фи мочать! Я любить горячий мазель. А фи ни есть горячий мазель. Фи есть бремно. Яцно? Я хотеть мазель.
Молодая монашка прыснула. Звякнули чётки.
ОФИЦЕР. Так мазель согласен?
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Мазель согласна.
ПЫШКА. Ни за что!
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. А я говорю, мазель согласна.
ОФИЦЕР. Мочать, усатый дубина! Я спрашивать мазель. Мазель согласен?
ПЫШКА. Нет.
ОФИЦЕР. Тогда я фсех расстрелять до смерть.
ПЫШКА. Мы не боимся смерти, сударь. Здесь все до одного герои.
Г-Ф ЮБЕР. Не скажите, мадам…
ОФИЦЕР. Мазель согласен?
ПЫШКА. Нет.
ОФИЦЕР. Карашо. Я давать вам думать до утро. А потом калёный железяка очинь боно-боно и расстрелять.
ПЫШКА. Как вам угодно, сударь.
ОФИЦЕР. Я давать думать. (Пошёл наверх, зевает.) А фи смотреть ни убегать, а то я фас ни расстрелять, а садить на кол. А сидеть на кол очинь боно.
Ушёл.
Бесконечная пауза.
Монашки молятся. Звенят чётки.
ХОЗЯИН. Дааа… Вот вы и отъездились, господа. Сочувствую. Сбежать не сбежишь. В каждом доме солдафоны. Придётся помирать…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Как это? Это никак не возможно. Решительно никак не возможно. Я еще должна сделать самое главное дело своей жизни. Я должна удалить усы новым раствором господина Гильотена…
Г-Ф ЮБЕР. А у меня в Англии шестьсот тысяч отложены на чёрный день, и я не имею никакой возможности умирать, покуда, не прокучу всё до гроша…
Г-Н ЛУАЗО. А мне еще предстоит изобрести перпетум мобиле из тележного колеса и зайти в анналы и обессмертится навеки…
Г-ЖА ЛУАЗО. А я хотела купить себе золотые зубы в Гавре и грызть ими орехи. И еще тыквенные семечки…
ПЫШКА. А я хочу… (Поглядела на Корнюде.)
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Нет уж, милочка, вы сейчас же пойдёте к этому солдату и выполните свой долг.
ПЫШКА. Это невозможно.
Г-Н ЛУАЗО. Ничего невозможного не бывает. Это доказано наукой.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Что вам стоит, дорогая? Одним больше, одним меньше. Пустяк…
ПЫШКА. Это невозможно.
Г-ЖА ЛУАЗО. Вы спасёте себя и нас, дорогая…
Г-Ф ЮБЕР. Если вы беспокоитесь насчёт оплаты, мадам, то я даю вам своё слово, что мы вас щедро вознаградим.
ПЫШКА. Это невозможно. Франция не продается.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Мы вам приказываем, мадмуазель!
ПЫШКА. Нет!
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (идёт на Пышку). Как вы смеете говорить с нами в таком тоне, продажная тварь! Мы не потерпим! Мы чистые и непорочные! Вы сейчас же пойдёте к нему и отдадитесь! Вы продажная девка и должны отдаваться! Ясно вам?! Мы приказываем вам, продажная девка!
Г-Ф ЮБЕР (идёт на Пышку). Мы приказываем вам!
Г-Н ЛУАЗО И Г-ЖА ЛУАЗО (идут на Пышку). И мы приказываем…
КОРНЮДЕ. Оставьте её!
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Во имя всего святого сборища, молодой юноша, не суйтесь!
КОРНЮДЕ. Оставьте её!
Г-Ф ЮБЕР. Отойди, сынок.
КОРНЮДЕ (схватил саблю). Стойте! Я буду сражаться! Стойте!
Все замерли.
Всё правильно! Так и должно быть! Страшные муки, а потом гибель от пуль – вот участь борца! Про нас напишут балладу, сочинят гимн, наши имена будут на каждом заборе! А потом нас возведут в святые! Мы станем святыми великомучениками, как Жанна!
