ДУХОВНАЯ СТОРОНА ОНКОЛОГИЧЕСКИХ

Старец Арсений Афонский

 

 

Предисловие редактора

 

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ - К ЖИЗНИ!

Когда мне посчастливилось готовить к изданию первую книгу отца Михаила Овчинникова «Между жизнью и смертью. Свидетельства с порога вечности» [1], я не была зна­кома с ним лично, общались в ту пору мы лишь по телефо­ну. Но радостный и полный силы голос священника, побывавшего за гранью жизни, говорил о том, что личность он - по меньшей мере, незаурядная. После выхода той кни­ги в Крым, в Топловский Свято-Параскевиевский женский монастырь, где сейчас служит батюшка, хлынул поток пи­сем. Имя его за короткий срок стало широко известно мно­гим русским и зарубежным читателям.

И кого бы мог оставить равнодушным уникальный рассказ о тайне жизни и смерти, обычно скрытой от нас. Отец Михаил, попавший в 1999 году в страшную автомо­бильную катастрофу, не оставлявшую ему никаких шан­сов на жизнь, выжил вопреки прогнозам врачей. Пережив несколько клинических смертей, встретившись в мире бесплотном с почившими духовником и матерью, он был возвращен из небытия чудом Божиим, совершившимся по молитвам близких людей и его духовных чад.

Показательно свидетельство об этом случае (немыс­лимом для материалиста) врача-анестезиолога отделения реанимации и интенсивной терапии районной больницы Верхнеднепровска Жанны РАДЧЕНКО:

«Когда я впервые увидела больного священника Ми­хаила Овчинникова, невольно подумала: "Не жилец..." На­столько тяжелым было его состояние, что невозможно было предвидеть положительный исход лечения. В первые мгновения даже пронеслась мысль: "Целесообразна ли моя врачебная помощь? "

Последствия катастрофы были ужасными: тяжелая черепно-мозговая травма, сотрясение и ушиб головного мозга. Под вопросом стоял диагноз внутричерепной гема­томы, перелома основания черепа, дислокации структур мозга. Больной был без сознания. Тяжелая кома на тех ее гранях, когда сразу невозможно оценить, погибла кора го­ловного мозга или нет. Если не исключить возможность первого варианта, это значит - социальная смерть, то есть остается возможность биологического существова­ния, но неосмысленного: не только без активной деятель­ности, но практически без переживаний, мышления, идей, то есть всего того, что присуще каждой личности. Это даже представить себе невозможно по отношению к отцу Михаилу, такому яркому, незаурядному человеку...

Каково же было мое изумление, когда на третьи сут­ки я узнала, что Михаил Георгиевич начал приходить в себя, реагировать на врачебные инструкции, переведен из реанимации в отделение! И это, и то, как быстро отец Михаил прошел восстановительный период, до сих пор вол­нует меня. Как специалист точной естественной науки -медицины, то есть как реалист, я не могу в это поверить. Налицо действие той удивительной силы, о которой мы, реалисты, пытаемся не думать. Это то, что сокрыто от нас в тайне мироздания. Называйте это как хотите: Божия благодать, какое-то непостижимое для нас пространственное измерение и т. д. Пусть это вам кажется даже вымыслом, моей фантазией, но то, что существует такая Сила, заставляет и меня, человека довольно строгих убеждений и взглядов, по-иному взглянуть на мир вокруг себя».

Пройдя через нестерпимые муки смертельной болезни, обретя, по сути, вторую жизнь, отец Михаил нашел в себе силы не только вернуться к священнической службе, но и написать обо всем происшедшем с ним, детально про­анализировать свои ощущения на грани между жизнью и смертью. Он делал это не только как пациент, но и как па­стырь, что вызвало горячий отклик у многих людей, кото­рых глубоко тронул рассказ о внутренней силе, о любви к Богу и людям...

Книга, которая сейчас лежит перед вами, - не просто продолжение начатого прежде труда. В ней - рассказ о новом испытании, посланном Господом отцу Михаилу: о серьезной онкологической болезни, которая должна была подорвать и без того истощенные силы батюшки, но кото­рая отступила - благодаря его доверию к воле Божией, силе духа, молитвам ближних и заботам врачей.

О своем новом возвращении в земную жизнь священ­ник пишет просто, искренне и сердечно. Идущие из глу­бины сердца слова могут поддержать многих из тех, кто нуждается сейчас в утешении на скорбном пути болезни, отчаяния, сомнения.

- Как ваше здоровье, отец Михаил? - спрашиваю при встрече.

- Слава Богу! Знала бы ты, сколько милостей посыла­ет мне Господь!

