Дэвис, на самом деле, выглядит скучающей, когда отвечает:
— Сэр, я вынуждена попросить вас занять свое место, или вы будете удалены из комнаты.
— Кем? — парень злобно смеется. — Тобой?
В этот момент его спутница неблагоразумно решает вступить в спор, хватая его за руку.
— Малыш, почему бы тебе просто не успокоиться?
К моему — и все остальных в комнате — удивлению, он вырывается и кричит на женщину:
— Когда мне будет интересно твое мнение, я, бл*дь, спрошу его!
Я резко вдыхаю, когда в зал врываются двое мужчин в черных костюмах и спешат к ковбою. Один ударяет его в живот, из-за чего мудак морщится от боли, прежде чем его уводят из комнаты, когда второй мужчина ведет женщину, которая следует за своим спонсором.
И так же, как и появились, они уходят в считанные секунды.
— Хорошо, джентльмены. Начинается следующая игра, делайте ваши ставки, — говорит Дэвис, как будто ничего не случилось, и затем мужчины начинают бросать свои фишки в центр.
— Видишь, я говорил тебе, что все будет хорошо, — говорит мне Ник. В его голосе больше нет напряжения, и легкая, неторопливая манера поведения возвращается, но я все еще дрожу из-за всей ситуации. И что хуже, меня злит, что Дэвис просто стояла на месте и выслушивала все дерьмо от ковбоя.
Мое раннее плохое настроение возвращается. Я расстроена из-за Дэвис, расстроена, что должна обновлять их напитки и раздражена из-за мужского мышления, что они могут взять то, что хотят и когда хотят.
Вот почему, когда полчаса спустя, рука Рамоса находит свой путь мне под юбку сзади, пока я заполняю его пустой стакан «Джека с Колой», мне требуются все силы, чтобы не психануть. Стиснув зубы, чтобы побороть отчаянное желание выругаться, я шиплю с фальшивой улыбкой.
— Сэр, пожалуйста, уберите руку, — хорошо понимая, что он может все увидеть сквозь мои вежливые слова.
Самодовольная прохладная улыбка растягивается на его губах. Он больше не выглядит привлекательным, теперь он выглядит как скользкий ублюдок, о котором меня предупреждала Дэвис.
— Дерзкая, — бормочет он. — Как я люблю.
— Пожалуйста. не вынуждайте меня просить снова, — говорю я ему своим самым профессиональным тоном, в то же время вкладывая в голос предупреждение. Но для дополнительной меры, — и потому что я не могу это так оставить, — я говорю: — Вам не понравится то, что случится, если я повторю.
Он делает, как я требую, когда Дэвис произносит мое имя в тихом предупреждении. Когда я смотрю на нее, она осторожно качает головой. Я могу отчетливо прочитать взгляд на ее лице и отхожу от стола, прежде чем Рамос может сделать что-то еще. Я перешагнула границы, когда дело коснулось этих людей, и Дэвис только что предупредила меня об этом.
Фальшивая улыбка, написанная на моем лице весь вечер, исчезает, и я остаюсь озлобленной и менее чем приятной на вид. Понимая, что это не лучший первый день на работе, я работаю последний час своей смены с «не трогайте на хер меня» вибрациями, исходящими от моего тела. К счастью, чаевых, которые я заработала, достаточно, чтобы немного меня утешить.
К тому времени как последняя рука выиграна, а мужчины собирают свои выигрыши, с меня хватит. Я просто хочу домой, свернуться в кровати и забыть, что этот вечер вообще был. К сожалению, очевидно я сделала что-то в прошлой жизни, что очень взбесило Карму, потому что как только я обхожу стол, собирая пустые стаканы, Рамос решает попытать свою удачу.
Я немного наклоняюсь, чтобы взять стакан, когда ощущаю его тепло позади себя.
— Знаешь, твой наряд делает меня твердым, Mami (прим.перев.с исп. Красотка), — шепчет он за секунду до того, как его ладонь приземляется на мою задницу с жалящим шлепком. От внезапной боли я разворачиваюсь, отказываюсь от здравого смысла и позволяю своему инстинкту пинок.
