К наиболее сложным и давно дискутируемым в литературе вопросам относится вопрос о последствиях расторжения договора, в частности о судьбе осуществленных сторонами предоставлений, о порядке их возврата сторонами, о рисках гибели вещи и проч. Несмотря на продолжающуюся в литературе дискуссию, на практике по-прежнему остается неясность в указанном вопросе.
Камнем преткновения изначально стал п. 4 ст. 453 ГК РФ, согласно которому если иное не установлено законом или соглашением сторон, стороны расторгнутого договора не вправе требовать возвращения того, что было исполнено ими по обязательству до момента расторжения договора. Сегодня п. 4 проекта постановления Пленума ВАС РФ «О последствиях расторжения договора» (далее — Проект) прямо предлагает ограничить сферу применения данной нормы только теми ситуациями, когда встречные имущественные предоставления по расторгнутому впоследствии договору к моменту расторжения осуществлены надлежащим образом либо при делимости предмета обязательства размеры произведенных сторонами имущественных предоставлений эквивалентны, в связи с чем интересы сторон договора не нарушены.
В иных случаях, в частности при неэквивалентном предоставлении, Проектом предлагается исходить из обязанности сторон вернуть полученное имущество как неосновательное обогащение (ст. ст. 1102, 1104 ГК РФ). При этом специальные нормы, регулирующие возврат имущества, переданного по договору, впоследствии расторгнутому, предоставляющие право отчуждателю требовать возврата этого имущества (п. 3 ст. 488, п. 2 ст. 489 ГК РФ), имеют приоритет перед правилами о неосновательном обогащении. Еще большим приоритетом в регулировании спорных отношений пользуется соглашение сторон в том случае, если в нем содержится специальный порядок возврата имущества, переданного по расторгнутому договору.
В Германии вопросу о последствиях расторжения договора посвящена отдельная норма — § 346 Германского гражданского уложения (ГГУ), закрепляющая общую обязанность сторон возвратить в натуре все полученное по расторгнутому договору имущество, а при невозможности такого возврата — возместить его стоимость в деньгах. Доктринально такая взаимная обязанность сторон по возврату предоставлений обосновывается тем, что в результате расторжения договора последний не теряет свою силу ex tunс, но лишь преобразует свое содержание: прежнее обязательство из договора преобразует в реверсивное по сути обязательство по обратному предоставлению (Ruck- gewаhrschuldverhаltnisses)1. Генеральная цель § 346 ГГУ — вернуть стороны в то положение, в котором они находились уже после заключения договора, но до его исполнения2. Такая обязанность сторон по восстановлению прежнего положения сама по себе уже следует из обоюдной воли сторон или по крайней мере из восполняющей их волю законодательной нормы — § 346 ГГУ3.
В российском праве аналогичной «восполняющей волю сторон» нормы не предусмотрено, поэтому такую роль на себя берет п. 1 ст. 1102 ГК РФ, по умолчанию подтягивающий за собой всю совокупность правил, содержащихся в нормах о неосновательном обогащении. Проект в этом плане только продолжает подход, отраженный в п. 65 постановления Пленума ВС РФ № 10 и Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010, и в целом господствующую судебную практику. В настоящей статье будут проаннотированы те подходы, которые сегодня предлагает гл. 60 ГК РФ (в частности к вопросу о распределении рисков между сторонами) с точки зрения адекватности их применения по смыслу абз. 1 ст. 1103 ГК РФ к отношениям, возникающим в связи с расторжением договора. Кроме того, интерес представляет то, насколько эти подходы отклоняются от тех, что заложены в специальной норме § 346 ГГУ, изначально написанной с ориентировкой на специфику рассматриваемых отношений.
