- Здорово. Передай, что я рад слышать, что она поправляется.
- О, передам.
- Так... когда ты возвращаешься домой?
- Я не вернусь.
Долгое молчание.
- Почему?
Блэй провел пальцами по цифрам на клавиатуре, сначала по возрастающей, от нуля до девятки, потом по убывающей. Он не нажимал достаточно сильно, чтобы что-то появилось на подсвеченном экране или чтобы рулон бумаги ожил и начал печатать.
- Блэй, мне честно очень жаль. Я чувствую себя дерьмом. Я никогда не хотел причинять тебе боль.
- Я верю в это.
- Я был не в том расположении духа.
- И проблема во мне.
- Слушай, я поверить не могу, что вытащил пистолет и спустил курок. Мне блевать хочется всякий раз, когда я об этом думаю. Но теперь я успокоился, Лейла покинула дом. Это первое, о чем я спросил, когда пришел в себя. Она ушла, дети в безопасности, так что я в норме.
- Погоди, пришел в себя от чего? Тебя ранили после моего ухода?
- Я, э... это долгая история. Возвращайся домой, и я расскажу тебе лично.
- Они лишили Лейлу прав?
- Пока нет. Но лишат. Роф поставит себя на мое место. В конце концов, он отец.
Комок в горле Блэя опять вернулся, но уже не такой большой. Кашля не потребовалось.
- Лейла должна иметь возможность регулярно видеть детей. Им нужна их мамэн, и нравится тебе или нет, она должна присутствовать в их жизни.
- Хочешь сказать, она с Кором будет водить их в МакДональдс поесть гребаной картошки с колой?
- Я не собираюсь с тобой спорить. Это не мое дело, помнишь?
- Блэй, - теперь просочилось нетерпение. - Что еще ты хочешь от меня услышать?
- Ничего. Ты ничего не...
- Сейчас я пришел в себя. Я знаю, что был неправ, крича на тебя так, и...
- Прекрати, - Блэй потянулся за пачкой сигарет, но потом засунул их обратно в карман рубашки. Не то чтобы он собирался курить в доме. - Ты успокоился? Хорошо, возможно, это поможет тебе быть более здравомыслящим в том, что касается Лейлы. Но вот в чем штука, когда люди злятся, они говорят правду. Ты можешь сколько угодно извиняться за то, что разозлился, кричал и все такое. Однако ты никогда не сможешь изменить того, что в тот момент, в ту самую секунду, когда ты не мог подсластить, сгладить или быть милым - ты высказал во всеуслышание то, во что действительно веришь. То, что я не родитель этим детям.
- Ты ошибаешься. Я просто был зол на Лейлу. Это не имеет никакого отношения ко мне.
- Твои слова напрямую относятся ко мне - и слушай, я ведь понимаю. Ты биологический отец этих детей. Никто не сможет забрать это у тебя - это священно, и этот факт был предрешен, как только Лейла благодаря тебе забеременела. И вот почему твои надежды, что Роф притворится, будто с прошлой ночи и далее Лейлы не должно быть в их жизни - хрень полная. Она в их крови, как и ты сам - и да, она сделала очень плохой выбор во время беременности, но дети благополучно родились, и она ни на секунду не оставила их с самых родов. Ты чертовски хорошо знаешь, что она без ума от них - и ни от кого более, включая Кора. Если ты лишишь ее прав? Тогда ты будешь просто жесток, потому что она напугала тебя до смерти, и ты хочешь проучить ее, хочешь заставить ее страдать. И это недостаточная причина, чтобы забирать ее у Лирик и Рэмпа.
- Она якшалась с врагом, Блэй.
- И он на самом деле не причинил ей вреда. И твоим детям тоже, - Блэй выругался. - Но это не мое дело...
- Да когда ты перестанешь тыкать меня носом в это!
