К Н Кроуфорд Алекс Риверс
Агент тёмных чар (ЛП)
Тёмная фейри из ФБР – 1
К.Н. Кроуфорд, Алекс Риверс
Агент тёмных чар
Информация о переводе:
Перевод: Rosland
Редактура: Бреган Д'Эрт
Русификация обложки: Alena Alexa
Глава 1
Фейри лежал на древних каменных плитах, и на красивых чертах его лица плясали отсветы свечей.
Теперь я имела над ним власть, и это опьяняло меня. Я уже миновала тот рубеж, где ещё можно не торопиться, сохранять осторожность. Я была беглянкой, ходила по самому краю. Терять мне уже практически нечего.
Стоя под возвышающимися каменными арками старинной лондонской церкви, я пристально смотрела на него. Блики от свечей подрагивали во всём нефе[1], и высоко под сводчатыми потолками плясали густые тени, похожие на злобных духов. Я сделала глубокий вдох; сражение закончилось.
Во всяком случае, я думала, что оно закончилось.
Когда я подошла ближе, он как будто собрался, и его губы скривились в гримасе. Фейри с рёвом вскочил на ноги, бросившись на меня размытым пятном. Он двигался невероятно быстро, и всё же для моих глаз время словно замедлилось. Его мощные руки размахивали как тяжёлые маятники, точно он двигался в море мёда.
Рефлексы взяли верх, когда я скользнула в сторону и позволила его кулаку пронестись мимо меня. Затем я схватила его запястье обеими руками. Опустив свои бёдра, я воспользовалась его инерцией, чтобы швырнуть фейри в каменную колонну. Хруст костей эхом отразился от сводчатого потолка, и на нас посыпался пыльный камень.
Этот придурок хотел держать меня в клетке и пытать ради собственной забавы. Он не получит от меня милосердия.
Мои губы изогнулись в мрачной улыбке, и я зашагала в его сторону. По его лбу стекала струйка крови, и фейри сердито смотрел на меня здоровым глазом. Он зарычал – звериный звук хищника, не привыкшего быть жертвой. Когда я оказалась в пределах досягаемости, он попытался ударить меня кулаком в живот.
Я отбросила его руку в сторону, затем ударила тыльной стороной ладони по лицу. Его голова отлетела вправо, и он упал на пол. Я схватила его за воротник и, подняв, швырнула на ряды скамеек. Когда он врезался в них, его тело разбило древесину в щепки.
И всё же он не сдавался, снова поднимаясь и хрипло дыша.
В этот раз я атаковала стремительно, намереваясь выбить из него семь оттенков дерьма, но он потянулся к своему ботинку. Нож? Нет. Я узнала знакомые очертания Глока 17, поднимающегося, чтобы прицелиться мне в грудь. Моё сердце загрохотало. «Чёрт, чёрт, чёрт». Я пригнулась, но недостаточно быстро.
Выстрел эхом отразился от камня. Бок пронзило болью. Ахнув, я повалилась назад, обхватив свою талию, и мои руки оказались окровавленными.
Он медленно поднялся, целясь в меня из пистолета, пока я отступала назад, ощущая боль в нутре. Изготовленная на заказ железная пуля обжигала меня изнутри, и я упала на колени.
Яд уже распространялся по моему телу, вызывая головокружение. Гася мою магию. Я стиснула зубы, мысленно шепча свою мантру. «Будь готова убить любого, кто тебе встретится». В данный момент мне это не очень‑то удавалось.
Его светлые глаза полыхали яростью, и он снова нажал на курок, но раздался лишь глухой щелчок. Магазин пистолета опустел. Маленькое милосердие.
– Что ж, – он сухо улыбнулся, подходя ко мне. – Полагаю, я всегда могу убить тебя по старинке.
Я отползала от него, хватаясь за живот и пытаясь заблокировать обжигающую агонию.
– Я должна была догадаться, что это ты. Очарованность властью. Помешательство на страхе. Ты боготворишь хаос… – дрожь сотрясала моё тело, пока кровь просачивалась меж моих пальцев. – Я с самого начала верно составила твой психологический портрет.
– Ммм. И всё же посмотри, где ты в итоге очутилась, полукровка, – прорычал он, сверкая глазами.
– Ага, ну… – я посмотрела на свои окровавленные пальцы. – Мне нравится знать, что я была права.
Он пнул меня в живот, прямо в пулевое ранение. Я ахнула от боли, повалившись на спину и уставившись в сводчатый каменный потолок. Вдоль колонн змеились тени, словно это место было проклято. Может, так оно и есть – Смитфилд, омут резни. Застонав, я стиснула зубы.
Фейри улыбнулся, явно наслаждаясь моей гримасой боли.