Жалоб от священника, как бы ни было ему трудно, никто никогда не слышит. В любой ситуации на лице его - открытая радостная улыбка, и лишь глубоко в глазах мож­но иногда разглядеть отсвет тихой грусти. Когда он зво­нит из Крыма в Москву, в издательство, кто бы ни взял трубку, слышит неизменное:

- Здравствуй, родненькая моя, радость моя!

Он - имеет право на такую радость, пережив опыт невыносимой для человека боли, опыт её преодоления, преображения в светлое состояние, которое можно выра­зить словами: «Слава Богу за всё!»

Но цена этой обретенной радости немалая. Ведь напи­сать обо всём произошедшем с ним - значит, пережить всё заново, значит, нести крест общения с множеством людей, среди которых есть и такие, что непременно хотят чудес, требуют от него пророчеств.

Об одном таком случае отец Михаил рассказал во время своего последнего приезда в Москву на Международные Рождественские образовательные чтения.

Паломники в Свято-Параскевиевский Топловский монастырь приезжают почти каждый день. Однажды к матушке Людмиле, верной спутнице батюшки, подошла группа женщин:

- Где здесь у вас находятся мощи известного старца?

- Какого старца? - удивилась та. - Таких мощей в нашем монастыре нет.

- Как это - вы здесь живете и не знаете? – возмутились "паломницы".

- Всем известно, что здесь лежат мощи отца Михаила. От них уже много исцелений было!

Узнав, что отец Михаил жив и что старцем он, конечно же, не является, женщины были очень разочарованы. Их мысли тут же приняли иное направление:

- Ну, значит, отец Михаил при смерти. Нам говорили, что если кто подержится за умирающего священника, тому простятся все его грехи - в том числе и будущие. У нас к вам предложение: позвольте приложиться к вашему батюшке, а мы организуем сбор пожертвований, так что хватит и на похороны, и на памятник!

Естественно, «паломницам по старцам» был дан от ворот поворот...

Печальный пример дремучего «народного благочестия», вырастающего из невежества, пользующегося вздорными «бабьими баснями»[2]! Для таких «искательниц», очевидно, всё равно, что к священнику за советом обратиться, что к гадалке пойти.

Хочется надеяться, что читатель возьмет в руки эту книгу совсем с иным настроением - для того, чтобы задуматься о смысле ниспосланных нам испытаний, чтобы через тяготы и тернии - обратиться к Жизни. Вечной.

Алла Добросоцких

 

Несколько слов от автора к читателю

ЛЕГКО ЛИ ДУМАТЬ

О ЦАРСТВЕ НЕБЕСНОМ?

 

...Задумывался ли ты когда-нибудь, читатель, о конечной и для всех живущих на земле единственно общей цели всех земных трудов и усилий, всех горестей и радостей, разочарований и надежд, любви и ненависти, добра и зла - всего, словом, того, из чего сплетается терновый венец твоей жизни?

Сергей Нилус

Если мы непрестанно будем помышлять о Цар­стве Небесном, о бессмертии и нескончаемой жизни, о ликах Ангелов, о пребывании со Христом, о славе не­преходящей, о жизни беспечальной, если вообразим, что и слезы, и поношения, и уничижения, и смерть, и печали, и труды, и болезнь, и уныние, и бедность, и злоречие, и вдовство, и грех, и осуждение, и наказание, и всякое другое зло и бедствие из небесной жизни изгнано... Что, напротив, там обитают мир, кротость, благость, милосердие, любовь, радость, слава, честь и прочие блага, каких словом описать невозможно, если будем, говорю, непрестанно размышлять об этом, -то ни одно из настоящих благ не прельстит нас и мы будем восклицать с Давидом: Когда приду и явлюсь пред лице Божие! (Пс. 41;3)

Свт. Иоанн Златоуст

 

Родные мои! Все, кто взял в руки эту книгу, которую я писал всем сердцем, заранее стали для меня родными, потому что нас уже связывает нечто общее - стремление найти утешение в той боли, которая появилась вдруг в нашей жизни.

И хотя я не знаю лично каждого моего читателя, но могу обратиться к нему по-дружески, по-христиански - на «ты». Знаю, друг мой, что тебя, как и всякого человека, посещала когда-нибудь боль, болезнь, быть может, ты или твои близкие пережили, а быть может, сейчас переживают непростые времена. Значит, эта книга может приоткрыть что-то в тебе самом, в окружающем мире, поможет понять причины и смысл происходящего с тобой и со мной, поддержит кого-то...

Но не ищи здесь автобиографических данных - некоторые факты, а также имена людей, которые просили об этом, изменены сознательно.

