Значение слова «дело», так же, как и характер снаряжения, не нуждалось в уточнении. Смысл деятельности «Фирмы подрывных работ» был ясен уже из названия.




До поры до времени Ширс должен был наладить контакт с тайскими партизанами, убедиться в их лояльности и желании сражаться, а затем приступить к обучению диверсантов.

– Я думаю, сейчас вам хватит группы из трех человек, – предложил полковник Грин. – Как вам кажется?

– Вполне достаточно, сэр, – подтвердил Ширс. – Ядро должно состоять максимум из трех европейцев. При большем числе мы рискуем привлечь внимание.

– Значит, согласны. Кого вы предполагаете взять?

– Уордена, сэр.

– Капитана Уордена? Доцента Уордена? У вас хороший вкус, Ширс. Вы да он – лучшие наши работники.

– Я полагал, сэр, речь идет о важном задании, – сказал Ширс бесстрастным тоном.

– Разумеется. Задание очень ответственное. Тут и дипломатическая миссия, и дело.

– Уорден великолепно подходит для этого, сэр. Бывший доцент кафедры восточных языков! Он владеет сиамским и сможет договориться с крестьянами. Хладнокровен, редко выходит из себя… во всяком случае, не чаще, чем требуется.

– Хорошо. Берите Уордена. Кто еще?

– Я подумаю, сэр. Может, попробовать кого-нибудь из молодых, окончивших курсы? Я видел там нескольких парней, они производят хорошее впечатление. Позвольте дать вам ответ завтра.

(Отряд 316 организовал в Калькутте спецшколу для обучения добровольцев-диверсантов.)

– Хорошо. Взгляните теперь на карту. Я видел несколько мест для выброски. Там, утверждает агентура, вы сможете укрыться у таев. Мы провели уже воздушную разведку.

Ширс склонился над картой и фотографиями аэросъемки. Он внимательно осмотрел район, выбранный для него командиром Отряда 316. Всякий раз перед уходом на задание он чувствовал этот пробегавший по спине холодок. В Отряде все задания были захватывающими, но на сей раз выпал рейд по совершенно диким районам, в покрытых джунглями горах, населенных охотниками и контрабандистами.

– Вот несколько подходящих мест, – продолжал полковник Грин. – Скажем, это изолированное селеньице. Недалеко от бирманской границы; два-три дня пути до железной дороги, не больше. Судя по схеме, трасса должна пересечь реку… реку Квай, если схема верна… Здесь, наверное, будет один из самых длинных мостов на всей трассе.

Ширс улыбнулся, как улыбнулся в этом месте его шеф, вспоминая о многочисленных прошлых делах.

– Если вариант не отпадет после более детального изучения, точка вполне подходит для базы, сэр.

– Хорошо. Тогда будем готовить парашютный десант. Вы полетите через три-четыре недели, как только таи дадут согласие. Вам уже приходилось прыгать?

– Ни разу, сэр. Парашют только начинал входить в нашу практику, когда я уезжал из Европы. Уорден, кажется, тоже никогда не прыгал.

– Подождите минуту. Я спрошу у специалистов, могут ли они организовать вам несколько тренировочных прыжков.

Полковник Грин снял телефонную трубку, попросил соединить с кем-то из авиационного начальства и изложил свою просьбу. Ответ был долгий и, похоже, малоудовлетворительный. Ширс, следивший за лицом полковника, увидел, что оно приняло жесткое выражение.

– Это ваше окончательное мнение? – спросил полковник Грин.

Он постоял еще немного, нахмурясь, потом опустил трубку на рычаг. После паузы полковник Грин заговорил:

– Хотите знать мнение специалиста? Пожалуйста. Оно звучит так: «Если вы в самом деле хотите, чтобы ваши люди совершили несколько тренировочных прыжков, я организую им это. Но, если вас интересует мое мнение, я категорически не советую этого делать. Разве только у нас есть впереди полгода для серьезной подготовки. Мой опыт подобных прыжков на пересеченной местности учит следующему. Когда они прыгают в первый раз, у них – вы меня слышите? – у них примерно пятьдесят шансов из ста сломать себе что-нибудь. При повторном прыжке шансов становится восемьдесят из ста. На третий раз можно быть абсолютно уверенным, что они свернут себе шею. Понимаете? Это не вопрос тренировок, а задача на теорию вероятности. Самое мудрое для них – прыгать один-единственный раз, когда потребуется…» Вот что он сказал мне. Решайте сами.