При виде его самодовольной улыбки во мне взревела ярость. «Борись, Кассандра. Борись всегда». Если бы только я как‑нибудь могла использовать оставшуюся у меня магию… Я пыталась нашарить вокруг себя металл, стекло, что угодно.
– Никто тебя уже не спасёт, – он встал на колени передо мной, проводя кончиком пальца по моей груди. – Больше никаких фокусов. Никакой магии. Только ты и я. Знаешь, что мне хочется сделать? Сломать тебе рёбра одно за другим. Я хочу видеть страх в твоих глазах. Что ты об этом думаешь, профайлер? Мне это понравится?
Струйка крови начала стекать из уголка моих губ.
– Я думаю, что тебе нужно придумать более полезное для общества хобби.
Он склонился надо мной, его зрачки были чёрными как уголь и совершенно лишёнными эмоций.
– Готова умереть, полукровка? – спросил он, давя коленом на пулевое ранение.
Я закричала.
– Я посчитаю это за согласие, – его пальцы обхватили моё горло.
Словно во сне я смотрела в его глаза. Такие бездушные, такие пустые, что я не видела в них ничего, кроме собственного отражения.
Глава 2
ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО ЭТОГО
Несмотря на свою выучку специального агента я едва не погибла через три секунды после того, как покинула аэропорт Хитроу. Я могла справиться со снайперами, ножевыми атаками, ядами, бомбами… но не с машинами, едущими по левой стороне дороги.
Но эй, в свою защиту скажу, что я была немного занята делом серийного убийцы, для составления психологического портрета которого меня и вызвали.
В общем, стоило сделать три шага на дорогу, и тут же раздался визг тормозов, гудки и слова «скудоумное тупорыло» и «имбецилка».
А я‑то думала, что в Англии все будут вежливыми.
Пока мужчина с красным лицом продолжал свою тираду («Смотри куда прёшь, бл*дская сонная кобыла!»), я запрыгнула обратно на тротуар, ощущая, как горят мои щёки. Я сделала глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. Я теперь находилась в Англии. Земля Шекспира, Чосера[2]и – как я быстро поняла – изобретательного мата. Здесь они ездили по левой стороне, и мне очень нужно не забывать об этом.
Сориентировавшись, я решила, что идти до автобуса в незнакомом городе посреди ночи в данный момент, возможно, мне не по силам.
Я прокрутила в голове всё, что узнала из туристического гида, который изучила в самолёте: поезда, метро, чёрные такси. Пожалуй, лучше всего будет поймать машину. Водители чёрного такси предположительно должны были запомнить весь город, улица за улицей.
Я повернулась, заметив жёлтый знак такси у длинного ряда машин. Таща за собой чемодан, я торопливо зашагала по тротуару, направляясь обратно к терминалу. Быстро проходя мимо светящихся окон аэропорта, я краем глаза видела своё отражение: бледная кожа, взъерошенные светлые волосы, мятая юбка и пятна кофе на белом свитере.
Если не считать великолепия моих любимых чёрных сапожек, выглядела я дерьмово.
Я добралась до ряда чёрных такси, и бородатый мужчина опустил окно, высунувшись наружу.
– Такси?
– Да, спасибо, – с облегчением ответила я. – Мне нужно добраться до полицейского участка Бишопсгейт.
– Без проблем, – он улыбнулся. – Садитесь. Я позабочусь о ваших сумках.
Я позволила ему убрать мою ручную кладь в багажник, пока сама забиралась на заднее сиденье. «Ну хоть кто‑то из них вежлив».
Водитель занял своё место, завёл двигатель и влился в уличное движение. Я расслабилась на сиденье из мягкой кожи.
Я смотрела в окно на тёмные улицы Западного Лондона. Я была практически уверена, что впереди нас ждала долгая поездка через весь город до района, называемого «Сити». Это старая секция Лондона, которую римляне почти две тысячи лет назад обнесли стеной. Стена пала, но древняя Квадратная Миля[3]по‑прежнему имела свои административные органы, отдельные от остального Лондона. У Квадратной Мили даже имелась своя полиция Сити.
Телефон завибрировал в моём кармане, и я вытащила его. Желудок совершил кульбит, пока я смотрела, как на экране медленной бегущей строкой прокручивается имя: Ни При Каких Обстоятельствах Не Отвечай На Звонок Этой Мошонки.
Это мой бывший бойфренд.
Видите? Не только британцы умеют креативно ругаться.
Обычно я не склонна психовать, но когда я пришла домой и увидела, что мой бойфренд оставил на моём компьютере открытым сайт знакомств (никнейм: Виргинский Жеребец), ругательства сами собой посыпались с языка.
Согласно результатам поиска в гугле, Виргинский Жеребец был довольно занят, раздавая амурные советы на форумах бодибилдеров. Оказывается, если носить хорошо скроенный костюм, это привлечёт внимание дамочек, а день Святого Валентина может быть настоящим кошмаром, если ты «на регулярной основе трахаешь трёх цыпочек». Чего я только не узнала за последние две недели.
Вы, наверное, ожидали, что я буду более осторожна, впуская мужчин в свою жизнь. Ну, урок на будущее выучен.
Нахмурившись, я засунула телефон обратно в карман.
Водитель глянул на меня.
– Вы приехали из Америки или Канады?
– Штаты. Я здесь в первый раз, – я прикусила губу. – Вы когда‑нибудь сталкивались с выражением «сонная кобыла»?
– Кто‑то назвал так вас, мисс?
– Судя по контексту, я предполагаю, что это не было комплиментом.
– Я бы на вашем месте не обращал внимания, милая, – он вырулил на шоссе. – Вы работаете с полицией в Бишопсгейте? Не представляю, чтобы вы приехали аж из Америки, чтобы сообщить о преступлении.
– Просто выполняю кое‑какую консультационную работу, – сказала я. – Дела, связанные с обменом внутренней информацией в Сити. Конторские штуки.
Достаточно скучная ложь, чтобы он не продолжил расспрашивать. После нескольких лет работы в Бюро я неплохо наловчилась лгать, хотя до Виргинского Жеребца мне всё ещё далеко.
– Ясно, – сказал он. – Финансовый район. Если хотите знать моё мнение, половина этих людей должна сидеть в тюрьме. Морочат голову своим рынком акций и всем таким. Портят жизнь нормальным людям.
– Полностью согласна.
Моя ложь даже на меня саму нагоняла скуку, но я не собиралась раскрывать тот факт, что я здесь для того, чтобы составить психологический портрет самого знаменитого лондонского серийного убийцы со времён Джека Потрошителя. К тому же, люди начинали нервничать, когда я говорила, что я специальный агент ФБР. И они особенно сильно пугались, если узнавали, что я работала в Отделе Анализа Поведения психологом, который составлял психологические портреты преступников. Люди сразу становились дёргаными, будто я узнаю их самые тёмные секреты, просто посмотрев им в глаза.
Мы погрузились в молчание, пока такси ехало по шоссе М4. По мере того, как мы проезжали по городу, я начала ощущать изменения в своём теле – покалывание, словно все мои чувства обострились. Здесь, в центре Сити, фонари как будто горели ярче, купая улицы в белом свете. На улице под названием Чансери‑лейн мы проехали мимо зданий, внешне напоминавших эпоху Тюдоров, и разноцветные огни магазинов на нижних этажах ярко отражались от луж на тротуарах. В такой час никто не задерживался на улицах, но на мгновение мне показалось, что я услышала гул толпы людей; затем всё снова стихло где‑то вдалеке.
По моему телу прокатилась дрожь. Я никогда не бывала в Лондоне, и всё же здесь у меня возникало странное ощущение дежавю. «Соберись, Кассандра».
Водитель повернулся ко мне.
– Вы слышали о новых убийствах Потрошителя в Сити? – спросил он.
– Я слышала о них. Это меня перепугало. Едва не отменила поездку, – соврала я. – У вас же здесь обычно не так много убийств, верно?
– Не так много, как у вас. У нас нет оружия. Но эти убийства… На вашем месте я бы не стал ходить по улицам ночью. Насколько я слышал, самое худшее даже не рассказали в газетах. Девушки, которых нашли, были… – он прочистил горло. – Ну, я не хочу вас пугать.
– Я непременно буду осторожна.
Мне и не нужно было слышать детали от него – я обдумывала их на протяжении всего полёта, а также до этого, в моём офисе ОАП[4]в Куантико. Я чуть ли не наизусть заучила длину каждой резаной раны. И тем не менее, беспокойство водителя было милым, и я его оценила. Моя теория о «вежливых» британцах стремительно возвращалась к жизни.
Несколько дней назад полиция Лондонского Сити уговорила меня прилететь в Великобританию. Представительство ФБР в Лондоне было по уши загружено другой работой, атташе разбирались с расследованиями дел о терроризме и вмешательстве в выборы. Ни у кого из них не было времени на серийного убийцу, а я построила карьеру на таких делах. Я годами исследовала серийных убийц для Бюро. Странные детали этого дела разожгли интерес начальника моего отдела до такой степени, что он даже оплатил все расходы. А полиция Сити хотела встретиться со мной сразу же после моего прибытия – детектив‑констебль Стюарт ждал меня даже в такой поздний час.