- Я говорю это не для того, чтобы позлить тебя, - внезапно на глаза навернулись слезы. - Я говорю это потому, что это моя новая реальность, и я пытаюсь к ней привыкнуть.
Он ненавидел хрипотцу в своем голосе - особенно потому, что Куин слишком хорошо его знал, чтобы не заметить. И на этой ноте...
- Слушай, мне пора...
- Блэй. Прекрати. Позволь мне увидеться с тобой...
- Пожалуйста, не надо.
- Что происходит? - голос Куина сделался напряженным. - Блэй. Что ты там делаешь?
Откинувшись в отцовском кресле, Блэй закрыл глаза... и образ Лирик, прижавшейся к его груди, пронзил его сердце точно меч. Боже, он мог вспомнить каждую мелочь в ней: ее большие, прекрасные глаза, еще не определившиеся с цветом, ее розовые щечки, пушок светлых волос.
Он помнил, как улыбался ей, и сердце его так наполнялось любовью, что все тело казалось прекрасным воздушным шариком, надутым до предела, но не угрожающим лопнуть.
С появлением детей все стало казаться более постоянным, словно они с Куином, уже забетонированные вместе, привязали себя друг к другу стальными путами и затянули концы.
Он не знал, что было хуже: потерять свое место в жизни этих детей или не ощущать больше этой безопасности.
- Мне пора идти, - резко произнес он.
- Блэй, брось...
Положив трубку в гнездо, он не грохнул ею. Не взял весь аппарат и не швырнул его в идеально упорядоченные ряды книг по экономике и бухгалтерии.
Он не был зол.
Злиться на правду было глупо.
Лучше потратить свое время на привыкание к ней.
Намного логичнее, даже если от этого на глаза наворачивались слезы.
- Серьезно. Я всего лишь приму душ и еще немного посмотрю в окно. Вот и все.
Когда Вишес ничего не ответил, Лейла развернулась в кресле, в котором провела последний час. Он тоже остался на прежнем месте, на этой крошечной кухне вместе с ней, прислонившись к гранитной столешнице рядом с плитой и тихо куря. Безопасный дом, в котором они провели день, оказался милым ранчо, достаточно маленьким, чтобы быть уютным, но в то же время достаточно большим для небольшой семьи. Все в нем было выполнено в различных оттенках светло-серого с тщательно подобранными акцентами светло-желтого и веселенького голубого - так что вместо мрачности все казалось легким, воздушным и современным.
При других обстоятельствах она была бы в восторге от каждой детали. Но сейчас дом казался ей тюрьмой.
- Брось, Вишес. Ты серьезно думаешь, что я заявлюсь к передней двери особняка и потребую, чтобы меня впустили? И у меня ведь нет ключа или чего-нибудь в этом роде, - когда он все равно не ответил, она закатила глаза. - Или нет, ты беспокоишься, что я ищу возможность еще раз разозлить нашего Короля. Потому что ты же видишь, как для меня все удачно складывается.
Вишес перенес вес с одного говнодава на другой. Одетый в черные кожаные штаны, майку и примерно двадцать килограмм оружия и ножей, в этом сошедшем с картинки доме он напоминал призрака, оказавшегося не в том месте. Или очень даже в том месте. С прошлой ночи он определенно был вестником судьбы - и в качестве соседа по комнате он был таким же веселым, как и ее нынешнее настроение.
Лейла кивнула на телефон, который держала его рука в черной перчатке.
- Иди на свою встречу. Об этом говорило смс, не так ли.
- Читать чужие мысли невежливо, - пробормотал он.
- Я не в твоем мозгу. Просто твое выражение ясно показывает, что ты хочешь пойти и чувствуешь себя здесь пойманным в ловушку. Мне не нужна нянька. Я никуда не уйду. Мои дети в доме Короля, и если я не стану играть по его правилам, я их больше никогда не увижу. Если ты думаешь, что я хоть каким-то образом стану ему перечить, ты выжил из своего гребаного ума.
Отвернувшись к окну, она осознавала, что выругалась, и ей было плевать. Она беспокоилась о Лирик и Рэмпе, не спала и не ела.
- Я пришлю кого-нибудь другого, - раздался клацающий звук, будто Вишес писал смс в ответ. - Может, Лэсситера.
- Я лучше побуду одна, - она вновь развернулась. - Я устала плакать перед публикой.
Вишес опустил руку. Было ли это потому, что он отправил то, что печатал, или же потому что согласился с ней, она не знала - и на самом деле ей было плевать.
Приобретенная беспомощность, подумала она. Разве не так это называлось? Она слышала, как Марисса и Мэри использовали этот термин, говоря о ступоре, в который иногда впадали жертвы домашнего насилия.
Хотя в ее случае она не подвергалась насилию. Она научилась этому неосознанно.
Она вернулась к созерцанию ночи, передвинувшись так, чтобы иметь возможность смотреть сквозь раздвижные двери за столом. По ту сторону широких стеклянных панелей находилось крыльцо, и в свете прожекторов она заметила скудный слой льда и снега, следила за остатками замерзшей коричневой листвы, кувыркающейся по застывшей местности. Днем, сидя без сна в подвале, она включила местные новости в полдень. Очевидно, в сторону Колдвелла направлялась необычайно ранняя метель, и действительно, вскоре она услышала вдалеке бурчание машин, посыпавших дороги солью.
Возможно, человеческие дети к тому времени вернутся из школы, и эта мысль заставила ее проверить дома по ту сторону забора. Она мало что видела, лишь свет на вторых этажах, и она представляла, как человеческие дети уютно устроились в постельках, пока их родители ненадолго присели посмотреть телевизор перед сном.
Как она им завидовала.
И на этой ноте, Боже, она надеялась, что Ви уйдет. Она с ума сойдет взаперти с его недружелюбным присутствием - хотя идея о Лэсситере вместо него вызывала мысли о самоубийстве.
- Ладно, - пробормотал Вишес. - Вернусь, когда что-нибудь узнаю.
- Пожалуйста, не присылай этого ангела.
- Неа. Это сделало бы твое наказание жестоким и нетрадиционным.
Она перестала задерживать дыхание и вздохнула.
- Спасибо.
Брат поколебался.
- Лейла. Послушай...
- Я рискую выбесить и тебя тоже, но ты ничего не можешь сказать, чтобы я почувствовала себя лучше или хуже. Между прочим, именно так ты понимаешь, что находишься в аду. Никакой надежды, одна лишь боль.
Звук тяжелых шагов Вишеса по кафелю громко разносился по тихой маленькой кухне, и по какой-то причине Лейла вспомнила о любви Брата Тормента к фильмам про Годзиллу. Буквально накануне, она спустилась, чтобы размять ноги, и обнаружила Тора, лежащим на диване в бильярдной, Осень уснула на его теле, а на большом экране над камином показывался «Годзилла против Мотры».
Она думала, что тогда все было сложно. Теперь? Она хотела бы вернуться в те безмятежные ночи, когда на уме у нее была лишь вина и самобичевание.
Когда Ви остановился перед ней, она расправила плечи, пока не почувствовала боль в основании черепа.
- Да, - огрызнулась она, - я включу сигнализацию после твоего ухода. И я знаю, как работает пульт. Ты показывал мне ранее, хотя уверяю тебя, сейчас мне наплевать даже на «Игру престолов».
Для нее нехарактерно было вести себя как стерва, но она провалилась в пресловутую кроличью нору, забыв, кем и чем была в нормальной жизни.
- Кор сбежал. Прошлой ночью.
Лейла отпрянула так резко, что едва не свалилась со стула. И прежде, чем она успела спросить, Брат сказал:
- В процессе никого не убили. Но в итоге он запер Куина в Гробнице - там мы его держали. И он оставил ключ.
Сердце Лейлы заколотилось, но прежде, чем она успела что-то сказать или собраться с мыслями, Вишес выгнул бровь.
- Все еще чувствуешь себя в безопасности?
Она перевела на него тяжелый взгляд.
- Ты правда об этом беспокоишься?
- Ты остаешься членом семьи.
- Ага. Конечно, - она скрестила руки на груди. - Что ж, он за мной не придет, если ты об этом беспокоишься. Он порвал со мной. Не существует ничего, что могло бы заставить этого мужчину приблизиться ко мне - что в какой-то мере роднит его с Куином, какая ирония.
Вишес не ответил. Он лишь нависал над ней, его ледяные глаза отслеживали каждый нюанс ее тела, ее внешнего вида, даже ее дыхания.
Это все равно что стоять на сцене перед ста миллионами людей. Когда театральные огни выжигают твою сетчатку.
Она как раз была в настроении для этого.
- Ты не думаешь, что Кор захочет знать, где ты? - вопрос был задан таким ровным тоном, что невозможно было догадаться, было ли это на самом деле интересом или риторическим вопросом.
В любом случае, она знала ответ.
- Нет. Ни единого шанса.
Она отвернулась и опять сосредоточилась на темноте за стеклами. Сердце ее тяжело билось в груди, но она намеревалась оставить это при себе.
- Ты все еще любишь его, - отрешенно сказал Ви. - Не так ли.
- Это имеет значение?
Прикурив очередную самокрутку, Вишес прошелся по кухне, возвращаясь к плите, где стоял раньше. Затем к двери в подвал. И наконец опять подходя к столу, где она сидела.
Тихим голосом он произнес:
- Я не знаю, как много тебе известно о нас с Джейн, но однажды я вынужден был стереть ее память. Обстоятельства неважны, и у судьбы были другие планы, спасибо, черт подери... но я знаю, каково это - не быть с любимым человеком. И также знаю, каково это - когда отношения имеют смысл лишь для вас двоих. Я хочу сказать, я влюбился в гребаного человека, а потом она умерла. Так что теперь я влюблен в призрака, и не в переносном смысле. А эта история с Кором? Я знаю, что будь у тебя возможность, ты бы выбрала иной путь.
Посмотрев на Брата, Лейла почувствовала, что у нее глаза на лоб лезут. Из всего, что мог сказать Вишес? Да она бы меньше удивилась, скажи он, что покупает акции Apple.
- Подожди... что? - выпалила она.
- Иногда эта сердечная хрень не имеет смысла. И ты знаешь, что в итоге Кор не причинял тебе вреда. Сколько ты с ним виделась? Он никогда не мучил тебя или детей. Я ненавижу этого мудака, не пойми меня неправильно, и ты действительно якшалась с врагом. Но чтоб ему провалиться в ад, он не вел себя как враг - по крайней мере, когда дело касалось тебя - и он не напал на нас, не так ли? Все это время он знал, где мы, но Шайка Ублюдков не явилась на нашу территорию. Я не говорю, что хочу сесть и выпить с этим сукиным сыном, или что ты поступила правильно. Но плюсы быть логичным в том, что ты можешь судить и прошлое, и настоящее с кристальной ясностью - а я очень логичный мужчина.
На глаза Лейлы навернулись слезы. И затем дрогнувшим голосом она прошептала:
- Я ненавидела себя все это время. Но... я любила его. И боюсь, что всегда буду любить.
Бриллиантовые глаза Вишеса уперлись в его говнодавы. Затем он протянул руку и схватил кружку, которую использовал как пепельницу. Стряхнув туда пепел с самокрутки, он пожал плечами:
- Мы не выбираем, в кого нам влюбляться, и попытки отговорить себя от чувств обречены на провал. Ты не сделала ничего плохого, влюбившись в него, поняла? В этом никто не может тебя винить, что есть, то есть - и ты достаточно страдала. Кроме того, говорю же... он никогда не вредил тебе. Значит, есть в нем что-то не злое.
- Я смотрела ему в глаза, - она всхлипнула и вытерла щеки тыльной стороной ладони. - Я видела в его глазах правду - что он никогда не причинит вреда мне или дорогим мне людям. А что касается того, почему закончились наши отношения? Он хотел любить меня не больше, чем я хотела любить его.
Она готова была говорить еще больше, желая неожиданного облегчения от того, что кто-то понимал ее положение. Но внезапно все сострадание Ви исчезло, на его лицо вернулась обычная непроницаемая маска, дверь к этому разговору закрылась, точно никогда и не открывалась.
- Вот, - Брат положил свой телефон на стол. - Пароль - 1010. Я не знаю, сколько времени понадобится Рофу на составление графика посещений, но рассчитывай, что какое-то время проведешь в этом доме. Позвони мне, если будешь в нас нуждаться. Мой второй номер записан в списке контактов как «Ви два».
Лейла протянула руку и взяла телефон. Он был все еще теплым от его руки.
- Спасибо, - тихо сказала она, держа устройство. - И не только за это.
- Проехали, - пробормотал он. - Забавно, в каких разных формах воплощаются проклятья, воистину. Моя мамочка в этом плане креативна.
Внизу в подземном туннеле Куин проделал путь от медицинской клиники тренировочного центра до особняка как пьяный, его походка была такой же непредсказуемой, как игра в кости, голова кружилась, живот крутило, швы на боку болели так сильно, что время от времени он останавливался, задирал больничную сорочку и проверял, не вылезает ли из его кишок Чужой[19] или типа того.
Все, чего ему хотелось - это прямая дорога к близнецам, беспрепятственно пройти от потайной двери под главной лестницей большого дома до той спальни на втором этаже: никаких обеспокоенных взглядов от додженов, никаких агрессивных взглядов братьев, никаких попыток накормить его. И пожалуйста, дорогой Боженька, никакого Лэсситера.
Выбравшись из-под лестницы, он помедлил, прежде чем шагать дальше по холлу, и прислушался. Первая Трапеза наступила и уже уходила, слуги убирались в столовой, мягкое бормотание их разговоров и тихие звуки чистящегося серебра и фарфора шепотом доносились из открытого арочного проема впереди.
Ничего не слышно из бильярдной комнаты.
Ничего не слышно с укрытых красной ковровой дорожкой лестниц...
Точно по расписанию - нет! - странный столб света появился прямо в центре обширного сияющего пространства, точно кто-то прорезал дыру в потолке, и через крышу светило невероятное полуденное солнце.
На секунду в голове Куина осталась лишь одна мысль - слава Богу. Человеческое второе пришествие свершилось как раз вовремя, чтобы прикончить все его страдания одним ударом - и действительно, посреди столба света появилась фигура. Но это был не Христос, которому все время молился Бутч.
Это был и не Санта-Клаус со своим животом обжоры и рогатыми пони, или чем там они были, черт подери - а это, учитывая рождественский сезон, был неплохой вариант.
Неа, это был Великий Бессмертный Агитатор: Лэсситер, падший ангел, материализовался посреди не имеющей источника огромной иллюминации, и когда он обрел форму, мерцающее сияние исчезло, точно это была система доставки, перенесшая его оттуда, где он находился.
Так, одежда была странной, подумал Куин.
И это было не в стиле нормального странногардероба этого чокнутого придурка с полосками зебры и боа с перьями. На талии ангела была завязана фланелевая рубашка. Синие джинсы угрожали лишиться структурной целостности после первой же стирки. И футболка с Нирваной из выступления в зале Сент-Эндрюс в Детройте 11 октября 1991.
Такая музыка обычно не была в числе его увлечений. Лэсситер предпочитал Fetty Wap'а[20], когда не впадал в экстаз от Бэт Мидлер[21].