Прежде чем я могу подумать или остановить себя, мое колено быстро попадает в цель с идеальной точностью. Рамос падает на ковер, схватившись за яйца, когда верещит в агонии.
Дэвис хватает меня сзади.
— Ты в порядке, Нелл?
— Ох, дерьмо, — это все, что я в состоянии сказать, когда стою в шоке, смотря выпученными глазами на скорчившегося от боли мужчину на полу у моих ног. Если мое остроумие раньше не подводило меня, то сейчас самое время.
— Какого черта случилось? — кричит Ник, когда бежит к нам. В мгновение, когда он видит Рамоса, то тихо шепчет: — Ох, бл*дь.
— Я не хотела этого! — кричу я. — Это просто рефлекс!
Дверь зала открывается и один из мужчин в черном костюме, который приходил ранее, заходит, его темные глаза нацелены на меня. Без заминки он говорит:
— Босс хочет увидеть вас, мэм.
— Но... — заикаюсь я, глядя между костюмом и Дэвис. — Как...?
Дэвис указывает на потолок.
— По всей комнате камеры, детка. Я забыла предупредить, — говорит она с сочувствующей улыбкой, думая то же самое, что и я.
Меня уволят.
Такова моя дерьмовая жизнь. Мои плечи опускаются в поражении, когда я обхожу лежащего Рамоса и следую из зала. Молчаливая поездка в лифте никак не успокаивает мои внезапно измотанные нервы, и когда двери открываются на пятом этаже, моя душа уходит в пятки.
Я позволила своим эмоциям, а не разуму, взять верх сегодня. Я знаю лучше других свою текущую ситуацию. Сломленные девочки со склеенной обувью, которые отчаянно хотят чего-то добиться в большом городе, не должны думать сердцем, они должны думать разумом и решать, что для них лучше. Очевидно, что я облажалсь сегодня, позволяя эмоциям одержать победу.
Дерьмо!
Мне не просто нужна эта работа — если меня уволят из «Парагона», то это разрушит любые шансы найти другую работу официанткой где-то на Стрип. Нервозность охватывает мое тело, а желудок делает сальто, когда накатывает тошнота. Что я наделала?
Мне кажется, что я иду по аллее позора, когда следую за парнем по длинному коридору к закрытой двери на которой написано «Только для Персонала». Он проводит своей картой, и я слышу слабый сигнал, перед тем как автоматический замок разблокирован. Открывая дверь, он встает в сторону и машет мне войти. Я делаю один шаг, когда каблук моей правой туфли шатается и ломается.
И я взрываюсь.
— Черт подери, сукин, мать ее, сын!
Глава 3.
Гевин
Из самых сладких губ, которые я только видел выскакивают совсем не характерные для девушки ругательства, когда Брайан открывает дверь для маленькой официантки, напоминающей огненный шар. Она спотыкается, зацепившись своей туфлей, и я встаю. чтобы поймать ее, прежде чем она упадет лицом на мраморную плитку помещения управления.
— Осторожнее, — говорю я, рассматривая ее черты лица ближе. Она еще более потрясающая в реале.
Она хватается за мои предплечья и выпрямляется, одна нога длиннее другой. Ее неустойчивость раззадоривает мое любопытство, поэтому я рискую пройтись взглядом по ее небольшому тельцу, минуя ее длинные загорелые ноги, ее изношенные туфли, где один каблук короче другого. Перемещая взгляд с ее ступней, я вижу каблук от туфли, который когда-то был приклеен. Как истинный джентльмен, я наклоняюсь и поднимаю его.
При более пристальном рассмотрении каблука, я замечаю отчетливые капли клея по центру. Изгибаю бровь и приподнимаю каблук перед ее лицом.
— Предполагаю, это принадлежит тебе?
Она вырывает его из моей руки, не произнося ни слова и заводит руку за спину, пряча предательский каблук, и пытается стоять на цыпочках, чтобы сохранить равновесие.