СОДЕРЖАНИЕ ОБЯЗАННОСТЕЙ СТОРОН В ЛИКВИДАЦИОННОМ ПРАВООТНОШЕНИИ
Пункт 1 ст. 1102 и п. 1 ст. 1104 ГК РФ исходит из приоритетной обязанности возвратить все полученное в натуре. При невозможности такого возврата должна быть возмещена стоимость полученного. Та же логика отражена в § 346 ГГУ, при этом, как и обязанность из неосновательного обогащения, такая обязанность имеет обязательственную, но не вещную природу. Обязанность по возврату полученного по своему содержанию является обязанностью по передаче индивидуально-определенного (Stuckschuld) имущества. Однако она также имеет место, когда первоначально обязанность по договору состояла в исполнении родового обязательства (Gattungsschuld), при условии сохранения возможности индивидуализации переданного имущества. Исключение составляет возврат денежных предоставлений в рамках денежного обязательства, который сводится к возмещению стороне всей полученной по договору денежной суммы (Ruckerstattung des Geldwerts), но не конкретных денежных знаков4.
Интерес представляют ситуации, когда изначально имел место так называемый «суррогат» исполнения (например, зачет должником своего встречного денежного требования). Предположим, что автодилер продает лицу, у которого арендует помещение, автомобиль, засчитывая против покупной цены часть арендной платы за определенный период. В случае если арендодатель расторгнет договор по причине недостатков в поставленном автомобиле, требование по уплате арендной платы само по себе, будучи прекращенным зачетом, не восстановится, его необходимо «воссоздать» посредством соглашения с должником. В то же время самостоятельного иска о восстановлении прекращенного зачетом требования практика не признает, сторона — в данном случае арендодатель — может обратиться в суд с прямым иском об уплате арендной платы5.
Аналогичный подход мог бы быть и в российском праве. При этом как законные проценты, так и договорная неустойка на такое восстановленное денежное требование, по всей видимости, должны начисляться по общим правилам п. 2 ст. 1107 ГК РФ, то есть с того момента когда сторона узнала о неосновательности своего обогащения. Например, с момента направленного в ее адрес уведомления о поставке товара ненадлежащего качества.
Наряду с обратной передачей всего полученного по расторгнутому договору подлежат также возврату фактически полученные стороной выгоды, под которыми по смыслу § 100 ГГУ понимаются не только плоды, но также любые иные преимущества, получаемые при использовании вещи или права в соответствии с их назначением.
Обязанность сторон, наряду с возвратом исполненного в натуре возвратить также все фактически полученные от его пользования выгоды, обусловлена следующим. Правила § 346 ГГУ изначально нацелены на полное восстановление между сторонами status quo ante, то есть того положения, в котором они находились бы, если бы договор в целом никогда бы не исполнялся6. В этой связи недостаточно просто обратно передать полученное по договору имущество, необходимо также возместить все те выгоды от его пользования, которые приобрела бы сторона, если бы не исполняла договор7.
При этом учитываются любые выгоды от пользования вещью. Так, например, преимущество от использования автомобиля покупателем может выражаться уже в том, что тем самым для него облегчается передвижение в его повседневной жизни. По факту же речь чаще всего идет о потере стоимости вследствие естественного износа, то есть пропорциональном снижении стоимости имущества в процессе его использования. При этом практика вырабатывает различные методики расчета таких выгод в зависимости от вида имущества.
К примеру, в практике принят поход, согласно которому автомобиль в среднем теряет 0,67 % в стоимости при каждой тысяче километров пробега. В этой связи при возврате автотранспортного средства расчет извлеченных из его пользования выгод производится по километражу на спидометре. Для движимого имущества, согласно практике Верховного суда Германии, используется следующая формула: цена покупки (скорректированная в случае поставки товара ненадлежащего качества) делится на ожидаемый общий срок полезного использования (для новой вещи) или срок оставшегося полезного использования (для подержанной вещи) и умножается на фактическое время пользования вещью стороной8.
Наиболее близким аналогом данный категории, таким образом, является не ст. 1107 ГК РФ илип. 2 ст. 1105 ГК РФ, как может показаться на первый взгляд, а общие положения п. 2 ст. 1104 ГК РФ.