– Какое счастье, что у нас в армии есть сейчас специалисты по любому вопросу, сэр! – совершенно серьезно ответил Ширс. – Вряд ли нам удастся перемудрить их. В его словах есть здравый смысл. Я уверен, что рациональный Уорден согласится со мной. Мы прыгнем один раз, как он советовал, – когда потребуется.

II

 

– Я замечаю, Ривз, вы чем-то недовольны, – сказал полковник Никольсон саперному капитану, который весь кипел от негодования. – Что-нибудь случилось?

– Недоволен! Так больше не может продолжаться, сэр, честное слово. Я должен с вами поговорить. Майор Хьюз того же мнения.

– В чем дело? – нахмурился полковник.

– Я полностью согласен с Ривзом, сэр, – сказал Хьюз, подходя ближе. – Так действительно больше не может продолжаться.

– Что именно?

– На стройке царит полная анархия. За свою карьеру я не припомню такой вопиющей безалаберности. Так мы ни к чему не придем. Все командуют. Сегодня отдается один приказ, завтра – другой. Если японцы будут продолжать вмешиваться, дело кончится крахом.

Строительство пошло быстрее с тех пор, как во главе бригад встали английские офицеры. Тем не менее было ясно, что перспективы вырисовываются неутешительные.

– Объясните подробней. Начните вы, Ривз.

– Сэр, – начал тот, вынимая из кармана листок бумаги. – Я отметил здесь самые вопиющие безобразия; иначе список был бы бесконечным.

– Выкладывайте. Вы думаете, я сам не вижу, что дело не ладится?

– Хорошо, сэр. Во-первых, строить мост в этом месте – безумие.

– Почему?

– Илистое дно, сэр! Кому в голову придет ставить железнодорожный мост на зыбком грунте? Готов держать пари, сэр, мост рухнет, как только на него въедет первый поезд.

– Это серьезно, Ривз, – сказал полковник Никольсон, внимательно вглядываясь в собеседника прозрачными глазами.

– Очень серьезно, сэр. Я попытался втолковать это японскому инженеру… Инженер! Я бы не доверил ему лопаты! Как прикажете говорить с человеком, не знающим, что такое сопротивление грунтов! Он делает круглые глаза, когда я называю ему цифры предельно допустимых нагрузок. К тому же он почти не говорит по-английски. Тем не менее я набрался терпения, сэр, и всеми способами пытался переубедить его. Я даже поставил эксперимент, чтобы доказать свою правоту.

– Эксперимент, Ривз? – переспросил полковник Никольсон, в котором это слово вызывало всегда страстное любопытство.

– Простейший опыт, сэр, понятный малому ребенку. Видите, вон там торчит из воды деревянная свая? Это я вколотил ее. Обратите внимание, она почти целиком вошла в дно, а мы не добрались еще до твердого грунта. При каждом новом ударе она уходит все глубже, сэр. То же самое произойдет, когда на мост въедет поезд, даю гарантию. Необходимо отлить основания опор из бетона, но у нас нет цемента.

Полковник внимательно посмотрел на сваю и спросил у Ривза, нельзя ли повторить опыт. Ривз отдал распоряжение. Несколько пленных подошли к копру и взялись за веревку. Тяжелый груз, переброшенный через блок, два-три раза ударил сверху по бревну. Оно довольно заметно погрузилось в воду.

– Видите, сэр! – торжествующе воскликнул Ривз. – Мы могли бы колотить так до завтра! Скоро свая будет целиком под водой.

– Так, – сказал полковник. – Сколько уже вогнали опор?

Ривз, заглянув в запись, дал точную цифру. Он добавил, что если рубить даже самые длинные стволы в джунглях, все равно не удастся достичь твердого грунта.

– Хорошо, – заключил полковник Никольсон с явным удовлетворением. – Все ясно, Ривз. Как вы сказали, понял бы даже малый ребенок? Этим и хороши подобные опыты. Тем не менее убедить инженера не удалось? Не беда. Главное, что я разделяю вашу точку зрения. Какое решение вы предлагаете?

– Надо перенести мост, сэр. У меня есть на примете подходящее место примерно в миле отсюда. Конечно, надо еще будет проверить.

– Можете уже проверять, Ривз, – спокойно сказал полковник. – Давайте сюда ваши цифры. Я буду говорить с японцами.

– Он пометил у себя первый пункт.

– Что еще, Ривз?

– Стройматериалы для моста, сэр. Вы бы видели, что это за бревна! Наши солдаты раньше выбирали заведомо непригодный лес. Представьте, сэр, что этот горе-инженер делает то же самое! Он тычет в первое попавшееся дерево, не интересуясь, какая это порода – с твердой, мягкой, хрупкой древесиной, как она поведет себя под нагрузкой. Просто стыд и позор, сэр!