Не ищи на этих страницах перечня народных лекарственных средств и «чудодейственных» рецептов их применения. Нет здесь и выписок из историй болезней людей, находившихся на лечении в онкологическом диспансере. Мне кажется, вообще нет смысла уповать на какие-то способы немедленного исцеления от онкологического недуга - хотя именно этого ждут многие люди: подайте нам необыкновенное лекарство, которое моментально приведет в порядок наш бунтующий организм.

Нет, эта книга не просто о путях выздоровления - это было бы спекулятивно и напоминало бы модный сегодня лозунг, ставящий всё с ног на голову: «Главное - здо­ровье, остальное - приложится!» Эта книга - об ином: о путях к выздоровлению духовному (независимо от выздоровления телесного), о спасительной силе страдания, о преодолении болезни греха, о возвращении к истинной жизни.

Я попытался написать о том, как человеку понять волю Божию в каждом событии, происходящем с ним. Хочу рассказать о своем непростом опыте преодоления недуга, чтобы засвидетельствовать перед очень близкими мне внутренне людьми, переживающими сейчас ту или иную смертную болезнь, о великой любви Божией к нам.

Быть может, ты захочешь спросить: о какой любви может идти речь, когда столько людей слышат от медиков страшные слова: «У вас рак»? Легко ли думать о Царствии Небесном, когда ты сам стоишь на краю могилы либо от тебя вот-вот уйдут дорогие тебе люди и тебя начинает мучить вопрос: «За что мне это?» Но важно понять, что тяжкий диагноз - это не приговор к смерти, а повод услышать призыв Божий к нам, осознать, что именно и как происходит с нами в этот миг. Какие и почему возникают эмоции? Какие действия мы предпринимаем или вовсе ничего не делаем? Поймем ли мы, что любая болезнь - это воля Божия, вразумляющая нас, помогающая нам и ведущая в Царство Небесное? Согласимся ли с этим и начнем ли двигаться к христианской жизни?

Взялся писать об этом не со стороны: мне, автору этой книги, самому довелось пройти подобные страдания. Но не о самих невзгодах пойдет речь. Хочу поразмышлять о причинах происходящих с нами несчастий и скорбен, о том, что помогает человеку вынести мучительные испытания, и как ему с Божией помощью можно всё претерпеть и - выжить. Речь пойдет о том, что в смертельно опасных ситуациях (по медицинским показателям), человек, по милости Божией, может и должен продолжать жить, любить, трудиться.

Но говорить о каких-то своих необычных возможностях я не могу; о силе воли, выносливости - тоже (их у меня просто нет). Я слабый, немощный человек, переживший несколько лет назад автокатастрофу, после которой должен был неизбежно погибнуть. А сейчас - новые испытания, которые моими силами преодолеть про­сто невозможно. Хочу попытаться показать людям, сколь велика сила Божия, какие чудесные дары Господь может нам явить. Самое главное то, как мы должны просить Его об этом, с каким покаянием взывать к Небу.

Я не хочу, да и не имею права никого учить, тем более людей, каждое прикосновение к ранам которых вызывает у них нестерпимую боль... Просто мы вместе поразмышляем о своих поступках, помыслах, об ответственности за свою жизнь. И, наконец, постараемся ответить на вопрос о том, действительно ли мы христиане или только воображаем себя ими? А самое главное - думаем ли мы о Царствии Небесном и пытаемся ли приблизиться к нему...

И еще один очень важный момент. Не хочу уподобиться прокаженным, исцеленным Христом, но так и не подумавшим его поблагодарить[3]. Мы привыкли ругать медицину по поводу и без повода. Но без самоотверженной помощи медиков, которых без преувеличения можно назвать врачами милостью Божией, некому было бы писать эти строки... Я бесконечно благодарен многим людям, которым моя судьба была небезразлична. Я на себе ощутил труды и любовь главного врача Крымского диагностического центра Натальи Игнатонене, врачей этой клиники Нины Гевондян и Александра Натягайло, работников второго хирургического отделения 6-й горбольницы - профессора Виктора Страсека, заведующего отделением Николая Власова, Игоря Скобелева - хирурга, совершившего первую операцию, спасшую мне жизнь. Я видел, как самоотверженно несут свое служение сотрудники Крымского республиканского клинического онкологического диспансера профессор Виталий Соркин, заведующий отделением, прекраснейший хирург Сергей Ефетов, который произвел вторую операцию по удалению онкологических образований. Глубоко благодарен также руководителям Симферопольского отделения корпорации «Сибирское здоровье» Виктории Веремеенко и Григорию Ковальчуку, Заслуженному деятелю науки и техники Украины, доктору медицинских наук, профессору Виктору Жебровскому и его помощнику кандидату медицинских наук, доценту Сергею Воровскому, выполнившим третью операцию. Невозможно, к стыду моему, поименно перечислить всех лечивших меня опытных врачей, заботливых медсестер, многочисленных тружеников наших больниц. Спаси вас Господи за труды ваши и великую, незаметную христианскую любовь к нам, немощным.