Цитата: «Приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, происшедшие после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. До этого момента он отвечает лишь за умысел и грубую неосторожность» (п. 2 ст. 1104 ГК РФ).
Однако практика часто толкует положение п. 2 ст. 1104 ГК РФ применительно к отношениям по расторжению договора в другом смысле: покупатель отвечает за всякие, в том числе и случайные, недостачу или ухудшение товара только после того, как продавец заявил требование о его возврате. До указанного момента он несет ответственность только на принципах вины, доказать которую практически невозможно. Так, истцом (продавцом по расторгнутому договору) был заявлен иск к покупателю о возмещении убытков в связи с наличием повреждений и неисправности в переданном автомобиле, носящих эксплуатационный характер и приобретенных в процессе эксплуатации автомобиля за определенный срок и пробег 99 386 км. Суд, посчитал, что истцом не представлено доказательств, с достоверностью подтверждающих, что выявленные недостатки автомобиля возникли по вине ответчика (апелляционное определение Вологодского областного суда от 23.05.2012 по делу № 33-1992/2012).
Дополнительно к фактически извлеченным выгодам § 347 ГГУ также предоставляет кредитору право на выгоды, которые, вопреки правилам надлежащего хозяйствования, не были извлечены должником, хотя это и было возможно (то есть не были извлечены в результате проявленной небрежности). В то же время если вещь по договору передавалась стороне, расторгнувшей договор по основаниям, установленным законом (например, по причине недостатков в переданном товаре), последняя будет обязана отвечать только в пределах тех неизвлеченных выгод, которые она могла бы извлечь в рамках заботливости, свойственной ей в собственных делах.
В российском праве в таком случае можно обратиться к потенциально применимым положениям ст. 1107 ГК РФ: лицо неосновательно получившее или сберегшее имущество, обязано возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно было извлечь из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения. Здесь также центральным критерием является наличие у лица знания о том, что оно неосновательно обогатилось, при этом такой дополнительный определяющий фактор, как вина стороны в расторжении договора, не учитывается.
В СЛУЧАЕ НЕВОЗМОЖНОСТИ ВОЗВРАТА ПОЛУЧЕННОГО В НАТУРЕ СТОРОНЫДОЛЖНЫКОМПЕНСИРОВАТЬ ЕГО СТОИМОСТЬ
Наиболее сложной представляется ситуация, когда на место первоначальной обязанности произвести компенсацию в натуре приходит обязанность возместить ее стоимость в деньгах. В данном случае, в сущности, речь идет о распределении рисков гибели (порчи, ухудшения) вещи между сторонами.
В российской практике еще в п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2000 № 49 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении» (далее — Информационное письмо № 49) было указано на необходимость неформального толкования п. 1 ст. 1105 ГК РФ. По смыслу этой нормы невозможность возврата имущества в натуре может иметь место не только в случаях, когда имущество физически отсутствует у неосновательно приобретшего его лица, но также в иных случаях. Так, в одном из дел, приведенных в обзоре, суд пришел к выводу о том, что потерпевший вправе требовать возмещения стоимости неосновательного обогащения в соответствии с п. 1 ст. 1105 ГК РФ и в том случае, когда неосновательно приобретенное имущество не может быть использовано по назначению ввиду его полного износа.
Подпункт 2 абз. 2 § 346 ГГУ указывает конкретный (неисчерпывающий) перечень ситуаций, при которых должник, взамен возврата вещи в натуре, обязан будет возместить стоимость полученного и доходов. Такая обязанность возникает в трех ситуациях:
1. Возврат или передача исключаются в силу природы того, что было получено (правило данного пункта применяется прежде всего к предоставленным невещественным благам — работам и услугам, например, организация концертов, туристических поездок и т. д.9).
2. Полученное имущество было потреблено, отчуждено, обременено, переработано или преобразовано.
