ВИНОКУРОВ Н. И. (МОСКВА)
Вино – наркотик, который транспортирует пьющего из реального в магический мир (Bellard C. G., Guérin Р., 1993, р. 393 и сл.).
Античный социум: культ вина и винограда
Религиозные представления, связанные с виноделием и виноградарством, восходят к глубокой древности и носят явные следы языческой религии во всех винодельческих регионах. Большое количество связанных с вином и виноградной лозой легенд и мифов, верований и обрядов свидетельствуют о сложившихся и глубоко проникших в жизнь античных народов традиций виноградарства и виноделия. В определенной степени религиозные культы стимулировали распространение виноградной лозы и виноделия.
Сложная система виноградарства и виноделия, требовавшая от земледельца строгого соблюдения последовательности и сроков проведения агротехнических приемов, всех этапов технологического процесса производства вина и мер его хранения, таинство приготовления вина, а также бессилие и страх древних перед явлениями природы, наряду с накопленными эмпирическими данными, нашли выражение в возникновении определенных обрядов и ритуалов. Древнейшая религия, состоявшая в обожании сил и явлений природы, обращала внимание на смену времен года, движение небесных светил, прежде всего, луны и солнца, поэтому жертвоприношения и другие религиозные обряды должны были совершаться именно в те дни, которые божества ожидали их (Латышев В. В., 1997, с. 99). Одни из них слились с народным аграрным календарем, другие имели самостоятельное значение, а некоторые впоследствии стали соответствовать дням христианских святых или других праздников (Чкония Л. Ш., 1988, с. 20). В других странах, особенно мусульманских, эти обычаи постепенно забылись.
Такие религиозные обряды иногда отличались поразительным постоянством, сохраняясь в течение длительных периодов времени, выходящих далеко за пределы истории отдельных народов и государств. Их внешняя форма могла тщательно и даже рабски воспроизводится из века в век, тогда как внутренний смысл подвергался частым превращениям и далеко не просто пытаться понять его существо, тайны и законы (ср.: Тайлор Э. Б., 1989, с. 458; Иванов В., 1994, с. 123).
Легенды, мифы и религиозные культы, связанные с виноградарством и виноделием
Поклонение различным божествам, покровителям растительного и животного мира, урожая, умирающим и воскресающим, дающим жизнь и отнимающим ее, прослеживается в Понтийско-Средиземноморском регионе с глубочайшей древности. Во многих местных земледельческих культах уже со второго тыс. до н. э., а то и ранее, достаточно четко фиксируются элементы почитания виноградной лозы и вина как священного напитка. Покровителями виноградарства и виноделия выступали различные божества и герои, культы которых восходят к энеолитической эпохе и бронзовому веку. Со временем по мере перемещения народов и развития торговых контактов эти локальные верования сливались и объединялись, пока их не вобрал в себя и отчасти вытеснил дионисийский культ, который утверждался с большим трудом. Дионис пришел в Грецию незадолго до начала исторического периода, поэтому местное виноградарство и культы с ним связанные были гораздо старше Диониса (Нильссон М., 1998, с. 49). Сохранившиеся мифы о деяниях Диониса позволяют говорить о довольно медленном и сравнительно позднем его распространении и том сопротивлении, которые ему оказывали местные жители.
Странствия Диониса, охватывающие согласно различным мифам и легендам многие винодельческие регионы Европы и Азии, очерчивают в пределах Фракии-Кавказа-Лидии-Индии-Ассирии-Арабии-Фригии-Европы (Греции) основные границы формирования религиозных представлений, связанных с обожествлением виноградной лозы и вина. Сбор винограда и разные фазы виноделия подавали повод к праздникам в честь Диониса, культу которого, таким образом, была посвящена преимущественно поздняя осень и зима (Латышев В. В., 1997, с. 108). Этот бог научил все народы сбору хмельного гроздовья и полуночным празднествам (Non., XIII, 6-7). Он царил везде, где выращивали виноград в винодельческих целях, но каждый народ называл его по-своему, не меняя внутренней сущности божества:
Вакхом тебя, и Лиэем, и Бромием, бог, именуют;
Отцерожденным зовут, двухматерним, дважды рожденным.
Ты ж и Леней, насадитель лозы самородной;
Ты же Иакх, и Эван, и отец Элелей, и Никтелий.
Но не исчислить имен, какими эллинов роды,
Либер, тебя величают (Овидий. Меt. IV, 11).