Полковник Никольсон сделал вторую пометку на клочке бумаги, служившем ему записной книжкой.

– Еще что-нибудь, Ривз?

– Я приберег это под конец, сэр. Хотя, наверное, с этого надо было начинать. Как вы видели, река расходится здесь на четыреста футов. Берега высокие. Настил, следовательно, будет в ста футах над водой, не ниже. Это уже серьезное сооружение. Я несколько раз просил инженера показать мне проект. Он отмахивался и огрызался, как все они, когда попадают в неловкое положение… до тех пор, пока я категорически не потребовал. Не знаю, поверите вы или нет, сэр, но у него не оказалось проекта. Он не готовил его и не собирается! Похоже, он даже не понимает, о чем идет речь. Я не преувеличиваю; он намерен вбить пару свай, а сверху набросать досок. Как будто перед ним не река, а канава! Все это заведомо рухнет в первый же день. Мне стыдно принимать участие в подобной белиберде, сэр!

Возмущение его было настолько искренним, что полковник Никольсон счел уместным заметить:

– Спокойней, Ривз. Вы хорошо сделали, что выложили все наболевшее. Я разделяю ваше мнение. Самолюбие есть у каждого.

– Честное слово, сэр, я предпочел бы снова сесть в карцер, только не участвовать в родах этого чудовища.

– Полностью на вашей стороне, – отозвался полковник, помечая у себя последний пункт. – Дело действительно серьезное, и его нельзя пускать на самотек. Обещаю вам принять меры. Что у вас, Хьюз?

Майор Хьюз был возмущен не меньше коллеги, и это особенно бросалось в глаза, поскольку обычно он отличался спокойствием.

– Сэр, нам не удастся ни наладить работу, ни установить порядок на стройке до тех пор, пока японские караульные – посмотрите только на них, сэр, настоящие звери! – будут на каждом шагу вмешиваться в наши распоряжения! Утром, например, я разбил бригаду, работающую на насыпи, на три звена: первое набирало грунт, второе переносило его, а третье укладывало и разравнивало насыпь. Я сам отобрал людей в каждое звено, точно наметил задание, с тем чтобы добиться одновременного…

– Понимаю, – сказал заинтересованно полковник. – Разделение труда.

– Совершенно верно, сэр… У меня большой опыт в этой области. До того как стать директором фирмы, я был прорабом на строительстве. Мне приходилось рыть колодцы по триста футов глубиной… так вот, подготовленная мной бригада приступила с утра к работе. Все шло чудесно. Мы значительно опередили график, установленный японцами. Но нет! Появился караульный, начал орать, махать руками и велел всем собраться в одном месте. Ему, видите ли, так легче охранять. Болван! В результате сумятица, неразбериха, анархия. Люди толкаются, мешают друг другу. Поглядите сами, сэр. Отвратительное зрелище.

– Вижу. Полностью согласен с вами, – одобрительно кивнул полковник Никольсон. – Я и сам уже обратил внимание на толкотню.

– Еще не все, сэр. Наша тупоголовая администрация назначила норму в кубометр грунта на солдата, хотя при правильном руководстве можно выбирать гораздо больше. Между нами говоря, это детская порция, сэр. Как только этот кубометр уложен, они дают отбой. Вообразите только, сэр! Даже если остается небольшой кусок невыровненной насыпи, они уводят людей со стройки средь бела дня. От сих до сих сделано? Все, домой. Как мне после этого командовать? И как я буду выглядеть перед солдатами?

– Вы полагаете, норма в самом деле невелика? – осведомился полковник Никольсон.

– Просто смехотворна, сэр, – включился в разговор Ривз. – В Индии, где климат столь же тяжел, и на куда более трудном грунте кули легко вырабатывали полтора кубометра.

– Мне и самому казалось… – протянул полковник. – В свое время в Африке мне довелось руководить прокладкой дороги. И солдаты, как я помню, продвигались значительно быстрее. Да, так больше не может продолжаться, – решительно закончил он. – Вы правильно сделали, что сообщили, мне.

Он перечел свои записи, подумал, затем вновь обратился к помощникам:

– Вам интересно знать мои выводы? Все дефекты, о которых говорили вы, Хьюз, и вы, Ривз, проистекают по одной причине: отсутствие организации. И больше всех виноват здесь я; мне надо было оговорить все с самого начала. Поспешность всегда оборачивается потерей времени. Нужна правильная постановка дела.

– Абсолютно верно, сэр – поддержал Хьюз. – Подобное строительство нельзя было начинать, не имея проекта и плана работ.