ХОЗЯИН. Правда, что ли?
КОРНЮДЕ. Истинная, сударь!
ХОЗЯИН. Заманчиво… Может, мне тогда тоже с вами, а?
КОРНЮДЕ. Конечно, присоединяйтесь! Вы не пожалеете, сударь! Нет ничего прекраснее героической смерти! Нет ничего прекраснее гибели за идею! Присоединяйтесь, сударь…
ХОЗЯИН. А чиво? Я могу… Или уж нет, а? Пожить, может, еще. Жить-то тоже вроде охота. За девицами вон еще побегать. А? (Подмигнул монашке.) Как думаете, сударь, можно их рассоеденить? Они на замочках или склеены? А?
Корнюде не отвечает.
Молодая монашка хихикает.
(Г-ну Луазо.) А вы как считаете, господин-учёный, на замочках они или приклеены? Если на замочках, то ключ я подберу, будьте покойны. А если же на клею они, то можно отмочить попробовать. Но здесь тогда важно знать, какой клей. А, сударь-учёный?
Г-н Луазо не отвечает.
Молчание.
Пышка достала из коробки мадмуазель Фифи. Подошла к Корнюде.
ПЫШКА. Мадмуазель Фифи хочет вас поцеловать, господин Корнюде. Вы разрешите ей, господин Корнюде?
Корнюде кивает.
ПЫШКА. Спасибо, господин Корнюде.
Мадмуазель Фифи целует Корнюде в щёку.
ПЫШКА. Спасибо вам за всё, господин Корнюде. Вы настоящий герой. Я буду помнить вас всю жизнь, господин Корнюде. И мадмуазель Фифи тоже будет помнить вас. А умирать не страшно, господин Корнюде. Так что вы не бойтесь. И вы тоже не бойтесь, господа. Умирать не страшно. Гораздо страшнее лежать в темной комнате и знать, что ничего никогда не будет. Ничего никогда…
Молчание.
Молодая монашка смахнула слезу.
Хозяин хлипнул носом.
ПЫШКА (хозяину). Покажите мне мою комнату, сударь. Мадмуазель Фифи хочет спать.
ХОЗЯИН. Чего? Ааа… Номер три, мадам… (Отстегнул от связки ключ, вручил его Пышке.) Проводить?
ПЫШКА. Нет. Всем доброй ночи, господа. (Подняла куклу.) Мадмуазель Фифи, пожелайте господам доброй ночи. (Детским голосом.) Доброй ночи, господа. Я рада, что познакомилась с вами. Приятных вам снов.
КОРНЮДЕ. Я провожу вас, мадам.
ПЫШКА. Нет. Не надо. Мадмуазель Фифи проводит меня. А я провожу мадмуазель Фифи. (Улыбается.) До свиданья, господа.
Монашки кивают, звенят чётки.
Пышка поднимается на второй этаж. Отпирает ключом комнату номер три. Заходит. Расстилает в темноте постель. Укладывает мадмуазель Фифи. Раздевается и ложится рядом. Шепчет:
Как вам понравился, господин Корнюде, мадмуазель Фифи? Да, он герой. И он добрый. Он не хотел щипать меня, как другие мужчины. И не хотел снимать с меня одежду. Что вы говорите, мадмуазель Фифи? Хочу ли я, чтобы он стал моим женихом, и мы бы поехали с ним на открытой повозке, и в нас бы бросали цветы и рис? Вы заставляете меня краснеть, мадмуазель Фифи. Не надо. Не говорите так. Этого все равно никогда не будет. Может быть, только во сне. В сегодняшнем. Давайте скорее спать, мадмуазель Фифи. Может быть, это, в самом деле, приснится нам. Спите, мадмуазель Фифи. Спите. А завтра другой день будет. Все хорошо завтра будет. И может быть, мы с вами проснёмся завтра и мы это не мы будем, а другие люди мы будем. Большие и настоящие, как господин Корнюде. Спите, мадмуазель Фифи. Спите. Все у нас хорошо будет. Спите, мадмуазель Фифи. Спите…
Мадмуазель Фифи закрывает глаза. Спит.
