Введение
1. Внутренние противоречия конституции Чехословакии как источник проблем развития нового конституционного законодательства
2. Неудавшаяся попытка построения единого обновленного государства на платформе старого
3. Проблемы конституционного оформления Чешского Сената
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Данная курсовая работа посвящена раскрытию некоторых аспектов процесса распада Чехословацкой Федерации на два новых государства и проблемам становления в них системы государственных органов власти на посткоммунистическом этапе развития. Тема работы достаточно актуальна, так как Чехословакию и наше государство долгое время связывали отношения тесного политического, экономического и культурного сотрудничества, что обуславливает повышенное внимание нас к происходящим переменам на постсоциалистическом пространстве.
Распад Чехословакии в 1992 году воспринимается многими как неизбежный. Сегодня уже забылось, что еще в начале 1990 года мало кто из чехов и словаков ожидал раскола страны, и что большинство их них никогда не поддерживало разделения. Чтобы ясно представлять, перед каким выбором стояли те, кто принимал тогда решение, следует обратиться к ряду вопросов, несколько отличных от задаваемых обычно.
Вместо простого перечисления факторов, которые по мере накопления целенаправленно работали против сохранения государства, следует задуматься: а на какой стадии кончина чешско-словацкой федерации стала неизбежной? А также: каковы были, если были вообще, необходимые и достаточные условия для распада государства? Эти вопросы так же обуславливают актуальность темы курсовой работы. Несмотря на то, что корни конституционного тупика, безусловно, уходят во взаимные обиды, существовавшие еще до 1989 года, исследование процесса разработки Конституции в период, последовавший за «бархатной» революцией, обнаруживает упущенные возможности примирения чехов и словаков. Вновь открывшиеся обстоятельства указывают на то, что конституционный тупик предопределил раскол страны задолго до выборов, приведших к власти Вацлава Клауса и Владимира Мечьяра. Так что, понять, почему страна все-таки распалась, можно, лишь разобравшись с истоками этого конституционного тупика, что мы и постараемся сделать в данной курсовой работе.
Внутренние противоречия конституции Чехословакии как источник проблем развития нового конституционного законодательства
Придя к власти, творцы бархатной революции вместо того, чтобы сразу же отменить существовавшую до 1989 года Конституцию, подтвердили действующую хартию коммунизма как переходный документ, остающийся в силе, пока не будет разработан и принят новый Основной закон. Одним словом, посткоммунистическая элита стремилась утвердить новый демократический конституционный строй, не нарушая при этом духа и буквы обанкротившегося и подлежавшего замене документа. В соответствии с этим планом в ходе прошедших 8-9 июня 1990 года первых свободных выборов были сформированы три парламента (Федеральное собрание, Чешский и Словацкий национальные советы). Все три представительных органа были избраны на двухлетний срок, получив при этом мандат на принятие новых конституций. Несмотря на то, что в период с 1990 по 1991 год Федеральное собрание приняло ряд важных поправок к старой Конституции, его попытки разработать новую Конституцию неизменно проваливались благодаря действовавшей еще с коммунистических времен процедуре голосования.
Поправка к Конституции 1948 года, преобразовавшая Чехословакию из унитарного в федеративное государство (Закон "О Федерации" 1968 года), предусматривала наличие двухпалатного Федерального собрания. Депутаты верхней Народной палаты избирались всем населением страны на пропорциональной основе, а из 150 депутатов нижней Палаты национальностей одна половина избиралась от чешских земель, другая - от Словакии. При голосовании по законопроектам обе палаты руководствовались принципом гарантии прав меньшинства (zakaz majorizace, буквально - запрет па принятие решений большинством голосов). Предназначенный якобы для защиты прав словацкого меньшинства, zakaz majorizace подразумевал, что ратификация любого чрезвычайного законодательного акта - будь то поправки к Конституции, объявление войны или избрание Президента - требует одобрения большинством в три пятых голосов депутатов нижней палаты. На практике это означало, что голосов 31 депутата-словака в Палате национальностей было достаточно, чтобы заблокировать принятие любой предлагаемой конституционной поправки, даже если соответствующий законопроект получил единодушное одобрение всех остальных депутатов обеих палат.
Ситуация осложнялась еще и тем, что коммунистическая Конституция Чехословакии являла собой курьез даже на фоне других федеративных систем советского типа. Она устанавливала федеративное государство, предполагавшее наличие республиканских конституций, однако реформы 1968 года были прерваны до того, как эти акты были фактически опубликованы в обеих республиках, составлявших федерацию. Далее, Закон «О Федерации» 1968 года очертил круг полномочий двух республиканских парламентов - Чешского и Словацкого национальных советов. Образованный совершенно недемократическим способом в мае 1968 года Чешский национальный совет получил мандат на разработку новой федеральной Конституции совместно с уже существовавшим к тому времени его словацким аналогом. Однако после советского вторжения в августе 1968 года чешский представительный орган зачах; Словацкий национальный совет пережил «нормализацию», однако его фактические полномочия были урезаны и пересмотрены по прихоти коммунистической правящей элиты. В результате с 1969 по 1989 год Чехословакия продолжала сохранять ту самую асимметричную институциональную структуру, выправить которую стремились словацкие движения за федерализацию в 1945 и 1968 годах. Существовавшие в Словакии республиканские институты отсутствовали в Чехии.
Решение Гражданского форума о признании, на время, законности такой правовой структуры означало, что в 1989 году демократические силы Чехословакии унаследовали один республиканский парламент (Словацкий национальный совет) и федеральную Конституцию, предусматривавшую и другой парламент (Чешский национальный совет), который еще предстояло сформировать. Ни существовавший, ни находившийся в зачаточном состоянии представительные органы республик не обладали конституциями, направляющими их деятельность, хотя федеральная Конституция предполагала наличие таковых. Таким образом, сохранение в силе коммунистической Конституции требовало немедленной разработки основных законов республик. Одновременно усилия Федерального собрания были направлены на разработку документа, призванного заменить старую федеральную Конституцию. Иначе говоря, требование придерживаться старого законодательства на практике означало необходимость одновременно разработать не менее трех абсолютно новых конституций, а также реанимировать давно забытый институт - Чешский национальный совет. Все это вместе взятое выглядит устрашающе, даже и при более благоприятных обстоятельствах. Поучительно напомнить, например, что в Америке, когда обсуждалась новая федеральная Конституция, каждый штат имел свою конституцию и законодательный орган.
Изначально вопрос том, кто возьмет на себя решение задачи реформирования федерации, казался, по крайней мере, относительно, ясным. Работая над новой Конституцией, Федеральное собрание должно было согласовывать свои усилия с деятельностью депутатов Чешского и Словацкого национальных советов, перед которыми была поставлена задача одновременного создания первых республиканских конституций Чехии и Словакии. То, что словаки начали работу над собственной Конституцией сразу после революции (первый вариант проекта был готов уже в апреле 1990 года), свидетельствует о поисках Словакией независимости; этот же факт можно рассматривать и как попытку Словакии подтвердить действующую Конституцию. Национальные правительства также по вполне попятным причинам больше, чем федеральное правительство Национального согласия (ноябрь 1989 г. - май 1990 г.), опасались сохранения непригодных структур, поскольку лучше знали слабые стороны существовавшей федеральной системы.
Несмотря на то, что разработка новой федеральной Конституции Федеральным собранием не вызывала возражений, камнем преткновения оставался вопрос о том, как этот документ, будучи создан, станет общепринятым законом для всей страны. Использование коммунистической Конституции в качестве руководства к действию при определении процедуры ратификации вызывало больше вопросов, чем давало ответов на них. Статья 1 Закона «О федерации» 1968 года начинается с провозглашения суверенитета (suverenita) народов, составляющих Чехословацкое государство, которые по своей свободной воле объединились в федерацию. Однако в чешском языке понятию «суверенитет» соответствуют два термина: suverenila, обычно используемый для обозначения конституционно-правового статуса Чешской и Словацкой республик во взаимоотношениях друг с другом, и svrchovanost, подразумевающий суверенитет в международно-правовом смысле. В силу того, что Чехословакией правила коммунистическая партия и страна, по сути, утратила svrchovanost, будучи членом Варшавского договора, провозглашение суверенитета чешского и словацкого государств в федеральной Конституции было не более чем риторикой. Но после 1989 года, с началом становления многопартийной системы и вывода советских войск, идея суверенитета приобрела практическую значимость. Обладание suverenitou, безусловно, предполагало, как минимум, что для узаконения любого нового устройства федерации необходимо ясно выраженное одобрение обеих суверенных республик. И если начать с того, что суверенитет словацкого государства был зафиксирован в федеральной Конституции, то не стало ли бы любое декларирование Словакией своего суверенитета d дальнейшем просто церемониальным подтверждением приверженности и верности Конституции Чехословакии? Многие разногласия в чешско-словацких отношениях в период, последовавший за революцией 1989 года, вытекают из противоречий, изначально присутствовавших в конституционной поправке 1968 года, которую обе стороны были вынуждены использовать в качестве отправной точки при трансформации политической системы на основе соблюдения законности.