Я покопалась в сумке, отыскивая кое‑какую косметику и пудреницу с зеркальцем. Я достала розовую губную помаду и добавила немного румянца на свои бледные щёки. При этом в моих голубых радужках что‑то промелькнуло – проблеск льющейся воды, похожей на струящуюся реку.
Я захлопнула пудреницу. «Я схожу с ума». Мне явно нужно поспать, попить воды, а может, даже несколько коктейлей «Манхэттен».
Я потёрла лоб. Я должна была направиться прямиком в участок, чтобы быстро встретиться с детективом, и детали дела не давали покоя моему мозгу.
Водитель обернулся на меня через плечо.
– Подозреваю, что вам приходится много работать с бумагами. В такой сфере работы.
– О, вы себе даже не представляете. На самом деле, мне лучше прямо сейчас просмотреть кое‑какие цифры, – снова сунув руку в сумку, я достала отчёты, которые полиция прислала ранее на этой неделе. Я пролистала их, старательно заслоняя шокирующие фото от водителя.
За последний месяц в Лондоне нашли трупы трёх женщин. Убийца перерезал им горла и вспорол животы. Как и Джек Потрошитель, он забрал с собой чудовищные трофеи: у одной жертвы матку, у второй почку и сердце. У третьей жертвы он вырезал печень.
Подражал ли этот убийца Потрошителю? Газеты явно так считали. Таблоиды Великобритании уже восторженно трубили «Потрошитель Вернулся!».
Я не была уверена, что мы имеем дело с тем же менталитетом. Убийца определённо вдохновлялся Потрошителем, но он убивал в более быстром темпе.
Уставившись на фото с места преступления, я покачала головой. Я никогда не понимала, почему Джек Потрошитель получил такую популярность. Он едва ли был худшим убийцей по численности или методологии. Возможно, именно его прозвище послужило вдохновением для бесконечных историй ужасов. Или отсутствие разгадки дало плодотворную почву для безумных теорий заговоров. Какова бы ни была причина, про него так и не забыли.
Мой телефон завибрировал в кармане, и я заворчала себе под нос. Но когда я вытащила его и взглянула на экран, там было написано «Неизвестный Номер».
Я неуверенно провела пальцем по экрану.
– Алло?
– Агент Лидделл? – это оказался мужчина‑британец с низким голосом. И с лёгким лондонским акцентом, как мне померещилось.
– Это я.
– Я детектив‑констебль Габриэль Стюарт. Я старший детектив по делам серийного убийцы.
– Точно. Приветствую. Я прямо сейчас еду на встречу с вами, – Габриэль должен быть моим контактным лицом.
Он прочистил горло.
– Думаю, вам лучше прямиком ехать на Митр‑сквер.
Я взглянула на часы. Уже за полночь.
– Почему?
– Произошло очередное убийство, – он на мгновение помедлил, и было слышно, как на фоне воет сирена. – Место преступления – на Митр‑сквер.
***
Если я надеялась, что место преступления будет должным образом охраняться, то вся надежда испарилась в тот же момент, когда я свернула в узкий крытый переулок, который вёл к Митр‑сквер. На одном конце прохода собралась небольшая толпа, сдерживаемая полосой полицейской ленты и преграждавшая мне дорогу. Один из мужчин прислонялся к стене, словно в полусне, и весь переулок вонял мочой и пивом.
Помедлив, я вытащила телефон, чтобы позвонить детективу Стюарту.
– Алло? – он ответил почти сразу же.
– Детектив, это Кассандра.
– Кто?
– Агент Кассандра Лидделл.
– А, точно! Вы уже близко?
– Я стою прямо возле периметра, установленного вокруг места преступления в переулке Митр, – сказала я. – Не хотите впустить меня внутрь?
– Конечно, просто дождитесь, когда к вам подойдёт офицер Холбрук. Покажите ему свой жетон, и он вас пропустит.
– Может, мне не стоит афишировать свою личность в присутствии всех этих зевак?
Он на мгновение умолк.
– Справедливо, – сказал он наконец. – Я сам за вами приду.
Я завершила вызов, чуть крепче сжимая свой чемодан и сканируя толпу. Убийца с таким же успехом мог торчать поблизости, чтобы наблюдать. Это одна из странных особенностей некоторых серийных убийц – возвращаться на место преступления, чтобы заново пережить это всё. Я не была уверена, что именно я ищу, поскольку его предыдущие действия не указывали на явно психопатическое или дезорганизованное поведение. Но запомнить лица на будущее не помещает. Несколько долгих секунд я пристально смотрела на них, запечатлевая картинку в мозгу. Удовлетворившись, я расслабилась и сделала глубокий вдох.
Несмотря на то, что половина людей здесь были в стельку пьяными, я чувствовала в их опьянении некоторый испуг. Подозреваю, что то, что лежало впереди на Митр‑сквер, довольно быстро отрезвляло их.