Хорошие новости? Ангел просто ушел в бильярдную, даже не поддразнив полуголого и едва не блюющего Куина у основания лестницы.
Похоже, в мире еще осталось немного милосердия и благословения.
Ага, если не считать того, что потом последовало путешествие Куина на второй этаж. Во время подъема пришлось много опираться на перила и стискивать зубы, но несколько месяцев спустя - если не лет - Куин сделал это. Наверху он с облегчением увидел, что двери в кабинет Рофа закрыты. Что не так радовало? То, что из-за этих панелей доносилось множество голосов.
Он легко мог представить тему обсуждения.
Продолжая двигаться по коридору со статуями, он дошел до спальни, которую занимала Лейла, и поймал себя на желании постучать, хоть внутри и находились его дети. Собравшись с духом, он взялся за ручку новой двери и повернул так резко, что, казалось, его запястье вот-вот оторвется от руки.
Открыв дверь, он остановился.
Бэт стояла спиной к нему, склонившись над колыбелью. Лирик, Королева бормотала всякие милые вещи, устраивая младенца в мягком коконе.
Когда его присутствие было замечено, неудивительно, что Бэт скрестила руки на груди и приняла боевую стойку, будто он был врагом.
- Спасибо, что заботишься о них, - сказал Куин, прихрамывая и заходя внутрь.
- Ты выглядишь ужасно.
- Чувствую себя еще хуже.
- Хорошо, - когда он выгнул бровь, Королева пожала плечами. - А что ты хочешь услышать? Что нет ничего такого в том, что ты вышвырнул Лейлу из этого дома?
- Она сама сделала это с собой, не я.
Боже, его голова раскалывалась, разговор с Блэем крутился у него в мыслях словно гоночная машина, застрявшая на закрытом треке. Так что да, разговор об Избранной сейчас был охренеть как кстати.
- Просто к твоему сведению, - Королева положила руки на бедра, - я считаю, что права Лейлы должны сохраниться, и я думаю, что вам нужно разработать справедливое расписание посещений, при котором эти малыши будут оставаться с их мамэн на ночь.
- Они не покинут этот дом. А Лейла не может находиться здесь. Так обстоят дела.
- Не ты здесь главный.
- Что ж, ты тоже не главная, - утомленно произнес он. - Так почему бы нам не закончить этот разговор.
Бэт проверила Рэмпа и затем подошла ближе. Глядя ему прямо в глаза, она сказала:
- Дело не в твоем уязвленном достоинстве, Куин. Этим детям нужны вы оба, а это значит, что ты должен вести себя как взрослый, даже если не ощущаешь себя таковым. Ты не обязан видеться с Лейлой, но им это нужно.
Куин подошел к кровати и сел, потому что или так, или он бросит ковер блевотины к ее ногам.
- Измена, Бэт. Против твоего мужчины. Дело не в том, что она забыла покормить детей или сбила им режим сна.
- Тебе не нужно напоминать мне, кто стрелял в моего мужа, - огрызнулась Бэт. - А мне не нужно напоминать тебе, что решать Рофу - и никому больше - прощать или нет, наказывать или нет. Дело не в тебе, черт бы тебя подрал, Куин. Вытащи голову из задницы, делай то, что нужно твоим детям, и поработай над своим гребаным характером.
Когда она вышла из комнаты, Куин был абсолютно уверен, что если бы не Лирик и Рэмп, она хлопнула бы этой новой дверью так, что эхо донеслось бы до Забвения.
Опустив голову на руки, он едва не заблевал собственные голые ноги.
Иисусе, он был одет всего лишь в гребаную больничную сорочку.
Ага, потому что со всем этим дерьмом его одежда была офигеть как важна. Но опять-таки, когда тебя окружают вещи, которые ты не можешь контролировать, не можешь исправить и с которыми не хочешь иметь дела, для твоего мозга размером с горошинку мысли о том, что прикрывает твою задницу, становятся долгожданной отдушиной.