А сколько физически ощутимой любви и заботы получил я от родного Свято-Параскевиевского монастыря, какое понимание с сердечной молитвой и трепетным участием исходили от матушки игумении и сестер святой обители! С христианской готовностью свою молитвенную помощь в трудную минуту всегда оказывал наш архипастырь, митрополит Лазарь.

Сколько людей, сколько духовных чад в молитвах ожидали в коридорах клиник, когда я приду в себя, чтобы увидеться со мной, недостойным, поддержать меня ободряющим словом. Находясь за тысячи километров от Крымских гор, друзья присылали лекарства, письма с добрыми молитвенными пожеланиями. А многочисленные бессонные вахты, молитвы родной матушки Людмилы около меня, распластавшегося на больничной койке!

Низкий поклон всем вам, дорогие братья и сестры, спаси вас Господи за вашу любовь, за хлопоты и заботу!

Особую благодарность и самые теплые чувства вызывает в моей душе покойный ныне протоиерей Владимир Карпец, который напутствовал издание моей первой книги. Он и жизнью своей, и больничными скорбями, и самой смертью явил для меня и многих христиан пример необыкновенной силы воли!..

Помолимся за всех них, дорогой мой читатель и друг, и пойдем вместе со мной по тяжкому и радостному пути скорбей и преодоления, ибо вдвоем легче терпеть, легче понять, легче надеяться...

 

 

 

ИСЦЕЛЯЮЩАЯ

СИЛА

СТРАДАНИЯ

 

 

ИСЦЕЛЯЮЩАЯ СИЛА СТРАДАНИЯ

 

ТЁМНЫЕ ТУЧИ

Сырой, сумрачный вечер. Холодный беспокойный мартовский ветер передвигает по вершинам и склонам Крымских гор темные, тяжелые тучи... Неуютно в душе.

Начинается вечернее богослужение. Казалось бы, благодатная тишина монастырского храма должна привносить спокойствие в сердце, однако на душе тревожно, почему-то неможется, временами накатывает сильная слабость. Прямо на богослужении начинаются довольно ощутимые внутренние боли - и это состояние очень беспокоит.

Идет чтение девятого часа: на этой службе мы вспоминаем великие предсмертные страдания и смерть Спасителя. Как ручеек журчит с клироса тихий голос сестры, читающей псалмы: «Блажени живущие в дому Твоем: во веки веков восхвалят Тя» (Пс. 83; 5) - это обращение ко всем нам: в храме Божием мы приносим жертву хвалы Ему. И далее призывает псалмопевец Давид: «Яко Ты, Господи, благ и кроток и многомилостив всем призывающим Тя » (Пс. 85; 5), убеждая нас, чтобы все мы, от мала до велика, прибегали к милосердию Божию.

«Призри на мя...даждь державу Твою отроку Твоему, и спаси сына рабы Твоея» [4], - добавляет к этому пророк.

Эти молитвы несколько приводят в чувство: всё Господь может, только уповай на Его милосердие, верно служи Ему. А тут, видишь ли, - чрево побаливает! И тем не менее...

- Что-то ты неважно выглядишь, - бдительно замечает вечером матушка Людмила.

- Не тревожься, - отвечаю, - просто служба была трудная.

Чувствую, что не очень-то убеждает её мой бодрый ответ. Я и сам давно уже замечаю, что даже прочесть имена, поминаемые вслух во время богослужения, часто становится мне не по силам. Представляете - читаю эти длинные списки и - вдруг сознание начинает медленно отключаться. Мучаюсь от неловкости перед сестрами и паломниками, хотя вроде и нет в этом моей вины.

 

«ЯЩИК» МОЖЕТ ПОНАДОБИТЬСЯ БЕЗ ОТЛАГАТЕЛЬСТВА

К ночи боли крепчают и достигают к утру такой силы, что ясно понимаю - поездки в клинику, от кото­рой прежде всячески увиливал, не избежать. Осмотр в приемном покое помню уже плохо. Сквозь муть в гла­зах передо мной встает человек в белом халате. Медленно соображаю - не иначе как хирург.

- Игорь Скобелев, - представился он, - ваш врач. Мы посоветовались с коллегами и решили оперировать вас, причем не откладывая в долгий ящик.

Ну, что уж тут комментировать. Не понимая, что промедление смертельно опасно, все же чувствую, что сил терпеть уже мало. Так что отвечаю:

- Конечно, ведь «ящик» может понадобиться без отлагательства...

Да, чувство юмора иногда приходит к человеку в са­мое, казалось бы, неподходящее время...

- Доктор, - капитулирую с безысходным смирением, - в медицине я совсем ничего не понимаю, посему действуйте, как считаете нужным.

Операция, милостью Божией, в целом прошла ус­пешно.

Постепенно затихают послеоперационные боли. На моей больничной тумбочке перед иконами находятся преждеосвященные Дары Христовы (вот она - великая милость Божия!). Уже на третье утро после операции я самостоятельно причастился. И это - в больнице, в отделении реанимации! Благодарен врачам, которые не возражали против таких неординарных для них действий больного в палате интенсивной терапии.

Простите меня, мои духовные наставники: в том состоянии не было у меня сил для полной молитвенной подготовки к Причастию - ни встать, ни поклон положить, ни молитв необходимых не мог прочитать. Было только громадное желание: прикоснуться своими пересохшими губами к Телу и Крови Господней, осознавая, что в этом мое спасение.

«Но с кем Причастие и Покаяние —

Господня сохранит рука», — пишет протоиерей Андрей Логвинов.

 

БОЛЕЗНЬ УЧИТ ПОКАЯНИЮ

Реальные плоды Причастия очевидны: постепенно яснее начинает соображать голова, крепнет тело, осто­рожно начинаю двигаться. Жизнь продолжается!

Причастия совершались постоянно, молитвы наполнялись силой. «...Верою прихожду и страхом, Владыко, ко Причащению Божественных Даров Твоих» - в полумраке больничной палаты совершенно по-новому воспринимаются слова канона ко Святому Причащению.

«Исцели души моея язвы, Господи...», - стонет сердце.

«Душею и телом да освящуся, Владыко, да просвещуся, да спасуся...» Наверное, только пережив посленаркозный хаос и неумелые, болезненные движения оживающего тела, человек начинает иначе относиться к знакомым ранее словам:

«...Христе Иисусе, премудросте Божия,...умертви моя душетленныя страсти телесныя».

«От скверных устен, от мерзкаго сердца, от нечистого языка, от души осквернены, приими моление, Христе мой...»

Уста мои скверные, мерзкое и нечистое сердце - вот с чем мы становимся на моление пред Иисусом Христом! Вот истинная причина наших телесных страданий. Эти на удивление ясные мысли постепенно формировали в моей страдающей душе ощутимую вину пред Богом, которую ранее, скорее всего, так остро и не ощущал.

 

ВСЁ МОЖНО ПРЕТЕРПЕТЬ, КО ВСЕМУ ПРИВЫКНУТЬ

Во время операции, по медицинским соображениям, была несколько изменена моя кишечная конструкция - появилась необходимость калоприемника на боку живота. Ох, и дискомфортная же это штука, когда новое устройство твоего организма разительно отличается от нормального, привычного.

- Все можно претерпеть, ко всему привыкнуть, - убеждает хирург, милый, жизнерадостный человек, - люди активно живут, трудятся даже после ампутации некоторых частей тела, а у вас - мелочи.

«Не очень-то эти слова настраивают на благодушные размышления », - скрипит брюзжащий внутренний червячок.

- Однако, - продолжает мой собеседник, - руку, ногу человек теряет насовсем. А вашим бедам, уважаемый батюшка, мы поможем, все восстановим, как только внутренности укрепятся после происшедшего. За это время и пробы, взятые у вас на гистологический анализ, исследуем: проверим на доброкачественность.

- Ну, что ж, - говорю в ответ, - по милости Божией, в добрый час.

 

О ТОМ, КАК Я САМ СЕБЯ УСПОКАИВАЛ

Лирическая успокоенность выздоравливающего че­ловека не позволила осознать, что стоит за словами: «ги­стологический анализ». А если быть честным перед со­бой, то мне и не хотелось осознавать это, наверное, как практически все больные в такой ситуации, я внутрен­не отодвигал мысли, что это может произойти со мной. Как говорится, авось обойдется.

Медленно текут больничные минуты, с нудным уп­рямством складываясь в ночи и дни. И вот уже реально­стью стала долгожданная выписка из клиники.

- Итак, состояние у вас вполне удовлетворительное, - говорит мне заведующий отделением Николай Валентинович Власов, - правда, анализ показал, что у вас присутствует онкологическое образование...

Это было полной неожиданностью для успокоившего себя пациента!

-??? - мой немой вопрос, отразившийся на лице, доктор, наверное, видел не у одного человека.

Он всеми силами старается ободрить меня:

- Никакой паники быть не может. Просто вам необходимо встать на учет и проконсультироваться в онко-диспансере.

