Ключевые слова: безопасность, общественная безопасность, гражданское общество, молодежь, протестная активность, информационная война, политическая социализация, обеспечение общественной безопасности, взаимодействие гражданского общества и государства, консолидация общества.
Keywords: safety, public security, civil society, youth, protest activity, information warfare, political socialization, public security, the interaction of civil society and the state, the consolidation of society.
В статье внимание будет сфокусировано на раскрытии следующих положений, анализ которых автор считает наиболее теоретически, практически и политически востребованными в современных условиях России в контексте поиска направлений обеспечения безопасности страны и общественной консолидации:
1. В современных условиях актуализация проблем обеспечения общественной безопасности должно быть предметом особого внимания со стороны представителей власти разного уровня, а также структур гражданского общества;
2. Перманентное совершенствование деструктивными силами методов вовлечения молодежи в протестные акции, использование технологии «мирного гражданского неповиновения» в качестве пускового механизма смены политического режима, властвующей элиты и разрушения существующей институциональной и ценностной системы, объективно обусловливает необходимость смены парадигмы взаимодействия власти и гражданского общества;
3. В условиях беспрецедентной информационной войны необходимы новые подходы к процессу политической социализации и управление этим процессом.
Исследование безопасности сопряжено с большими трудностями. В анализе этого многомерного феномена необходимо считаться с его сложной структурой. В научной и справочной литературе выделяют национальную, социальную, экономическую, государственную, военную, информационную, экологическую, техногенную, демографическую, культурную, правовую, продовольственную и многие другие виды безопасности. Многомерность феномена обусловливает и многообразие методологических подходов к трактовке его сущности и содержания. Философский подход позволяет сфокусировать внимание исследователей на общеметодологических аспектах и принципах безопасности, однако этот исследовательский инструментарий не столь популярен. Например, в «Новой философской энциклопедии»[2] это понятие вообще отсутствует. Институциональный и политико-правовой аспекты нацеливают на изучение положений Конституции, Федеральных законов, материалов Национальных Стратегий и Концепций развития, деклараций, обращений, совершенствование нормативно-правовой базы, анализ функций государственных, общественных институтов и организаций. Набирают популярность культурологический, психологический, идеологический, духовно-нравственный, биологический, медицинский, продовольственный подходы к анализу безопасности.
В подавляющем большинстве публикаций, в том числе в официальных документах, безопасность определяется как «состояние защищенности». В качестве примера сошлемся на типичное определение этого понятия в «Социологической энциклопедии». Безопасность – «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз», «предполагающее установление политической, экономической и социальной стабильности в государстве, безусловное исполнение законов и поддержание правопорядка, развитие международного сотрудничества на основе партнерства»[3]. В «Политической энциклопедии»[4] акцент делается на обеспечение реальной защищенности социума от опасностей, угроз и других неблагоприятных факторов. Безопасность – это «состояние надежной ( выделено мною – АГИ ) защищенности жизненно важных интересов и коренных основ существования личности, общества и государства, а также мирового сообщества от внутренних и внешних угроз».
Акцентуация на компоненте защищенности, который переносится на ту или иную сферу или общественный сегмент (экономику, культуру, политику, военную, образовательную, технологическую области и др.), отражает традиционные характеристики безопасности как состояния, при котором отсутствует или минимизирована опасность. Ценность такого подхода состоит в том, что внимание фокусируется на отсутствии условий и агентов, вносящих дисфункцию и дестабилизацию в деятельность властных структур и институтов гражданского общества. Однако данная теоретическая конструкция не реалистична, ибо в политической деятельности всегда есть угрозы, опасности и риски. Более того, это – один из самых рискогенных видов деятельности. Кроме того, состояние защищенности не всегда адекватно отражает реальную ситуацию, объективные процессы и тренды развития. Например, эффективная государственная информационная и пропагандистская политика, дозированная для широкой общественности, может создать у населения иллюзию военной мощи, непобедимости государства, самого справедливого политического строя, самой профессиональной элиты и т.д., субъективно обусловливая чувство защищенности.