Происхождение виноградной лозы и виноделия
О происхождении виноградной лозы, вина и виноделия существует много мифологических версий, порой исключающих друг друга. Каждый народ, знакомый с виноградарством и виноделием, пытался в поэтической и часто занимательной форме рассказать свою версию обретения винограда и изобретения вина. Особенно разнообразны толкования этого события в мифологическом наследии народов Востока и Средиземноморья. Все эти мифы уводят нас в глубокую древность, когда культура виноградной лозы и виноделие были не только известны, но и являлись уже предметом культовых действий (Альтман М. С., 1935, с. 117 и сл.).
В Ветхом завете, как известно, говорится о том, что первым человеком, насадившим после великого потопа виноградник и открывшим вино, был почтенный Ной, который вышел из ковчега, остановленного на горах Араратских, и начал «..возделывать землю и посадил виноградник. И выпил он вина и опьянел» (Бытие, IX, 20-21). Вино было наградой Ною и его спутникам за те страдания, которые они претерпели во время потопа (Шольц-Куликов Е. П., 2000, с. 63). Виноградарство и виноделие настолько полюбились людям, что уже в «Песне песней» царя Израиля и Иудеи Соломона, в состав которой вошли древние и свадебные песни, прославлявшие природу, человеческую красоту, любовь, виноград и вино упоминаются более двадцати раз (Пелях М. А., 1979, с. 20 и сл.).
По сюжету более поздней иллирийской(?) легенды, связавшей библейского Ноя и Диониса, тайну приготовления вина открыл Ною козел, который наелся диких плодов винограда и, охмелев, начал бодать ногами других животных. После чего Ной посадил виноград и из сока плодов добыл вино.
По египетской мифологии, первым научил египтян разводить виноград и приготовлять вино сам Осирис. В критской легенде приготовление вина приписывалось в старейшему из богов греческого пантеона – Сатурну.
Павсаний (Paus., X.38,1), описывая поход в землях локров в Фокиде, передал, вероятно, местный миф, по которому собака царя Оресфея родила кусок дерева и когда Оресфей закопал его в землю, из него вырос виноград. Смысл в этом мифе имеет параллели с мифологеммами божества, произрастающего в виде растения - Адониса, Осириса, Диониса. Часто в мифах растение происходит из крови или тела Ампелоса, Нарциса, Гиакинфа, Аттиса (Фролова Н. А., Савостина Е. А., 1998, с. 151).
По другому греческому сказанию, сообщаемому Гекатеем Милетским, культура винограда началась с того, что собака, называемая Ойнос и принадлежащая Орисфею, сыну Девкалиона, ощенилась виноградным кустом, который Орисфей тотчас посадил в землю, и с тех пор начал произрастать виноград (Athen., II, 35a; Paus., X, 38,1). В. Иванов трактует этот загадочный миф еще более загадочно: “...виноградная лоза, как песий дар, т. е. дар летнего зноя” (1994, с. 85).
Согласно третьему греческому мифу, виноград был найден овцой, которая постоянно убегала из стада, принадлежавшего Ойносу, и возвращалась позже других в хлев. Пастух этого стада Стафилос начал следить за овцой и увидел, что она ест плоды невиданного им растения; набрав неизвестных ему ягод, пастух снес своему хозяину Ойносу, который, заметив, что выжатый из ягод сок через некоторое время получил другой вкус и приобрел охмеляющие свойства, принес его в дар Дионису. Последний, в награду за приношение научил Ойноса виноделию и назвал полученный напиток его именем, а найденное растение именем пастуха στáφυλος. Στáφυλος был включен в цикл сказаний о Дионисе, который приходился ему отцом (Ap. Rh. 3, 996) (Альтман М. С., 1935, с. 117-118).
В «Деяниях Диониса» Нонна Панополитанского в хорах, прославлявших Диониса, сохранилось краткое, но, вероятно древнейшее предание о происхождении виноградной лозы: на землю с Олимпа сквозь небесные кровы просочился плодоносный ихόр[1] и “...народился напиток лозы вакхиадской, а в скалах сам собой от него же ствол возрос виноградный, дик он был, не обхожен, в чаще ютился безвестной” (XII, 293-298). Первым, кто изготовил вино, отжимая ягоды винограда руками, был Дионис:
Самознающий боже без виноградной давильни,
Гроздие в длани принявши, ягоды жать начинает
Плотно и крепко перстами, на свет обильное бремя
Гроздьев винных выводит, лозы смарагдовоалой
Сладостнокрепкий напиток! И белоснежные пальцы
Льющего хмель Диониса от крови багрянца алеют.
Рог быка он хватает и сладостнокрепкий отжаток
Вакх в уста проливает, вино испробовав первым,
После отведав и ягод... (XII, 198-206).