Как ведут себя люди при такой удручающей новости? Плачут? Каменеют? Ропщут? Много читал об этом, понимал, что на всё воля Божия, но ведь до сего момента всё это происходило не со мной! Сказать, что не пережил при этом известии если не шока, то серьезного волнения - будет неправдой. Каждый человек переживает это. И я не смог бы успокоиться, если бы буквально не принудил себя размышлять о силе Божией, о Его многомилостивой воле. Вспомнились строки протоиерея Андрея Логвинова: «Господи, как же Тебя не хватает!.. Снова подарок Твой - летний закат: золотом плавленым свет затекает, заполоняя округу и сад».

Постепенно душа утихомирилась. Я начал привыкать к тому, что послано мне Богом. К тому же беседы врачей отняли трусливую надежду, что всё разрешится само собой. Мысли начали упорядочиваться, я стал выстраивать для себя схему дальнейших действий... Нужны серьезные размышления о духовной стороне болезни, необходимо подобрать правильную молитвенную поддержку лечения и, наверное, нужно почитать хотя бы немного теории о том, что же это такое - «рак», что говорит об этом медицина?

Итак, подбираю необходимую литературу...

 

 

МЫБОЛЬНЫ

ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ

 

 

Господь недостаток наших добрых дел восполня­ет или болезнями, или скорбями.

Свт. Димитрий Ростовский

 

Не гонитесь, друзья, за деньгами

Остановитесь вы или нет?!

Шар Земной не пинайте ногами

Ради нескольких жалких монет!

Евгений Ряпов

 

МЫБОЛЬНЫЦИВИЛИЗАЦИЕЙ

 

НАУЧИТЬСЯ БОЛЕТЬ

Итак, я начал с того, с чего начинает, наверное, каждый, у кого обнаружен рак (чтобы понять, «за что» ему это, почему именно ему, чтобы оставить соломинку надежды - а вдруг это ошибка?): я начал читать соответствующую литературу. Делать выписки. Осмысливать статистику.

Но чем больше я читал, тем больше понимал ничтожную практическую пользу для меня лично от этой статистики. «30-32% онкологических заболеваний связано с курением». Ну, ко мне это вроде отношения не имеет. «30-35% случаев заболевания связаны с неправильным питанием». Возможно, но что именно было не так и как это изменить?

«В российских условиях более 50% нашего здоровья может быть связано с состоянием окружающей среды». Да, есть такое понятие, как «канцерогенное старение организма», да, экономика во многом, по словам Э. Фромма, существует «только ценой нездоровья людей». По экспертизам Всемирной организации здравоохранения, «...в случае прекращения поступления в окружающую среду канцерогенов и предотвращения контакта с ними человека можно достичь снижения заболеваемости раком почти на 70%».

Проблема состояния природы - это проблема в основном морально-этическая, духовная.

Но если искать причины своих бед в разрушении экологической системы, то можно прийти в ужас: и что мне делать с этими процентами? Появится соблазн сде­лать гибельный для больного вывод: я - жертва чьих-то безнравственных действий, что же я поделаю в такой ситуации?! Но психология жертвы еще никому не шла на пользу. Главными при саможалении становятся те же бесплодные вопросы: «за что?», «почему именно я?» и тому подобные, способные довести до отчаяния, до раз­рушения себя. В итоге человек может броситься в две крайности. Кто-то пассивно-требовательно отдаст себя на волю врачей, считая, что все ему обязаны, но сам ни во что не вникая, перестанет бороться и, в конечном сче­те, сдастся болезни, а то и опустится. А кто-то начнет искать новых и новых знахарей и шарлатанов, лихора­дочно перебирать «народные средства», почерпнутые из невежественной газеты «ЗОЖ» (здоровый образ жиз­ни) - вроде безумной идеи «лечиться» водкой с расти­тельным маслом, или «божественными растворами» шарлатанки Надежды Антоненко, прикрывающейся Православием...

Стоит ли доискиваться до причин своей тяжкой бо­лезни? И хотя одни медики считают, что ожирение мо­жет оказаться главным поводом возникновения целого рядараковых заболеваний, другие называют иные ос­нования - ни один врач не скажет вам, отчего заболели именно вы.

По статистике 5% случаев рака обусловлены вооб­ще неизвестными никому причинами. Мне кажется, этот процент намного больше. Так что лучше отнесу свою болезнь к довольно высокому проценту «неизвестных причин» и попытаюсь понять, что все эти причины кро­ются внутри нас - это наша лень, безволие, нежелание что-то менять в себе, в своем образе жизни. Ожидая чуда со стороны, мы ждем какой-то единоразовой таблетки, чтобы продолжать жить так, как мы привыкли, часто греховно, разрушительно для собственного здоровья. А между тем, медики утверждают, что выздоровление наполовину зависит от установок самого человека, от его желания действовать, бороться, изменить себя и всё вокруг себя. Какой врач может обязать тебя, например, ежедневно гулять вместо того, чтобы сидеть у телеви­зора? Кто заставит, кроме тебя самого, употреблять бо­лее здоровую пищу? Кто выпишет рецепт: отказаться от вредных привычек? Только ты сам...