3. Полученное имущество подверглось ухудшению либо погибло. Если первая ситуация теоретически подпадает под правила п. 2 ст. 1105 ГК РФ, то две другие ситуации, в сущности, конкретизируют, что можно понимать под указанной в п. 1 ст. 1105 ГК РФ невозможностью возврата вещи в натуре.
В комментариях к ГГУ, так же как и в п. 3 Информационного письма № 49, предлагается отличать потребление (Verbrauch) вещи, под которым понимается полное исчерпание полезных свойств вещи, приравниваемое к ее уничтожению, и простое пользование ею (Gerbrauch). В первом случае должник принуждается к компенсации полной стоимости вещи, освобождаясь при этом от необходимости компенсации извлеченных в связи с этим выгод. Во втором случае, наоборот, должник обязан компенсировать только полученные от надлежащего пользования вещью выгоды, к обязанности компенсировать всю стоимость вещи он присужден быть не может10.
В том же ключе проводится различие для случаев, когда полученное имущество подверглось ухудшению либо погибло. Естественный износ, наступивший в результате использования вещи по назначению, не ведет к невозможности возврата вещи в натуре — к последнему приводят только те ухудшения вещи, которые наступили вследствие ее ненадлежащего либо чрезмерного использования. Возникшее при надлежащем использовании вещи естественное снижение ее стоимости может также охватываться требованием стороны о передаче фактически извлеченных из ее пользования выгод.
Из аналогичной логики исходят и российские суды, которые отказывают в иске о возмещении стоимости неосновательного обогащения в том случае, если отсутствуют признаки полного износа. Так, по одному из дел суды установили, что переданные по договору театральные кресла могут быть использованы по своему первоначальному назначению ввиду отсутствия доказательств их полного износа. В этой связи суды пришли к выводу о наличии возможности возврата неосновательного обогащения в натуре, что не дает потерпевшему право на взыскание стоимости спорного имущества в деньгах в полном объеме (постановление ФАС Дальневосточного округа от 28.09.2011 по делу № А73-13430/2010).
ОБРЕМЕНЕНИЕ ВЕЩИ СОХРАНЯЕТСЯ, ЕСЛИ ОНО НЕ БЫЛО УСТАНОВЛЕНО НЕДОБРОСОВЕСТНО
Помимо физической гибели вещи возможна также ее утрата или снижение ее стоимости в сугубо юридическом смысле — отчуждение или обременение.
Под отчуждением (Veräußerung) понимается, как правило, совершение в отношении вещи распорядительной, то есть непосредственно переносящей право сделки. В то же время положение абз. 2 § 346 ГГУ применяется и том случае, когда само отчуждение в техническом смысле, то есть сама передача права еще не произошла, однако заключенный обязательственный договор уже создает препятствия для возврата переданной по расторгнутому договору вещи11. Такой подход мог бы быть воспринят в российском праве. Например, если сторона, получившая вещь, успела до момента расторжения договора заключить договор купли-продажи полученной вещи, очевидно, что возникает конкурирующее требование второго лица о передаче имущества по аналогии со ст. 398 ГК РФ.
Под обременением (Belastung) понимаетcя как установление в отношении подлежащей возврату вещи вещного права (например, залога), так и заключение в отношении нее обязательственного договора аренды. Кроме того, положения абз. 2 § 346 ГГУ (несмотря на указание в нем на должника как активного субъекта) применяются также в случаях, когда отчуждение или обременение вещи происходит не по воле должника, но в результате действия третьих лиц. Например, в случае обращения взыскания на вещь в рамках исполнительного производства, наложения на нее ареста либо установления принудительной обеспечительной ипотеки12.
При этом, по мнению Д. Кайзера, установление стороной обременения в отношении вещи — например, поземельного долга (Grundschuld) в отношении земельного участка — в целом не создает препятствие для его обратной передачи, а только пропорционально снижает ее стоимость. Как пишет автор комментария, формулировка абз. 2 § 346 ГГУ очевидно указывает на то, что в данном случае компенсация осуществляется только в той степени, в какой в связи с установлением обременения пропорционально уменьшилась стоимость земельного участка13.