– Лучше всего будет собрать совещание, – сказал полковник Никольсон. – Мне следовало подумать об этом давно… Пригласим японцев. Обсудим, кто за что отвечает. Да, совещание. Сегодня же скажу об этом Сайто.

 

III

 

Совещание состоялось несколько дней спустя. Сайто не очень хорошо уяснил, о чем будет речь, однако согласился присутствовать. Он не хотел расспрашивать, желая «сохранить лицо».

Полковник Никольсон составил повестку дня и теперь ждал с офицерами в длинном бараке, служившем столовой для военнопленных. Сайто явился в сопровождении инженера, личной охраны и трех капитанов. Те, хотя и не понимали ни слова по-английски, должны были составлять свиту. Британские офицеры дружно вытянулись по стойке «смирно». Полковник по всей форме откозырял коменданту. Сайто пришел в замешательство. Он прибыл с намерением утвердить свой авторитет, однако почувствовал явную неловкость, не зная, как реагировать на почести, выказанные с традиционной величественной корректностью.

Наступила довольно долгая пауза. Полковник Никольсон вопросительно смотрел на японца – тот по праву должен был открыть совещание. Нельзя же представить себе конференцию без председательствующего! Воспитание и обычай вежливости заставляли полковника ждать, когда японский коллега объявит заседание открытым. Но Сайто не знал, что ждут от него, и упорно не желал быть в центре внимания. В присутствии подчиненных он не мог себе позволить какой-нибудь промах и поэтому молчал. А маленький японский инженер, тот вообще старался быть как можно незаметней.

Усилием воли Сайто справился с собой. Подчеркнуто враждебным тоном он спросил полковника Никольсона, что тот имеет сказать. Это никак не могло его компрометировать. Видя, что от коменданта ждать нечего, полковник решил взять инициативу в свои руки. Тем более что английская сторона уже начала тревожиться. Он произнес ритуальное: «Джентльмены!», объявил совещание открытым и в нескольких словах изложил повестку дня; организация работ на строительстве моста через реку Квай и выработка совместной программы действий. Клиптон, присутствовавший здесь, – полковник пригласил его, чтобы врач мог высказаться по общей программе, – обратил внимание, что шеф обрел уже свою прежнюю импозантность. Его непринужденность росла по мере того, как терял уверенность Сайто.

После классического вступительного слова полковник перешел к делу:

– Прежде всего, полковник Сайто, нам, очевидно, следует обсудить вопрос о месте возведения моста. Оно было выбрано, как нам кажется, несколько поспешно. Мы предлагаем перенести его в пункт, находящийся примерно в миле ниже по течению. Это, разумеется, несколько удлинит трассу железной дороги. Мы полагаем в этой связи, что было бы целесообразно перенести лагерь ближе к будущей стройке. Предложение, думаю, не вызовет возражений.

Сайто что-то буркнул, насупившись. Клиптон ждал, что японец придет в ярость. Легко было представить его душевное состояние. Минул месяц, а сделано – ровным счетом ничего. Теперь же англичане предлагают еще существенно увеличить объем работ! Он резко встал, стиснув рукой эфес сабли, однако полковник Никольсон не дал ему раскрыть рот.

– Позвольте закончить, полковник Сайто, – властно сказал он. – По моей просьбе капитан Ривз, офицер инженерных войск и специалист по строительству мостов, произвел расчеты. Они показывают…

За два дня до этого, проследив за действиями инженера-японца, полковник окончательно убедился в его несостоятельности. Тут же на месте было принято решение. Он положил руку на плечо своего технического советника и сказал:

– Все ясно, Ривз. Этот невежда смыслит в мостах еще меньше моего. Вы ведь инженер, не так ли? Придется вам начать все с начала. На его действия и распоряжения можете не обращать внимания. Перво-наперво подыщите подходящее место.

Ривз, обрадованный, что получил возможность вернуться к своим довоенным занятиям, обошел весь участок, тщательно делая замеры и беря пробы грунта со дна. Вскоре он нашел вполне годное место, где песчаное ложе было способно выдержать нагрузку моста.

Прежде чем Сайто успел разразиться негодующей речью, полковник предоставил слово Ривзу. Тот изложил основные технические принципы мостостроения и назвал цифры допустимых нагрузок в тоннах на квадратный дюйм грунта. Из цифр явствовало, что мост, поставленный на илистом дне, непременно провалится под тяжестью поезда. Когда Ривз закончил изложение, полковник поблагодарил его от имени всех присутствующих и заключил:

– Мне кажется очевидным, полковник Сайто, что мост во избежание катастрофы следует перенести. Могу ли я узнать мнение вашего сотрудника?

Сайто, проглотив приступ бешенства, взял себя в руки и быстро заговорил со своим инженером. Японцы, конечно же, не могли направить в Таиланд свои лучшие инженерные кадры – те были нужны дома для работы в военной промышленности. У руководителя работ в Квайском лагере явно не хватало ни опыта, ни уверенности в своих силах, ни авторитета. Он густо покраснел, когда полковник Никольсон пододвинул ему расчеты Ривза, и сделал вид, что проверяет их. Затем дрожащим от волнения голосом промолвил, что здесь все правильно; он сам несколько дней назад пришел к аналогичному выводу. Это была настолько унизительная «потеря лица» для японской стороны, что Сайто стал мертвенно-бледным; на лбу у него выступили капельки пота.

Он кивнул головой в знак согласия. Полковник продолжал:

– Итак, мы пришли к общему мнению, полковник Сайто, что все работы следует прекратить. Кстати, насыпи все равно пришлось бы переделывать, поскольку качество исполнения ниже всякой критики.

– Плохие рабочие, – проскрипел Сайто, искавший возможности взять реванш. – Японские солдаты за две недели закончили бы эти два участка пути.

– Конечно, японские солдаты работали бы лучше, поскольку они привыкли к методам своего начальства. Я надеюсь, полковник Сайто, что вскоре вы сможете увидеть истинное лицо английского солдата… Упомяну в этой связи, что я изменил норму выработки для своих людей.

– Что-о? – закричал Сайто.

– Да, я увеличил ее, – спокойно продолжал полковник, – с одного кубометра до полутора. Это в наших общих интересах, и, мне казалось, вы должны одобрить эту меру.

Комендант опять попал впросак. Полковник тут же перешел к следующему вопросу:

– Вам, очевидно, известно, полковник Сайто, что у нас приняты иные методы работы. Я надеюсь, мы сумеем доказать их эффективность. При условии, что нам будет предоставлена свобода действий. По нашему мнению, подобное строительство невозможно без четкой организации работ. Мы выработали план, который я предоставляю на ваше одобрение.

С этими словами полковник развернул организационную схему, над которой он трудился со штабом два дня. Схема была относительно проста и составлена с учетом компетенции каждого офицера. Полковник Никольсон должен был осуществлять общее руководство. Он же отвечал за все перед японцами. Капитан Ривз должен был возглавить программу изысканий, а затем стать техническим руководителем будущей стройки. Майор Хьюз, имевший опыт управления, становился как бы директором мостостроительной компании. Ему непосредственно подчинялись офицеры полка – начальники рабочих бригад. Не была забыта и административная служба, осуществлять которую полковник доверил своему лучшему унтер-офицеру, бухгалтеру по специальности. Ему предстояло обеспечивать связь между подразделениями, передачу приказов, контроль за ходом работ, распределение и сохранность инвентаря и т. д.

– Подобная служба абсолютно необходима, – заметил полковник. – Мне думается, полковник Сайто, вам следует взглянуть, в какое состояние пришли инструменты, выданные всего месяц назад. Форменное безобразие… Я настоятельно прошу принять эти предложения за основу, – произнес полковник Никольсон, выпрямляясь. Он закончил описание всех звеньев будущего органа управления и объяснил назначение каждого из них. – Разумеется, я к вашим услугам, если потребуются дополнительные разъяснения. Все ваши замечания будут тщательно изучены. Сейчас же позвольте узнать, одобряете ли вы намеченные мероприятия в целом?

Сайто хотел уточнить кое-что, однако полковник принял такой безапелляционный вид, что ему оставалось кивком головы лишь выразить свое согласие. Одним движением он принял план, ограждавший пленных от всякого японского вмешательства и низводивший его, полковника Сайто, до роли простого наблюдателя. Какое унижение!.. Но комендант готов был на любую жертву, лишь бы завершить эту стройку, от которой зависела вся его дальнейшая карьера. Превозмогая себя, отдал он в руки иностранцев судьбу моста. Только бы поскорей построить его.

Окрыленный первыми победами, полковник Никольсон двинулся дальше:

– Есть еще один важный момент, полковник Сайто, – это сроки. Я полагаю, вы понимаете, что объем работ существенно возрастет из-за удлинения трассы. К тому же возведение новых бараков…

– К чему новые бараки? – запротестовал Сайто. – Пленные вполне могут пройти одну-две мили до работы…

– Я попросил своих сотрудников рассмотреть оба варианта, – терпеливо ответил полковник Никольсон. – Вот их выводы…

Расчеты Ривза и Хьюза ясно показывали, что общее количество часов, которые уйдут на дорогу, значительно превышает затраты времени на постройку нового лагеря. Вновь почва была выбита из-под ног Сайто. Никольсон продолжал:

– С другой стороны, мы и так потеряли больше месяца в результате печального недоразумения, происшедшего не по нашей вине. Чтобы закончить мост к намеченной дате – а я обещаю это при условии, что вы примете наше предложение, – нужно одновременно начать валку деревьев, подготовку опор, прокладку дороги и строительство бараков. Расчеты майора Хьюза, имеющего богатый опыт масштабных работ подобного профиля, показывают, что у нас не хватит людей.