Так не лучше ли подумать о том, как создать нор­мальную экологическую обстановку внутри себя, со­здать свой микромир, недоступный вредным продуктам, всяческим канцерогенным факторам? То есть научить­ся «правильно» болеть, соболезновать другим. Конеч­но, это очень непросто. Современный человек не готов смиряться (не перед болезнью, а перед волей Божьей!), а потому и не готов правильно воспринимать как свою болезнь, так и чужие несчастья...

В книге Бориса Ширяева «Неугасимая лампада» есть удивительная история под названием «Фрейлина трех императриц», где говорится о том, с каким достоинством вела себя в Соловецком лагере шестидесятипятилет­няя баронесса, фрейлина трех императриц. Жизнь сре­ди уголовниц (притонодержательниц, проституток,контрабандисток) поистине была адом, особенно тяж­ким для аристократки. Ведь издеваясь над ней, уголов­ницы ждали жалоб, слёз бессилия, но этого им не при­шлось увидеть. Баронесса не опустилась, не поддалась нечеловеческим испытаниям, свалившимся на неё. И в смраде матерной ругани, и в хаосе потасовок она была той же, какой видели ее во дворце: женщиной с истин­ным чувством собственного достоинства, с невероятным самообладанием и глубоким сознанием своего долга.

Она несла крест каторжницы без ропота, без жалоб и жалости к себе, без сетования и слёз. На седьмом де­сятке лет ей приходилось поднимать двухпудовый груз сырых кирпичей. Не показывая своей несомненной ус­талости, она, вернувшись в барак, тщательно чистила свое платье, молча съедала миску тресковой баланды, молилась, стоя на коленях перед маленьким образком, и ложилась спать на свой аккуратно прибранный топчан.

Именно эти самообладание и внутренняя дисцип­лина не только спасли баронессу от унижения, но заставили даже самых матёрых уголовниц уважать её. «Человек душу свою соблюдает!», «Божеская стару­ха», - говорили о ней. Ей «доверили» самое льготное, «привилегированное» место: фрейлина трех русских им­ператриц стала уборщицей камеры воровок и прости­туток.

«Нарастающее духовное влияние баронессы чув­ствовалось в ее камере всё сильнее и сильнее, - пишет Борис Ширяев. - Это великое таинство пробуждения Человека совершалось без насилия и громких слов. Ве­роятно, и сама баронесса не понимала той роли, кото­рую ей назначено было выполнить в камере каторжно­го общежития. Она делала и говорила «что надо», так, как делала это всю жизнь. Простота и полное отсут­ствие дидактики ее слов и действия и были главной си­лой ее воздействия на окружающих».

Окружающие фрейлину уголовницы стали сдержи­ваться от сквернословия, несколько человек потянулись к вере - на Страстной неделе они говели и причасти­лись у тайно проведенного в Соловецкий театр священ­ника. Таинство принятия Тела и Крови Христовых со­вершалось в темном чулане, где хранилась бутафория, Дарами, пронесенными в плоской солдатской кружке в боковом кармане бушлата...

Поразительно, как закончилась жизнь этой необык­новенной женщины.

«Когда вспыхнула страшная эпидемия сыпняка, срочно понадобились сестры милосердия или могущие заменить их. Нач. санчасти УСЛОН [5] М. В. Фельдман не хотела назначений на эту смертническую работу Она пришла в женбарак и, собрав его обитательниц, уговаривала их идти добровольно, обещая жалованье и хороший паек. Желающих не было. Их не нашлось и тог­да, когда экспансивная Фельдман обратилась с призы­вом о помощи умирающим.

В это время в камеру вошла старуха-уборщица с вязанкой дров. Голова ее была укручена платком - на дворе стояли трескучие морозы. Складывая дрова к печке, она слышала лишь последние слова Фельдман:

- Так никто не хочет помочь больным и умирающим?

- Я хочу, - послышалось от печки.

- Ты? А ты грамотная?

- Грамотная.

-И с термометром умеешь обращаться?

- Умею. Я работала три года хирургической сест­рой в Царскосельском лазарете...

- Как ваша фамилия?

Прозвучало известное имя, без титула.