При этом также важно отметить, что расторжение договора, имеющее только обязательственную силу, но не вещную, то есть не затрагивающее право собственности сторон в отношении переданного им имущества, не способно, по общему правилу, каким-либо образом затронуть права третьих лиц14.
Из этой логики исходит также п. 7 Проекта, закрепляющий, что все обременения (например, ипотека), установленные собственником в отношении этого имущества до момента передачи его обратно в собственность лицу, заявившему требование о расторжении договора, сохраняются. Сторона может только зачесть подлежащую возврату ею денежную сумму против тех убытков, которые вызваны пропорциональным снижением стоимости обремененной вещи.
В Проекте также говорится о важном исключении: если суд принял решение о расторжении договора и обязал приобретателя возвратить имущество отчуждателю, а приобретатель после вступления в силу данного решения установил обременение на имущество и лицо, в пользу которого было установлено соответствующее обременение, знало о наличии оснований для расторжения договора, обременения не считаются возникшими (п. 4 ст. 1, ст. 10 ГК РФ). Упоминание о доброй совести контрагента как об определяющем критерии для сохранения обременения было в практике и ранее (постановление Президиума ВАС РФ от 21.11.2013 № 16513/11). Суд в данном деле пришел к выводу об отсутствии каких-либо доказательств недобросовестности банка при заключении кредитного договора и договора о залоге, а также о его осведомленности в отношении обстоятельств, послуживших основанием для выводов арбитражного суда по другому делу о договоре купли-продажи как расторгнутом по соглашению сторон. Обращение к нормам о доброй совести в данном случае фактически к «овеществлению» сугубо обязательственного отношения сторон за счет придания ему силы в отношении третьих лиц. Германское право такую возможность не признает и воспринимает негативно подобные исключения из принципа относительности обязательственного отношения15. Проект же предлагает отойти от этого постулата без достаточно, на наш взгляд, глубокой проработки вопроса.
РАСЧЕТ СТОИМОСТИ ВЕЩИ ПРИ НЕВОЗМОЖНОСТИ ВОЗВРАТА ПОЛУЧЕННОГО В НАТУРЕ
Ключевой вопрос, возникающий при невозможности возврата вещи в натуре и появлении на стороне лица обязанности компенсировать ее стоимость в деньгах, связан с вопросом о цене, по которой данная компенсация должна производиться.
Неосновательно обогатившееся лицо обязано возвратить потерпевшему действительную стоимость этого имущества на момент его приобретения (п. 1 ст. 1105 ГК РФ). Применим ли данный подход при определении стоимости подлежащей возврату по расторгнутому договору вещи, в случае невозможности ее передачи в натуре, или по смыслу п. 1 ст. 1103 ГК РФ подлежащая возмещению сумма рассчитывается исходя из других критериев?
В некоторых европейских странах придерживаются подхода, согласно которому условие о цене встречных предоставлений по договору должно сохранять свою силу и после его расторжения. Такая логика исходит из того, что расторжение не уничтожает договор полностью, а только «преобразует» его содержание, придавая ему обратное направление. Так, например, согласно § 346 ГГУ при расчете стоимости имущества, в случае его невозможности возврата в натуре, за основу берется размер предусмотренного в договоре встречного предоставления и только при отсутствии в договоре положения о встречном предоставлении — объективная стоимость полученного в деньгах.
Причем договорная цена встречного предоставления берется за основу расчета вне зависимости от ее соответствия реальной рыночной стоимости переданного имущества. Так, вещь может продаваться по цене, изначально ниже ее объективной стоимости (со скидкой или по специальному предложению). Однако и в данном случае расчет ее стоимости исходя из договорной цены не будет ущемлять интересы продавца, так как последний уже на момент продажи достаточно ясно выразил, что стоимость продаваемой вещи для него ровно такая, какая указана в договоре16. В швейцарском праве также расчет суммы возмещения производится исходя из субъективной оценки предоставлений, устанавливаемой сторонами при заключении договора17.