Полковник Никольсон выдержал паузу, набрал воздуху и в тишине, заряженной тревожным ожиданием, выпалил единым духом:

– Я предлагаю следующее, полковник Сайто. Основную часть английских солдат мы бросим на мост. Для возведения насыпи почти не остается людей. Поэтому я прошу вас для усиления этой группы выделить японских солдат. Мы сможем тогда быстро закончить насыпь первого участка железной дороги. Мне думается, ваши конвойные смогут также построить новый лагерь. У них более богатый опыт обращения с бамбуком, чем у моих солдат.

При последних словах Клиптона вновь охватила волна умиления. До этого несколько раз у него возникало неодолимое желание своими руками удушить полковника. Сейчас же он не мог оторвать взгляда от его голубых глаз, невинно перебегавших с японского полковника на остальных участников совещания, будто призывая их засвидетельствовать правоту высказанных суждений. У доктора шевельнулась мысль: не кроется ли за этим фасадом простодушия дьявольская хитрость? Он буквально сверлил взором безмятежное лицо Никольсона, силясь угадать в нем скрытое коварство. Но вскоре ему пришлось отказаться от этой мысли.

«Это невозможно, – решил Клиптон. – Каждое его слово дышит искренностью. Очевидно, он в самом деле озабочен скорейшим завершением работ».

Доктор перевел взор на Сайто. Лицо японца давало богатую пищу для наблюдателя. На нем была написана душевная мука. Оно было искажено чувствами стыда и гнева. Сайто, однако, не мог ничего противопоставить железной логике своего врага, ни одного довода. С одной стороны, его снедало желание поставить их всех на колени; но с другой – он понимал, что дело от этого не продвинется. И он уступил. Уступил в безумной надежде отыграться позже, когда стройка подойдет к концу. Он еще не подозревал, сколь глубока была пропасть, в которую ввергала его западная логика.

Сайто, однако, капитулировал по-своему. Он вдруг резко отдал приказ одному из капитанов. Поскольку полковник Никольсон говорил слишком быстро, чтобы его понял кто-то еще, Сайто решил выдать требование англичан за свою собственную инициативу. Дождавшись, когда он кончит, полковник Никольсон перешел к последнему пункту повестки дня. Эта деталь была слишком существенной, чтобы обойти ее.

– Нам остается наметить норму выработки для ваших солдат, полковник Сайто. Я постановил в начале один кубометр, чтобы они не перетруждались. Но, может быть, вы сочли бы приемлемым приравнять ее к норме английских солдат? Это, кстати, породило бы дух здорового соревнования.

– Норма японских солдат будет два кубометра, – отрезал Сайто. – Я уже распорядился! Полковник Никольсон склонил голову.

– Ну что ж, в таком случае работы должны пойти быстро. У меня все, полковник Сайто. Остается поблагодарить вас за проявленное понимание. Джентльмены, если ни у кого нет замечаний и предложений, я полагаю, мы можем закрыть сегодняшнее совещание. Завтра приступаем к работе на основе разработанного плана.

Он встал и с достоинством покинул помещение, довольный, что обсуждение прошло так, как он хотел, что разум возобладал и, таким образом, сделан большой шаг в продвижении строительства моста. Он выбрал правильную тактику и расставил силы наилучшим образом.

Клиптон вышел проводить полковника до барака.

– Подумать только! – воскликнул врач. – Они бы и в самом деле поставили мост прямо в ил. Тот рухнул бы под первым поездом с людьми и боеприпасами!

Глаза его светились странным блеском, когда он произносил эти слова; однако полковник остался невозмутим.

Сфинкс не мог выдать несуществующей тайны.

 

IV

 

Мосты, в том смысле, как их понимают на Западе, нельзя сравнивать с временными сооружениями, построенными японскими солдатами на Азиатском континенте. Нельзя поэтому сравнивать и методы строительства. Японская империя обладала, разумеется, квалифицированными специалистами, но их держали в метрополии. В оккупированных странах ответственность за подобные работы возлагалась на армию. У малочисленных инженеров, спешно отправленных в Таиланд, не было ни особого опыта, ни власти, и они по большей части не вмешивались в действия военных.

Военные же пользовались быстрым и в каком-то смысле эффективным методом, продиктованным необходимостью.

Двигаясь по завоеванной стране, они чаще всего натыкались на разрушенные отступающим противником мосты. Тогда спешно наводился новый мост, состоящий из двух рядов опор, вбитых в речное дно, поверх которых клали настил. Все это делалось кое-как, из случайного материала, с полным пренебрежением к статике. В тех местах, где, по опыту, могли произойти разрывы, ставились распорки.

Эти сооружения достигали порой значительной высоты. Настилы делали из толстых бревен, деревянные брусы служили шпалами для рельсов. После этого мост считался законченным. Он вполне удовлетворял требованиям момента. На нем не было ни ограждений, ни перил, ни помоста для пешеходов. Если те хотели воспользоваться мостом, то должны были идти по шпалам над пропастью. Кстати сказать, японцы делали это с большой ловкостью.

Первый состав двигался медленно, с опаской. Иногда случалось, что паровоз сходил с рельсов в месте стыка моста с насыпью, но бригада вооруженных ломами солдат быстро ставила его на рельсы. Поезд продолжал свой путь. Если в дальнейшем мост клонило набок, его подпирали столбами. Следующий состав шел таким же способом. Сооружение выдерживало несколько дней, иногда несколько недель или даже месяцев; затем паводок сносил его, если только слишком сильная встряска не разрушала раньше. Тогда японцы, нисколько не огорчаясь, возводили на том же месте новый мост, благо джунгли поставляли стройматериалы в неограниченном количестве.

Капитан Ривз сгорел бы со стыда, если бы кто-то заподозрил его в намерении следовать вышеописанному примеру.

На берегу реки Квай у капитана Ривза не было справочников. Однако он был опытный инженер, и его теоретические познания позволяли обойтись без них. Надо было только проделать ряд экспериментов на местных образцах. А уж вывести коэффициенты он смог бы довольно просто. Вот только времени у него было в обрез.

С согласия полковника Никольсона он начал свои опыты. Они шли под неусыпным оком Сайто. Одновременно Ривзу надо было наметить оптимальную трассу будущей железной дороги, прокладывать которую предстояло майору Хьюзу. Когда все это было готово, он смог приступить, наконец, к самой увлекательной части работы – составлению проекта и плана постройки моста.

 

* * *

 

Он засел за проект с тем профессиональным рвением, с каким занимался прежде аналогичными работами в Индии. Но сейчас он ощущал еще удивительный прилив восторга и энтузиазма – больше, чем при изучении в свое время специальных дисциплин (как, например, «Строительство мостов»). Он почувствовал себя на седьмом небе после замечания, оброненного командиром:

– Знаете, Ривз, я сильно рассчитываю на вас. Вы здесь единственный технически грамотный человек, и я предоставляю вам полную свободу действий. Надо показать этим варварам, кто мы такие. В этом заброшенном краю, я знаю, перед нами встанет множество трудностей, но тем почетнее будет победа.

– Можете рассчитывать на меня, сэр, – ответил в каком-то полусне Ривз.

– Вы будете довольны, они… они увидят, на что мы способны.

Этого случая он ждал всю жизнь. Ривз всегда мечтал сделать что-нибудь масштабное, но чтобы при этом за спиной не стояли бесчисленные чиновники, которым надо объяснять каждый свой шаг и которые умудрялись то и дело вставлять ему палки в колеса под предлогом экономии средств, обращая в прах его творческие усилия. Здесь он отвечал только перед полковником. А тот сам ободрял его. И если требовал соблюдения некоторых формальностей, то, по крайней мере, был понимающим человеком и не оглушал себя такими понятиями, как «высокое доверие» и «политическое значение».

Начиная с этой минуты для Ривза не существовало больше ни дня, ни ночи. Он набросал карандашом эскиз моста – таким, каким тот представлялся ему: с четырьмя рядами строго выверенных опор; с гармоничными фермами, смело вознесшимися на сто футов над водой; с распорками, поставленными по его собственной схеме, – той самой, которую он тщетно пытался когда-то отстаивать перед ретроградами в Индии; с широким настилом, обрамленным крепкими поручнями; по мосту пройдет не только железнодорожное полотно, но и пешеходная дорожка, и проезжая часть для автомашин.

Покончив с расчетами, он начал вычерчивать проект. Ему удалось раздобыть у японского коллеги лист плотной бумаги нужного формата. Тот приходил иногда и становился за спиной, глядя на рождающееся творение, не в силах удержать изумленных возгласов восхищения.