- Баронесса! - крикнула, не выдержав, Сонька (однаиз уголовниц, вначале особо досаждавшая фрейлине. - Свящ. М.О.), но этот выкрик звучал совсем не так, как в первый день работы бывшей фрейлины на "кирпи­чиках ".

Второй записалась Сонька и вслед за нею еще не­сколько женщин... Двери сыпнотифозного барака за­крылись за вошедшими туда вслед за фрейлиной трех русских императриц. Оттуда мало кто выходил. Не вышло и большинство из них.

М. В. Фельдман рассказывала потом, что баронес­са была назначена старшей сестрой, но несла работу наравне с другими. Рук не хватало. Работа была очень тяжела, т. к. больные лежали вповалку на полу, и под­стилка под ними сменялась сестрами, выгребавшими руками пропитанные нечистотами стружки.

Страшное место был этот барак. Баронесса рабо­тала днем и ночью, работала так же тихо, мерно и спо­койно, как носила кирпичи и мыла пол женбарака. С такою же методичностью и аккуратностью, как, ве­роятно, она несла свои дежурства при императрицах. Это ее последнее служение было не самоотверженным порывом, но следствием глубокой внутренней культуры, воспринятой не только с молоком матери, но унаследо­ванной от ряда предшествовавших поколений...

Владевшее ею чувство долга и глубокая личная дис­циплина дали ей силы довести работу до предельного часа, минуты, секунды... Час этот пробил, когда на руках и на шее баронессы зарделась зловещая сыпь. М. В. Фельдман заметила ее.

- Баронесса, идите и ложитесь в особой палате... Разве вы не видите сами?

- К чему? Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к Себе, но два-три дня я еще смогу служить Ему...

Они стояли друг против друга. Аристократка и коммунистка. Девственница и страстная, нераскаян­ная Магдалина. Верующая в Него и атеистка. Женщи­ны двух миров. Экспансивная, порывистая М. В. Фельд­ман обняла и поцеловала старуху. Когда она рассказы­вала мне об этом, ее глаза были полны слез.

- Знаете, мне хотелось тогда перекрестить ее, как крестила меня в детстве няня. Но я побоялась оскор­бить ее чувство веры. Ведь я же еврейка. Последняя секунда пришла через день. Во время утреннего обхода баронесса села на пол, потом легла. Начался бред. Сонька Глазок тоже не вышла из барака смерти, души их вместе предстали перед Престолом Господним».

Видя этот пример высокого достоинства человека, не будем отчаиваться. К нам всегда протянута любящая Божьярука - стоит только почувствовать это, и болезнь будет переносить гораздо легче. С Божьей помощью, по советам врачей, надо найти то, что поможет мне лич­но - и с физической, и с моральной, и с духовной сто­роны.

Итак, с молитвой, двинемся в этот трудный путь.

ПОМОГИ НАМ, БОЖЕ!

Раннее утро...

Готовимся к началу Божественной Литургии, с клироса слышно тихое чтение 3 -го часа. В алтарном окне монастырского храма иконы Божией Матери «Всех скор­бящих Радосте» Господь пишет такой дивный пейзаж, что глаз не оторвать!

На востоке, у самого края земли загорается зарево просыпающейся бесконечной Вселенной. Между горячими фиолетово-багряными переливами утренних туч проглядывает небо, незаметно переходя в теплую лазурную даль. Вот оно - то ощущение, о котором невозможно иначе сказать, как - Благодать Господня!

После 6-го часа, разбудив утреннюю полудремную тишину, возвышенно и торжественно зазвучал трезвон: «яко да вcu слышащие звенение его, во дни или в нощи, возбудятся к славословию имени Святаго Твоего» [6].

Окидываю взглядом алтарь: все ли готово для встре­чи с Тайнами Христовыми? Слева торжественно замер жертвенник, трепетно мерцают разноцветные лампад­ки, потрескивают на Престоле большие свечи, освещая Евангелие, из-под которого голубеет Илитон с Антиминсом[7]. Все стоит на своем месте, как пред Великим парадом чествования Иисуса Христа. Мир замер в ожида­нии начала умилостивительного воспоминания о Сыне Человеческом. Но как же трудно оторвать свою мирскую плоть от вознесения души к благодатному бессмертно­му блаженству!

- Господи, помоги мне, недостойному и болящему, свершить благодарственное хваление Спасителю Мира и преподать людям таинственную жертву Тела и Крови Христовой.

А плотяное сердечко все равно тихонько стонет о личном:

- Боже, если Тебе это угодно, сними, утиши скорби и тяжести моей болезни!..

Затихает колокольный звон, храм заполняет такая тишина, которую не ощутишь больше нигде. В вытяну­тых руках поднято Евангелие, оно плывет над Антимин­сом, будто изображая