Фактически миф передает самый ранний и наиболее примитивный способ переработки винограда руками с целью получения вина, еще до сих пор кое-где существующий в домашнем быту. Интересно, что Дионис вино попробовал раньше, чем ягоды винограда и что первым сосудом для вина был рог быка. Платон полагал, что именно Дионис даровал людям вино и внушил исступленные богослужения и пляски (Legg. II, p. 672). С этим вполне были согласны Диодор Сицилийский, Плутарх, Вакхилид, Вергилий и другие древние авторы.
Первого из афинян – пастуха старца Икария[2], жившего в царствование Пандиона, наследника Эрихтония, - Дионис научил виноградарству, сажая лозы в лунки, а потом и приобщил его к вину и виноделию (XLVII, 60-70). Отведав впервые вина, тот пустился в пляс и запел славословия в честь Эвия и Загрея. Вино ему настолько понравилось, что он принялся обучать других пастухов возделывать лозу. Однажды попытка угостить вином своих деревенских соседей закончилось для него плохо. После потребления дионисовой влаги они посчитали себя отравленными и растерзали в безумстве Икария, и кровь его смешалась с винной влагой (XLVII, 110-129). Протрезвев, соучастники захоронили тело Икария, омыв тело предварительно в потоке[3]. Его дочь Эригона, обнаружив могилу отца, повесилась. Верный пес охранял тело от диких животных, пока его не нашли странники и не похоронили. По ахейскому преданию, Зевс вознес их души на небо и превратил в созвездия.
Существует легенда, связавшая находку виноградной лозы с именем Бахуса, который, путешествуя в Наксос, увидел на отдыхе удивительное растение и захотел перенести его к себе на родину. В руках божественного юноши растение начало быстро расти. Желая спасти его от зноя, он вложил росток сначала в птичью косточку, а затем в львиную кость, а после - в ослиную. Корни растения обвили все кости и Бахусу пришлось посадить его вместе с ними. Кустик быстро вырос, появились гроздья, Бахус собрал первый урожай, выдавил сок и получил вино, которым он стал услаждать людей. Вино на пьющих действовало необыкновенным образом: они сначала пели как птицы, затем становились сильные как львы, а после – опускали голову как ослы (Пелях М. А., 1979, с. 24).
Строки мифов демонстрируют древность виноградарства как отрасли хозяйства и заставляют относить их формирование по меньшей мере к эпохе энеолита и бронзового века. Первые виноградарские ножи, найденные в различных винодельческих областях Причерноморья и Средиземноморья, были изготовлены из меди или бронзы (Винокуров Н. И., 2000, с. 7 и сл.). Характерно, что Дионис в мифах срезал гроздья винограда тирсом с острием «меднозданным и медножальным» (Non., XIV, 244; 344).
Растительно-зооморфные основы культа Диониса
В большинстве легенд и преданий о Дионисе, его странствиях, битвах, деяниях и свите прослеживается обычная для мифотворчества персонификация нарицательных наименований в собственные и хорошо улавливается выраженное стремление связывать виноградную лозу, листья, цветки, гроздья, ягоды с каким-либо домашним животным: козлом, овцой, собакой, а вино, винодельни и винодельческую тару с различными дионисийскими персонажами, представлявшими полулюдей - полуживотных: сатиров, силенов, кентавров.
В дионисийских легендах постоянно встречается древнейшее отождествление растений, рогатого быка и козла с Дионисом, козы с рогатым паном, оленей с бассаридами; описываются сцены терзаний быков, овец, коз, вепрей, оленей и даже верблюдов, в которых непосредственно участие принимают различные персонажи из свиты Диониса[4]. Наиболее значимые из них, конечно, представления о Дионисе-Козле и о Дионисе-Быке. Впрочем, все они явственно отражают растительно-зооморфное прошлое этого культа (ср.: Каширина Е. Б., 1987, с. 56 и сл.), хотя причины, по которым тот или другой предмет, растение или животное признавались за символ божества, были, конечно, весьма разнообразны, и во многих случаях проследить их невозможно (Латышев В. В., 1997, с. 62).
Плутарх говорил, ссылаясь на молитвенное воззвание Пиндара, что эллины считают Диониса владыкой и перводателем не только вина, но и всего влажного естества:
Рост древес плодовитых умножь,
Бог Дионис, обильный бог,
Ясной осени радость! (Plut. de Is. et Os., p. 365).
Это влажное естество - небесная влага, оплодотворившая землю и явившая земную растительность[5]. Небесная влага живительного и означала небесную влагу дождя, оплодотворившего Землю и влага вина, веселящего сердце человека - вода живая, амброзия. Дионис явно возникал из Земли, и таковым его узнали и возвестили менады. Он приходил из подземного царства и пострадав на земле, уходил сам и уводил своих в обитель мертвых (Иванов В., 1994, с. 91-92).
Страдающий бог Дионис есть бог спасенный, ибо воскресающий, - и потому спаситель проникнутых им душ, которого часто отождествляли с самой лозой, связанная с его божественными страстями. Отсюда развился образ жертвенного виноградника Дионисова, в котором титаны разорвали бога: «виноградник был угрюм, и мрачен виноград, и как бы плакала гроздь» (Иванов В., 1994, с. 108, 185). Вергилий в «Буколиках» также рассматривал виноградник как живое существо, которому серп может приносить страдание (IV, 40). Отсюда понятно, почему у многих народов виноградник считался священным местом, которому следовало приносить жертвы.
Закон общей связи между растительным культом и культом душ загробного мира естественно должен был быть применен к виноградной лозе. Когда же последняя стала Дионисовым даром, то отношение винограда к подземному царству должно было почувствоваться с особенной силой. С этого же времени, очевидно, в Аттике начинают использовать для подстилки под погребенных виноградные ветви. Мотив с виноградной лозой широко представлен на надгробных стелах, рельефах саркофагов, росписи позднеантичных склепов, которые несомненно имели не столько орнаментальное, сколько сакральное значение (Зинько Е. И., 2000, с. 68). В Малой Азии на надгробных и вотивных памятниках встречаются изображения гроздьев и листьев винограда, виноградной лозы, божеств – покровителей сельских жителей[6], которые заботились об их урожае, сохранении имущества и жизни. Дионис Карпофор и Геракл часто изображались в обрамлении виноградных лоз или гроздьев. На одной из стел из сельской общины в долине верхнего Тембриса (Хаджи Бейли), посвященной Зевсу-Дионису (Διˆ Διονύσω), изваян кратер с двумя виноградными лозами (Голубцова Е. С. 1998, с. 155 и сл.). На рельефе III-II вв. до н. э. с изображением пирующего Геракла, найденном в районе Сакского озера, изваяны на столике с яствами гроздья мелкоягодного винограда; на стенке саркофага со сценами из культа Диониса - листья и гроздья винограда, а на стенке другого саркофага II-III вв. н. э. - крупные гроздья винограда с большими овальными ягодами (Соколов Г. И., 1973, с. 134, 164 и сл.;168 и сл.).
Эллины посвящали Дионису помимо виноградной лозы ряд других растений, например, плющ (Plut., De Iside. 37). У бога был даже соответствующий эпитет - Эвий - «плющ», «плющевой» (Eur. Bacch. 105), поэтому на чашах для вина и кубках часто изображались веточки и листочки плюща. С явным сакральным смыслом, а не только ради красоты убирались во время празднеств в честь Диониса свежею листвою и весенними цветами улицы в Греции (Non., XLIV, 124-126). В представлении древних украшаться венками из плюща и его веточками, а также другими растениями, посвященных божеству, означало мистическую взаимосвязь с ним при совершении жертвоприношений и ставило жертвоприношение и жертвователя под защиту божества, обеспечивая их неприкосновенность (Латышев В. В., 1997, с. 85).
Сотион передает легенду, по которой плющ - цветок - был первоначально юношей, хоревтом Диониса. Ведя хоровод в честь бога, юноша упал и ударился оземь. Гея, почитая Диониса, вырастила цветок того же имени, сохранив от юноши растение, из него выросшее. Поднимаясь из земли, оно обвивается вокруг виноградной лозы наподобие того, как когда-то в хороводе кружился юноша (Geop., ХI, 29). Зороастр полагал, что если обвязать стволы виноградных лоз у земли венком из плюща, то это привлечет под их тень кифарид, врагов виноградников. Там их легко найти и уничтожить (Geop., XIII, 16,4). Помимо чисто практического смысла в этом следует видеть и магическое действие: венок из плюща являлся защитным оберегом виноградной лозы - дара Диониса. Связь плюща с культом Диониса отражает его архаическое растительно-зооморфное происхождение[7].
Напротив, капуста враждебна виноградной лозе, так как происходит из слезы Ликурга, врага Диониса. Она не терпит присутствия рядом лозы, либо увянет сама, либо, заставит увянуть виноградные листья (Geop., ХII, 16-21). Это говорит Пакам, ссылаясь на произведение Нестора «Страж садов». Возможно, в основе этого лежит наблюдение о природной «антипатии» капусты и лозы. Первая, по мнению древних (Cato., 156; Палладий, XI,5,3), оказывает противоположное действие на Дионисов дар - вино, нейтрализует его опьяняющие свойства и отрезвляет пьяных, поэтому те, кто хочет много выпить и не опьянеть, едят ее в сыром виде (Geop., XII, 17,18,21).
В древности существовало поверье, что если принести в жертву козлов, свиней и лисиц, вредящих виноградникам, то этим можно достичь изобилие виноградного сбора (Латышев В. В., 1997, с. 84; Иванов В., 1994, с. 119). Вергилий так писал об опасности со стороны животных для виноградных лоз, а значит и Ампелоса-Диониса:
«…. часто овца и корова их жадная щиплет…
Меньше беды, чем от стад, что зубом своим ядовитым
Шрам оставляют на них - прокушенных стволиков метку.
Козья вина такова, что у всех алтарей убивают
Вакху козла и ведут на просцении древние игры» (Georg., I, 375 и сл.).
Любопытна явная связь Диониса, виноградной лозы и культа козла как бога растительности (Фрезер Дж., 1980, с. 517). Греки даже при описании заболеваний виноградной лозы (при переизбытке питательных веществ) употребляли термин “козлиться” (τραγãν). Аристотель объяснял этот термин тем, что “жирные козлы менее плодовиты, отсюда и виноградники, когда они не приносят плодов, называют козлящимися” (Arist., Hist. an., 564.2). М. С. Альтман полагал, что данное объяснение искусственно и смысл наименования следует искать в культе Диониса, в котором виноградная лоза и козел выступали как спутники и атрибуты единого божества Диониса. В его честь икарийские виноделы плясали вокруг козла (Hyg. Astrom., II, 4), посредствовавшего между подземным царством и земным плодородием.
Трагедия - козлиная песнь была определенно связана со сбором винограда. Важно, что τρáγος означает и название животного – «козел» и ряд наименований растений, в том числе и дикой смоковницы (Альтман М. С., 1935, с. 117,119). Сюжеты с изображениями в дионисийских сценах козлов весьма часты на расписных сосудах, обычно с ними изображались силены, атрибуты Диониса - ритоны (Сидорова Н. А., 1992, с. 210).
Выдающаяся роль, которая приписывается различным животным в легендах, связанных с виноградарством и виноделием, Дионисом не случайна, как и наименования - синономы для домашних животных и растений (τρáγος), да и вряд ли случайно в мифах Дионис открыл лозу и дар вина именно пастухам, а не земледельцам. Значит ли это, что посадка виноградной лозы была уже хорошо знакома людям еще до оседлой земледельческой жизни, в эпоху с преобладанием скотоводства[8], или эти животные указывают на что-то другое, сказать сложно (Альтман М. С., 1935, с. 118). Во всяком случае, в этом можно видеть яркое проявление растительно-зооморфной сущности дионисийского культа.
Бык являлся одной из ипостасей островного культа Диониса, он убивался двойным топором - дифирамбом. В битве в дионисийском мифе двойная секира срубает круторогое темя (сатира?), от ее ударов крошились бычьи рога (Non., XVII, 207-209). Двуострая секира на монетах Тенедоса изображалась вместе с виноградной гроздью. Соединение тотемов быка и виноградной лозы характерно для эпохи перехода островной прадионисийской религии в Дионисову (Иванов В., 1994, с. 126).
Многие эллины делали изображение Диониса в виде быка, в том числе и на Боспоре, где часто встречались терракотовые фигурки быков. Одна из них, что важно, была обнаружена в пифосе(!) винохранилища, входящего в винодельческий комплекс городища Артезиан первой половины III в. н. э. (Винокуров Н. И., 1998). Связь изображения быка и хозяйственного профиля комплекса очевидна. Другая статуэтка быка обнаружена в составе позднеантичного ритуального комплекса городища Белинское. В его состав кроме того входили несколько десятков моделей миниатюрных давилен из известняка, большое количество других вотивных предметов[9], в том числе статуэтка козла или оленя[10]. Рядом с этим комплексом найдено посвящение Дионису, написанное красно-бурой краской на горле амфоры (Зубарев В. Г., 1997, 1998). Неоднократно при исследовании античных поселений и городов находили букрании – особые украшения для храмовых нужд. В Ольвии в ботросе Центрального теменоса открыты семь бычьих черепов, задняя часть которых была срезана, а на лбу и рогах прорезаны отверстия для укрепления гирлянд из листьев, цветов, виноградных гроздьев Их изображения изготавливались из металла (свинца), вырезались на фризах алтарей, постаментах и другой храмовой утвари (Скржинская М. В., 2000, с. 53).
Диониса мифы называют быколиким, бурным быкорогим богом реки; его сатиры - тоже быколики, они имели двойную природу - в них одновременно как бы слиты два лика - бычья морда и человеческий облик. Глас Диониса сравнивался с мыком и ревом «…тысяч и тысяч глоток бычьих свирепых» (Non., XV, 290; XLII, 14; XLV, 353). Элейские женщины во время молитвы призывали бога «прийти к ним бычьей стопой». У аргивян же Дионис именовался сыном быка (Plut., De Iside. 35). В другом мифологическом сюжете обезумевший от насланных Эриниями видений (среди них фигурировали многочисленные змеи, ужасные видом и ядом) Дионис уподоблялся разъяренному туру, который с бессмысленным ревом скакал по отрогам и скалам (Non., XXI, 220-221; XXXII, 120-133).
Естественно, что даже наградой за победы и проигрыши в дионисийских соревнованиях служили животные, посвященные божеству. Причем неукрощенный тур с блестящей шкурой предназначался победителю, а косматый козел – побежденному. Такие бесскорбные игры в сопровождении музыкальных состязаний устроил Дионис у могилы Стафила (Non., ХIX. 60-120).
По мере развития антропоморфизма в дионисийской религии весьма рано появилась потребность представлять себе почитаемое божество в виде каких-либо материальных символов или изображений и к ним обращаться с мольбами, жертвами и дарами. Эти предметы ставили в ближнее отношение с Дионисом и в них видели особые проявление чудесной божественной силы. В качестве символов Диониса встречались не только упомянутые выше животные, растения, винодельческие объекты и сосуды и другая утварь, но и фаллические изображения.
Символом Диониса как бога плодоносящих сил природы был фаллос. Этот символ Диониса упоминался даже в государственных декретах. Так, в декрете, определяющим правила вывода и организации афинской колонии в Брее предписывалось присылать во время Дионисий в метрополию фаллос (Яйленко В. П., 1982, с.159 и сл.), вероятно, с целью видимой демонстрации религиозного единства и культовой связи колонии и метрополии. Известны культовые канфарообразные сосуды с носиком в виде фаллоса, предназначенные для питья вина во время симпосиев, а также фаллические хлебцы в зольниках-эсхарах (Гайдукевич В. Ф., 1958, с. 206-207; Молева Н. В., 1999, с. 123). Изображение фаллоса, “…колоса, плодородье несущего..”[11], доминировало во время сельских Дионисий в Греции, как свидетельствовал Аристофан в “Ахарнянах”. Об этом же сообщал Плутарх, который писал, что отеческий праздник Дионисий справлялся встарь простонародно и весело; амфора вина, да раскидистая ветвь; один волочит за рога козла, другой тащит за ним корзину смокв, и над всем возвышается эмблема рождающей силы. Далее он с сожалением добавлял: «Ныне же этим пренебрегают, и такого больше не увидишь; другой пошел обычай: золотые сосуды, драгоценные ткани одежд, колесницы, маски» (Plut. de cup. div. 8). Во Фракии пережитки этого ритуала сохранялись еще сравнительно недавно (Иванов В., 1994, с. 122-123).
Фаллофории на празднествах Диониса выявляют общий универсальный характер Диониса как источника производящей, рождающей силы и были связаны с хтоническим культом (Альтман М. С., 1935, с. 127; Иванов В., 1994, с. 122). Именно в такой по современным представлениям “грубой” форме выступает культ Диониса как бога плодотворной энергии природы (Блаватский В. Д., 1985, с. 264). Закономерно в этой связи оформление ножек некоторых остродонных транспортных амфор для вина, особенно эллинистического периода, в виде фалла. Постановка такой амфоры нижней частью в землю могла символически означать акт оплодотворения и играть определенную роль в дионисийских ритуалах и являться существенной(?) частью обряда плодородия. В некоторых случаях даже ручки амфор могли приобретать особый фаллический смысл и использоваться во время религиозных церемоний. Интересно, что при этом применялись ручки более ранних сосудов. Так, на ручке амфоры V в. до н. э. из Ольвии надписи– “фалл” и “оселок Нумения” были нанесены, судя по шрифту, не ранее III-II вв. до н. э. (Яйленко В. П., 1980а, с. 83 и сл.; Тульпе И. А., 1999, с. 340 и сл.).
Фаллический обряд в различных областях Средиземноморья и Причерноморья на протяжении многих столетий играл большую роль в обыденной жизни древних, судя по популярности фаллических изображений в виде подвесок, бус, деталей украшений и различных оберегов, сопровождавших человека с детства и до глубокой старости, которые после его смерти клались с ним в могилу.
ДИОНИС И МАГИЯ ВИНОДЕЛИЯ.
БОЖЕСТВЕННАЯ СУЩНОСТЬ ВИНА И ВИНОДЕЛИЯ
С глубочайшей древности обнаруживается повсеместное употребление вызывающих экстаз лекарственных, наркотических и психоактивных средств, к которым вполне можно причислить и вино. Правда, вино, по-видимому, действовала не столь зримо, как настои, описываемые Плинием в качестве напитков, вызывающих бред и видения, или как лекарства, упоминаемые Гезихием, при помощи которых вызывалась Геката (Тайлор Э. Б., 1989, с. 488-489). Впрочем и кровь могла вызывать подобные состояния. В Аргосе существовал оракул в храме Аполлона Дирадиота, основанный из Дельф. Предсказания в нем давала раз в месяц целомудренная пророчица, приходившая в экстаз вследствие вкушения крови принесенного в жертву барана. Оракул действовал еще во времена Павсания (II,24,1) (Латышев В. В., 1997, с. 188).
Древние люди не могли понять и объяснить загадочность и таинственность необычайного превращения сладкого сока из ягод винограда в напиток, который хотя и напоминал сок, но явно и чудесным образом менял свои свойства и мог их сохранять сравнительно продолжительный период. Но самое ошеломляющее впечатление этот напиток производил на людей после первой его дегустации. Древнее непонимание таинства превращения виноградного сока в вино нашло отражение в мифе, когда поверженный Дионисом Оронт вопрошал, обращаясь к Фаэтону, «… как могла влага в вино, несущее страх, обратиться?» (Non., XVII, 277). Недаром Диониса считали, владевшим фессалийским колдовством и отравами Кирки, и что способен отравить даже течение реки, испивши воды которой можно сойти с ума (Non., XXII, 74-79). Страшное и удивительное воздействия, которое оказывал еще недавно (до брожения) безобидный сок на пьющего, запоминалось надолго, если не навсегда. Не случайно, в некоторых мифах сохранился отзвук имевшегося в ряде мест табу на потребление перебродившего сока, нарушение которого могло привести к смерти (Леви-Брюль Л., 1930, с. 66). Его прямо называли «ядом» (Пелях М. А., 1979, с. 25). Это было первая защитная реакция людей на все загадочное и демоническое, то есть происходившее по воле таинственных, не видимых, но весьма могущественных сил. Действительно, не знакомым с его действием состояние сильного опьянение и последующего тяжелого похмелья могло показаться отравлением и было таковым. Особо неудержимые натуры могли и умереть[12]. Здесь нужен был определенный опыт и чувство меры. Видимо, на первом этапе знакомства людей с вином его могли потреблять только отдельные люди – жрецы, шаманы, колдуны и пр., которым оно не могло повредить, так как они были одержимы духами и могли с ними разговаривать, впадая в состояние, близкое к трансу. Вино для них было хорошим подспорьем для быстрого ухода в мир предков и плодотворного общения с потусторонними силами.
Понятно, что столь запоминающееся состояние после вкушения вина считалось результатом определенного божественного или демонического вмешательства. В силу чего вино как и виноград и все, что было с ними связано, очень рано становится священным обоготворенным средством, аналогично древнеарийскому наркотическому напитку, послужившему оригиналом божественных сомы индусов и хаомы персов (Тайлор Э. Б., 1989, с. 488-489).
По мере распространение виноградарства, когда первобытное табу на потребление вина пережило себя и было упразднено, к винопитию стали приобщаться практически все желающие, особенно во время праздников, посвященных божеству – покровителю производящих сил природы, преобразователю винограда в виноградный сок, а сок - в священный напиток – вино.
Вино с этого момента быстро становится одним из ведущих психоактивных веществ. Вокруг него с самого начала греческой цивилизации складывался «культурный ареол», формировались модели раскованного поведения, специфические формы рекреации, взаимоотношений между полами (Ловчев В. М., 1999, с. 39 и сл.). Вино позволяло любым вкушающим его достигать необыкновенных видений и экстатического состояния и было в винодельческих регионах (а после развития виноторговли далеко за их пределами) общедоступным и сравнительно дешевым средством погружения в мир грез и фантазий, духов и видений, божественных откровений и пророчеств. Раскованное поведение и ощущение свободы во время дионисийских таинств и пиров становилось уже не безумством, а нормой, которую поощрял сам бог, почитавшийся с эпитетами “Свободного” или “Вольного” (Латышев В. В., 1997, с. 236).
Важно было еще то, что вино приносило не только мистическую, но и практическую пользу, освобождая пьющих на некоторое время от текущих проблем и забот. Вину и суслу придавалась магическая сила, способная остановить кровь и залечить раны. Вино не только питало, но укрепляло и лечило людей. Свидетельство тому – древние мифы и предания. Дионис врачевал сладостным суслом давильни и вином раны бассаридам, а вино медового вкуса с травкой уняло скорби болящего Кадма. Виноградный сок был не так целителен, ведь только после чудесного превращения вод Гидаспа (читай, сока) в темно-пурпурную всеисцеляющую влагу удалось вернуть зрение слепому старцу, который на радостях поставил жертвенник Дию и винодателю Вакху (XXIX, 264-268; XXV,290-296; XLVI, 357-359). От таких необыкновенных свойств почитание вина только возрастало.
Древние считали вино дионисовой кровью, ведь из растерзанных титанами внутренностей бога брызнуло на землю вино. Поэтому под возлиянием и питьем вина подразумевалось употребление крови Диониса (Иванов В., 1994, с. 121). Правда, с этим не был согласен Плутарх, подчеркивавший, что не следует распылять божественное начало в ветре, реке, семени, жатве, состоянии земли и смене времен года, как это делают те, кто отождествляет Диониса с вином, а Гефеста - с огнем (Plut., De Iside. 66).
Во время экстатических аффектов после употребления вина чудеса становились обычным делом и на людей, которыми были ими подвержены, смотрели как на одержимых богом, их неадекватное поведение оценивалось не с обычных позиций, а рассматривалось как проявление божественной воли. Поэтому пьяные оргии поклонников Диониса в Древней Греции были проявлением божественной сущности бога вина, его воздействие на людей оставалось тайной, но тайной, которая открывалась только посвященным и именно через потребление божественного напитка - вина.
Недаром варвары, как только узнавали вкус, пользу и магическое действие вина, перенимали у «цивилизованных» народов не только связанные с винопитием обычаи и религиозные обряды, но и меняли образ всей жизни, что отражалось на их ментальности и поведенческой модели, самым серьезным образом воздействуя на традиционную духовную и материальную культуру эллинской ойкумены (Юрочкин В. Ю., 2000, с. 69). Варварская элита очень быстро осваивалась с традициями винопития. Причем вино у варварской верхушки иногда становилось не только предметом роскоши, но стимулом доблести и воинского мужества. Варвары воспринимали даже некоторые обрядовые стороны почитания бога вина, вряд ли проникая в сущность и всю мистическую глубину культа, но участие некоторых из них (особо просвещенных и посвященных) в таинствах и мистериях уже говорит о многом.
Воздействие культа Диониса на духовный мир и религиозные представления варварства в целом не выходило далее широкого использования вина в погребальных и поминальных церемониях, различных жертвоприношениях и бытового потребления. Здесь, конечно, воздействие античной практики винопития проявилось особенно сильно. Достаточно упомянуть типы и ассортимент столовой и парадной посуды для питья вина, которые в основе своей почти в неизменном виде были заимствованы варварами у греков. Ареал их импорта в варварские регионы закономерно совпадал с распространением транспортных амфор для вина, изготовленных в античных центрах (Онайко Н. А., 1970, с. 76). К сожалению, сложно сказать, считали ли варвары заимствованные у греков образцы всего лишь удобными сосудами для питья вина или же признавали их также неотъемлемой частью божественного естества бога вина. Какой-то сакральный подтекст в их использовании все же был. Ведь глиняные и металлические сосуды для питья вина присутствовали не только в усыпальницах скифских царей и аристократии различных рангов, но и в погребениях представителей среднего сословия, главным образом IV в. до н. э. Кратеры встречались в единичных экземплярах, а изящные металлические килики были более употребимы. Они являлись признаком особой боевой доблести, определенным символом и знаком отличия. Находка кратеров в кургане фактически - маркер номархов (начальника скифского округа), ведь именно из такого типа сосудов номарх по кругу разливал вино отличившимся воинам (Фиалко Е. Е., 1997, с. 15 и сл.)[13]. Особо выделялась серебряная амфора с позолотой из царского скифского (?) погребения конца V-начала IV в. до н. э. Чертомлыцкого кургана, которая имела ситечко для процеживания вина, вставленное в горло, а в нижней части - краны в виде конской и львиной голов для выливания вина (Соколов Г. И., 1973, с. 65).
Безудержные попойки во время дионисийских праздников следует считать неотъемлемой стороной культа бога вина. Напиваясь, верующие полностью отдавали себя, свою волю, да и саму жизнь во власть божественных сил, дабы абсолютно уподобиться богу в веселье, буйстве, плотских утехах, безумству и неистовству. Чем больше человек освобождался от самого себя, от привычных норм и правил поведения, тем больше он переходил под божественное покровительство. Освобождаясь под влиянием дионисовой влаги от пут повседневности, человек «умирал» для жизни земной и приобщался к жизни «вечной», а вино при этом выступало как средство передвижения