Честно говоря, дело не только в том, что я могла ощущать их страх. Я действительно осязала его как физический заряд. И в данный момент он нарастал в моём организме.
Как и всегда, это началось в моём сердце. Оно колотилось всё быстрее и быстрее, каждый удар грохотом отдавался в ушах. Кончики моих пальцев закололо, словно по ним пустили слабый электрический разряд. Несмотря на холодный ночной ветерок, моё лицо раскраснелось, по телу прокатывались волны жара.
Когда я в первый раз описала это своим друзьям, они просто вытаращились на меня. Я полагала, что все время от времени ощущают себя так. Иногда ты чувствуешь голод, иногда тебе хочется чихнуть, а иногда тебе кажется, что эмоциональная энергия людей вокруг питает твоё тело подобно электричеству. Ведь так? Так?
Видимо, нет. Это ощущение испытывали далеко не все. Такое бывало только со мной. Описав это несколько раз и получив очень странные взгляды, я перестала об этом упоминать. Энергия? Какая такая энергия? Ха‑ха, единственная энергия, которую я знаю – это энергетики. Я точно такая же, как и все остальные.
Как бы там ни было, это возникало лишь от сильных эмоций. Сходить на футбольный матч в своём родном городе было… мощно. Я вышла оглушённой, с улыбкой на лице, а когда кто‑то спросил, неужели мне так понравилась игра, я осознала, что даже не в курсе, что происходило на поле. Я знала, что происходило в толпе. Они были в восторге, разочаровывались, злились… и я чувствовала, как всё это полыхает в моём теле подобно наркотику.
Но никакие другие эмоции не влияли на меня так, как страх. И в данный момент подспудный страх струился по мне. Он дарил сосредоточенность, обострял мои чувства. Вся усталость после полёта абсолютно выветрилась.
Я начала проталкиваться через небольшую толпу, катя за собой свой дурацкий чемодан. При этом я мельком заметила фургон СМИ, припаркованный у дороги. Чёрт подери. Ничто не могло так навредить расследованию дела серийного убийцы, чем страх общественности.
Я добралась до полицейской ленты, уставившись на ужасающую сцену перед собой. Прожекторы купали место в белом свете. Примерно в двадцати метрах от меня, на другом краю площади, группа людей окружала труп женщины. Даже отсюда я могла видеть лужи крови, блестевшие на брусчатке под нею.
Большинство следователей, окружавших жертву, были одеты в белые комбинезоны, полностью покрывавшие их тело, а на лицах виднелись белые медицинские маски. Обувь была защищена белыми стерильными бахилами, на руках имелись синие латексные перчатки. Открытыми оставались лишь их глаза, напряжённо всматривавшиеся в место преступления, документировавшие и подмечавшие каждую улику.
Ко мне приблизился смуглый мужчина, смеривший меня взглядом. В отличие от команды криминалистов он был одет в костюм и серое пальто.
– Габриэль? – уточнила я, когда он подошёл ближе.
Он кивнул и жестом показал мне проходить. Я приподняла ленту и прошла под ней, затем прислонила чемодан к стене и повернулась к нему.
Он крепко пожал мне руку. Мне оказалось сложно отвести взгляд от его лица. Широкоплечий и высокий, он возвышался надо мной, и что‑то в его глазах орехового цвета привлекало меня. В сочетании с бронзовой кожей и сильным подбородком он немного напоминал кинозвезду.
Его тело казалось напряжённым.
– Агент Лидделл, – произнёс он. – Я рад, что вы благополучно добрались.
– Называйте меня Кассандра.
– Хорошо, – холодно ответил он. – Кассандра.
Не нужно было иметь докторскую степень по психологии, чтобы уловить холодность его тона. Полагаю, у меня имелось несколько гипотез относительно того, почему он не в восторге от моего присутствия. Во‑первых, американские агенты правоохранительных органов всегда не ладили с британской полицией. Мы были склонны игнорировать их утомительные правовые системы и устанавливать собственные правила. К тому же, консультанты ФБР в целом славились неуважением к местным экспертам. И если всего этого ещё недостаточно, то он наверняка был в ужасе от мысли, что я окажусь той самой стереотипно бодрой американкой, которая всем говорит «хорошая работа, команда» и заставляет всех давать друг другу «пять» в конце рабочего дня.
– Идёмте со мной, – он развернулся и пошёл прочь.
Я последовала за ним. По мере того, как мы подходили ближе, моё настроение начало омрачаться. Я стала различать детали – красную рану, тянувшуюся по всему её телу от горла до живота, и тёмную лужу крови под трупом. Комки плоти блестели в свете прожекторов. Над ней стояла женщина, фотографировавшая всю эту резню.