В документе «Концепция общественной безопасности в Российской Федерации», принятом в 2013 году, обеспечение общественной безопасности провозглашается одним из приоритетных направлений государственной политики в сфере национальной безопасности страны. В документе под общественной безопасностью традиционно понимается «состояние защищённости человека и гражданина, материальных и духовных ценностей общества от преступных и иных противоправных посягательств, социальных и межнациональных конфликтов, а также от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера»[5]. И в новом документе «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации» от 31 декабря 2015 года безопасность ассоциируется с состоянием «защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан, … достойные качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие» страны[6].
Иной подход к анализу интересующего нас феномена представлен в Энциклопедическом словаре «Безопасность Евразии». В нем безопасность трактуется как «состояние, явные и латентные тенденции развития и условия жизнедеятельности социума», его структур и институтов, при которых «обеспечивается сохранение их качественной определенности с объективно обусловленными инновациями в ней и свободное, соответствующее собственной природе и ею определяемое функционирование»[7]. Автор солидаризируется с позицией тех исследователей, кто трактует безопасность не как отсутствие опасностей, а как способность государственных и общественных структур адекватно реагировать на новые вызовы и риски, непосредственно угрожающие стабильности и развитию социума в целом и отдельным его сегментам. Более эффективным является подход, при котором на первый план выходит не общественная сфера, в которой необходимо обеспечить безопасность, а сама безопасность: безопасность государства, безопасность личности, безопасность общества, безопасность дорожного движения, безопасность предоставления медицинских услуг и т.д. В таком подходе феномен безопасности предстает как система гарантий, обеспечивающих устойчивое развитие всего общества и отдельных сфер в результате эффективной деятельности соответствующих структур.
Сложности вычленения ценностно-смыслового ядра феномена безопасности обусловлены еще и тем, что ее разновидности тесно связаны между собой и обусловливают друг друга, что нашло адекватное отражение в «Стратегии национальной безопасности России до 2020 года». Однако частичное совпадение решаемых задач по трансляции и защите национальных, государственных интересов институтами и структурами, призванными обеспечить установление той или иной разновидности безопасности, привело к понятийно-категориальной путанице. Особенно это относится к понятиям «государственная безопасность» и «общественная безопасность». В «Стратегии национальной безопасности России» и ряде других официальных документах, а также в научной и публицистической литературе государственная и общественная безопасность не всегда четко разграничиваются, употребляются нередко как совпадающие и заменяющие друг друга понятия, что теоретически и практически оправдано лишь отчасти.
В 2013 году в «Концепции общественной безопасности в Российской Федерации» состояние общественной безопасности в стране характеризовалось «как нестабильное»[8]. Несмотря на предпринимаемые государством и обществом усилия, направленные на борьбу с противоправными деяниями, в документе констатировалось, что «необходимый уровень обеспечения общественной безопасности не достигнут»[9]. В условиях новых цивилизационных вызовов и рисков, диффузии внутренних и внешних угроз безопасности, активизации попыток деструктивных сил сформировать негативный имидж России, дестабилизировать социально-политическую ситуацию, стимулировать экстремистскую идеологию, сепаратистские процессы и деятельность радикальных организаций внутри страны в обеспечении устойчивого развития государства на первый план выходит задача обеспечения именно общественной безопасности. Сложная криминогенная обстановка, высокий уровень коррупции, социального расслоения народа, опасность террористических атак и др. характеризуют внутриполитическую ситуацию. Политика транзита либеральной модели демократии, насильственной смены политических режимов в ряде государств с целью насаждения западных либеральных ценностей в иную, отличную от западной, социокультурную среду, привлечение структур гражданского общества к организации акций консолидированного протеста населения, активно осуществляемая сегодня на международной арене, предъявляет новые требования к обеспечению общественной безопасности.
На основании вышесказанного, можно дать следующее определении. Общественная безопасность – это целенаправленная, консолидированная деятельность государственных и общественных институтов по адекватному реагированию на новые вызовы и риски, созданию необходимых внутренних и внешних условий, обеспечивающих поступательное, динамичное развитие социально-политической системы, перманентный диалог всех заинтересованных сторон по выработке консенсусных технологий презентации и реализации интересов личности, общества и государства, сохранение и развитие гражданского мира, согласия, культурного и духовного наследия страны. Определение не претендует на бесспорность, что не исключает, а предполагает поиск новых ракурсов и подходов в попытках выявить сущность этого многогранного феномена. В авторском определении общественная безопасность трактуется не как защищенность от возможных вызовов и угроз, что вольно или невольно ориентирует на пассивность (кто-то или что-то обеспечит эту защищенность), а как целенаправленная и консолидированная деятельность по созданию условий, при которых эти угрозы будут минимизированы.