Принципиально иной подход прослеживается в проектe Свода норм общеевропейского права купли-продажи в ст. 173, где расчет подлежащего возврату имущества осуществляется исходя из объективной (то есть рыночной), но не оговоренной в договоре цены. Объясняется это тем, что установленная в договоре цена может искажаться в силу разных переговорных позиций и способностей контрагентов, в силу крайней нужды одной из сторон, а также иных посторонних факторов.
Очевидно, что закрепленная в договоре цена предоставлений может существенно отклоняться от их реальной (рыночной) стоимости. Вопрос в том, в каких ситуациях правопорядок может допускать корректировку договора. Думается, за отсутствием специальных правил, он должен решаться исходя из общего подхода. Могут ли стороны согласовать цену, не соответствующую действительной стоимости продаваемого имущества? Безусловно, потому что именно так стороны договорились (ст. 421 ГК РФ) и нет смысла отступать от уже выраженной сторонами воли, навязывать иную, гипотетически более верную волю, тогда как соответствующего волеизъявления от сторон не следовало. Другое дело, что сторона договора должна иметь право оспорить договор, в случае если он совершен под влиянием обмана или заблуждения, равно как при наличии иных пороков (в том числе кабальности), причем как до, так и после его расторжения.
Указанную ситуацию следует отличать от ситуации, когда осуществляется передача товара, качество которого не соответствует изначально согласованному в договоре. В комментариях к § 346 ГГУ подчеркивается, что в случаях, когда причиной расторжения договора послужило ненадлежащее качество вещи, несправедливо брать за основу указанную в договоре покупную цену. В этой ситуации изначально присутствует повлекшее аннулирование договора нарушение эквивалентности между осуществленным с недостатками предоставлением и свободным от недостатков встречным предоставлением, изначально ориентированным на надлежащее исполнение договора.
Размер встречного предоставления является, таким образом, лишь отправным для расчета пунктом, в отношении него всегда возможна осмысленная корректировка. Так, в рассматриваемом случае возмещение будет осуществляться по той скорректированной покупной цене, которая в соответствии с положениями о договоре купли-продажи ГГУ может быть снижена по требованию покупателя вследствие недостатков проданного ему товара18. Возможны и иные методы расчета. Например, в основу может быть положена объективная стоимость вещи или установленная в договоре цена может быть снижена с учетом затрат, понесенных покупателем с целью устранения недостатков в поставленном товаре19.
Анализ российской практики показывает, что суды чаще всего исходят из цены, согласованной в договоре как предполагаемо рыночной. То есть согласованная в договоре цена не вытесняет рыночную цену, но создает соответствующую презумпцию, которая может быть опровергнута сторонами. При этом бремя доказывания ложится на ответчика.
Так, по одному из дел заказчик и подрядчик заключили договор строительного подряда, по условиям которого подрядчик обязался выполнить работы по ремонту наружных сетей теплоснабжения и системы ГВС. Стоимость работ была согласована в локальном сметном расчете, из которого следовало, что для выполнения данного вида работ необходимо приобретение стальной трубы. Для ремонта теплотрассы подрядчиком была приобретена труба у третьего лица и передана заказчику. Позже права по данному договору были переданы от третьего лица подрядчику. В ходе последующей эксплуатации сетей теплоснабжения заказчик обнаружил существенные недостатки в качестве поставленной трубы (неоднократные протечки в местах сварного соединения швов трубы). После осуществления за свой счет с привлечением третьего лица работ по замене ранее установленной трубы, истец обратился в арбитражный суд с требованием о взыскании с ответчика стоимости товара ненадлежащего качества, а также причиненных в связи с этим убытков. Суд иск удовлетворил.
