АЛАЯ ЗАВЕСА. НАСЛЕДИЕ МЕРКОЛЬТА, часть 3
Наверное, в аду существует некоторое подразделение, представляющее из себя отдельный, куда худший ад, куда отправляются души, осуждённые на наказания за какие-то проступки в Преисподней. Возможно, там есть отдельные котлы для наиболее отвратительных людей, совершавших при жизни настолько аморальные и отвратительные поступки, что они не заслуживают находиться рядом с рядовыми грешниками.
Юлиан чувствовал, что попал из обычного ада в тот самый кошмарный мини-ад. Жизнь в последние месяцы и так не радовала его изобилием счастливых моментов, но то, что случилось сейчас, удивило даже его.
Судьба не может столь изощрённо издеваться над одним человеком. Это нельзя назвать банальным невезением. В случившемся с Уэствудом замешано нечто большее.
Глесон не был настолько близок к Юлиану, как хотелось бы, но боль от его утраты отчего-то перечеркнула все остальные переживания. К своему невежеству, Юлиан не ценил его при жизни, но за два прошедших дня внезапно осознал, что так и не успел сказать ему много важного.
Уэствуд был исключительным человеком. Когда весь город ополчился против Юлиана, он наплевал на закон и спас его. Тогда Уэствуда не волновала своя репутация – он забыл про неё в угоду справедливости. Кто знает, как развернулась бы дальнейшая история, если бы в неё не вмешался с виду малозначимый инспектор полиции?
Он умер, выполняя свой долг. Его не отпугнуло известие о том, что напротив него находится враг, в несколько раз превосходящий его по силам. Уэствуд сделал всё, что мог, и был убит за это.
В больнице скажут, что он умер из-за внезапной остановки сердца, и смерть была несчастным случаем. Но Юлиан знал, что это убийство.
Он провожал в последний путь не только своего друга, но и последнюю надежду этого города – человека, который сражался до конца и не сдался даже перед ликом смерти.
Несомненно, Уэствуд заслужил куда больше, нежели жалкая горстка людей в чёрном. В их числе были жена Маргарет, высокий и статный сын Джеймс, нежная и хрупкая, совсем молодая дочь Джоан, немногочисленные родственники и пять полицейских в парадных формах.
Джеймс стойко держался, в отличие от Маргарет и Джоан. Он старался успокоить их обеих, но, переключая внимание на одну, заставлял истекать слезами другую.
Из всех коллег Уэствуда не мог сдержать слёз только Марвин Ларссон. Казавшийся необычайно мужественным и стойким детектив полиции не стеснялся человеческого нутра – он плакал, нисколько не стесняясь перед молодыми полицейскими.
Погода вторила скорби Ларссона, Юлиана и семьи Уэствуда. Несколько дней стояла необычайно солнечная погода, но этим утром она сменилась хмурой осенью. Не было дождя, но небо почернело так сильно, что создавалось ощущение наступления позднего вечера, а не полудня.
Юлиан не мог приблизиться к свежевырытой могиле. Он держался в стороне в надежде, что это не позволит раскрыться его слабости, но слёзы наворачивались сами собой.
Магдалена не бросила его – несмотря на то, что ей никогда в жизни не приходилось видеть Глесона воочию, она пришла поддержать Юлиана. Без неё было бы совсем плохо. Юлиан не мог обещать, что в этом случае он не закричал бы в небеса прямо посреди похоронной процессии.
Он держался.
Когда гроб опускали в могилу, затихли даже птицы. Марвин и его коллеги приняли стойку «смирно» и прижали правые руки к вискам, отдавая честь инспектору. Юлиан не был полицейским и не носил фуражки, поэтому отвернулся для того, чтобы не видеть, как охладевшее тело Уэствуда, запечатанное в деревянный ящик, засыпают землёй.
Это не позволит ему уверовать в то, что Глесона больше нет.
Магдалена не отпускала от Юлиана свою руку. В этот момент ему казалось, что он готов простоять рядом с ней до самых последних дней этого мира. Они бы игнорировали всё происходящее, находясь в маленьком мирке, созданном ими двоими.
Но так не бывает.
- Ты искала тему для интересной статьи? – спросил Юлиан у Магдалены, когда могилу наконец засыпали землёй.
- До сих пор в поисках, - тихо ответила Магдалена.
Наверняка, она считала, что подобный разговор неуместен в подобной обстановке.
- Напиши о нём, - сказал Юлиан. – Я расскажу тебе всё, что знаю о Поле Уэствуде Глесоне. Перенеси это на бумагу. Город должен знать об этом человеке. Человеке, который в течение тридцати защищал его и умер, защищая.
- Ты считаешь, что моя целевая аудитория поймёт?
- Даже если нет, ты должна попытаться. Об Уэствуде должна остаться хотя бы какая-то память. Он заслужил её не меньше Густава Забитцера или Ривальды Скуэйн.
Магдалена понимающе кивнула. Юлиан не сомневался, что она сделает это ради него и приложит все возможные усилия для того, чтобы статья получилась наиболее чувственной и атмосферной.
Народ начал расходиться, когда на землю упала первая капля дождя. Магдалена вытащила зонт, который захватила с собой на всякий случай и предложила укрыться под ним вдвоём, но Юлиан отказался. Ибо это было последним, что его тревожило.
Юлиан ждал до самого конца. Когда кладбище покинули и семья Уэствуда, и все остальные, он решился подойти к могильному камню и проститься со своим другом.
Он не мог этого сделать раньше, потому что стеснялся своей эпитафии перед другими участниками процессии. Она казалась ему глупой и неуместной, поэтому н мог произнести её только в присутствии Магдалены, потому что она понимала любые его бредни.
«Ты смогла обмануть Молтембера. Значит, можешь обмануть и смерть. Если ты меня слышишь, не проигнорируй мои слова. Просто однажды будь живой».
Это фразу Юлиан произнёс, прощаясь с Ривальдой. Тогда ещё он верил в чудеса, но в последнее время внутри него угасла любая вера. Теперь Юлиан Мерлин прощался навсегда, а не дожидался спонтанной встречи.
Он крепко сжал руку Магдалены.
- Я хочу извиниться перед тобой, Уэствуд, за то, что так мало обращал на тебя внимания. Ты всегда очень хорошо ко мне относился, а я этого не замечал. Признаюсь, что когда-то я считал тебя за назойливого старика, который только мешал мне своими советами. Хотя ни стариком, ни занудой ты никогда не был. Ты был самым мудрым. Я понимал это всегда, но боялся признать, что я в чём-то не прав.
Я сожалею, что мы так и не успели стать друзьями. Я даже ни разу не поинтересовался, как твои дела. Всё заботился о своих. Теперь же ты в сырой земле и не слышишь меня. Ты мёртв, Уэствуд. Тебя нет, и никогда больше рядом не будет. Скорее, я говорю с самим собой. У меня не будет возможности для того, чтобы когда-то наверстать упущенное.
Я был счастлив знать тебя, как полицейского. Я был счастлив знать тебя, как человека, который однажды едва не заменил мне отца. Был счастлив знать тебя, как наставника. Твои уроки не останутся забытыми. Твоё наследие никогда не умрёт. Клянусь.
А ещё, я клянусь, что твоя гибель не останется неотомщённой. Кем бы ни был твой убийца, он будет страдать в десятки раз мучительней, чем страдал ты. Я уничтожу его. И буду улыбаться, зная, что делаю это ради тебя.
Спасибо за всё, последний честный полицейский. Спасибо за то, что спас меня. Спасибо за то, что дарил надежду. Выражаю это не только от своего лица, но и от лица всего города. Который, к несчастью, не умеет благодарить.
Покойся с миром, Пол Уэствуд Глесон.
Молчание длилось около минуты.
- Потрясающе, - дрожащим голосом произнесла плачущая Магдалена.
Юлиан не ответил ей. Он знал, что речь не потрясающая. Во всяком случае, она оказалась недостаточно хороша для Уэствуда. Он вытащил из руки Магдалены четыре гвоздики и аккуратно положил возле надгробного камня.
Всё закончилось.
Юлиан не желал покидать комнату. Он хотел остаться внутри этих стен навсегда, потому что всё, что находилось снаружи, приносило только горе. Окружающий мир мог только забирать, но никогда не отдавал ничего взамен. Скромный многоквартирный дом на Мерденштрассе оставался последним местом, куда не проникали нити паутины зла и коварства, распространяемые Рейнхардтом и его сообщниками.
Но Юлиан чувствовал долг перед погибшим Уэствудом. Он должен был исполнить его последнюю волю, после чего со спокойной душой отправиться в забытье.
Он понимал, что его визит к Маргарет Глесон не принесёт ей удовольствия. Скорее всего, она тоже не хотела видеть никого, кроме своих детей. Но Юлиан делал это не для себя, а для её мужа.
Ожидаемо, он застал миссис Глесон в подавленном состоянии. Юлиан мог бы выразить свои соболезнования и поведать ей о том, что чувствует, но не думал, что это уместно. В отличие от неё, а так же Джеймса и Джоан, он знал Уэствуда совсем недолго. Они воспримут его соболезнования как акт лицемерия, поэтому Юлиан принял решение не говорить ничего.
Маргарет предложила Юлиану остаться на чай, но он не мог этого сделать даже из соображений вежливости. Стены этого дома настолько прочно ассоциировались с Уэствудом, что буквально душили Юлиана. Он был здесь всего дважды, но никогда не забудет это место.
Возможно, он ведёт себя излишне сентиментально. Но притворяться в угоду обществу он никогда не будет.
Забрав папку с документами, Юлиан отправился заканчивать дело. Он не был уверен, что совершает правильный выбор, но у него не оставалось никаких других вариантов. Он взвешивал «за» и «против», но чаши весов зависли в состоянии равновесия.
Медлить нельзя. Каждая секунда застоя приближала Рейнхардта к его заветной цели и отдаляла Юлиана от своей. Он шёл ва-банк. Ставил не на чёрное или красное. Юлиан ставил на «зеро», понимая, что потенциально обрекает на крах не только себя, но и весь город.
Но Моритц Зеннхайзер оставался единственным человеком, преследовавшим ту же цель, что и Юлиан.
Он не разделял позитивного настроя своего собеседника. Более того, в какой-то мере он его даже раздражал. Юлиан не принять то, что весь город не скорбит так же, как скорбит он.
Они встретились в ресторане «L’Assiette». Сдержанный Зеннхайзер ограничился чаем – видимо, сильно торопился и не планировал тратить время на трапезу, но предложил Юлиану пообедать за свои деньги. Видимо, его смутил болезненный внешний вид юноши, и он посчитал, что это спровоцировано студенческим недоеданием.
- Ты говорил о какой-то сенсации, - в ожидании произнёс Зеннхайзер.
Заслуживал ли это человек доверия? Нет. В этом городе каждый вызывал подозрения, и не безосновательно. Разница между людьми заключалась лишь в количестве честности. В ком-то её было больше, в ком-то меньше, но ни у одного из них соотношение честности не превалировало над личными амбициями.
- Думаю, я преувеличил, - ответил Юлиан. – Но у меня есть кое-что, разоблачающее Рейнхардта.
- Разоблачение? Ты имеешь в виду его причастность к убийству моего дяди?
Зеннхайзер не выглядел слишком заинтересованным. Но он и ранее не воспринимал Юлиана всерьёз, поэтому удивляться было нечему.
- Не совсем, - сказал Юлиан. – Но у меня есть информация касательно его прошлого. Вернее, его отсутствия. Рейнхард – не тот, за кого себя выдаёт, и у меня есть прямые доказательства.
- Какие же? – недоверчиво спросил Зеннхайзер.
Ещё не поздно изменить своё решение и оставить документы себе. Юлиану было сложно расставаться с ними, потому что они стоили многим дороже любой другой информации.
- Если я предоставлю вам их, как вы ими распорядитесь? – спросил Юлиан.
- Зависит от того, что я в них увижу. Ты утверждаешь, что в смерти Густава Забитцера виновен Рейнхард. Если твои доказательства смогут убедить меня, то я, очевидно, направлю их против него.
- Каким образом?
- Есть масса вариантов. И, будь уверен, я справлюсь. Вынести информацию в широкие круги не так сложно. В особенности, имея мои возможности.
Юлиан верил, что Зеннхайзер способен на многое. Но является ли его фигура сопоставимой с фигурой Рейнхардта? Юлиан надеялся, что плохо знает Зеннхайзера и недооценивает его возможности.
Вытащив из пакета папку с документами, он протянул её Зеннхайзеру. Тот недоверчиво принял их. Юлиан несколько секунд не разжимал свою руку, всё ещё сомневаясь.
Однако, обратного пути уже не было.
- Где ты это достал? – удивился Зеннхайзер, раскрывая папку.
- Неважно, - ответил Юлиан. – Но здесь вся подноготная на герра Рейнхардта.
Зеннхайзер кивнул и принялся листать документы. Сначала он делал это довольно быстро, не выражая заинтересованности, но после выражение его глаз стало меняться. Он опустил брови и наконец-то убрал свой чай в сторону.
Это длилось несколько минут.
- Потрясающе, - восторженно произнёс Зеннхайзер. - У меня просто нет слов. Я хотел бы взглянуть в глаза человека, который это нашёл.
Юлиан впервые видел его заинтересованным.
- Этого человека больше нет с нами.
- Соболезную, - поджал губы Зеннхайзер. – Эти документы – не просто бумага. Это оружие разрушительной силы, превосходящей все три реликвии Шмельцера, вместе взятые. При желании можно уничтожить Рейнхардта. От него не останется не только пепла, но и воспоминаний.
- Именно этого я и хотел бы.
Зеннхайзер бережно закрыл папку и положил напротив Юлиана.
- Будь осторожен в своих желаниях, - погрозил пальцем он. – Это не шутки. Не знаю, как эти бумаги попали в твои руки, но… Сколько ты хочешь за них?
- Мне не нужны деньги, - уверенно произнёс Юлиан. – Я отдам их вам совершенно бесплатно, если вы направите их против Рейнхардта.
Скорее всего, Зеннхайзер не ожидал этого благотворительного акта.
- Бесплатно? – удивился он. – Где же кроется подвох?
- Нет никакого подвоха. У меня личные счёты с Рейнхардом. И дороже любых денег для меня будет его ликвидация.
Зеннхайзер долго изучал лицо Юлиана, надеясь понять его истинные мотивы, но ничего не вышло. Мимика юноши была настолько скудной, что он выражал не больше эмоций, чем статуя.
- Я желаю блага этому городу, - в конечном итоге сказал Моритц. – Я родился в другом месте, но ныне Свайзлаутерн – мой дом. И я хочу, чтобы во главе этого города стояли честные люди. Рейнхард изначально не нравился мне. Он вызывал много подозрений. Теперь же, благодаря тебе, во мне возникла уверенность, что он не должен здесь находиться.
- Я с самого начала говорил вам это. И за убийством Густава Забитцера тоже стоит он.
- В этих документах нет ни единого доказательства его причастности.
- Они и не нужны для того, чтобы понять очевидное. Рейнхардт рвётся к власти, уничтожая всё на своём пути. Мэр, после его советники.
- Как бы то ни было, имея эти документы, я выведу его на чистую воду.
Юлиан считал, что жизнь в нечестном городе научила его распознавать ложь. Но мимика и тембр голоса Зеннхайзера были настолько нейтральными, что невозможно было понять – лжёт он или говорит правду.
Юлиан стремился к получению этой способности, но по-прежнему был далёк от этого.
- Главное – соблюдать осторожность, - сказал он. – Рейнхард сильнее, чем вы думаете. Если вы ошибётесь хотя бы однажды, это будет стоить вам жизни.
- Я готов к риску, - улыбнулся Зеннхайзер.
Юлиан был уверен, что такие люди никогда не идут на риск. У них всегда имеется запасной план – Зеннхайзер не являлся исключением из правил.
- Судьба всего города зависит от вас, - сказал Юлиан.
Примерно то же самое Уэствуд говорил ему перед смертью. Теперь же Юлиан легкомысленно расстаётся с его наследием, перекладывая ответственность на другого.
Возможно, это было неуважением к памяти погибшего, но Юлиан не видел других вариантов.
- Нелегко быть его единственным защитником, - ответил Зеннхайзер. – Но кто, если не мы? Так ведь, герр Мерлин?
Юлиана раздражало лицемерие Моритца, но он предпочёл не показывать это.
- Мы не зарываем голову в песок, - кивнул он.
- Верно. Ты уверен, что не хочешь получить вознаграждение за эту находку? То – что ты передаёшь в мои руки – не просто подарок, а целое состояние. Я щедро заплатил бы.
- Лучшей наградой будет победа над Рейнхардтом.
Зеннхайзер медленно и неуверенно взял папку с документами в руки. Юлиан не мог понять до конца – притворяется он или нет. Во всяком случае, он всячески пытался показать Юлиану, что остерегается и сомневается.
- Будь уверен – выборы он не выиграет. Не с таким послужным списком.
Это уже было бы победой. Но не в войне, а в отдельно взятой битве. Что, в любом случае, было бы невообразимым успехом для Юлиана. Доселе всё разворачивалась согласно плану Сорвенгера. Но теперь в нём образовалась трещина и, если вовремя не залатать её, она обратится в настоящую дыру, после чего стена рухнет.
Предвкушение грядущей победы было сладким, но Юлиан старался не думать об этом. Нельзя терять голову, зная, как сильно судьба любит играть с ним.
Всю следующую неделю Юлиан не выходил дальше магазина. С Магдаленой тоже почти не общался – она пыталась доделать дипломную работу, вместе с этим работая над статьёй про Уэствуда.
Она отлично понимала Юлиана и не выражала обиды. Вечерами ложилась рядом с ним и крепко обнимала, согревая своим теплом, после чего они вместе долго молчали. Другого сейчас и не требовалось.
Однако, на исходе седьмого дня Магдалена решилась заговорить.
- Как лучше – «самый честный полицейский в городе» или «самый честный человек в городе»? – между делом спросила она.
Магдалена не задела Юлиана за живое, освежив память, потому что он ни на секунду не забывал об Уэствуде.
- Какая разница? – апатично ответил он.
- Кем он был прежде всего – человеком или полицейским?
- Я не разбираюсь в написании текстов, Магдалена, - отвернулся Юлиан. – Сделай так, как считаешь нужным.
Он знал, что Магдалена и сама знает ответ на свой вопрос. Его посыл заключался в том, чтобы разговорить Юлиана, и не более.
- Я думаю, тебе пора отвлечься, - выдержав паузу, произнесла Магдалена.
- Я друга потерял.
- Думаю, Уэствуд не хотел бы, чтобы ты до конца жизнь пробыл в добровольном изгнании.
«Добровольное изгнание». Более подходящего термина и представить было нельзя. Магдалена не разочаровывала.
- Я не готов, - сказал Юлиан. – У меня на душе по-прежнему… Ничего.
И он не врал. Когда погибла Ривальда, душа Юлиана яростно кричала, разрывая его изнутри. Он пребывал в чудовищном отчаянии, отказывался верить в случившееся и всячески винил судьбу в трагедии. Сейчас же на его душе попросту было пусто – ни горя, ни радости, ни гнева, ни презрения. Он был выжат до самого конца.
- Ничего не изменится, если ты продолжишь так лежать, - присела рядом Магдалена, прикоснувшись к голове Юлиана. – Ты загоняешь себя всё глубже и глубже. Не перестаёшь думать о произошедшем.
- Я видел его смерть своими глазами.
- Я знаю. Судьба жестока, Юлиан. Она раз за разом забирает у нас то, что нам дорого. Видимо, в этом заключается божий замысел. Это случается со всеми, а не только с тобой. Если бы каждый впадал в отчаяние… Что бы было? Надо двигаться дальше, Юлиан.
- Куда, Магдалена?
Представляя будущее, он видел перед собой тупик.
- Ты забыл, что у тебя есть я? Или друзья? Мы живы и мы с тобой.
- Я помню, Магдалена. Если бы не ты… Я не знаю, что бы случилось.
Она отодвинула Юлиана к стене и легла рядом.
- Давай прогуляемся, - сказала она. – Покуражимся ночью как следует. Ты ещё помнишь, как это? В конце концов, можем славно напиться.
- Это было бы неуважением к Уэствуду.
- Если это и впрямь тот человек, про которого я пишу, он бы обрадовался, увидев с небес, что ты счастлив.
- На небесах ничего нет, - решительно отрезал Юлиан. – Только облака.
Магдалена поцеловала его в щёку.
- Навести друзей, - произнесла она. – Хелен, Гарета… Больше никого не знаю. Когда ты в последний раз интересовался, как их дела?
- Давно.
- Как ты выбрался из ямы, в которую угодил после гибели Ривальды Скуэйн?
Этим Магдалена действительно надавила на больное. Дважды. Потому что Юлиана из пропасти вытащила Пенелопа.
- Ты права, - ответил он. – Друзья придают нам веры. Не позволяют упасть. Я полежу ещё недельку, а потом непременно зайду в гости к каждому.
- Я не позволю тебе.
- Не позволишь?
- Завтра же мы поедем к Гарету и Хелен. Возможно, мне удастся с ними познакомиться.
Юлиан не хотел. Он сроднился с этой кроватью и не воспринимал наличие чего-то ещё. Он даже не знал, какой день недели.
- Плохая идея, - сказал Юлиан.
- Я не позволю тебе сломаться. Слышишь меня, Юлиан Мерлин? Не позволю. Если мне придётся воевать с твоим упрямством, я буду не против. Но выбора я тебе не оставляю.
- Мне нужно время подумать.
- У тебя нет никакого времени. Тебе самому не стыдно? На твоего друга напал водный элементаль, а ты на это не обращаешь никакого внимания. Разве так ведут себя друзья? На месте Гарета я была бы очень, очень рассержена.
- Гарет поймёт меня. Всегда понимал.
- Ты сейчас как никогда близок к тому, чтобы впервые вывести меня из себя. Ты представляешь, как это? Думаю, с таким ты ещё не сталкивался.
Угрозы не пугали Юлиана. Ни одна из них не сравнится с тем, что с ним случилось совсем недавно.
- Твои шутки неуместны, Магдалена.
- Напомни, почему я с тобой всё ещё встречаюсь?
Эти слова всё-таки заставили Юлиана обернуться и обратить на Магдалену внимание.
- Что? – спросил он. – Хочешь сказать, что нам пора…
- Глупый, - обняла его Магдалена. – Я никогда тебя не брошу.
Почти всегда Магдалена оказывалась права. Дело заключалось не в возрасте, а в мудрости, то ли данной ей от рождения, то ли приобретённой благодаря тяжёлой жизни. В любом случае, ей удавалось находить необходимые рычаги давления на Юлиана.
Он и сам не всегда осознавал, как искусно она им манипулирует. Но это не сильно удручало его – эти манипуляции проводились Магдаленой не с целью личной выгоды, а для того человека, которого она полюбила.
Много кто желал Юлиану самого лучшего, но он зачастую не замечал этих людей в упор. Магдалена, Хелен, Гарет и, возможно, сам Джампаоло Раньери, бескорыстно любили Юлиана и, пусть и неочевидно, но помогали ему.
Близкие – это опора. Юлиан понимал это ещё с раннего детства, но никогда не мог идти против своей сущности – закрытой и пессимистичной.
Магдалена смогла убедить Юлиана собраться с силами и совершить авантюрную вылазку во внешний мир. Он казался незнакомым и непривычным – за прошедшую неделю Юлиан успел отвыкнуть и от солнечного света, и от голубого неба, и от свежего воздуха.
Природа стремительно менялась – если перед добровольным изгнанием листья на деревьях только-только начали появляться, то сейчас весь город был зелёным и живым.
Юлиан ещё не видел зелёный Свайзлаутерн. Сначала он был жёлтым, а затем белым – всякий раз достаточно прекрасным, но недостаточно красочным. Сейчас же всё начало принимать новый облик. За дверью действительно есть жизнь?
Юлиан был здесь всего неделю назад, но этого времени хватило для того, чтобы сад Лиама Тейлора расцвёл. В нос ударил запах весенних цветов, заставив голову кружиться – наверняка, именно на это и рассчитывал преподаватель, сажая их.
- У нас будет свой сад, Юлиан? – робко спросила Магдалена, потрогав лист растущей вишни.
Юлиан не был уверен, что у них будет общее будущее, но на всякий случай ответил:
- Конечно.
Магдалена улыбнулась и сжала руку юноши.
Юлиан позвонил в дверь, и спустя минуту его встретил сам хозяин – Лиам Тейлор. Даже сейчас, в воскресный день, преподаватель был в туфлях, серых брюках, отглаженной белой рубашке и круглых очках – он поддерживал благородный образ едва ли не двадцать четыре часа в сутки.
- Рад вас видеть, герр Мерлин. И вас, мисс Хендрикс, - улыбнулся он и распахнул дверь нараспашку, приглашая пару внутрь.
Изнутри выразительно пахло свежеприготовленным домашним печеньем и индийским чаем, из-за чего у Юлиана свело живот, потому что с самого утра он ничего не ел.
- Могу угостить вас чем-то? – спросил мистер Тейлор. – Должен признаться, Гарет очень скучал по вам и, честно говоря… Я тоже.
Вопрос об угощении был риторическим – Лиам ни за что не принял бы отказа.
- С Гаретом всё в порядке? – спросил Юлиан, присаживаясь в уютное кресло в гостиной.
Мистер Тейлор поджал губы, после чего неуверенно кивнул. Юлиан насторожился, но не стал вдаваться в подробности, ибо в прошлый раз, копнув слишком глубоко, узнал то, о чём не хотел бы знать.
- Он дома?
- Да, он дома, - улыбнулся мистер Тейлор, отправившись забирать печенье из духовки. – Надеюсь, ничего не подгорело. Не хочу вас расстраивать.
- Как он себя чувствует? – спросил Юлиан. – Я по-прежнему настаиваю на том, чтобы отправить его в больницу. Несмотря на то, что…
Он остановился, осознав, что рядом с ним сидит Магдалена, которая не была осведомлена о небольшом секрете Гарета.
- Мистера Глесона убило то же самое, - опустил голову Юлиан.
Мистер Тейлор вытащил противень и положил его на стол.
- Я безгранично сожалею об этой потере, но моему сыну ничего такого не грозит. Верите или нет, но он чувствует себя лучше. Сами всё увидите.
Юлиан хотел в это верить, но всё, что произошло за последнее время, не внушало никакой надежды.
Мистер Тейлор торжественно поставил блюдо с печеньем на стол, отправившись заваривать чай. Юлиан и Магдалена на всякий случай переглянулись между собой, потому что оба понимали, что преподаватель до сих пор что-то скрывает.
В этом городе каждый что-то скрывает – давно пора было привыкнуть к этому, но Юлиан не мог принять тот факт, что эти ряды пополняют и его близкие люди.
- Он может притворяться, - настоял на своём Юлиан. – Уэствуд до последнего говорил, что с ним всё хорошо, но…
- Я не Уэствуд, - раздался голос Гарета из-за спины.
Тон был непривычно серьёзен, заставив Юлиана незамедлительно обернуться. Гарет был босым, с накинутым сверху фиолетовым халатом. Неприлично было появляться в таком виде перед девушкой, но Юлиан был не в том положении, чтобы диктовать свои условия.
Он ожидал увидеть неестественно бледный цвет кожи лица, огромные тёмные круги под глазами и понурый взгляд, но всё обстояло в точности наоборот – Гарет выглядел свежее, чем в свои лучшие дни – на щеках появился румянец, волосы стали ещё гуще, чем прежде, а глаза горели едва ли не детским огнём.
- Рад тебя видеть, Гарет, - улыбнулся Юлиан.
- Не могу сказать того же самого о тебе. Где ты пропадал целую неделю? Почему рядом со мной находилась только Хелен?
Он с силой плюхнулся в кресло напротив, попутно захватив с собой самое большое печенье.
Юлиан ощутил чувство вины перед Гаретом, и не имел никаких аргументов для своей реабилитации.
- Уэствуд погиб. Думаю, ты в курсе?
Лиам Тейлор недоверчиво посмотрел на всю троицу. Поставив в середину стола три чашки чая, он наигранно стукнул себя по лбу.
- Совершенно забыл про цветы! – воскликнул он. – Надо же, я забыл полить цветы! Вы будете не против, если я на какое-то время покину вас?
Гарет молча дал своё одобрение. Мистер Тейлор понял, что не стоит мешать сыну и его другу мириться.
Когда шаги утихли, Гарет наконец-то решил ответить на вопрос Юлиана:
- Да, я обо всём знаю. И, я надеялся на то, что это событие подтолкнёт тебя, как здравомыслящего человека, на решение этой проблемы. После смерти мистера Глесона тебе следовало усилить бдительность.
- Он справлялся с этим, как мог, - вступилась за Юлиана Магдалена. – Ты не представляешь, как ему было плохо!
Слова девушки не оказались восприняты Гаретом серьёзно. Дожевав печенье, он ответил:
- Я ожидал, что ты сделаешь всё для того, чтобы этого не повторилось. Чтобы никто больше не умер, если ты понимаешь, о чём я.
- Никто и не умер, - сказал Юлиан.
- И это огромное чудо. Ты не представляешь, как сильно нам повезло. Но могло быть и по-другому – за время твоего отсутствия с любым твоим близким человеком могло случиться нечто страшное. Ты не считаешь, что это немного безответственно?
Гарет был прав, но Юлиан не любил проигрывать даже в таких ситуациях.
- Что ты хочешь от меня услышать? Что я был не прав? Хорошо, Гарет. Я виноват. Прости за то, что на целую неделю оставил вас на растерзание.
- Ирония – это не твоё, - отмахнулся Гарет.
- Врагу нужен я, а не вы. Он нападает на моих близких для того, чтобы ослабить меня. Выходит, целую неделю вы были в безопасности. И, единственный человек, перед которым я действительно виновен – это Магдалена.
- Я? – удивилась девушка, едва не поперхнувшись чаем.
- Ты была рядом со мной, - пояснил Юлиан. - А это значит, что находилась в смертельной опасности. Прости, дорогая.
Гарет посмотрел на них так, как обычно сам Юлиан смотрел на него и Хелен – взглядом, полным наигранного раздражения.
Спустя минуту младший Тейлор наконец выдохнул и уже в своей привычной манере произнёс:
- Хорошо. Ничего не случилось - а это самое главное.
Юлиан не сомневался, что именно так и будет – Гарет не умел обижаться дольше нескольких минут. Мерлин хотел обладать бы такой же способностью, но это было настолько сложно, что в какой-то момент он даже перестал пытаться.
- Тебе удалось что-то выяснить? – спросил Гарет.
Юлиан снова почувствовал вину, потому что прямо сейчас должен был разочаровать Гарета. Подняв чашку с уже остывшим чаем, он поставил её напротив друга, выражая тем самым свои извинения.
- Ничего, - виновато ответил Юлиан. – Ни единой зацепки.
- У тебя не получилось или ты не пробовал?
Юлиану хотелось соврать, но он знал, что ничего не получится, и Гарет разоблачит ложь в ту же самую секунду.
- Я не пытался. Я до сих пор понятия не имею, как вернуть вашу Проксиму и кем же является мой двойник.
Гарет недовольно выдохнул и откинулся на спинку кресла.
- Вокруг одни разочарования, - пробормотал он.
Юлиан некоторое время сомневался, стоит ли рассказывать Гарету о документах, найденных Уэствудом, но, придя к выводу, что напротив него сидит его нынешний лучший друг, всё же решился.
- Не всё так плохо, - неуверенно произнёс он. – Есть кое-что, что может нивелировать все наши неудачи. Совсем скоро Рейнхардт потерпит поражение.
Гарет приподнял голову, но всё ещё находился в полулежащем положении.
- Каким образом?
- Уэствуд успел собрать компромат на него, а я передал документы в нужные руки. Если всё пойдёт по плану, в ближайшее время Рейнхард будет арестован, и наконец оставит нас в покое.
- Когда в последний раз у нас всё шло по плану?
- Надеюсь, этот будет первым.
Магдалена восторженно посмотрела на Юлиана. Он был для неё самым настоящим героем, из-за чего юноша чувствовал себя несколько неловко. Юлиан боялся подвести не только её, но и остальных, поэтому не был готов к преждевременным лаврам.
- И мы должны молиться, что за всеми нападениями и впрямь стоит этот твой загадочный… Сорвенгер или Рейнхардт.
- Я уверен, Гарет.
Юлиан понимал, что его «уверен» начинало иметь всё меньше и меньше веса, но, на всякий случай, сказал. Вера покинула не только Свайзлаутерн, но и сердце Юлиана. Последней каплей была смерть Уэствуда – надежды и опоры этого города.
- Мы должны бездействовать и ждать, что всё решится само собой? – оперевшись на ручки кресла, приподнялся Гарет и взял чай.
- Мы не должны лезть на рожон. Ты согласна, Магдалена? – повернул к девушке голову Юлиан.
Та уверенно кивнула. Юлиан не случайно уделял так много внимания Магдалене и её мнению – тем самым он желал показать Гарету, как он выглядит в компании Хелен. К несчастью, Тейлор не замечал никаких аналогий.
- Я удивлён, что ты сохраняешь самообладание после того, что случилось, - произнёс Гарет и подул на чашку чая. – Я думал, что больше всего на свете ты желаешь отомстить.
У Юлиана свело скулы.
- Желаю, - прохрипел он. – Больше, чем ты думаешь. И, когда я узнаю, как добраться до убийцы Уэствуда, я порву его в клочья. Плевать на закон. Настало время настоящего правосудия… Постой. Зачем ты дуешь в чашку?
Гарет непонимающе приподнял брови.
- Очевидно, потому что чай горячий.
- Пять минут назад я протянул тебе чашку и, клянусь своим дедом, она была тёплой!
Гарет всё ещё делал вид, будто ничего не понимает. Вместе с Магдаленой они смотрели на Юлиана, словно на сумасшедшего.
- Это простой трюк, - сказал Гарет. – Я ещё лет в десять научился. Хочешь сказать, что ты не знаешь, как это делается?
Магдалена кивнула в знак поддержки Гарета. Только, в отличие от Тейлора она совсем не притворялась, поэтому сейчас недоумевала по поводу того, что почти взрослый Юлиан не может разогревать жидкость при помощи магии.
- Я-то знаю, - волнительным голосом сказал Юлиан. – Но ты…
Он снова запнулся, потому что вспомнил последний разговор с Тейлором-старшим. Отсутствие Проксимы разбивало сердце Гарета и, если Юлиан сейчас напомнит ему об этом, сможет оголить старые раны.
- Что я? – подорвался с места Гарет.
Похоже, младший Тейлор всё понял. Выражение его лица не давало соврать, что поставило Юлиана в тупик. Он хотел прямо сейчас раствориться и оказаться в доме Магдалены или, что казалось ещё более привлекательным, отмотать время на минуту назад, предотвратив катастрофу.
Но, к несчастью, Юлиан не знал, как это делается.
- Я слегка не так выразился, - попытался развеять обстановку он. – Думал, что англичане, как настоящие ценители чая, не греют напиток при помощи…
- Не заговаривай мне зубы, Мерлин, - перебил его Гарет. – Я управляюсь с частицами Гольдштейна куда более умело, чем ты. Я могу творить чудеса и, то, что ты ни разу этого не видел, ни о чём не говорит.
Магдалена всё ещё ничего не понимала, но её напрягала сложившаяся обстановка. Она пришла сюда явно не для того, чтобы наблюдать, как ссорятся лучшие друзья.
- У меня и мыслей не было, - виновато произнёс Юлиан. – Думаю, ты неправильно всё понял.
И всё же прямо сейчас он видел, как депроксимат при помощи магии разогрел чай. Это было столь же неестественно, как зрение слепого или слух глухого, поэтому не могло выйти из мыслей по щелчку пальцев.
Возможно, Гарету и впрямь настолько больно слышать о своём недостатке. Но нельзя было зарывать голову в песок – что-то изменилось, и глаза не обманывали Юлиана. Стоило поговорить об этом с Тейлором, чего бы это ни стоило.
- Я всё знаю, Гарет, - робко произнёс Юлиан, заставив Магдалену взять его за руку в качестве поддержки. – Не спрашивай меня, откуда. Я понимаю, насколько тебе неприятно говорить на эту тему, но ты должен, потому что это случилось не просто так. Возможно, это могло бы помочь всем нам в поимке врага.
- Каким образом, Мерлин? Со мной всё хорошо. Так хорошо, как не было последние восемнадцать лет. Я не позволю тебе разрушить мою жизнь своим вмешательством. Ясно?
Юлиан не видел ранее Гарета таким агрессивным. Даже тогда, когда состоялся его диалог с Аароном на повышенных тонах около ворот академии. Некогда позитивный и невероятно оптимистичный юноша напоминал сейчас Юлиану его самого.
- Опомнись, Гарет. Никто не собирается рушить твою жизнь. Но мы должны разобраться, как это случилось.
- Что случилось? – не выдержала и шёпотом спросила Магдалена.
- Не сейчас, - погладил её по руке Юлиан, после чего сконцентрировал внимание на Гарете. – Это же было после нападения элементаля? Ты пришёл в себя и понял, что способен на большее, чем раньше?
Выражение глаз Гарета выдавало то, что он согласен с Юлианом. Но слегка дрожащие веки отказывались мириться с тем, что кто-то ещё знает суровую правду.
- А твоя девушка не напишет статью об инвалиде, с которым случилось чудо, и он снова стал полноценным?
Магалена нахмурила брови, ожидая от Юлиана какой-то защиты.
- Знаешь, Гарет? В другой ситуации это меня оскорбило бы. Но мы должны во всём разобраться. Ты сам обвинял меня в том, что я неделю лежал и ничего не делал, а сейчас поступаешь так же.
Скорее всего, Гарет понял свою ошибку, потому что после этого он молчал примерно минуту, после чего наконец собрался с мыслями и ответил:
- Прости, что вспылил. Просто я… Очень сильно боюсь снова потерять её. Да, всё было так, как ты и говоришь. Первые сутки