Как, черт подери, они перешли на тему Кора и ее встреч с ним?
Ни единой гребаной идеи.
Но больше не осталось недопонимания. И отречения от своих слов тоже не предвиделось. Безумный взгляд Лейлы и ее безмолвная паника сказали ему, что это вовсе не недоразумение колоссальных и смехотворных масштабов, как он надеялся.
- Я была в безопасности, - прошептала она. - Он никогда не причинял мне вреда.
- Да ты нахрен...
Он оборвал себя на полуслове. Просто покончи с этим дерьмом, как ты поступил бы с детонатором бомбы.
Прежде чем он сделал или сказал что-то, о чем будет сожалеть, Куин отступил назад и широко расправил пальцы, чтобы больше не сжимать их в кулаки.
- Куин, клянусь тебе, я ни разу не подвергалась опасности...
- Была ли ты с ним наедине, - когда она не ответила, он стиснул клыки. - Была ли.
- Он никогда не причинял мне вреда.
- Ладно, ты так говоришь, будто тебя ни разу не укусили - хотя ты носила кобру вместо шарфика. Снова и снова. Потому что это происходило регулярно, черт подери, не так ли. Отвечай!
- Мне так жаль, Куин... - она как будто попыталась собраться, всхлипнула, смахнула слезы. Расправила плечи. И то, как ее глаза молили о понимании, почти привело его в ярость. - О, дражайшая Дева Летописеца...
- Прекрати эти молитвы! Там больше никого нет! - он терял контроль. Абсолютно терял гребаный контроль... - И какого хрена ты просишь прощения! Ты осознанно и по собственному желанию подвергала риску моих детей, потому что ты хотела...- он отшатнулся. - Иисусе, ты занималась с ним сексом? Ты трахала его, пока мои дети были в тебе?
- Нет! Я никогда не была с ним в таком смысле!
- Лгунья, - заорал он. - Ты лживая шлюха...
- Я девственница! И ты прекрасно это знаешь! Кроме того, ты меня не хочешь. Какое тебе дело?
- Ты так говоришь, будто даже ни разу не целовала его, - когда она не ответила, Куин хрипло расхохотался. - Даже не трудись отрицать. Я все вижу на твоем лице. Ты права, я не хотел тебя, я никогда тебя не хотел - и не надо это извращать. Я не ревную, я испытываю гребаное отвращение. Я влюблен в достойного мужчину, и я вынужден был лечь с тобой, потому что мне нужен был инкубатор для моего сына и моей дочери. Это, и тот факт, что ты набросилась на меня в жажде - единственные причины, по которым я вообще был с тобой.
Лицо Лейлы приобрело пепельный оттенок, и каким бы ублюдком это его ни делало, он радовался. Он хотел причинить ей боль изнутри, там, где это имело значение, потому что как бы он ни злился, он не мог ударить женщину.
И только поэтому она все еще стояла на ногах.
Эти дети, эти драгоценные невинные дети оказывались в пасти чудовища, в присутствии врага, перед лицом опасности, от которой он бы обосрался, если бы знал о том, что происходит.
- Ты хоть знаешь, на что он способен? - мрачно спросил Куин. - На какие зверства? Он ранил собственного гребаного заместителя в живот, просто чтобы отправить мужчину в наши руки. А в Старом Свете? Он зверски убивал вампиров, людей, лессеров, всех, кто вставал на его пути, иногда ради войны, иногда просто из спортивного интереса. Он был правой рукой Бладлеттера. Ты хоть представляешь, что он сотворил за свое пребывание на земле? То есть, очевидно, что ты не подумала дважды о том, что он всадил пулю в горло Рофа - видимо, для тебя это не имеет значения. Этот ублюдок мог тысячу раз изнасиловать тебя, выпотрошить и оставить на солнце - пока в тебе были мои дети! Ты нахрен издеваешься, что ли?
Чем больше Куин думал о риске, которому она подвергалась, тем сильнее гудела его голова. Его возлюбленные дети могли вовсе не существовать из-за дерьмового выбора этой женщины, которая лишь по биологическим соображениям давала им убежище, пока они не могли дышать самостоятельно.
Она подвергла их риску, рискуя самой собой - несомненно, ни разу не подумав о последствиях или о том, как он, их кровный отец, посмотрел бы на эту катастрофу.
Его ярость, происходившая из любви к этим малышам, была неописуемой. Неоспоримой. Неистощимой.
- Мы оба их хотели, - хрипло сказала Лейла. - Когда мы легли вместе, мы оба хотели...
Он перебил ее спокойным тоном.
- Ага, я жалею об этом. Лучше бы они вообще не родились, чем имели в себе половину тебя.
Лейла вскинула руку, чтобы вновь опереться на дерево - и это была та самая рука, которую он обернул своей банданой. Он испытал острое желание содрать кусок дешевой ткани с ее ладони. И сжечь его.
- Я старалась изо всех сил, - сказала она.
Он хохотал над этим, пока горло не начало гореть.
- Ты говоришь о том, как спала с Кором? Или о том, как подвергала опасности жизни моих детей?
Внезапно она ответила на его злость порывом собственной ярости.
- У тебя есть любимый! Ты каждый день ложишься с ним, ты имеешь возможность строить с ним семью! В твоей жизни есть цель и смысл, помимо служения остальным - а у меня нет ничего! Я проводила все свои ночи и дни за служением божеству, которому уже наплевать на порожденную им расу, и теперь я мамэн двух детей, которых люблю всем своим сердцем, но они - не я. Чего я достигла в этой жизни? Ничего!
- Ты правильно поняла, - напряженно произнес Куин. - Потому что ты больше не будешь воспитывать моих детей. Ты уволена.
Она возмущенно отшатнулась.
- Что ты говоришь? Я их мамэн. Я...
- Больше нет.
На мгновение повисла тишина, затем слова вырвались из нее:
- Ты не можешь... ты не можешь забрать Лирик и Рэмпа... ты не можешь забрать их у меня! Я их мамэн! У меня есть права...
- Нет у тебя прав. Ты якшалась с врагом. Ты совершила измену. И тебе повезло остаться после этого живой - не то чтобы мне было дело до того, выживешь ты или умрешь. Единственное, что для меня важно - это то, что ты больше никогда не увидишь этих детей...
Перемена в ней была мгновенной и всеобъемлющей.
В одно мгновение Лейла перешла от злости к каменному молчанию. И перемена была столь резкой, что он подумал, не случилось ли с ней удара.
Но потом изогнувшаяся верхняя губа обнажила ее удлинившиеся клыки. И изданный ей звук заставил волоски на его шее приподняться от настороженности.
Когда она заговорила, голос ее был столь же смертоносен, как лезвие кинжала.
- Я не советую тебе пытаться удержать меня от моего сына и дочери.
Куин обнажил свои клыки.
- Испытай меня.
Ее тело сжалось пружиной, и она издала шипение, напоминавшее гадюку. Вот только она не бросилась на него, чтобы разодрать его лицо в клочья.
Она распрямилась и дематериализовалась.
И она могла направиться лишь в одно место.
- О, черта с два, - прокричал он холодному безразличному зимнему пейзажу. - Хочешь войны - ты ее получишь, мать твою!
-... временами я жажду этого, - говорил Блэй, делая глоток из низкого стакана. - Ну то есть, для людей это смертельная привычка. Но вампирам не нужно беспокоиться о раке от курения.
Бильярдная комната Братства была по большей части пуста - турнир развалился, когда Бутчу пришлось остаться с Кором, Тормент отпросился, Рейдж был ранен в сражении, а Рив решил остаться на вилле с Эленой. Но это даже здорово. Блэй все равно отлично играл с Вишесом, они вдвоем кружили посреди пяти столов, одерживая друг над другом верх. Хорошие новости? Лэсситера где-то носило, а значит, телевизор над массивной каминной полкой работал без звука.