Уронив руки, он поднялся на ноги и подошел к колыбелькам. Сначала он поднял Рэмпа, держа своего кровного сына в ладонях, и отнес ребенка к огромной постели. Уложив младенца возле подушек, он быстро принес Лирик и растянулся с ними обоими.
Рэмп немного забеспокоился. Лирик была спокойна.
Вскоре они оба заснули в изгибе рук Куина. Но к нему отдых не пришел, и не потому, что все его тело болело.
И все же бессонница не имела смысла. Он получил желаемое: Лейла покинула особняк, и что бы там ни говорила Бэт, Роф поступит правильно и отстранит Избранную от его детей. Блэй тоже должен вернуться. Они проходили через кое-что похуже, и всегда переживали конфликт, становясь лучше и сильнее вместе.
Кроме того, его дети в безопасности, с ним.
Однако вопреки всему Куин чувствовал себя так, будто кто-то опустошил его изнутри - ничего не осталось меж его ребер, его таз лишился своего содержимого, его кожа превратилась в бесполезный мешок, которому нечего делать.
Он закрыл глаза. Приказал себе успокоиться. Расслабиться.
Через считанные секунды его веки поднялись. И уставившись в потолок, глядя на дырки от пули, который он всадил в угол, Куин ощутил боль в том месте, где должно было находиться его сердце.
Что ж, в этом есть смысл. Этот его жизненно важный орган был на другой стороне Колдвелла, в новом доме родителей Блэя, который не нравился мамэн этого мужчины, потому что все в нем работало, и половицы не скрипели под ногами.
Без сердца Куин был пустым сосудом. Даже когда его дети рядом.
Так что да, это больно. Он лишь удивился тому, насколько это больно.
Здание Колдвеллской Страховой Компании насчитывало примерно семьдесят этажей и располагалось в финансовом районе, служа ориентиром среди других более стройных, но менее высоких небоскребов. Согласно памятному камню, оно было построено в 1927 году, и действительно, в сравнении со своими более современными соседями, являлось величественной знатной дамой в окружении низших гулящих девок. С горгульями, обозначающими каждый из трех разных уровней высоты, и узорчатой резной короной и латинскими фразами наверху, КСК являлся монументом величия и долголетия этого города.
Когда Зайфер обрел форму на крыше этого здания, ветер отбросил волосы с его лица, а глаза увлажнились от холодных порывов. Далеко внизу огни города простирались земным нимбом, разделенным надвое рекой Хадсон.
Один за другим к нему присоединились остальные члены Шайки Ублюдков: дикий Бальтазар, шпион Сайфон, и Син, который держался в стороне, точно источник зла, ожидающий возможности подставить подножку чьей-то судьбе.
Все они были близки ему и знакомы, с этими мужчинами он сражался бок о бок более двух сотен лет. Нет ничего, чего они не делили: пролитую кровь - свою и вражескую; женщин, как вампирских, так и человеческих; места, как здесь, так и в Старом Свете.
- Значит, завтра, - сказал Бальтазар ветру.
- Да, - Зайфер проследил взглядом за шоссе внизу, отмечая белые огни приближающихся машин и красные огни удаляющихся. - Завтрашним вечером мы уходим.
Многие из них провели какое-то время здесь, в Новом Свете, и они не нашли ничего из того, что искали, отправляясь через океан. Изначально они приехали в поисках лессеров, поскольку число их врагов в Старом Свете сократилось практически до нуля, а мучение людей доставляло лишь некоторое удовольствие. Но с прибытием они обнаружили здесь такое же сокращение популяции. Однако амбиции вскоре возросли. Кор захотел быть королем, и они начали заключать необходимые союзы с аристократами глимеры, желавшими, чтобы Совет получил больше власти.
Переворот провалился.
Хоть им и удалось всадить пулю в горло Рофа, Король не только выжил после попытки покушения, он достиг новых высот власти - и поставил Шайку Ублюдков в критически невыгодное положение.
А затем изменились базовые принципы, по крайней мере, для Кора.
Как только Избранная Лейла вошла в жизнь их лидера, все остальное для этого мужчины потеряло смысл - и в целом для их группы это казалось преимуществом. Натура Кора давно шла рука об руку с жестокостью, внушала страх и тем самым уважение. После этой женщины? Резкие углы этого мужчины отшлифовались, с ним стало намного проще иметь дело - и в свою очередь Ублюдки стали продуктивнее, потому что им не приходилось постоянно следить за настроением Кора.
Вот только потом их лидера взяли в плен или убили.
До сей ночи они не знали, что именно произошло, и очевидно, Кор тоже не появится. Судьба свидетель, они пытались найти его, или самого мужчину, или его останки, и положить конец поискам было нелегко. Но ничего больше не происходило, Братство продолжало на них охотиться, и лучше было вернуться туда, откуда они пришли.
Внезапно на ум пришел образ Тро, и Зайфер нахмурился.
К сожалению, они потеряли еще одного. Тро, их второй управляющий целями и замыслами, был вышвырнут из шайки, когда его жажда трона оказалась более продолжительной, чем у Кора. Несовместимость целей разделила этих двоих - и таким образом, мужчина, которого изначально не должно было быть с ними, покинул их, не оставив следа в их истории. Тро, бывший аристократ, некогда осмеянный и вынужденный служить в качестве оплаты долга, но со временем показавший себя, покинул их ряды, возможно, убитый лессерами или другими заговорщиками. Или же, возможно, он все еще жил среди голубых кровей, вернувшись в свои круги и снова замышляя интриги.
Однако никто не беспокоился об его отсутствии так, как о потере Кора.
По правде говоря, подумал Зайфер, глядя на город, когда они прибыли в эти земли, им казалось непостижимым, что они покинут эти места без двоих мужчин, которые были партнерами во всех смыслах. Но и живыми, и мертвыми правила одна прописная истина: Судьба идет своим курсом, личный выбор, предрасположенность и расчеты в девяти случаях из десяти не приносят результата.
- Сейчас наша цель... - он позволил фразе повиснуть в воздухе.
Бальтазар выругался.
- Мы найдем другого, друг. И мы сделаем это там, где нам место.
Да, подумал Зайфер, так они и сделают. В Старом Свете у них имелся замок, который безвозмездно принадлежал им, команда додженов, трудившихся на той земле, обеспечивая средства к существованию, товары и продукцию для продажи в близлежащих деревнях. Суеверные люди в том районе держались от них подальше. Там были женщины для постели. Возможно, в конце концов, они обнаружат нескольких лессеров...
Мойры, это звучало слишком ужасно. Шаг назад вместо шага вперед.
И все же они не могли оставаться здесь. Первое правило конфликта - если хочешь жить, то ты не связываешься с более сильным врагом - а Братство, возглавляемое Королем, имело огромные финансовые ресурсы, учреждения и вооружение. Когда существовала возможность свержения Рофа, дела обстояли иначе. Но когда у Ублюдков было лишь четыре воина, без явного лидера и без плана действий?
Нет. Это было нехорошо.
- Тогда завтра, - сказал Бальтазар. - Мы уйдем.
- Да.
Впрочем, Зайфер искренне хотел бы забрать с собой тело Кора.
- Мы в последний раз отправимся на его поиски, - объявил он ветру. - В эту последнюю ночь мы предпримем попытку отыскать нашего лидера.
Они попытаются еще раз - и хоть исход, скорее всего, не будет отличаться от прежнего, попытка поможет им смириться с общим осознанием, что они бросают мертвецов.
- Тогда позволь нам отправиться на охоту, - сказал Бальтазар.