Пышка смотрит в потолок, слушает.
За стеной в соседней комнате марширует усатый офицер-немец. Он весь перетянут кожаными ремешками. В одной руке у него плётка, в другой – палка. Марширует офицер по комнате, команды разные выкрикивает, хлещет по воздуху плёткой. Смеётся.
По коридору бегут полуголые монашки-сиамские близнецы с чётками. Чётки побрякивают. На лице у старой монашки с ввалившимися глазами дикий ужас, у молодой – похоть.
За монашками на четвереньках поспевает хозяин Фоланви. В зубах у него связка ключей. Хозяин Фоланви похрюкивает, повизгивает. Чешется на ходу.
Идут по коридору граф и графиня. Несут флаг Франции. У графини усы и борода.
Следом за ними катит тележное колесо собственник Луазо. Рядом шествует его жена с золотыми зубами. Грызёт этими зубами орехи. Ядрышки выкидывает, а скорлупу глотает.
Внизу скачет в классиках Корнюде. Машет во все стороны саблей. Сделал неосторожное движение – порезал палец. Бросил Корнюде саблю, сунул палец в рот. Сел на пол, плачет, рыдает. Больно ему.
Снова офицер-немец марширует по комнате в кожаных ремешках. Снова бегут по коридору монашки-сиамские близнецы с четками. Снова звенят чётки…
А в городе Тот по-прежнему идёт снег. Кружится снег, дрожит снег в морозном воздухе. Ложится снег на крыши домов. А из домов голоса слышны. «Пруссия иметь Франция!» - кричат голоса. «Пруссия иметь вся Европа!» – кричат голоса.
И скрепят в каждом доме города Тот кровати. Скрипят по всей Франции кровати.
Пышка лежит в своей комнате, смотрит в потолок и думает о чем-то.
А вот о чём, не знает даже вся Франции. Весь мир не знает.
ТЕМНОТА
ЗАНАВЕС
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Кончился снег в городе Тот. Не идёт больше снег в городе Тот. Смолкли голоса в городе Тот. Уснул город Тот. Спит город Тот. Снятся сны городу Тот. Разные сны снятся городу Тот. Страшные и фантастические снятся. Добрые и веселые снятся. Сумбурные и не очень. Спит город Тот. Дышит тихо-тихо, словно ребенок. Не храпит город Тот. Спит.
И лишь в «Торговой гостинице» никто не спит. Горят свечи там. Жизнь там продолжается какая-то.
Лежит в комнате, что номер три, девушка Элизабет Руссе, Пышка которая. Смотрит Пышка в потолок. Думает о чём-то. Мечтает, может.
Сидит в комнате через стену офицер-пруссак, ус на палец крутит. Ждет кого-то. Прислушивается. В носу пальцем ковыряет.
А на первом этаже хозяин Фоланви всех вином угощает, колбасой, салом с чесноком, селедкой порченной. Пьяный уже Фоланви, глаза в кучу, язык заплетается. Петь ему хочется, женщину хочется.
И компания вся пьяная уже. Дремлет компания, носом в стол уткнувшись. Все пьяные. Даже монашки-сиамские близнецы пьяные. Выпили уже четыре бутылки бордоского. Вернее, молодая выпила, а захмелели вместе. Икают монашки с непривычки. Звенят чётки.
ХОЗЯИН. Пейте, кушайте, ешьте, жрите, господа покойнички. На том свете вас, поди, не скоро-то кормить будут. Пока грехи подсчитают, то-сё. Так что раньше обеда и не рассчитывайте. А кому и вообще откажут, как подсчитают всё… Так что пейте, кушайте, ешьте, жрите, господа покойнички. И мне спасибо говорите, что немчура ключи от чулана забыл.
Г-ЖА ЛУАЗО (держится за живот). Не идёт больше, сударь. Вот тут встало и дальше не двигается.
ХОЗЯИН. А вы вином толкайте, мадам. Проверено… (Пьёт, рыгает, чешется.)
Монашки икают. Чётки звенят.
Г-Н ЛУАЗО (оторвал голову от стола). Облака на небе появились оттого, что Колумб привёз из Америки табак. Теперь все курят табак и мы имеем возможность наблюдать это появление природы. А раньше не имели. Это моё собственное открытие, господа. Нужен патент…
Г-Ф ЮБЕР. (приподнял голову). А я слыхал, что табак убивает лошадей. Напрочь.
Г-Н ЛУАЗО. Скоро лошади будут не нужны. Наука постарается и все смогут бегать на четвереньках. Как лошади. А если еще постарается, то и быстрее.
ХОЗЯИН. А подковы куда?
Г-Н ЛУАЗО. Туда. На ноги и на руки всем.
ХОЗЯИН. А есть чем? И девиц хватать?
Г-Н ЛУАЗО. Наука постарается и такая надобность отпадёт.
ХОЗЯИН. Совсем, что ли? А по нужде как?
Г-Н ЛУАЗО. Так…
ХОЗЯИН. Ну?
Г-Н ЛУАЗО. Точно. Я очень вседущь в подобных тонкостях материях. Апоплектический ум. (Стучит себя по голове.)
Монашки икают по очереди. Звенят чётки.
ХОЗЯИН. Дааа. Успевать надо, пока еще того… А монашки-то уж готовые, смотри. Заняться пора… Эй, девы святые… Пора вас в нумер. А?
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (плачет). Он назвал меня мерзкой дубиной. Но ведь это не так. Я очень женственна. Почти как... Даже более. Ведь так, сударь?
ХОЗЯИН. Так. Идёмте в нумер, мадам. А то наука говорит, что скоро всё отпадёт. Надо успевать. Идёмте в нумер…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Вы и я?
ХОЗЯИН. Монашек еще возьмём. (Ржёт, чешется.)
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Зачем монашек?
ХОЗЯИН. Развращать. Только их надо сперва отсоединить…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Вы мужлан!
ХОЗЯИН. Еще какой, мадам. (Ржет, чешется.)
Г-Ф ЮБЕР. (оторвал голову от стола). Я с вами, господа. Хочу кутить и разврата чёрного.
ХОЗЯИН. Нет. Вас мы не возьмем, сударь.
Г-Ф ЮБЕР. Почему это так?
ХОЗЯИН. У вас нос…
Г-Ф ЮБЕР. И у вас нос.
ХОЗЯИН. У меня не такой. Но может стать и такой, если мы вас с собой возьмём. (Ржет, чешется, пьёт, рыгает.)
Монашки икают по очереди. Чётки звенят.
Г-ф Юбер ложится на стол.
ХОЗЯИН. Ешьте, пейте, жрите, господа покойнички. Наедайтесь перед смертушкой. В аду-то вас кормить не будут.
Г-ЖА ЛУАЗО. Не идёт больше, сударь…
ХОЗЯИН. А мне идёт почему-то. (Ест.) Весь погреб съем напрочь и всё на вас спишу. Вам-то уж всё равно.
Г-Ф ЮБЕР (приподнялся над столом). Я тоже с вами не пойду, сударь. У вас чесотка.
ХОЗЯИН. А у вас нос – во… (Показывает.)
Г-Ф ЮБЕР. А у вас пузо, сударь.
ХОЗЯИН. А у вас бородавка на шее, сударь.
Г-Ф ЮБЕР. А у вас глаз косой, сударь.
ХОЗЯИН. А у вас… А вас завтра в расход зато пустят, сударь. И пятку прижгут. Ха-ха. (Ржёт, чешется.)
Г-Ф ЮБЕР. А вас… А вы дурак… (Лёг на стол, затих.)
Монашки икают.
Молчание.
КОРНЮДЕ (бормочет сам с собой). Она жертва политики подлеца Баденге. Мы будем рыть с ней траншеи и строить заграждения. А потом я женюсь на ней. У нас будут дети. Все как один демократы. Мы будем на гербе Франции. Я, она и наши детишки. Я в центре, а тут все остальные. По бокам… Всё. Решено. Женюсь. (Вскочил, громко.) Господа, я женюсь!
Все оторвали головы от стола.
ХОЗЯИН. На ком? Если на монашках, то они заняты, сударь.
КОРНЮДЕ. Господа, я женюсь!
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Я, к сожаленью, тоже занята, юноша?
КОРНЮДЕ. Я женюсь, господа.
Г-Ф ЮБЕР. На хозяине не женитесь, сударь. У него чесотка и глаз в сторону. Испортите всё свое потомство.
КОРНЮДЕ. Я женюсь на ней, господа. (Показал пальцем вверх.)
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. На этой… той… которая…
КОРНЮДЕ. Ничего не говорите. Уже всё решено. Обвенчайте нас. Сейчас. Немедленно. Это не терпит отлогательств…
ХОЗЯИН. Вы, я вижу, забыли, сударь. Вас же завтра того… каленой железкой сперва, а потом к стенке. Бах, бах и в рай…
КОРНЮДЕ. Кто? Зачем?
ХОЗЯИН. Так. Для устрашения.
КОРНЮДЕ. И это больно?
ХОЗЯИН. Калёной железкой-то? Еще как, сударь. Ой, как больно. Я, помню, за кочергу взялся, так три дня потом мучился. Так это еще кочерга-то не докрасна была. Так себе. Вам-то, поди, до самой красноты доведут. До белоты. И по пяткам. И по пяткам. И по пяткам. Кричать верно, станете. Надо пойти посмотреть хоть будет…
Монашки икают.
Корнюде бледный.
Г-ЖА ЛУАЗО. Чего по пяткам?
ХОЗЯИН. Вам по пяткам. Кочергой калёной. А графу с графиней в подмышку сунут. Орать, поди, будууут. Надо непременно пойти…
У г-жи Луазо всё съеденное лезет назад. Она зажимает рот рукой.
Монашки икают. Звенят чётки.
КОРНЮДЕ. Тогда мы должны успеть обвенчаться до завтра… У нас еще должны родиться дети и стать демократами.
ХОЗЯИН. Ах, вон вы чего! Ну, проныра! Захотели перед смертушкой еще и того поделать. Тогда уж и меня венчайте. На монашках.
КОРНЮДЕ. Я не шучу, господа. Обвенчайте нас.
Г-Ф ЮБЕР. Да бросьте, сударь. Напейтесь лучше…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (её вдруг что-то осенило). Нет, нет. Пусть женится. Потом ему будет легче уговорить её. Чем я могу служить вам, юноша?
КОРНЮДЕ. Вы? Вы будите нести шлейф…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Согласна.
Г-Н ЛУАЗО. Венчаться поп нужен.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Будет поп. Кто будет патером, господа?
ХОЗЯИН. Я. (Потирает руки.) А монашки тогда в подчинении.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Так. Патер есть. Граф тогда будет швырять рис.
ХОЗЯИН. Риса нет. Овёс только, мадам.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Пусть будет овёс, ни всё ли равно. Я значит шлейф, граф рис, вы поп, а Луазо родителями тогда посаженными. А монашки хор.
ХОЗЯИН. У них же того… обет молчать.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Помычат и довольно.
Монашки икают.
Или поикают просто. Ни всё ли равно.
Г-Н ЛУАЗО. Кольца еще надо.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Кольца? Найдём кольца. (Смотрит по сторонам.) Вырежем вон из колбасной шкурки. Делов-то. (Берёт колбасу, отрезает два кусочка, снимает шкурку.) Вот и кольца готовы. Мерьте, сударь.
КОРНЮДЕ (надевает кольцо). Великовато.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Да уж не привередничайте, во имя всего святого сборища. Усохнет, в самый раз будет. Скажите, граф.
Г-Ф ЮБЕР. Точно так. С мылом еще снимать будите, когда в бордель захотите сходить.
Г-Н ЛУАЗО. Что касается мыла, то это есть продукт противопоказанный…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Помолчите, любезнейший. Человек жениться собрался, а вы… Ну что, юноша, всё готово для тайнодействия. Теперь ваш ход. Идите, делайте предложение невесте.
КОРНЮДЕ. Уже?
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. А чего ждать. Женились и всё.
Г-Н ЛУАЗО. Тут раздумывать опасно юноша. Невесту может увести кто-нибудь другой.
КОРНЮДЕ. Представьте себе, мне страшно, господа. Я рыл траншеи, устанавливал заграждения, пруссаки были в каких-то ста милях и мне не было так страшно…
Г-Ф ЮБЕР. Да не робейте вы, сударь. Плёвое дело. Когда я делал предложение графине, её отец держал клинок возле моего уха и грозил его отрезать – ему удалось нас застукать за известным занятием…
Г-ЖА ЛУАЗО. А мне мой Симон свалился прямо с неба – он крал в нашем саду яблоки и ветка не выдержала. У него сломалась рука и нога, а у меня – выпали все зубы и что-то хрустнуло в голове. Потом мы поженились…
ХОЗЯИН. Дааа. А мне моя старуха, чтоб ей в аду гореть, сама предложила. Наговорила, что состояния мильён и замок под Парижем в сто две комнаты. А у самой два горшка пустых приданого и мать мегера. Горшки-то через год разбились, а тёща осталась. Ой, и помучился, святой колорадский жук. Так что вы, сударь, лучше не женитесь вовсе. Ну его…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Нет уж он женится, святой отец! Такие расходы на свадьбу и всё за зря, что ли? Не пойдёт. Идите, молодой юноша, и делайте предложение невесте.
КОРНЮДЕ. А если она не согласится?
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Заплатите её тогда. Она ж того… Даёт. Берёт, то есть. Идите, сударь. Идите. (Подталкивает Корнюде к лестнице.)
Корнюде стоит на ступеньках.
А мы здесь пока всё приготовим. Рис и всё прочее. Падре, где ваша сутана?
ХОЗЯИН. Нету, мадам.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Ничего. В скатерть вас завернём. (Корнюде.) Идите, сударь. Не стоите…
Корнюде поднимается на второй этаж.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ (воодушевлено). Кажется, мы спасены, господа! Юноша познает уют очага и забоится умирать. А ей станет жалко своего мужа и она уступит немцу. Мы спасены, господа!
Г-ЖА ЛУАЗО. Но тогда она изменит своему…
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Ой, милейшая, кто у нас во Франции не занимается этим, во имя всего святого сборища. Покажите мне этого человека и я дам вам франк. (Г-ну Луазо.) Не вы ли это, сударь?
Г-Н ЛУАЗО. Мне бы хотелось сказать вам, что это так, сударыня, но порой обстоятельства складываются таким образом, что сдержать себя невозможно.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Тогда это вы, граф?
Г-Ф ЮБЕР. Что ты, дорогая, я делаю это даже чаще, чем ты думаешь.
Г-НЯ ДЕ БРЕВИЛЬ. Я тоже. Теперь убедились, мадам… Падре, тащите овёс…
Забегали по залу. Засуетились. Готовят свадьбу.
Завернули в скатерть хозяина. Вручили ему в руку ломоть сала вместо библии, повесили на шею ленту колбасы.
Установили в хор монашек. Те икают.
Присыпали пол овсом.
Кольца в тарелку из-под селедки склали.
А под ко