Никаких диснеевских фильмов с идиотскими песенками.
Если бы Блэй еще раз услышал это дерьмо из "Холодного сердца", он уж точно отпустиииииииил бы себя.
Например, опустошив обойму прямо в лобовую долю его мозга.
По другую сторону стола Вишес прикурил очередную самокрутку.
- Так почему ты бросил курить?
Блэй пожал плечами.
- Куин это ненавидит. Его отец курил сигареты и трубку, так что я думаю, ему это напоминает о вещах, о которых он предпочел бы не думать.
- Ты не должен меняться ради кого-то.
- Я сам решил бросить. Он никогда меня не просил.
Пока Брат склонился над столом, прицеливаясь своим кием, Блэй подумал о самом начале своих отношений с Куином. Вся эта хрень с его курением совпадала с наблюдениями за тем, как мужчина, в которого он влюблен, трахает все, что движется. Тот период был ужасен. Нет, они не были в отношениях - и всякий раз, когда Куин трахал кого-то другого, это служило напоминанием, что у них никогда не будет отношений.
Черт, да тогда Блэй даже не признался в своей ориентации.
Со всем этим стрессом и печалью и без того тяжело было справляться, но с его стороны было еще томящееся иррациональное отрицание. Так что да, он воспользовался механизмом адаптации, который Куин не любил и не одобрял. Это была разрушительная мелочная месть мужчине, который не связывал себя обязательствами.
Но, по крайней мере, бросить было легко. Как только они двое сошлись вместе, он отложил сигареты и больше к ним не возвращался.
Ну... возможно, точнее было бы сказать, что он никогда не срывался. Иногда, когда он видел, как Вишес прикуривает, и ароматный дым наполнял воздух, он действительно ощущал страстную тягу к...
Как раз когда Ви послал биток в выставленные по центру шары, из фойе донесся ужасный грохот. Громкий, повторяющийся, достаточно мощный, чтобы надежная-как-дуб передняя дверь особняка затряслась, задрожала и заходила ходуном, он звучал так, будто целая орда лессеров пыталась вломиться в особняк.
Блэй вытащил из кобуры подмышкой свой домашний пистолет, они с Ви побросали кии и побежали из бильярдной к главному входу.
Бам-бам-бам-бам!
- Какого хрена? - пробормотал Ви, посмотрев на мониторы камер видеонаблюдения. - Что, черт подери, с твоим парнем не так?
- Что?
Ответ стал очевиден, когда Ви отпер замок, и в холл влетел Куин. Мужчина разъярился до одержимости, лицо его исказилось от злости, тело перешло в режим полной боевой готовности, и в таком состоянии он похоже не замечал ничьего присутствия.
- Куин? - произнес Блэй, попытавшись ухватить его за плечо или руку.
Номер не прошел. Куин помчался к главной лестнице и перешел в режим Усейна Болта[6], прыжками и скачками преодолевая ступени, укрытые красной ковровой дорожкой.
- Куин! - Блэй сорвался с места, следуя за ним по пятам и стараясь догнать. - Что происходит?
Наверху лестницы говнодавы Куина впечатались в ковер и заскрипели совсем как шины по асфальту, когда он свернул налево, в коридор со статуями. Не отставая, Блэй потопал за ним, и когда место назначения стало очевидным, его пронзил внезапный ужас.
Лейла и дети, должно быть, в опасности.
У двери в спальню Лейлы Куин схватился за ручку и повернул - и врезался прямо в закрытую панель.
Стиснув кулак, он принялся так сильно колотить по дереву, что полетели частички краски.
- Открой эту гребаную дверь! - заорал Куин. - Лейла, ты сейчас же откроешь эту гребаную дверь!
- Какого черта ты творишь! - Блэй попытался его остановить. - Ты с ума сошел...
Пистолет Куина появился из ниоткуда, и когда Брат развернулся на 180 градусов и ткнул стволом прямо в лицо Блэя, стало очевидно, что все это какой-то кошмар, неизбежный результат второго бокала портвейна после обеда из барашка, приготовленного Фритцем.
Вот только это не было кошмаром.
- Держись от этого подальше, - рявкнул Куин. - Держись подальше.
Когда Блэй поднял обе руки и отступил, Куин повернулся плечом к двери и протаранил ее своим телом с такой силой, что дерево разлетелось на щепки, панель раскололась под силой его удара.
Что открылось его взгляду в милой лавандовой комнате, было не менее страшным.
Когда Вишес резко затормозил рядом с Блэем, и Зед выскочил из своей комнаты дальше по коридору, а Роф вышел из кабинета у лестницы, в мозгу Блэя навсегда отпечатался неотвратимый, непостижимый образ Лейлы с детьми на руках, обнаженными в наступлении клыками, демоническим лицом и дрожащим телом - но дрожащим не от страха.
Она готова была убить любого, кто приблизится.
Куин прицелился на нее сквозь проделанную им дыру.
- Положи их. Иначе я уложу тебя.
- Какого хрена тут происходит! - голос Вишеса был столь громким, будто он говорил в рупор. - Вы нахрен выжили из ума?
Куин протянул руку, отпер замок и отбросил то, что осталось от двери. Когда он шагнул внутрь, Блэй не дал войти остальным.
- Нет, позвольте мне этим заняться.
Если бы вошел кто-то кроме него, полетели бы пули, Лейла атаковала бы, и люди бы пострадали - или того хуже.
И какого хрена здесь происходило?
- Положи их! - рявкнул Куин.
- Так убей меня! - заорала в ответ Лейла. - Сделай это!
Блэй встал прямо между ними, его туловище блокировало траекторию полета пуль. Тем временем, Лейла тяжело дышала, Лирик и Рэмп оба плакали - дерьмо, он никогда не забудет звук этого плача.
Развернувшись лицом к Куину, он поднял ладони и медленно заговорил.
- Тебе придется сначала пристрелить меня.
Он сосредоточился лишь на голубом и зеленом глазах Куина... как будто мог телепатически общаться с парнем и успокоить его.
- Уйди с дороги, - огрызнулся Куин. - Это не твое дело.
Блэй моргнул. Но учитывая, что он смотрел в ствол сорокового калибра, он подумал, что может отложить это оскорбление на какое-то время.
- Куин, в чем бы ни было дело, мы разберемся...
Этот разноцветный взгляд метнулся к нему на доли секунды.
- О, мы разберемся? Ты хочешь сказать, мы можем просто отмыть отбеливателем тот факт, что она якшалась с врагом? Замечательно, давайте позовем Фритца, мать его. Охренеть какая чудесная идея.
Малыши продолжали плакать, в коридоре собиралось еще больше народа, и Блэй покачал головой.
- О чем ты говоришь?
- Она носила в себе моих детей, когда трахалась с ним...
- Прости, что?
- Она все это время была с Кором. Она не прекращала видеться с ним. Она якшалась с известным врагом нашего Короля, пока была беременна моими детьми. Так что да, я как отец имею абсолютно право наводить на нее ствол.
Внезапно Блэй осознал нарастающее позади него рычание, и этот ужасный звук напомнил ему о том, что по слухам женщины их вида куда более смертоносны, чем мужчины. Обернувшись через плечо, он подумал... да уж, Лейла, очевидно, готова защищать своих малышей до смерти в этой извращенной параллельной вселенной, в которую их всех каким-то образом засосало.
Кор? Она виделась с Кором?
Вот только он не мог отвлекаться от сиюминутной угрозы.
- Мне важно лишь одно - чтобы ты опустил пистолет, - ровно произнес Блэй. - Опусти пистолет и скажи мне, что происходит. Иначе, если ты хочешь стрелять в нее, пуле придется пройти через меня.
Куин глубоко вздохнул, как будто заставляя себя не кричать.
- Я люблю тебя, но это не твое дело, Блэй. Убирайся с дороги и дай мне с этим разобраться.
- Погоди минутку. Ты всегда говорил, что я тоже отец этих малышей.
- Не тогда, когда дело доходит до такого. А теперь убирайся нахрен с дороги.
Блэй моргнул раз. Другой. Третий. Забавно, боль в груди даже заставила его задуматься, может, Куин спустил курок, а он каким-то образом пропустил звук выстрела.
Оставайся собранным, сказал он себе.
- Нет, я не двинусь с места.
- Убирайся отсюда! - тело Куина начало дрожать. - Просто убирайся нахрен с моей дороги!
Сейчас или никогда, подумал Блэй, устремляясь вперед и хватая запястье, которое контролировало пистолет. Когда он изо всех своих сил ударил по предплечью, оружие тут же разрядилось, и полетели свинцовые пули - но мощным толчком ему удалось сдвинуть Куина в сторону. Они вдвоем жестко приземлились на пол, и он боролся, пытаясь одержать верх над своим мужчиной, силой откатывая их от Лейлы и малышей и направляя пистолет в дальний угол комнаты.
Блэй оказался сверху, но он знал, что Куин это быстро исправит. Пистолет, он должен получить контроль над...
Внезапно всюду воцарился арктический холод.
Температура в спальне столь резко упала до нуля, что стены, пол и потолок протестующе заскрипели, дыхание всех присутствующих вырывалось облачками пара, конденсат покрыл инеем стекла на окнах и зеркала, каждый открытый участок кожи покрылся мурашками.
Затем последовал оглушительный рев.
Звук был столь громким, что его почти нельзя было услышать, лишь ощутить боль, пронзившую барабанные перепонки и заставившую твою голову звенеть как церковный колокол. И этот звук еще сильнее, чем перемена климата, остановил всех в комнате, в коридоре, в особняке... возможно, даже во всем мире.
Гигантское тело Рофа заполнило дверной проем, когда он вошел в спальню, его волосы длиной до пояса, его черные солнцезащитные очки, его обтянутые кожей бедра и торс с бугрящимися мышцами остановили бы и поезд на полпути.
Его клыки полностью показались наружу и удлинились как у саблезубого тигра. Но это не вызывало у него проблем с речью.
- Не в моем гребаном доме! - это прозвучало так громко, что задрожала картина, висевшая на гипсовой стене рядом с Рофом. - Этому не бывать в моем гребаном доме! Здесь моя шеллан и мой сын - под этой крышей находятся дети. В этой гребаной комнате находятся дети!
Лейла рухнула на пол, ее кости приняли падение с громким стуком. Она защищала своим телом Лирик и Рэмпа, баюкая их на коленях, опустив голову и заплакав.
Куин попытался высвободиться из-под Блэя.
- Сначала ты отпустишь пистолет, - выдавил Блэй сквозь стиснутые зубы.
Раздался звук удара металла о дерево, сороковой упал, и Блэй отшвырнул его в сторону. Затем Куин вырвался и вскочил на ноги. Он выглядел так, будто побывал в аэродинамической трубе, черные волосы взъерошены, глаза бешено расширились, кожа где-то покраснела, а местами побелела.
- Все вон, - рявкнул Роф, - за исключением троих родителей.
Ну, хоть кто-то признает эту его роль, горько подумал Блэй.
Переведя взгляд на Куина, он поймал себя на мысли, что во всем этом хаосе смотрит на мужчину, которого знал как самого себя.
Однако в этот момент Блэй смотрел на незнакомца. Абсолютно, черт подери, незнакомого мужчину. Глаза, в которые Блэй смотрел часами, губы, которые он целовал, тело, которого он касался, которое ласкал, в которое входил сам и которое входило в него... как будто какая-то амнезия удалила всю их общность, размывая некогда интимную реальность в нечто столь смутное, что оно почти не существовало.
Вишес шагнул в комнату.
- Сначала проверка оружия.
Верхняя губа Рофа дрогнула, было заметно, что ему не понравилось вмешательство. Однако он не стал спорить с логикой.
Ви ловко проделал похлопывания, сначала избавив Куина от пары ножей и еще одного пистолета - затем Блэй встал, поднял руки и расставил ноги, хотя знал, что никому не надо беспокоиться за его указательный палец.
- Готово, - объявил Ви, протиснувшись мимо Короля и выйдя обратно в коридор.
- Скажи им убираться, - рыкнул Роф.
- Понял.
По королевскому приказу толпа убралась от дверей, но они не ушли далеко, их присутствие висело в воздухе, как будто они ожидали повторного толчка землетрясения. В любом случае, дверь не закрыли. Эта хрень разлетелась на щепки.
Повернувшись к Куину, Роф выругался, затем потребовал:
- Не хочешь рассказать мне, какого хрена ты стрелял в моем доме?
Подняв взгляд на троих мужчин, Лейла тряслась так сильно, что ей сложно было удержать верхнюю часть туловища над полом. Что давало ей последние крохи силы? Лирик и Рэмп лежали на ее коленях, складки ее халата укутывали их и защищали от холода в комнате, их крики утихли - на время.
Сосредоточившись на Короле, она хотела вытереть глаза, но не собиралась отпускать своих малышей ни на секунду.
- Она виделась с Кором, - сказал Куин, его дыхание вырывалось облаками белого пара. - За нашими спинами. Все это время - пока она была беременна. Я хочу, чтобы ее лишили права видеться с моими детьми, я хочу, чтобы ее не было в этом доме. Будет ли это потому, что ее приговорят к смерти или потому что ее изгонят... решение за тобой.
Безжалостное аристократичное лицо Рофа повернулось к Брату.
- Спасибо, что выделил мне роль в этом, засранец. И если ты завел речь о наказании, то сейчас я думаю о твоем, а не о ее.
- Если бы ты узнал, что Бэт спала с лидером Шайки Ублюдков, пока она...
- Следи за языком, - проревел Роф. - Ты ходишь по краю, с которого вот-вот нахрен свалишься. Вообще-то, выметайся. Я хочу поговорить с Лейлой наедине.
- Я не оставлю своих детей.
Король глянул на Блэя.
- Убери его отсюда. В захвате, если потребуется...
- У меня есть права! - заорал Куин. - У меня есть...
Роф метнулся вперед.
- У тебя есть только то, что я нахрен даровал тебе! Я твой повелитель, мудак, так что заткнись нахрен, убирайся из этой комнаты, и я разберусь с тобой позже, когда захочу и буду готов, черт подери. Я понимаю, что творится в твоей голове. Я бы даже смог уважать это, если бы ты не вел себя так, будто правишь миром. Но сейчас моя единственная забота - это твои дети, потому что тебе, очевидно, на них насрать...
- Да как ты вообще можешь говорить такое...
- Потому что ты только что навел пистолет на их мамэн!
Рядом с Куином Блэй выглядел так, будто встретился лицом к лицу со смертью, его лицо выражало чистый ужас и страдания, он вновь и вновь запускал трясущиеся руки в свои рыжие волосы.
- Я Король, это мой дом. Убери его отсюда, Блэй - это приказ.
Блэй сказал Куину что-то неразборчивое. Затем Куин демонстративно вышел из комнаты, покрытый льдом ковер захрустел под его говнодавами. И пока он удалялся, Блэй держался рядом с ним как телохранитель.
Вот только Блэю скорее придется защищать остальных от него.
Когда в комнате остались лишь она и Роф, Лейла до боли глубоко вздохнула.
- Разрешите мне положить малышей в их колыбели, мой Господин?
- Да, да. Делай что нужно.
В ногах как будто не осталось костей, и когда ярость ушла, Лейла боялась, что ей не хватит силы встать и надежно удержать малышей. Сложно было решить, кого аккуратно отложить в сторону, и в конце концов, она бережно положила Рэмпа на восточный ковер. Поддерживая Лирик обеими руками, она с трудом поднялась и кое-как доковыляла до колыбелей. Уложив Лирик в мягкое гнездышко, она вернулась и подняла Рэмпа, который начал беспокоиться из-за отсутствия сестры. Подоткнув одеяла, чтобы малыши не замерзли, она приготовилась и повернулась к Королю.
- Могу я сесть? - прошептала она.
- Да, лучше уж сядь.
- Ничто не преграждает вам путь, мой Повелитель. Если вы пожелаете подойти ближе.
Он проигнорировал ее попытки помочь ему вслепую сориентироваться в незнакомой комнате.
- Ты не хочешь рассказать мне, какого хрена здесь происходит?
Куин ни черта не помнил.
Уйдя в гостиную на втором этаже в дальней части особняка, он попытался собрать воедино серию событий, потому что это хоть как-то отвлекало его от криков. Последнее, что он ясно помнил - как буквально врывается в дверь вестибюля, чтобы попасть в дом. Все, что было после этой секунды и до текущего момента, когда он бродил меж диванов с шелковой обивкой и столов для закусок, было белым пятном.
И чем старательнее он пытался вспомнить, тем сильнее ускользал от него этот пробел, как будто погоня делала его жертву быстрее.
Ой да ну все нахрен, он не мог здесь думать. Он не мог…
Он смутно осознал, что Блэй наблюдает за ним. Затем мужчина заговорил. Но Куин мог лишь мерить комнату шагами, снова и снова, собственнический инстинкт защитить своих малышей превратился в примитивный приказ, требующий всей его концентрации.
Какого хрена вытворял Роф? Конечно, Король не собирался позволять Лейле...
Блэй возник из ниоткуда, стоя прямо перед ним с каменным лицом и идеально прямой спиной.
- Я так не могу.
- Не можешь что?
- Находиться с тобой в одной комнате еще хоть минуту.
Куин моргнул.
- Тогда уходи. Я не вооружен, помнишь? А снаружи этой проклятой спальни без дела слоняются пятнадцать миллионов фунтов братьев.
Иначе, да, он все равно был бы там. С его детьми.
- Будь по-твоему, - пробормотал Блэй. - Пойду домой, проверю свою мамэн.
Когда эти слоги повисли в звенящем от напряжения воздухе, Куину потребовалась минутка, прежде чем салат, в который превратился его мозг, сумел их расшифровать. Домой...? Мамэн... о, точно. Ее лодыжка.
- Ладно. Ага.
Блэй остался на месте. Затем он тихо сказал:
- Тебе хоть есть дело, вернусь ли я до рассвета?
Когда воцарилась секундная пауза, мужчина сделал шаг назад, покачал головой и направился к выходу. Куин заметил его уход - и часть его знала, что он должен позвать, восстановить связь... остановить его. Но еще большая часть его была там, в той комнате, пытаясь вытянуть ниточки из того ослепительно белого слепого пятна, завладевшего им.
Иисусе... он действительно выстрелил в стенах особняка? Когда его дети были в комнате...
- Куин.
Он вновь собрался. Блэй стоял на пороге, глаза прищурились, челюсть напряжена.
Мужчина прочистил горло.
- Просто чтобы прояснить один момент - я никогда не забуду то, что ты только что сказал. И не забуду картину, как ты держишь этот пистолет.
- Хотелось бы мне того же, - пробормотал Куин.
- Прошу прощения?
- Я ничего из этого не помню.
- Это гребаные отговорки, - Блэй ткнул пальцем в направлении Куина. - Ты не можешь стереть такую сцену, заявив, что ничего не помнишь.
- Я не собираюсь с тобой спорить.
- Тогда нам действительно нечего друг другу сказать.
Когда Блэй просто уставился на него, Куин покачал головой.
- Слушай, без обид, но сейчас я думаю только о жизни своих детей. Лейла не та, кем я ее считал, и она...
- К твоему сведению, ты только что сказал мне, что я им не родитель, - голос Блэя звучал неестественно, как будто он пытался скрыть боль. - Ты смотрел мне в глаза и сказал, что эти дети и их мать - не мое дело.
Какое-то отдаленное эхо из потайных уголков сознания Куина донеслось сквозь все еще бушующую ярость. Но он не мог удержаться за этот узелок. Он хотел лишь вернуться в эту спальню, схватить своего сына и дочь и уйти. Ему было плевать, куда он пойдет...
Блэй выругался.
- Не жди меня. Я не вернусь.
И затем Куин остался один.
Фантастика. Теперь его отношения тоже в дерьме.
Прислонившись к косяку, Куин выглянул в открытый дверной проем, но это была попытка оценить, есть ли братья в коридоре со статуями. Ага, воины все еще ошивались там - но бросьте, как будто кто-то из них ушел бы? Даже если Роф им приказал?
Они, возможно, улеглись бы спать снаружи той гребаной спальни, защищая женщину, которая этого не заслуживала.
В следующее мгновение в руке Куина оказалась лампа, и он держал перевернутую восточную вазу, как пинчер бейсбольной лиги. И вау, поди разбери - очевидно, он решил швырнуть ее в себя самого - он стоял перед одним из антикварных зеркал, старое стекло искажало его отражение.
Он выглядел как чудовище, как какая-то версия себя самого, зажатая меж зубцов ночного кошмара, лицо напоминало стиснутый кулак, черты лица сжались до такой степени, что он едва узнавал себя самого. Глядя на свое отражение, он без капли сомнений знал, что если швырнет эту лампу, то разгромит всю комнату, сорвет со стен картины, разобьет окна, выхватит из камина горящие бревна и разбросает их по диванам, чтобы устроить тут преисподнюю.
И он на этом не остановится.
Он не остановится, пока кто-то его не заставит, или километрами цепей, или парочкой пуль.
Странно, но его глаза вдруг опустились к проводу, свободно свисавшему с основания лампы - коричневый хвост, словно принадлежащий нервной собаке, вымаливавшей прощение и милость неизвестно за какой проступок.
Все тело Куина задрожало, и он поставил лампу с шелковым абажуром обратно на пол.
Выпрямляясь, он краем глаза заметил окно, и не успев подумать дважды, он подошел к нему, распахнул настежь и закрыл глаза.
Но он не мог дематериализоваться. У него не было на уме места, куда можно отправиться, он...
Нет, погодите, у него есть место назначения. У него абсолютно точно есть гребаное место назначения.
Куин вдруг стал собранным и спокойным, и когда он унесся из особняка, ему хотелось бы иметь возможность проделать все это спокойнее. В таком случае его возвращение было бы более очевидным.
Когда он вновь обрел форму, зимний воздух густо заполнился запахом хвои, ветер гулял меж сосновых ветвей, заставляя деревья стонать. Вход в пещеру, в которую он направлялся, был скрыт за валунами, но если знаешь, что искать, то проблем с поисками дороги не возникнет. Внутри он быстрыми шагами добрался до величественных врат Гробницы, заставил сдвинуться гранитную плиту и предстал абсолютно собранным перед железными решетками, натянув беззаботную улыбку, точно белую краску поверх гниющего забора.
- Я здесь, чтоб облегчить тебя, - заорал он, шатая древний металл. - Как гребаный Алка-Зельцер. Таблетки от изжоги. Пепсид[7]. Ну ты понял.
Он молился, чтобы хоть раз в Братстве слухи не разошлись быстро. Чтобы брат на дежурстве, возможно, не проверил телефон или, возможно, все в доме все еще так увлеклись гребаной драмой, что даже не подумали написать смс тому, кто здесь на дежурстве...