– Мы можем остановиться здесь, – сказал он, когда мы находились на расстоянии добрых шести метров. – Зрелище весьма неприятное, и я сомневаюсь, что вам нужно видеть это вблизи, чтобы составить профиль убийцы. Мы можем предоставить вам фотографии позже.
– Спасибо за заботу, – я приподняла бровь. – Думаю, я справлюсь.
Я зашагала вперёд. Добравшись до тела, я присела на корточки возле мужчины, который настороженно смотрел на меня через свои очки. Готова поклясться, что слышала, как он под маской пробормотал что‑то про американцев, но я не отвлекалась от жертвы.
Вблизи трупа к моему горлу начала подступать желчь. Она была юной, не старше двадцати лет; лицо выражало боль и ужас, рот приоткрылся в беззвучном крике, глаза слепо уставились в ночное небо. Её тёмные волосы разметались по тротуару между руками, создавая впечатление, будто она падала. Убийца разорвал её блузу, обнажая верхнюю часть изувеченного тела. Глубокий разрез открывал внутренние органы, точнее, то, что от них осталось. Яркие прожекторы освещали её белую кожу и кости, казавшиеся поразительно бледными на фоне алой крови. И как будто этого ещё было недостаточно, он изуродовал её лицо, исполосовав щёки перпендикулярными линиями. Ужас взбунтовался в моём сознании. Почему‑то отметины казались смутно знакомыми, словно я видела их в кошмаре, но я понятия не имела, почему.
Я постаралась не представлять, что она ощущала в свои последние моменты, но образы всё равно пришли. Рана на горле указывала, что убийца наверняка стоял позади неё, но выражение лица не оставляло сомнений – она почувствовала стиснувшую её руку и полоснувшее лезвие.
Я могла лишь надеяться, что шок атаки ошеломил её и несколько приглушил боль от ножа… что её разум не смог осмыслить ужас того, что с ней происходило. Я надеялась, что большая часть ран была нанесена посмертно.
Пока мой мозг переваривал ужас последних секунд её жизни, я почти пожалела, что не послушалась Габриэля. Но это важно. Это работа убийцы, и мне нужно увидеть её вблизи. Это его садистская форма самовыражения – то, как работал его разум. Я вытеснила из головы видения её смерти, стараясь сосредоточиться.
Размеренное жужжание привлекло моё внимание. Несколько мух ползало по открытой окровавленной ране. Когда тело пролежало несколько часов или дней, мухи становились ценными помощниками команды криминалистов. Умелый специалист мог определить время смерти по образцам мух и опарышей, изъятых из тела. Но этот труп был свежим, и мухи являлись всего лишь паразитами, использующими бедную женщину, чтобы накормить свой молодняк.
Я помахала рукой, чтобы отогнать мух. Медный запах крови накатил на меня, и я быстро встала. Мухи вернулись, вновь накинувшись на раны женщины.
Я подавила желание закрыть ей глаза, успокоить мучительное выражение на её лице. Почему‑то именно это ударило по мне сильнее всего: её глаза. Широко раскрытые, полные боли. Может, я не могла ощутить её эмоции на инстинктивном уровне, но они были отчётливо написаны на её лице.
Отойдя на шаг от тела, я стиснула зубы, пытаясь представить монстра, который мог вот так изувечить четырёх женщин. Скольких ещё он убьёт до того, как кто‑то его остановит? Сумею ли я помочь?
В этом я практически уверена. Это удавалось мне лучше всего. Я помогала найти подобных людей и оборвать череду их убийств.
Я почувствовала полную ужаса энергию толпы за полицейской лентой, и это начало укреплять мою решимость. Я не вернусь в Штаты, пока мы не засадим этого монстра за решётку.
– Вы в порядке? – спросил Габриэль, протягивая мне пару латексных перчаток. Я взяла их и надела. Ощущение синтетического материала странным образом успокаивало.
– Со мной всё будет нормально, – пробормотала я. – Похоже, преступления становятся всё более жестокими.
– Нам тоже так показалось, – ответил Габриэль. – На данный момент это худшее из всех.
Я окинула взглядом небольшую городскую площадь. Здесь не было витрин магазинов, только чёрные ходы зданий, обнесённая забором парковка и крошечная дорога. И всё же казалось невероятным, что он зарезал её в центре города так, чтобы никто не заметил.
– У нас есть свидетели? – спросила я.
Габриэль покачал головой.
– Нет. Прохожий нашёл её в 23:20. Он не видел никого возле тела.
– У нас есть примерное время смерти?
– Ага. Между 23:00 и 23:20.
– То есть, он обнаружил её спустя считанные минуты после убийства.
– Да.
Я нахмурилась.
– Бессмыслица какая‑то. Кто‑то убил её и полностью выпотрошил. На это требуется время. Как он умудрился сделать это, оставшись незамеченным? Люди наверняка срезают дорогу через это место, чтобы добраться до баров и ресторанов, которые я видела на Бишопсгейт.
– Да тут без прожекторов толком ничего и не увидишь. А большинство людей, которые шляются по Сити в такое время, пьяны в стельку.
Я осмотрелась по сторонам. Тело было относительно скрыто от близлежащей улицы, но если бы кто‑то присмотрелся повнимательнее, то непременно заметил бы что‑нибудь.
– Должно быть, он проделывал всё тихо. И спокойно. Это… немыслимо.
– Согласен. Я никогда не видел чего‑то подобного.
– Есть отсутствующие органы? – спросила я, вспомнив предыдущие случаи.
– Как минимум сердце, но я точно не знаю, что ещё. Завтра получим предварительный отчёт о вскрытии.
– Вы опрашивали соседей? Кто‑нибудь что‑нибудь слышал?
– Мы только что нашли её, – парировал он. – И тут никто не живёт. В такой час здесь лишь пустые банковские и офисные здания, если не забредать дальше к востоку.
Я уставилась на женщину.
– Личность установили?
– Её зовут Кэтрин Тейлор, – ответил Габриэль. – Девятнадцать лет. В сумочке, валявшейся возле тела, были водительские права. Пока что мы не знаем, совпадение это или нет.
– Совпадение? – переспросила я.
У него вырвался вздох.
– Джек Потрошитель убил женщину по имени Кэтрин Эддоус на Митр‑сквер.
Моё горло сдавило. Чёрт. Он начинал подражать настоящему Потрошителю?
– Другие жертвы были убиты не в тех местах, где наносил свои удары Потрошитель.
– Это первое совпадение.
– И имена других жертв не совпадают с жертвами Потрошителя, верно?
– Верно. Полагаю, он корректирует свой почерк по ходу. С другой стороны, я же не профайлер, так что лучше оставлю эти мудрёные штучки вам.
Я прищурилась. У некоторых британцев сложилось впечатление, что американцы не понимали сарказм, и возможно, лучше всего просто подыграть.
– Точно. Лучше оставьте это экспертам.
Он смотрел на меня пару секунд перед тем, как вмешался медик‑криминалист.
– Детектив. Можете взглянуть на это?
Габриэль подошёл к телу. Пока он тихо говорил с мужчиной, мой взгляд опять вернулся к глазам Кэтрин. Что проносилось в её сознании в последние секунды жизни? Думала ли она о ком‑то из близких, или же боль полностью затмила всё?
Мои пальцы сжались в кулаки. Не знаю, то ли моё собственное прошлое всплывало на поверхность, как это иногда случалось в такие моменты, то ли что‑то ещё, но я внезапно ощутила всеподавляющее желание поймать этого убийцу и выбить из него всё дерьмо перед тем, как засадить за решётку.
Габриэль опустился на колени возле головы Кэтрин, осматривая её рот.
Я наклонилась, чтобы присмотреться получше.
– Что такое?
– Там что‑то есть. Засунуто в горло. Подождите…
Мужчина, присевший у тела, протянул Габриэлю медицинские щипчики. Габриэль аккуратно вставил их в рот жертвы, поморщившись, когда металл со стуком задел зубы. Он немного повозился и наконец извлёк небольшой кусочек бумаги, запятнанный кровью.
– Какого чёрта? – пробормотал он.
Он аккуратно развернул бумагу, и я заглянула ему через плечо.
Это оказалась записка, написанная от руки почерком с завитушками.
Червовый Король
Рвёт разумы на куски
Глубоко под водой.
Из логова Бедлама
Он заманивает их
Как овец, ведомых на бойню.
На несколько секунд я услышала шум льющейся воды, затем этот звук вновь исчез.
Я выбросила это ощущение из головы.
Габриэль поднялся, нахмурившись.
– Что за игру он ведёт? – спросил он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к кому‑то другому.
Встревожившись, я тяжело сглотнула.
– Джек Потрошитель оставлял записки, верно?
– Каракули на стене. Какая‑то чепуха про евреев. Но ничего подобного.
– И это первый случай, когда наш нынешний Потрошитель оставил записку?
Он по‑прежнему смотрел на клочок бумаги.
– Первый.
– Ну, если хотите узнать моё мнение… – я быстро остановила себя. Мне не нужно выставлять себя всезнайкой, иначе я сразу же настрою его против себя. – Возможно, нам лучше обсудить это завтра утром. Я подготовлю несколько идей, и мне также интересно будет выслушать ваши соображения.
Габриэль кивнул.
– Точно. Полагаю, у вас ещё нет предварительной оценки?
– Я предпочитаю сначала провести небольшое расследование. Но записка и чудовищное зрелище указывают на то, что убийца наслаждается вниманием и титулом нового Потрошителя. Возможно, часть его фантазий вертится вокруг СМИ и полиции. Заголовки таблоидов могут усилить его помешательство. И если так, то возможно, у него возникнет желание вблизи посмотреть, как мы работаем над его делом.
Я аккуратно наблюдала за ним, гадая, поймёт ли он, на что я намекала. Несколько долгих секунд детектив смотрел на меня, затем глянул поверх моего плеча на толпу за лентой. Потом он повернулся к фотографу – женщине средних лет с дорогой на вид камерой.
– Мне нужны детальные снимки толпы, – тихо сказал он. – Не наводите камеру прямо на них. Я не хочу, чтобы кто‑то сбежал из кадра.
Она кивнула, наводя камеру на брызги крови вокруг тела. Она медленно наклонила линзы под таким углом, чтобы объектив запечатлел людей за лентой. Она сделала несколько снимков, чуть поворачивая камеру влево и вправо. Она умела делать свою работу. И детектив тоже.
Я уже запечатлела большинство лиц в памяти – двое мужчин с пивными животами в дешёвых костюмах, которые наверняка занимали невысокие должности в близлежащих банках; мужчина в белой кепке со следами уколов на руке; кучка подростков, которые убедили кого‑то продать им пиво (как минимум один из них был больше заинтересован возможностью перепихнуться, чем тем, что здесь происходило). Но фотографии облегчат другим копам последующее изучение толпы.
С дальнего угла площади к нам приближался мужчина в сером костюме. Его лицо сохраняло серьёзное выражение.
– Детектив Стюарт, – он кивнул Габриэлю. Как мне показалось, ему было около пятидесяти лет, и его волосы уже поседели. Выглядел он очень даже неплохо, как гигантский Джордж Клуни. Ростом он был как минимум с Габриэля, к тому же крепко сложен. Стоя рядом с ними, я ощущала себя размером с маленького ребёнка. В Британии все такие гиганты?
– Шеф, – Габриэль кивнул ему, затем показал на меня. – Это агент Лидделл из ФБР. Агент, это старший детектив‑инспектор Стив Вуд.
– Ах да, – голос инспектора Вуда был низким, прямо‑таки раскатистым. – Профайлер.
Кажется, он тоже не в восторге. Мне становилось ясно, что начальство ни с кем не посоветовалось, вызвав ФБР. И всё же он протянул руку, а я её пожала.
– Итак, каковы наши предварительные находки? – спросил он.
На секунду я подумала, что он обращается ко мне, но тут вклинился Габриэль.
– Это убийство несколько отличается от остальных. Более агрессивное. Более… публичное. И он оставил записку, затолканную в горло жертвы.
– Мы уверены, что это тот же убийца? – спросил инспектор Вуд. – Учитывая другой почерк…
– Почерк тот же, – перебила я. – А вот стиль другой.
Чёрт возьми. Я вела себя как стереотипная американка.
Шеф взглянул на меня.
– Вот как?
– Ну, эм, возможно… – я стушевалась. «Ай, нафиг». – Почерк – это способ совершения преступления. В данном случае почерк – это перерезать горло молодой женщины ножом. Так он убивал всех своих жертв. А стиль – это то, что он сделал позднее, чтобы удовлетворить свои эмоциональные потребности. Посмертное изуродование её тела – вот его стиль. Но в этот раз он оставил записку. Его стиль изменился.
– Понятно, – он медленно кивнул. – И на что же указывает изменение стиля?
Вопрос был рассудительным, но его тон явно указывал на то, что он считает меня идиоткой.
– Серийные убийцы постоянно меняют стиль совершения убийств, – сказала я. – Они меняются и трансформируются после каждого убийства. Корректировка стиля – это нормально, но это указывает на то, что его эмоциональные потребности могли стать другими.
Он посмотрел на Габриэля.
– Каковы ваши соображения, детектив?
Габриэль пожал плечами.
– Пока что я согласен с её оценкой.
Криминалисты заворачивали руки трупа в бумажные пакеты, и кто‑то уже катил носилки.
Как много времени им потребуется, чтобы всё убрать? Завтра банкиры будут неспешно шагать мимо огромного пятна на брусчатке и не знать, откуда оно взялось?
Инспектор Вуд отошёл, и я кивнула на толпу.
– Как лондонцы реагируют на преступления?
Габриэль нахмурился.
– Смесь страха и гнева. Они считают, что это форма терроризма.
Во мне заискрило раздражение.