Представление о том, что легитимность федерации основывается на согласии обеих республик, получило дальнейшее институциональное развитие в декабре 1990 года, когда было подписано соглашение о разграничении полномочий между федеральными и республиканскими органами государственной власти; после продолжительных дебатов соглашение было принято Федеральным собранием как поправка к Конституции. В основе соглашения о разграничении полномочий лежала договоренность, достигнутая в результате серии встреч представителей федерации и республик, проведенных в Тренчинской-Теплице в августе 1990 года. Было решено, что сильная федерация состоит из сильных республик. На основании соглашения большая часть полномочий в области экономики перешла к республикам, за федеральной властью осталось определение внешней политики и финансовой стратегии. Соглашение также по умолчанию подтвердило необходимость одобрения новой федеральной Конституции обоими национальными советами - Чешским и Словацким. В ходе последующей встречи в моравском городе Кромержиж в июне 1991 года представители федеральной и республиканских властей согласились с тем, что ратифицировать новую федеральную Конституцию должны будут оба национальных совета.
В ретроспективе становится ясно, что поддержка идеи сильной федерации, состоящей из сильных республик, была роковым шагом. Вовлечение республиканских парламентов в процесс ратификации федеральной Конституции стало бы прямой дорогой к катастрофе даже в этнически однородном государстве. Ни один республиканский парламент не согласится на ограничение своих полномочий, которое, по определению, предусмотрено всяким движением к федеративной системе. Более того, в случае санкционирования республиканскими парламентами федеральной Конституции верховенство федерации над субъектами - в случае конфликтов, которые неизбежны - не может быть гарантировано. Это одна из причин, по которым на Конституционном Конвенте Джеймс Мэдисон настоял на том, чтобы законодательные органы штатов не были напрямую вовлечены в процесс ратификации Конституции США. Тем не менее, Вацлав Гавел, похоже, вначале не осознавал, какими опасностями для федерации чреват такой подход, оставлявший право окончательного решения за республиканскими парламентами. Напротив, как минимум однажды, он публично определил свою стратегию легитимации федеральной Конституции как аналогичную американскому опыту 1787 года. Однако аналогия Гавела была неуместна. В действительности способ, избранный для обеспечения правовой преемственности Чехословакии, стремительно направил страну по тому самому пути ратификации, избежать которого успешно убедили своих коллег Мэдисон и другие отцы американской Конституции. Более того, возложение на национальные советы республик ответственности за выработку консенсуса поставило под еще больший вопрос достижение согласия по той простой причине, что в отличие от своих коллег из федерального парламента, представители Чешского и Словацкого национальных советов не имели опыта совместной работы.
Усилия Президента Гавела, направленные на то, чтобы сосредоточить внимание участников переговорного процесса на решении не терпящей отлагательства задачи разработки новой федеральной Конституции, выглядели в начале 1991 года, по мнению ряда словацких лидеров, как попытка поставить телегу впереди лошади. По мнению Яна Чарногурского (с апреля 1991 года занимавшего пост словацкого премьера), если речь зашла о том, чтобы заложить новую основу под чешско-словацкие отношения (а общей целью было построение федеративного государства, начиная с фундамента), то в этом случае в первую очередь был необходим двусторонний договор (smlouva) между двумя республиками, соответствующий нормам международного права. Только после заключения этого соглашения и законодательного закрепления равноправия чехов и словаков можно было приступать к решению задачи принятия новой федеральной Конституции. Прежний опыт, по вполне попятным причинам, вызывал у словаков подозрения в отношении любой федеральной структуры, связанной с прошлым, сколь бы незначительной ни была эта связь. В июне 1991 года после раунда переговоров в Кромержиже Гавел заявил, что подход словаков опасен, поскольку временный роспуск федерации и воссоздание ее на новой основе нарушит правовую преемственность подвергшегося такому процессу союзного государства.
конституция чехия парламентский сенат