Ее щеки становятся пунцовыми от смущения.
— Да, это мое, спасибо.
Она не смотрит мне в глаза. Вместо этого ее взгляд прикован к полу между нами. Она отличается от женщины на экране, которая самостоятельно сбила Рамоса на пол ударом колена.
Теперь она замкнутая, спокойная, почти смиренная. Я более чем заинтригован.
— Брайан, пожалуйста, открой комнату B и отведи туда мисс Прескотт. Мне нужно проверить ее файл, прежде чем присоединиться к ней.
— Конечно, — говорит Брайан с отчетливым бруклинским акцентом.
Брайан — зверь, а не мужчина. Его грудь шириной с баскетбольную площадку, а его лысина блестит сильнее, чем гребаное солнце. Он пугающий снаружи, но чертовски мягкий внутри. Хотите знать его Ахиллесову пяту? Наблюдать, как его трехлетняя дочь заходит в комнату и зовет его. Парень мчится быстрее, чем проститутка на Фримон-стрит, привлеченная стодолларовой купюрой.
Как только они уходят, я ищу файл с надписью Пенелопа Прескотт. К счастью, Грэхем доверяет мне достаточно, чтобы позволить рыться в файлах сотрудников, и ему плевать, что я с ними делаю.
Делая глоток из своего стакана, я читаю об огненном шаре, ожидающем меня в комнате.
Пенелопа Луиза Прескотт, 21 год, живет в Норт-Лас-Вегас.
Черт.
Я останавливаюсь. Норт-Лас-Вегас? Почему такая великолепная девушка живет в Норт-Лас-Вегас? Я живу здесь всю жизнь и привык к хорошим и плохим частям города. Норт-Лас-Вегас — не место для молодой и красивой женщины как Пенелопа.
Пытаясь понять ее место проживания, я продолжаю читать дальше.
Она работала в «Парагоне» последний год официанткой на главном этаже, и переехала из Теннесси.
Южная девчонка — мне это нравится. Что-то в женщинах с Юга всегда интригует меня. Они вежливые, но внутри них пылает огонь, который так и желает выбраться на свободу. Это может объяснить ее недавний срыв в зале для хайроллеров.
Что напоминает мне, что я должен поговорить с Расом как-нибудь в ближайшем будущем. Мне плевать насколько он богат или насколько он верит, что его член не обладает гонореей, у него нет права шлепать по заднице официанток. Легкие касания время от времени я не буду принимать во внимание. Но лапать голую кожу? Со мной это не сработает. Грэхем поддержит меня в этом решении.
Я еще раз смотрю в ее файл, просмотрев все, что мне может понадобиться.
Она уже получила одно предупреждение, когда впервые начала работать в отеле «Парагон» за то, что обматерила клиента. Да, у нее определенно есть характер. Также известно, что ее день рождения через несколько недель, а экстренный контакт — Пейдж Блэкли.
Почему это имя звучит знакомым? Вытаскивая телефон, я ищу имя в интернете и сражу же нахожу.
Пейдж Блэкли — высококвалифицированный персональный шеф-повар в Вегасе. Рядом с ее именем фотография. Красивая блондинка с темно-голубыми глазами ярко улыбается. Я смутно узнаю ее лицо. Я думаю о том, где мог ее видеть, когда Грэхем садится рядом со мной.
— Что ты ищешь?
Я сую ему свой телефон и спрашиваю:
— Ты ее знаешь?
Он хватает мой телефон и улыбается.
— Я думал, что плачу тебе за то, что ты смотришь на экраны, а не на горячих блондинок в Интернете. — Он делает паузу, когда узнавание озаряет его лицо. — Эм, нет. Я ее не знаю.
Я встаю и хватаю свой стакан.
— Не трахай мне мозг. Я знаю, что ты ее знаешь. Кто она?
— Почему это имеет значение? — спрашивает он.
— Согласно этому файлу она соседка девушки, с которой я собираюсь поговорить в комнате B. Я люблю быть хорошо проинформированным. Кто она?
Грэхем смотрит на комнату B.
— С кем ты собираешься поговорить? Она горячая?
— Не меняй тему, членоголовый. отвечай на мой вопрос.
Он вздыхает и пытается вырвать мой напиток, чтобы глотнуть, но я не подпускаю его к нему. Раздраженный, он наконец говорит:
— Помнишь какое-то время назад у меня был частный ужин с некоторыми хайроллерами? Я нанял ее готовить.
Воспоминания о том вечере наполняют мой разум.
— Дерьмо. Я помню тот вечер. Она ходила туда-сюда в коротенькой юбке, с сиськами на выкат и в крошечном фартуке, завязанном на талии.
— Да, это она. — Грэхем обхватывает заднюю часть шеи и отводит взгляд. Я узнаю этот жест — что-то произошло между ними.
— Даже спрашивать, черт подери, не хочу. Серьезно, чувак, ты никогда не можешь держать своего дружка в штанах.
— Последи за собой, — огрызается он в ответ. — С кем, черт побери, ты будешь разговаривать в комнате B? Просто еще одна девочка, которую ты планируешь трахнуть на своей вилле?
Эта мысль приходила мне на ум, но более важно то, что я хочу побольше о ней узнать, и что за боль она прячет в своем взгляде.
— Она ударила Рамоса по херу своим коленом. Я послал Брайана привести ее сюда, чтобы поговорить, прежде чем что-то еще выйдет из-под контроля.
Шок, который отражается на лице Грэхема, почти комичен.
— Она зарядила ему кленом по яйцам?
— Прямо в орешки, — отвечаю я со смехом.
— Дерьмо,— Грэхем смеется, но тянет прядь волос. — Ты собираешься ее уволить? Не то чтобы у тебя есть на это право. — Он ухмыляется мне.
— Не-а, — я делаю глоток напитка. — Рамос заслужил это. Я просто хочу немного ее напугать. Она новая в ВИПе, ей нужно узнать, что подобное поведение не ценится и ей нужно сбавить обороты, если она собирается работать с крупными игроками.
Я не упоминаю Грэму, что она может взять свою дерзость и пылкое поведение и встретиться со мной в кровати, я буду более чем счастлив принять все, что она может извергнуть.
— Думаешь, она сможет выдержать их?
— Никаких сомнений, — я допиваю свой напиток, как раз когда мне приносят очередной. Застегивая пиджак, я подмигиваю Грэхему, который закатывает глаза в ответ, и затем направляюсь в комнату B, но прежде останавливаюсь перед монитором, на котором транслируется эта комната.
Я сую наушники в ухо и слушаю, как она разговаривает сама с собой.
— Ты не могла просто позволить ему ударить тебя по заднице? Нет, Нелл, тебе нужно было повести себя надменно: «Я вся такая из себя женщина, услышь мой рев» и треснуть его по яйцам. — Я смеюсь, наслаждаясь тем, как она бесцеремонно себя ругает. Она смотрит на сломанный каблук в руке, когда тихо сидит на предусмотренном для нее металлическом стуле. — Затем тебе нужно было сломаться перед мистером Сексуальные глазки, отправив меня прямо к нему в объятия. Я чуть не сломала зуб об его бицепс. Почему ты не мог продержаться приклеенным еще немного? Но нет же, ты решил повыпендриваться и отвалиться — бесполезный каблук.
Я услышал достаточно. Опускаю наушники, выпрямляюсь и иду к двери. Ее внимание сразу же фокусируется на мне, когда я властно захожу в комнату, держа напиток в руке. Перед ней металлический стол, который я использую как собственный стул.
Небрежно я сажусь на край стола и делаю глоток своего напитка, когда ее взгляд изучает мое тело. Это мощный ход. Несмотря на то, что я хочу узнать эту маленькую озорницу, я скрываю свою реакцию. Никогда нельзя показывать реакцию, особенно женщинам.
Я ощущаю, как ее взгляд сканирует меня, фокусируясь на кусочке обнаженной кожи у воротника рубашки. Затем он перемещается на мой живот — она и не подозревает, что скрывается под моей одеждой — и затем к моей промежности, затем она сразу же фокусируется на своих руках. Я ловлю ее за разглядыванием, потому что она безнадежна в умение скрывать свою реакцию.
— Пенелопа Прескотт, — начинаю я, но меня быстро перебивают.
— Нелл.
— Извини?
— Все называют меня Нелл,— перебивает она.
Я ставлю свой стакан и рассматриваю ее, прежде чем сказать:
— Слишком плохо для тебя, что я не все.— Ее рот открывается на секунду, прежде чем она закрывает его, пытаясь не демонстрировать свой шок. У меня довольно своеобразная личность, она может застать врасплох некоторых людей, очевидно, она одна из них. — Теперь расскажи мне, Пенелопа, как долго ты работаешь в «Парагоне»?
Я знаю ответ на свой вопрос, но когда у вас есть преимущество, вы не только не хотите это показать, но также хотите заставить другого человека почувствовать, будто у него есть какой-то контроль над ситуацией, когда на самом деле нет. Покер 101.
Она скручивает руки на коленях.
Наблюдение номер один:
Она нервничает, но в ее взгляде есть уверенность, которая почти излучает атмосферу нахальства вокруг нее. К ее большому сожалению, я мастер по чтению людей, поэтому она не одурачит меня.
Держа голову высоко поднятой, она отвечает:
— К этом времени уже чуть больше года.
Я киваю.
— И как долго ты работаешь в зале для хайроллеров?
Она прикусывает губу перед ответом. Наблюдение номер два.
— Сегодня мой первый день.
Я снова киваю.
— И прежде чем ты начала, тебя проинформировали, что мужчины, которых ты будешь обслуживать, ценные клиенты этого отеля, одни из самых щедрых и уважаемых?
Она накручивает прядь на палец. Наблюдение номер три.
— Да, сэр.
— Мистер Сент, — информирую я ее.
— Извините, да, мистер Сент. — Она выговаривает мое имя так, будто ей больно.
Интересно. Хоть она и нервничает, она очевидно не особо наслаждается разговором с авторитетной фигурой. Любой другой человек на ее месте заикался бы, его голос дрожал, но не у Пенелопы Прескотт. Она может дрожать снаружи, но твердая как сталь внутри.
— Так, когда ты пихала колено к гениталиям мистера Рамоса, ты так пыталась проявить любезность и показать ему гостеприимство?
Легкая улыбка украшает ее губы при слове «гениталии», но быстро исчезает, прежде чем я смог зафиксировать прекрасный вид в своей памяти. Наблюдение номер четыре.
— Я помогала мистеру Рамосу осознать, что он был огромным мудаком, поэтому да, полагаю, я оказывала любезность.
И вот он, тот самый остроумный ротик. которого я ждал. Я понимаю, что подтолкнул ее достаточно, она больше не сможет прятаться.
Защищаясь, она скрещивает руки на груди, отчего та немного приподнимается. Я не пялюсь, даже не смотрю, потому что так я уступлю, это покажет мой интерес. Этот провокация, но я не собираюсь сдаваться. Никогда не сдаюсь.
— Пожалуйста, мисс Прескотт, скажите мне, насколько любезно ударять одного из наших клиентов коленом. Потому что для меня это враждебное отношение и может привести к немедленному прекращению сотрудничества, но если у тебя есть какое-то еще объяснение, почему удар коленом нашего клиента в пах — любезно, которое я не знаю, я выслушаю.
Спокойно ожидая ее интерпретации дробления мужских орешков, я делаю глоток своего напитка и ставлю его на бедро, пока жду ее ответ, изучая ее яркие карие глаза. Ее длинные ресницы — темные, настоящие, не те фальшивки, которые женщины накладывают на свои веки в наше время. Они обрамляют ее загадочные глаза, пестря золотом в зрачках. Они дразнят, опьяняют, но в отличие от всех остальных, кого я могу прочитать, ее глаза не выдают ее, не говорят правду. Пожалуй, это нерушимый щит, который защищает ее от внешнего мира.
Она прочищает горло и готовит свои рассуждения. Это я должен услышать.
— Понимаете, мистер Сент, — она произносит мое имя. Ее маленький бунт не выводит меня из себя. — Я помогала мистеру Рамосу избежать разочарования в будущем.
— То есть?
— Я довольно понятливая девушка. Могу принять многое, но есть женщины, которые не прощают как я, когда на них нападает мужчина с властью и деньгами. Поэтому, ударяя мистера Рамоса по гениталиям, я давала ему понять, какую реакцию он получит от других женщин в будущем.
— Насколько это любезно? — спрашиваю ее, наслаждаясь ее уморительной попыткой очистить свое имя.
Не спеша, она обдумывает свой ответ, ее глаза все еще стальной фасад.
— Ну, на юге мы верим, что любезность означает взаимопомощь. Поэтому я помогла мистеру Рамосу с его будущими попытками подцепить женскую расу, соответственно это любезность.
Впервые за долгое время мне хочется разрушить свое непроницаемое выражение. Я испытываю соблазн улыбнуться на ее жалкое объяснение. Поэтому вместо того чтобы позволить ей увидеть мою слабину, я отхожу от стола и поворачиваюсь к ней спиной, давая себе время собраться с мыслями.
Дерьмо, такое не случается со мной. По какой-то причине Пенелопа выбивает меня из моей игры. Мне не нравится это, ни на секунду, бл*дь.
Беру себя в руки и разворачиваюсь, выражение моего лица пустое.
— Мисс Прескотт, хоть я и ценю вашу готовностью помочь мистеру Рамосу в его попытках, мы не можем позволить нашему персоналу бить наших клиентов по гениталиям.
Она кивает и что-то в ней перещелкивает. Пенелопа подскакивает с места и начинает ходить туда-сюда по комнате, размахивая руками, пока говорит.
— Так что теперь? Вы просто уволите меня, потому что я не позволила какому-то мужику, что богаче чем царь Мидас, шлепнуть меня по заднице? — Я не реагирую, просто наблюдаю за ней. — Ну, значит вы кучка самодовольных придурковатых женоненавистников, которым больше нечем заняться, кроме как сидеть за кучей экранов, наблюдая, как таких женщин, как я, лапают отвратительные, прыщавые мудаки.
Немного ошеломленный, но все же не показывая это, я подхожу к месту, где она выхаживает и гордо встаю перед ней, нависая над ее миниатюрностью.
— Мисс Прескотт, уверяю, мы не планируем вас увольнять. Мы не позволяем нашим ВИП клиентам нападать на наших сотрудниц. Это неодобрительное поведение.
— Что? — она морщится и недоумение искажает черты ее лица. Она чертовски восхитительна.
— Я привел тебя сюда обсудить это, на самом деле мы не позволяем, чтобы наших клиентов были коленями в пах, но также не позволяем нашим ВИП клиентам проявлять неуважение к нашим сотрудникам. Я хотел, чтобы ты знала о нашей команде безопасности, которая доступна двадцать четыре часа семь дней в неделю. Когда ты обслуживаешь, мы наблюдаем за всем, что происходит в той комнате: от обмана до неадекватного поведения. Когда мы замечаем что-то, то отправляем охранника позаботиться о ситуации. Мы настаиваем, чтобы не наши сотрудники следили за порядком, а наша команда безопасности.
— Ох, — говорит она, глядя в сторону и снова закусывает губу. Эта девушка была бы ужасным игроком в покер.
— Твое препирательство не требовалось. Охранник был на пути, чтобы позаботиться о ситуации, но к сожалению, ты все испортила. Эта встреча не для того, чтобы тебя уволить, а чтобы проинформировать на случай, если подобное произойдет снова. К сожалению для отеля «Парагон», ты отказалась от своей должности. Судя по силе духа, которую ты излучаешь, ты была бы отличной сотрудницей в зале для хайроллеров. Желаем тебе удачи в будущих начинаниях. Я попрошу Брайна проводить тебя до твоего шкафчика и помочь все забрать. Удачи.
На этом я поворачиваюсь спиной и иду к двери, зная, что последует дальше.
Три, два, один...
— Мистер Сент, — зовет она, следуя за мной. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом. — Эм, каковы шансы, что я могу отказаться от своего предыдущего решения уволиться?
— Ох? — Я засовываю руки в карманы, наслаждаясь тем, как она нервно переступает с ноги на ногу. — И почему ты хочешь отказаться от своего решения прекратить свое трудоустройство у нас?
Делая глубокий вдох, она сутулится и честно отвечает:
— Мне нужна эта работа больше чем что-либо. Я гордая женщина и не хотела быть уволенной, поэтому решила уйти сама. Возможно, это было поспешное решение с моей стороны. Но теперь, зная, что вы не уволите меня, я бы с удовольствием приняла свою работу назад.
Она достаточно намучилась. Я решаю облегчить все для нее.
— Мы будем счастливы принять вас назад в команду, мисс Прескотт. Но вам нужна практика. Встретимся в зале для хайроллеров завтра в два часа дня. Наденьте свою униформу.
— Спасибо вам, мистер Сент, — говорит она с благодарностью.
Позволяя своей харизме немного показаться, я подмигиваю ей и говорю:
— Ты можешь звать меня Гевин.
Затем ухожу.
Глава 4.
Нелл
— Доброе утро, солнышко, — слишком бодро пропевает Пейдж, мгновенно вызывая у меня желание ударить ее в горло.
Моя лучшая подруга моя полная противоположностью во всем. Она жаворонок, а я ночная сова. Она блондинка, я брюнетка. Она милая, я угрюмая. Она высокая, я низкая...
Вы понимаете. Каким-то образом, несмотря на наши огромные различия, кажется, мы подходим друг другу. Она самая лучшая подруга для меня.
— Слишком рано, — ворчу я, потянувшись к кофейнику, отчаянно нуждаясь в утренней дозе бодрости.
— Долгая ночь? — хихикает Пейдж со своего места у плиты, пока переворачивает идеально круглые блины. Это тоже делает Пейдж самой лучшей соседкой. Девушка умеет готовить так, будто ее жизнь зависит от этого. И она никогда не скрывает своего кулинарного таланта.
Она работает персональным шеф-поваром у знаменитых людей, ведущих богатый образ жизни. Не то чтобы об этом она мечтала, когда закончила кулинарный колледж. Оплата довольно паршивая, у нее есть парочка ужасных историй, которые могут соперничать с моими, когда дело доходит до работы с мудаками, но ее работы есть громадное преимущество.
Остатки еды.
В основном мы питаемся тем, что ее клиенты из высшего общества считают недостойным пережевывать своими жемчужно-белыми винирами.
— Если под долгой, ты имеешь в виду уволиться с работы, а затем сразу умолять вернуть ее, то да, у меня была долгая ночка, — отвечаю я, прежде чем шлепаюсь за стол рядом с ней и делаю большой глоток кофеинового божества.
— Ты уволилась? — кричит она, выпучив встревоженно глазенки.
— Я защищалась. Единственная причина, почему я ушла, — я думала, что меня уволят. Произошло простое недопонимание. Все разрешилось.
— Почему ты решила, что тебя уволят? — спрашивает она, когда разворачивается к блинчикам и делает глоток своего кофе.
— Потому что я ударила мужика в пах. — Глоток, который она только что сделала, расплескивается по всей кухне, когда она давится. — О боже! — верещу я, смотря на испорченную еду в сковородке. — Ты только что испортила блин. Он исключается из твоей доли, не из моей.
— Ты ударила мужика в пах?
— Да, — я обыденно пожимаю плечами и поднимаю кружку к губам.
— Ты знаешь, не то чтобы я удивлена, но не расскажешь мне причину?
Я ставлю кружку на стол и рассказываю ей о Рамосе и его блуждающей руке, а также о странном разговоре, который состоялся у меня с Гевином Сентом.
— Гевин Сент? Ты имеешь в виду Гевина Сента?
Я киваю:
— Да. Король покера в Вегасе. Он самый. Очевидно, когда не забирает чужие деньги, он работает в отделе безопасности в отеле «Парагон». Сначала я не узнала его, но когда он настоял, чтобы я звала его мистер Сент, меня осенило.
— Черт, девочка. У тебя был тет-а-тет с Гевином Сентом. Он такой же великолепный в жизни, как и на экране?
Я вспоминаю, как эти темные, почти черные глаза буравили мои, пока мы разговаривали. Мне приходится подавить дрожь, которая начинает пробегать по моей спине. То, что мы видим, смотря по телеку на его игру в покер не сравнится с тем, как он выглядит наяву. Мое тело почти покалывало под его взглядом. Но ни за что на свете я не признаю это вслух. Пейдж — безнадежный романтик, и если решит, что я хоть как-то заинтересована в нем, в одно мгновение начнет играть в сваху.
— Нет, — отвечаю я. — Он обычный, полагаю. Как по мне, придурок. Так же как и остальные, которые думают, что их дерьмо не воняет, раз у них есть деньги.
— Как жаль, — бормочет она, когда кладет блинчик на тарелку и выключает конфорку.
Мы несем завтрак на журнальный столик перед диваном и садимся на старый, выцветший ковер. Как обычно первый кусочек тает в моем рту, и я выпускаю стон удовольствия. Как только заканчиваем, я несу грязную посуду обратно на кухню и начинаю все мыть. Таков наш договор. Если Пейдж готовит, я мою, и так как у нас нет посудомоечной машины, я провожу следующие десять минут намывая все руками и расставляю на сухой подставке рядом с раковиной.
— Так, чем планируешь заняться сегодня? — спрашивает Пейдж. — Я подумала, мы могли бы зайти в парочку комиссионок. Посмотреть что-нибудь хорошее.
Мы с Пейдж живем не в лучшей части города. Говоря откровенно, в дерьмовой. Жилой комплекс, в котором мы снимаем квартиру — переполнен, и я почти уверена, что чувак под нами варит мет время от времени, но мы изо всех сил пытаемся сделать квартирку приятной и гостеприимной, насколько это возможно... на скромный бюджет, конечно же. Мы посещаем блошиные рынки, комиссионки, секонд-хенды, распродажи и все такое. Мне нравится говорить, что в нашем доме бродяжий шик. Мебель и декор могут быть заметно старыми, но всех, кто переступает наш порог, посещает ощущение гостеприимства. Это лучшее, что мы можем сделать.
— Не сегодня, — надуваю я губы. — Мистер Сент вынудил меня прийти на обучение сегодня, после вчерашнего инцидента. — Лишь от мысли снова его увидеть мой желудок завязывается в узел.
— Весело, — хихикает она. — Как думаешь, сможешь удержаться и никого не бить в пах сегодня?
— Ничего не обещаю, — отвечаю я с коварной улыбкой.
***
К тому времени, как оказываюсь в лифте «Парагона», я вся на нервах. Знаю, что перед Пейдж сыграла, будто это не такое уж и большое дело, но мне нужно сохранить эту работу. Когда ранее я звонила маме, как делаю каждую неделю, она проинформировала меня, что в закусочной, где она работает, снизились чаевые, у них нет возможности оплатить счет за телефон. Она просила меня не беспокоиться, если я позвоню и не дозвонюсь, и сказала, что погасит долг при первой возможности.
Пособия по инвалидности моего отца и зарплаты мамы в закусочной не хватает, чтобы покрыть их расходы по хозяйству, медицинские счета отца из-за травмы, а также долг, который накопился за мои годы гимнастических тренировок. Тогда я и понятия не имела, как им удавалось оплатить все расходы, связанные с этим и, честно сказать, мне было все равно. Я просто хотела стать гимнасткой. И как зацикленный на себе ребенок хотела, чтобы мои родители сделали все, что могли, чтобы моя мечта осуществилась. И они делали.