В современных условиях появились новые, эффективные формы выражения протестных настроений и протестной активности с использованием Интернета, социальных сетей, привлекающие молодежь (флешмоб, перформанс, хеппенинг, наномитинг). Появление новых методов вовлечения молодежи в протестные акции, нередкое использование институтов гражданского общества не для созидательных, а для деструктивных акций, успешное применение технологии «мирного гражданского неповиновения» в качестве пускового механизма смены политического режима объективно обусловливает необходимость смены парадигмы взаимодействия власти и гражданского общества. Сложившаяся с учетом национальных традиций российская модель гражданского общества нацелена на создание системы обеспечения интересов «общего» в отличие от западной модели, предполагающей объединение усилий каждого в интересах отдельной личности. И та, и другая модель функционирования гражданского общества не может быть однозначно эффективной или не эффективной. Западная модель олицетворяет больший динамизм и мобильность, ибо, реализовав свои интересы, совпадавшие на определенном этапе с интересами того или иного сообщества, индивид начинает искать другую общественную группу (организацию, союз, сообщество, ассоциацию), цели которой на данный момент совпадают с интересами дальнейшего развития личности. В российской модели доминантой является объединение людей для достижения общей цели, общего интереса, общего блага. При этом четких представлений о том, каков его личный, частный интерес в общегосударственном интересе может быть и не сформировано.
В 90-е годы в России было широко распространено мнение, что зрелость гражданского общества (кстати, термин и феномен гражданского общества - это продукт западной цивилизации) выражается в степени противостояния и противодействия власти. Это мнение не преодолено и сейчас. Характер взаимодействия институтов государства и гражданского общества оказывает непосредственное влияние на функционирование многоуровневой системы обеспечения общественной безопасности. Расширение влияния гражданского общества на процесс принятия и реализации политических решений, рост значимости общественного самоуправления, самоорганизации общества должны соответствовать новым требованиям консолидации общества. В условиях современной России приоритетное значение имеет определение реальных возможностей и степени гражданского участия в выявлении проблем и эффективных форм взаимодействия государства и институтов гражданского общества, которое возможно только в рамках сбалансированного подхода, исходя из особенностей функционирования данных институтов и специфики решаемых ими задач. Гражданское общество и государство, при всем их отличии, взаимодействуют друг с другом и зависят одно от другого. Без государства гражданское общество существовать не может, а государство без развитого гражданского общества не является демократическим. Разрушение государственности так же губительно для общества, как и дискриминация или блокирование его гражданской жизни. В реальной жизни разделение гражданского общества и государства достаточно условно. Недопустимо их антагонистическое противопоставление, хотя между ними и существуют определенные объективные противоречия, но они относятся к числу общецивилизационных. Каким бы демократичным ни было государство, оно всегда стремится к расширению сферы своего влияния, сферы своих полномочий, такова сущность этого политического института. Общество, ограждая себя от необоснованных, неоправданных притязаний со стороны государства, минимизируя стремление государственных институтов постоянно расширять сферы своих притязаний, контролировать всех и все, вырабатывает собственную систему сдержек и противовесов, свои механизмы ограничения деятельности государства. Это объективно обусловливает необходимость совместной выработки механизмов взаимодействия и согласования интересов, что возможно только в режиме перманентного преодоления возникающих противоречий между государственными и гражданскими институтами, властью и обществом. В режиме же их противостояния невозможно достичь гармонизации и реализации частных и общественных интересов, свободной конкуренции и социального равновесия в обществе, прав личности и гражданской ответственности. В науке разграничение этих сфер необходимо для того, чтобы исследовать механизмы общественной жизни, степень свободы и несвободы индивидов, определить уровень политического развития. Главное во взаимоотношениях государства и гражданского общества - это постоянное преодоление противоречий между ними в процессе перманентного диалога, выработка механизмов согласования интересов большинства, нахождение путей оптимального общественного взаимодействия и развития. Гражданское общество и государство призваны от поколения к поколению обеспечивать воспроизводство социально-политического и социокультурного пространства страны, создавать благоприятные условия самореализации индивидов и коллективов, способствовать гармонизации в реализации частных и общественных интересов и потребностей. Поэтому теоретически дискуссионным и политически недальновидным является противопоставление этих двух ведущих субъектов общественно-политической жизни, ассоциирование зрелого гражданского общества только со степенью его критичности в отношении государства и размахом протестных акций против его решений и действий. Конструктивный диалог и сотрудничество государства и гражданского общества вовсе не исключает, а предполагает конструктивную критику власти, ее решений и действий, общественного контроля над выполнением принятых решений. Эффективность такого контроля сегодня демонстрируют члены ОНФ. В «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» от 31 декабря 2015 года ставится задача консолидации гражданского общества вокруг общих ценностей, формирующих фундамент государственности, таких как гуманизм, свобода, суверенитет, государственная целостность страны, межнациональный мир и согласие, социокультурное единство многонационального народа России, уважение семейных и конфессиональных традиций[10].
В современном мире появляются новые угрозы общественной безопасности, среди которых наиболее негативное воздействие на общество и личность оказывают угрозы деструктивного информационного воздействия со стороны экстремистских и террористических организаций, иностранных специальных служб и пропагандистских структур. Информационное пространство существенно повышает требования к качеству «человеческого фактора», ибо халатность, непрофессионализм, безответственность, корысть, ошибки и неточности одного человека могут повлечь за собой ошибки на уровне системы, иметь фатальные последствия. В условиях беспрецедентной информационной войны против России система выявления и анализа информационных угроз должна перманентно совершенствоваться. Информационная война вносит существенные коррективы и в процесс социализации подрастающего поколения. В подавляющем большинстве трактовок, закрепившихся на уровне учебников, словарей, справочных изданий социализацию связывают с приобщением и адаптацией человека к обычаям, ценностям и традициям общества. В информационную эпоху циркулирующая в обществе информация должна контролироваться. Сегодня не столько адаптация к среде, сколько выработка умений и навыков защищать, развивать и транслировать национальные ценности должны стать главной целью и смыслом процесса социализации. С учетом информационных угроз и вызовов, возрастающих в геометрической прогрессии, автор предлагает следующее определение социализации. Это перманентный процесс формирования и мониторинга усвоения личностью базовых коллективных ценностей, выработки умений и навыков их трансляции и защиты на всех уровнях взаимодействия личности и общества, осуществляемый государством, гражданскими институтами и личностью с целью воспитания гражданина с активной жизненной позицией, способного сделать осознанный выбор и нести за него ответственность. Субъект социализации может и должен быть не только объектом, но и активным актором, оказывающим воздействие на структурирование ценностей, жизненных позиций и ориентиров других акторов. Государство аккумулирует взаимодействия всех агентов социализации, определяет их общий вектор действий, который направлен на формирование и усвоение ценностей господствующей политической идеологии и культуры, лояльное отношение к правящему режиму. Гражданское общество усиливает состязательность и конкурентность этого процесса, что обусловливает возрастание вероятностного характера социализации. Различные социальные группы имеют специфические оценки политических реалий, выстраивая отношения агентов социализации исходя из своих предпочтений, возможностей, ресурсов, убеждений включения личности в политическую жизнь. Нередко конкуренция агентов социализации между собой и с государством рассматривается как однозначно позитивный фактор. Плюрализм позволяет человеку иметь альтернативные варианты выбора и реализации индивидуальной жизненной траектории развития. При этом важно, чтобы главные институты социализации создавали единую иерархическую систему, действовали в единой системе ценностей и координат. Трансляция акторами процесса социализации прямо противоположных смылообразующих идей и ценностей приводит к «разорванности» этого процесса, что содержит большую опасность социальных аномалий и девиаций, дисфункций и дестабилизации. Беспрецедентные масштабы информационной войны требуют консолидации всех сил и ресурсов на основе общенациональных ценностей и приоритетов для адекватного противодействия информационным атакам, своевременного отражения информационной экспансии и формирования гражданина, способного к постижению и совершенствованию своего индивидуального бытия, пониманию фундаментальных жизненных смыслов, освоению новых форм политического позиционирования интересов государства и человека. Конструктивное взаимодействие государства и гражданского общества должно быть направлено на формирование патриотизма, сопричастности общему делу, самодостаточности личности, способной на социально значимые поступки и деятельность на благо Отечества, национальной гордости и ответственности за судьбу страны. В брошюре «Промывание мозгов. Изложение русского руководства по психополитике», изданной еще в 1955 году, констатировалось: «Если вы сможете убить национальную гордость и патриотизм в подрастающем поколении, вы завоюете эту страну». Умение гармонично сочетать личные и общественные интересы через осознание государственных интересов, понимать свою роль в событиях и процессах государственной, общественной значимости, блокировать разрушительные тенденции и поддерживать созидательные приобретают особую значимость в условиях информационной войны.
На современном этапе в обеспечении общественной безопасности первостепенная роль принадлежит корректировке политического курса в направлении создания более благоприятных условий жизнедеятельности для широких социальных слоев, разработки и реализации долгосрочных программ в сфере образования, науки, культуры, здравоохранения с учетом специфики развития российского социума. Представителям власти необходимо более оперативно реагировать на неудачные проекты реформирования с целью их корректировки (например, в области здравоохранения, образования, введения ЕГЭ и др.) Это позволит реализовать политику и идеологию общественного согласия, вселить уверенность в перспективы лучшего будущего.
Автор считает непродуктивной идею возрождения государственной идеологии, высказанную некоторыми исследователями и практиками. Помимо того, что эти предложения противоречат действующей Конституции РФ, важно и еще одно обстоятельство. Идеология как форма корпоративного мышления, транслирующая и навязывающая обществу свою систему ценностей, которая преподносится как единственно возможная, изжила себя. Сегодня наблюдается «идеологическая конвергенция», диффузия идеологий, заимствование идей, поэтому в современном мире нет «чистого» либерализма или консерватизма или социализма. Современные либералы давно признают регулирующую роль государства, планирование, социализированный рынок, консерваторы взяли на вооружение идею развития и изменений, а социалисты не отрицают важности многообразия форм собственности, в том числе частной, эффективность эволюционного развития общества вместо революционного пути. На Западе тактико-стратегическая деятельность и либералов, и консерваторов базируется на единой ценностной основе. Но общество не может существовать без системы ценностей, оно всегда нуждается в «великом, смыслообразующем мифе» (Ж.Сартр), требует «идеологической уверенности, без этого не будет консенсуса, не будет смысла намерениям» (Г.Лодж). При сохранении идеологического плюрализма, в обществе должна быть сформулирована и транслирована общая система консолидационных ценностей, позволяющих формировать ответственного, активного, социально ориентированного гражданина, обладающего чувством собственного достоинства, гордости за страну, уважительного отношения к ее истории, дееспособным мироощущением.
В современных условиях количество национально-ориентированных интеллектуалов существенно возросло по сравнению с 90-ми годами XX века, когда, напротив, доминировали западно-ориентированные интеллектуальные слои, транслировавшие западные, либеральные технологии и ценности, как единственно возможные и эффективные для любой, в том числе и российской политической и социокультурной среды. Сегодня блок национально-ориентированных интеллектуалов, бюрократии и социально ориентированного бизнеса может и должен стать инициатором и интегратором широкомасштабного компромисса. Корпоративная организация общества, при сохранении гибких, но подвижных границ между корпорациями, коррелирует с российскими традициями служения общественному идеалу, идеям солидаризма. Особое значение имеет формирование влиятельного политического центра, который является гарантом политической устойчивости. Такая задача активно обсуждалась в 90-е годы, однако в тот период она осознавалась скорее как перспектива, нежели как реальность. Конечно, и сегодня существует много проблем: социальное неравенство, имущественное расслоение общества, являющееся, по славам В.В.Путина «запредельным», тотальная коррупция, несоблюдение принципа социальной справедливости, появление новых видов неравенства (информационного, территориального, анклавизация городов) и др. Однако, несмотря на нерешенные задачи, проведение консолидационной политики возможно. Социологические исследования фиксируют консолидированную позицию россиян по вопросам внешней политики, широкую поддержку внешнеполитического курса государства: вхождение Крыма и Севастополя в состав РФ, зимняя Олимпиада 2014 года и Параолимпийские игры, гуманитарная помощь Донецку и Луганску, активная деятельность России на международной арене по урегулированию украинского кризиса и т.д. Переориентация массового сознания россиян на проблемы мировой политики и международных отношений обеспечила серьезные подвижки в общественном мнении и настроениях, высокую консолидацию общества, рост поддержки власти, что, но мнению автора, не исключает новой волны протестных акций, но создает хорошую основу для продолжения консолидационной политики. Мнение экспертов о неустойчивости тенденции гомогенизации общественного сознания, которое может легко изменить свой вектор и перейти от массовой поддержки власти к массовым протестам против ее решений и действий весьма популярно, тем важнее совместные усилия власти и общества по нейтрализации этих и других негативных тенденций.
В проведении консолидационной политики важно сбалансированное следование традициям институционализма и политического участия. Российская и зарубежная политическая практика свидетельствует о том, что в случае доминирования традиции конституционализма политическая система функционирует достаточно устойчиво. Политическая мобилизация и расширение круга лиц, участвующих в политике, происходит осознанно, более или менее постепенно, а формы протеста не разрушают существующую институциональную и ценностную системы. Политическая система успевает адекватно реагировать на требования политических акторов, вырабатывать принципы и нормы их артикулирования и агрегирования. В случае неконтролируемого вовлечения акторов в политику, усложненного недостаточным развитием культуры гражданского участия, организация политической жизни крайне затруднена, а получение консенсусного результата с наименьшими социальными издержками проблематично. Политическая система не всегда успевает реагировать на темп и характер политической мобилизации социальных слоев. Доминирование традиций расширенного политического участия над институционализацией неизбежно ведет к дисбалансам, дисфункциям, дезорганизации, продуцируя конфликтность во взаимодействии политических акторов между собой и властью. «Заявка» на участие в политике не всегда сопровождается попытками изменения привычных каналов артикуляции, агрегирования и презентации своих интересов, отказа от собственных амбиций, форсированных средств достижения целей.. Это существенно затрудняет разработку и реализацию компромиссной линии поведения со стороны представителей власти и общества, достижение общенационального согласия, реализацию срединной модели политического курса, ориентированного на равноудаленность от крайностей, стимулирует неконвенциональные формы политического участия и взаимодействия. Позитивный результат может быть достигнут, если следовать практике объединения в единые коалиции, блоки, союзы радикальных и умеренных правых и левых групп. Эта задача сложная, но выполнимая. Внутри таких объединений радикально ориентированные силы могут быть нейтрализованы более умеренными[11], а конкурирующие группировки вынуждены транслировать более умеренные позиции, идеи и методы решения поставленных проблем. Важно, что в случае победы и радикальные, и умеренные силы политического спектра, будучи объединенными в едином блоке, разделяют ответственность за принятые решения и возможные последствия от их реализации.
[1] Авцинова Галина Ивановна – д.филос.н., профессор, профессор кафедры политологии и международных отношений Российского государственного социального университета. Сфера научных интересов - радикализм, социокультурные аспекты политических процессов и отношений, социальные инновации, социальная политика, социально-правовое государство, гражданское общество, взаимодействие гражданского общества и государства. E-mail: avtsinov@rambler.ru.
[2] См.: Новая философская энциклопедия. В 4-х т. / Научно-редакционный Совет академик РАН В.С.Степин, член-корр. РАН А.А.Гусейнов, д.полит.н. Г.Ю.Семигин. Т. 1. - М.: Мысль, 2000.
[3] См.: Социологическая энциклопедия. В 2-х т. / Рук. науч. проекта Г.Ю.Семигин. – М.: Мысль, 2003. – Т. 1. - С. 83.
[4] См.: Политическая энциклопедия. В 2-х т. / Рук. научного проекта Г.Ю.Семигин. - М.: Мысль, 1999. - С. 104.
[5] См.: https://www.kremlin.ru/acts/news/19653
[6] https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html
[7] См.: Безопасность Евразии - 2002. Энциклопедический словарь-ежегодник / Автор идеи и концепции, руководитель проекта В.Н.Кузнецов. - М.: Книга и бизнес, 2003. - С.49.
[8] https://www.kremlin.ru/acts/news/19653
[9] Там же.
[10] https://rg.ru/2015/12/31/nac-bezopasnost-site-dok.html
[11] Идея была высказана известным французским политологов М.Дюверже. в работе «Идея политики. Применение силы (власти) в обществе». - Лондон, 1978.