Подрядчик в свою очередь обратился в суд с иском к заказчику о возврате части трубы, которая не была полностью заменена в результате ремонта и продолжала в оставшейся части эксплуатироваться заказчиком. Но поскольку спорная труба эксплуатировалась в течение 1,5 лет, она не могла быть возвращена подрядчику в том виде, в котором она передавалась заказчику, и возврат имущества в натуре в данном случае экономически нецелесообразен. Суд пришел к выводу, что в силу п. 1 ст. 1105 ГК РФ заказчик обязан компенсировать подрядчику стоимость переданной трубы.
При этом в качестве основы для расчета суд взял указанную в товарной накладной цену за один метр поставленной трубы. Ответчик, возражая против размера исковых требований и представив собственный контррасчет, указал, что поскольку труба является некачественной, то и размер неосновательного обогащения должен определяться исходя из стоимости металлолома. Суд, однако, признал правомерным определение истцом подлежащей возмещению компенсации за поставленную некачественную трубу исходя из цены, за которую товар был изначально отпущен ответчику, то есть действительной стоимости имущества на момент его передачи ответчику (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 07.02.2012 по делу № А46-8108/2011).
Такой подход вызывает сомнения, учитывая, что общие правила п. 1 ст. 1105 ГК РФ, напротив, ориентируют суды на необходимость установления всякий раз действительной, то есть объективной стоимости неосновательно полученного имущества при невозможности его возврата в натуре. Можно предположить, что суд в данном случае стремился к максимальному сохранению изначальной, согласованной сторонами, цены. Однако в германском праве, где такое правило прямо установлено законом, практика, тем не менее, допускает в определенных случаях (прежде всего в описанной ситуации поставки товара ненадлежащего качества) отступления от него.
+
1Подробнее о преобразовательной теории см.: Егоров А. В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. № 9. С. 6–27.
2Schmidt H. Beck Online-Kommentar zum BGB. § 346. Rn. 50–51.
3Kaiser D., Staudinger. BGB. Neubearbeitung, 2012. § 346 BGB. Rn. 71.
4Исключение — передача конкретных, индивидуально-определенных монет в коллекционных целях (Sammler- munzen). Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 94. Rn. 75.
5Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 94. Rn. 76, 77.
6«…den Zustand wiederherzustellen, der ohne den Austausch der vertraglich geschuldeten Leistungen bestanden hatte».
7Kaiser/Staudinger. Op. cit. Rn. 242.
8Reiner Schulze. Op. cit. Rn.15; Palandt/Gruneberg. Burgerliches Gesetzbuch: BGB, Aufl. 2011, Buch, Kommentar § 346 BGB. Rn. 10.
9Reiner Schulze. Op. cit. Rn. 14.
10Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 128. Rn. 138.
11Palandt/Gruneberg. Rn. 8a.
12Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 136. Rn. 150.
13Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 129 Rn. 140; Kaiser /Staudinger. Op. cit. S. 114. Rn. 105.
14MunchKomm/Gaier 5 vor § 346 Rn. 30.
15См., напр.: Picker E. Der deliktische Schutz der Forderung als Beispiel fur das Zusammenspiel von Rechtszuweisung und Rechtsschutz/Festschrift fur Claus-Wilhelm Canaris zum 70. Geburtstag. S. 1001–1036.
16Kaiser/Staudinger. Op. cit. S. 144. Rn. 164.
17Furrer А., Wey R. Handkommentar zum Schweizer Privatrecht – Obligationenrecht Allgemeine Bestimmungen Auflage 2. 2012. Rn. 21–23; Gauch/Schluep/Emmenegger, № 807; Schenker, № 737 f; Weber, BK OR 109 № 8.
18Reiner Schulze. Op. cit. Rn.15.
19Gaier Munchener Kommentar zum ГГУ 6. Auflage 2012. ГГУ. § 346. Rn. 45.