Ривз не разгибал спины с рассвета до сумерек, но все равно время летело слишком быстро; он с беспокойством понял, что дня ему не хватает и он не успеет закончить проект к сроку. Тогда через полковника Никольсона он добился разрешения оставлять у себя свет после отбоя, когда в лагере гасили все огни. С этого момента Ривз проводил все вечера, а иногда и ночи, сидя на колченогом табурете перед бамбуковыми нарами. Прикрепив гвоздиками бумагу к любовно оструганной доске, при свете тусклой коптилки, наполнявшей хижину вонью, он самозабвенно двигал самодельной линейкой и угольником, вычерчивая свой мост. Он оставлял инструменты только для того, чтобы, схватив другой листок бумаги, начать извлекать квадратные корни. Сон Ривз принес в жертву своему детищу, своему творению, призванному продемонстрировать превосходство Запада, – мосту, по которому японские поезда побегут на завоевание Индии.

Клиптон поначалу думал, что западный подход к делу (выработка общего плана, терпеливые изыскания и техническая документация) сильно оттянет начало работ, в то время как японцы, следуя стихийному опыту, давно бы уже начали строить его. Но очень скоро ему пришлось признать ошибочность насмешек, которыми он осыпал Ривза во время вынужденных ночных бдений, когда ему не давал заснуть свет инженеровой лампы. Доктор поторопился критиковать принятую в цивилизованном мире методологию. Это стало особенно ясно после того, как Ривз положил законченный проект перед майором Хьюзом и работы пошли со скоростью, превзошедшей самые радужные чаяния Сайто.

Полковник был весьма рад, что проект наконец закончен, и детально расспросил инженера обо всех новшествах. Шеф настоятельно просил Ривза не перегружаться:

– Хороши мы будем, если вы свалитесь, Ривз. Мост целиком на ваших плечах, помните…

В ответ Ривз стал высказывать некоторые соображения:

– Мне не дает покоя одно обстоятельство, сэр. Не знаю, стоит ли акцентировать на нем внимание, но я все же считаю должным поставить вас в известность.

– В чем дело, Ривз? – насторожился полковник.

– Сушка лесоматериала, сэр. На такую серьезную постройку нельзя брать свежесрубленный лес. Надо бы дать ему вылежаться.

– Сколько времени потребует сушка ваших дров, Ривз?

– Все зависит от породы, сэр. Для некоторых нужно полтора, а то и два года.

– Это невозможно, Ривз, – с сожалением констатировал полковник. – У нас всего пять месяцев. Капитан сокрушенно повесил голову.

– Увы, я помню об этом, сэр. Очень жаль.

– А что может случиться со свежесрубленным лесом?

– Некоторые породы могут ссыхаться, сэр. Пойдут щели, вся конструкция может деформироваться… Не все породы, разумеется, ведут себя так; вяз, например, почти не ссыхается. Я старался выбирать здесь деревья, близкие к вязу. Опоры из вяза под Лондонским мостом простояли шестьсот лет, сэр.

– Шестьсот лет! – воскликнул полковник Никольсон. Его глаза заискрились, когда он инстинктивно повернулся к реке Квай. – Шестьсот лет – совсем неплохо, Ривз!

– О, это все же исключение, сэр. Здесь вряд ли можно рассчитывать больше чем на пятьдесят – шестьдесят лет. Возможно, даже меньше, если дерево просядет.

– Придется брать то, что есть, Ривз, – заключил полковник. – Кладите свежесрубленные бревна. Мы сделаем все, что в наших силах. А если потом нас станут упрекать в каких-либо дефектах, достаточно будет сказать: другого выхода не было.

– Понимаю, сэр… Еще одна вещь: придется обойтись без креозота. Им обычно покрывают дерево для защиты от насекомых. У японцев его нет. Мы, конечно, могли бы изготовить какой-нибудь суррогат… Я подумывал уже о котле для варки смолы. Но на это тоже потребуется время… Подумав, я решил не рекомендовать этого.

– А почему бы нет, Ривз? – осведомился полковник, который всегда смаковал технические подробности.

– Хотя специалисты и расходятся здесь во взглядах, но авторитеты все же не советуют покрывать креозотом недостаточно просушенное дерево. В нем надолго тогда остаются сок, влага, и это может повлечь быстрое гниение.

– Значит, отказываемся от креозота, Ривз. Запомните: мы не можем идти ни на какое мероприятие, которое отнимет у нас время. Мост нужен сейчас, и немедленно.

– За исключением этих двух моментов, сэр, я абсолютно убежден, что мы сможем построить мост, отвечающий всем техническим требованиям.

– Во



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: