в забвение? Не сразу же Никита Высоцкий Домом Высоцкого занялся.




С гордостью их носил. Я знаю, Владимир Семенович любил одаривать.

 

— Налезали его вещи на Сергея? Я подозреваю, что та кожаная куртка, которую мне Высоцкий подарил, была привезена Мариной специально для меня. Потому что она мне была точно впору. Володины вещи, кроме обуви, были мне катастрофически малы. И в росте, и в объеме. У меня рост метр восемьдесят.

А Володя ведь был ниже ростом значительно. Однажды он подарил мне свои туфли. Со словами: «Не могу смотреть на тебя в этом совковом кошмаре». Его туфли 39-го размера, как и у меня, — не снашивались. Проносил я их лет десять. Он и правда любил дарить, хо­тел сделать жизнь друзей счастливее.

 

— Известно, что Марина Влади подарила Высоцкому «мерседес».

 

— Марина подарила ему голубой «мерседес». Сейчас я понимаю, что это был не такой уж и дорогой подарок, потому что автомобиль был не новый. Но по тем меркам это бы­ла настоящая роскошь. Мы с Володей ездили именно на этом «мерседесе», когда он решал дела для своих знакомых. Вообще за Володей ОБХСС все время ходил по пятам, чтобы поймать, как ему деньги за концерт передают. Его хотели посадить все равно за что, больше всего за то, что он — Высоцкий.

— А кто все же Высоцкому помог, ну, кроме кинематографистов, не впасть

в забвение? Не сразу же Никита Высоцкий Домом Высоцкого занялся.

 

— Высоцкий очень не любил, когда его бардом называли. Он считал себя профессиональным поэтом. И не причислял себя к самодеятельным исполнителям.

Но в результате именно те, кто занимался авторской песней, и помогли, причем очень,

в распространении и популяризации музыки Высоцкого. Издавали книги.

— Мне Никита Высоцкий рассказывал, что знает трех человек по меньшей мере, которые рассказывали, как Владимира Семеновича с Хрущевым знакомили лично. А сын знает, что отец у Хрущева был всего один раз.

 

— Как-то я ехал из Киева в Москву

в поезде. Лежал на верхней полке, а на нижней шла беседа двух моих попутчиков. Один рассказывал другому, как и где он сидел с Высоцким. Да так реально и красочно, с такой необычайной любовью к Высоцкому, что я заслушался. Володя ведь пел от имени каждого — как будто он воевал, сидел, был. И ему верили, от чьего бы имени он ни пел. Очень многие люди чувствовали себя с ним на равных. Старые вояки, какие-то заключенные.

 

Я, например, видел дочь Леонида Ильича Брежнева в гримуборной у Володи пару раз точно. Она стояла в дверях, смотрела, как он гримируется. И так смотрела на Высоцкого, что я решил, что у них роман. (Которого, конечно, не было.) Но она млела от Володи и всерьез помогла, когда Театр на Таганке хотели закрыть. Мадам Брежнева по артистам круто шуровала. И даже замуж вышла за цыгана, которого устроила в Большой театр.

 

— Почему же его, при том что так его любили, так травили?

 

— Потому что он шел к правде поперек коммунистической идеологии. Паршивой советской идеологии. Ни за что обратно к той системе не хочу. Жрать было нечего. Врали о каких-то несуществующих невероятных урожаях. Брежнев был просто очень старым и больным, на местах одни лизоблюды и дураки. Но великолепные, как цепные собаки, охранники своего дебильного строя и сладкого положения в обществе.

 

Но песни Высоцкого и его голос уже были знаменем передовой части общества. Народ его чтил больше, чем любого другого поэта. Государство его за это ненавидело. Государство в целом. Как машина. Причем некоторые «водители» этой машины, такие как Косыгин, втихаря собирали коллекцию его песен и слушали... слушали до одури!

 

Коммунистическая мораль была «двустандартная», двойственная. Мерзкая. С одной стороны, Володю травили и мучили, а с другой — его обожали. Причем иногда это были одни и те же люди.

 

— А его песни продолжали жить в каждом доме.

 

— Да, и звучат у многих даже сегодня. Еще одну историю расскажу. Помню, как поехали мы с Володей в пансионат «Сенеж». В Солнечногорск. Там Марк Александрович Коник вел курсы художников и дизайнеров. Собирались талантливые люди. Володя всегда интересовался всем новым в искусстве. И я потащил его туда на их выставку.

Нас до начала просмотра поселили

в чудную комнатку. Предложили чай. Зима. Тишина, все снегом засыпано.

За окном замерзшее озеро и опушка леса. Прозрачные березы. Он смотрел, смотрел и сказал: «Вот тут Есенины и рождаются». Пока чай несли, Высоцкий прилег та диван и заснул. Проспал часов восемь. При том что

к тому времени он уже совсем не мог спать.

 

А потом, после показа, от которого он был в восторге и во время которого бормотал: «И у нас это никому не нужно!», он пел ребятам. Пел все, что просили, часа четыре. Художники и плакали, и смеялись, и меру их счастья измерить было нельзя.

 

Глубокой ночью мы вышли на дорогу, где к нам должен был подъехать автобус для возвращения в Москву. Мороз градусов тридцать пять, и снег падает... Все сверкает и светится. Тишина невероятная. Вдруг вдали появилось какое-то шевелящееся облако, и раздался усиленный морозом и тишиной глухой топот. Подбегает парень,

по пояс голый. В руках гимнастерка, куртка. Смотрит в глаза Володе, и хотя ночь,

и одеты все по-зимнему, сразу узнал его. «Меня ребята послали в самоволку к тебе. Мы — это курсы «Выстрел», только скажи, и мы все для тебя сделаем». И встал на колени. Взял за руку Володю и поцеловал. Поднялся и не прощаясь побежал обратно 20 километров.

 

«Выстрел» — это высшие офицерские курсы.

И это меня потрясло, и не только меня, еще больше Володю. Едем обратно, он молчит. Я его спрашиваю: ты чего такой мрачный? Это же фантастика. Он говорит: «Юра, мне кажется, что я не заслуживаю такой любви». «Да ты что, — говорю ему. — Володя, я сам готов бежать рядом с автобусом до Москвы, чтобы тебе руку поцеловать. Ты настоящий гений, ты не только наша душа, но и сердце!»

 

И всю дорогу до Москвы я его успокаивал. У него глаза были полные слез. Так и не знаю от чего...

 

На фото:

 

с. 66

НА СЪЕМКАХ «ОПАСНЫХ ГАСТРОЛЕЙ». Георгий Юнгвальд-Хилькевич, Владимир Высоцкий, оператор Федор Сильченко. 1969 год. (Из личного архива Г. Юнгвальд-Хилькевича).

 

с. 67

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ со съемочной группой фильма «Вертикаль». На втором плане за Высоцким — режиссер Станислав Говорухин. 1966 год.

Из личного архива Г. Юнгвальд-Хилькевича.

 

с. 68

МАРИНА ВЛАДИ И ГЕОРГИЙ ЮНГВАЛЬД-ХИЛЬКЕВИЧ на съемочной площадке «Опасных гастролей». 1969 год.

Из личного архива Г. Юнгвальд-Хилькевича.

 

с. 69

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ во время записи для документального фильма «Я помню чудное мгновенье» на малой сцене БДТ. Ленинград. 16 апреля 1980 года.

Владимир Меклер / Globallookpress

 

с. 70

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ и Юрий Любимов на десятилетии Театра на Таганке.

Фото Анатолия Гаранина. 1974 год.

РИА «Новости».

 

с. 71

МАРИНА ВЛАДИ. Рисунок Георгия Юнгвальд-Хилькевича. 1969 год.

Из личного архива Г. Юнгвальд-Хилькевича.

 

с. 72

ДВА ПОЭТА. Андрей Вознесенский и Владимир Высоцкий. 1965 год.

Генриетта Перьян.

 

с. 73

НА ГАСТРОЛЯХ «ТАГАНКИ» В ТБИЛИСИ в 1979 году фотограф Александр Сааков сделал несколько снимков Высоцкого. Один из них Александр Любимов и Марина Влади выбрали для церемонии прощания в следующем, 1980-ом.

Александр Сааков.

 

с.74

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ. Рисунок Георгия Юнгвальд-Хилькевича. 1980 год.

Из личного архива Г. Юнгвальд-Хилькевича.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-02-02 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: