Лозен и Датесте.
Датесте.
ДЕЛЬ БАРТОН.
Итак, кто была Дель Бартон, и почему Ева Болл считала ее заслуживающей доверия? Бартон, секретарь редактора «Эль-Пасо Таймс» и честолюбивый писатель, питала большой интерес к индейским делам и являлась близкой подругой Евы. Умерла она в 1960-х годах. Телефонный разговор подтвердил мои сомнения в отношении Бартон и ее рассказа о Сером Призраке. На протяжении многих месяцев я сравнивала записи с Джо Мартин, которая работала над ее магистерской диссертацией об апачских женщинах-воинах. Однажды ночью Джо спросила: «Ты веришь в историю о Сером Призраке?». Я должна признаться, что я не знала, что ответить, и единственной моей реакцией стало лишь шмыганье носом. Примерно в то же время я нашла несколько любопытных упоминаний в письмах Евы. Ряд событий поселил в Еве сомнения.
«Эйс Даклюги сказал мне, что если у него появится возможность пообщаться со мной, он сделает это, потому что после его смерти у него будет мудрость и понимание, которых ему не хватает в этой жизни для того, чтобы вести свой народ. Я слушала его с уважением, но не понимала, как такое возможно. Затем ко мне пришли люди, которых я не видела двадцать лет. Они утверждали, что дух пытается «пробиться» ко мне. Им было сообщение, что индейцам должны помочь, и возглавлять их будет женщина их расы, которая должна прийти ко мне за информацией и помощью. И я должна довериться ей, сообщить ей и передать ей все мои знания, а также факты, которые мне известны. Через неделю Дель Бартон, дочь старого вождя резервации в северной части Нью-Йорка, появилась со своим мужем». Бартон утверждала, что ее направляет Даклюги. Вскоре после этого, «кампания, которую она планировала с помощью инструкций Эйсы Даклюги, объединила индейцев в их участии в самом большом голосовании, когда-либо проводимого в резервации. Это точно не подрывает доверия, но и не подлежит огласке» (Болл к Генри Шнауцу, письма с 1958 по 1960-е годы).
Джо Мартин и я пришли к одному и тому же выводу: Бартон выдумала любовную историю. Ева, обычно осторожная и скептическая, позволила себе расслабиться ради хорошего друга. Апачи оставили ее историю в силе, потому что она избавила их от необходимости объяснять нетрадиционное поведение любимой фигуры, что могло быть неправильно понято за пределами их культуры.
ТРЕС-КАСТИЛЬОС.
История уделила больше внимания лейтенанту Викторио, Кайтеннае, но в Трес-Кастильос Кейвейкла и его героическая мать Гоайен были в числе немногих людей уорм-спрингс, чудом спасшихся из мексиканской засады. На фото изображены Кайетаннае с женой Гоайен и его приемный сын Джеймс Кейвейкла.
Когда Джеймс Кейвейкла описывал их с матерью смертельно опасный побег из мексиканской засады в Трес-Кастильос 15 октября 1880 года, когда погибли Викторио и большинство людей из его группы уорм-спрингс, это был редкий отчет от первого лица с точки зрения апачей. Однако Ева Болл представила его, как и остальную книгу о Викторио, в несколько беллетризованной форме (в форме художественного изложения). Я собрала воедино историю Трес-Кастильоса и материалы трех отдельных интервью, которые Ева брала у Кейвейклы, воспроизведенных здесь словами самого Кейвейклы. Интересно, что драматической подробности из «В дни Викторио», когда мексиканский солдат курит сигарету рядом с укрытием Кейвейклы, никогда не было. То, что произошло, на самом деле является более захватывающим. В этой истории я была в восторге от бесстрашной матери Кейвейклы, Гоайен. Вынужденная оставить свою дочь-младенца, она вскарабкалась на холм со своим маленьким сыном, которому тогда было около четырех лет. Она спасла свою жизнь и его жизнь, но через неделю потеряет ребенка и трех братьев. Неудивительно, что женщины-апачи с облегчением сдались!
РАССКАЗ КЕЙВЕЙКЛЫ.
Я единственный живой человек из группы Викторио. Я родился здесь, недалеко от Охо-Кальенте. Я не знаю ни даты своего рождения, ни точного места, но я единственный оставшийся в живых из моих людей, из тех, кто помнил о Викторио. Моего деда звали Санчес. Кайтеннае был моим отчимом. Жена и дети моего деда были захвачены в плен. Он отправился в Мексику, чтобы попытаться найти их, но мексиканцы нашли его. Затем они использовали его для охоты на апачей Викторио. Наконец, он сбежал. Он вернулся к нам недалеко от Касас-Грандес. Это был последний раз, когда я его видел. Нана был братом моей бабушки.
Мой отец был убит в бою к югу от Деминга, возле гор Флорида, в 1879 году. Он ехал на пятнистой, черно-белой лошади. Он и Кайтеннае ехали за песчаным холмом, покрытым мескитами, и когда он поднял голову, то ему выстрелили в нее.
Я помню Охо-Кальенте, но это похоже на сон. И я помню Локо и Викторио. Некоторые люди говорили, что Локо был настоящим вождем, на самом деле он слабоумным. За это мексиканцы и назвали его – Локо Апач. Викторио был вождем, и мексиканцы назвали его – Капитан Викторио.
Однажды люди Викторио находились в набеге. Наши люди разбили лагерь возле безлесных хребтов, ожидая возвращения мужчин. Через несколько дней молодые мужчины пригнали много скота, а пожилые мужчины продолжали совершать другие набеги. Крупный рогатый скот забивали и нарезали мясо тонкими ломтиками для сушки. Через два дня нарезанное мясо было почти сухим. Затем индейцы потратили примерно день на то, чтобы переместить лагерь в Трес-Кастильос. Многие, кто выступил рано утром, уже расположились там, остальные подошли позже. Мы прибыли в этот лагерь вечером. Там были два холма, расположенные близко друг к другу и очень скалистые. Деревьев и кустарников там было очень мало, но трава была высокой. Мы миновали места, где песок был испещрен дюнами и множеством дыр – вероятно, норами гремучих змей. Ближе к вечеру все расположились лагерем и отпустили лошадей пастись к большому озеру неподалеку. Мы подошли как раз к закату, и всё ещё находились на лошадях, когда мексиканцы, появившиеся из-за горного хребта на расстоянии примерно в три четверти мили, атаковали лагерь. Сражение продолжалось всю ночь. Там были и другие мексиканцы, которые время от времени подъезжали. Когда солдаты вышли из-за горного хребта, те, кто их увидел, развернулись и бросились бежать. Так что, они сбежали. На рассвете у индейцев кончились патроны. Теперь ничего не оставалось делать; только сдаться и погибнуть. Трес-Кастильос – очень скалистое место. Если бы у индейцев было бы много патронов, они бы уничтожили мексиканцев. Индейцы находились на холме за скалами, а мексиканцы под открытым небом.
Большинство индейцев отпустили своих лошадей и разбили лагерь. Мы с мамой всё ещё были на муле, а золовка моей матери (жена Бланко) ехала на кавалерийской лошади. Бабушка ехала на серой лошади. Так было, когда атаковали солдаты. Мы видели, как они подходят, но они ждали, пока индейцы устроятся на ночлег.
Моя бабушка сказала: «Ты жди здесь. Я пойду туда, где моя внучка поит лошадей». Моя бабушка была рядом с Викторио и его людьми. У них не было патронов, и он не хотел попасть в плен, поэтому они убили себя собственными ножами. Рассказ индейца, утверждавшего, что он убил его, неправда. Солдаты сожгли тела.
Бабушка сказала, что любой, кто поднимал голову из укрытия, был застрелен. Она видела, как ее внучка сдается солдатам, и просто не знала, что ей делать. «Я была старой. У меня были седые волосы, и я была уверена, что они меня застрелят. Я надела на голову тряпку, и они схватили меня». Было захвачено много женщин, девочек и мальчиков. Бабушку сначала отвезли в Чиуауа, а затем в Мехико – ее и всех остальных. Они сказали нам, что всех пленных отправили на Юкатан, в рабство.
Там были два индейца липан, которые говорили на языке апачей, и они были проводниками у солдат. Так сказала мне моя бабушка; она видела их. Они сказали ей и остальным пленным индейцам: «Почему вы не сбежали? У вас был шанс. Солдаты были долго на марше, и их лошади выдохлись. Вы совершили большую ошибку. Вы должны были уйти». Но та ночь была убийственная – полная луна и мало шансов уйти. Конечно, когда у них кончились патроны, если бы десять из них попытались бы прорваться через линию, они смогли бы пробиться и уйти. Мексиканцы очень жестокие люди, но не очень хорошие солдаты.
Мать сказала своей золовке: «Нам лучше сесть на лошадей и ехать к озеру. Мой мул поедет за мной». Золовка ничего ей не ответила. Она слезла с лошади, привязала ее веревкой, и ушла от нас. Теперь мы втроем были там. Моя несчастная младшая сестра всё ещё была на земле. Она плакала перед моей матерью и тянула к ней руки. Но моя мама не могла подвести мула достаточно близко для того, чтобы поднять ее. Там был бегущий индеец – родственник моего отца. Моя мама сказала ему: «Спаси моего ребенка!». Он спрыгнул, поднял мою маленькую сестру с земли и уехал. Больше мы их не видели. Мы думаем, что они оба погибли.
Не осталось никого, кроме моей матери и меня. Мы никого не видели. Все они ушли на холмы. Они бежали в горы. Солнце только садилось. Позже взошла полная луна. Мы уехали не очень далеко, менее чем на милю, когда моя мама соскочила с мула у подножья горы и отпустила его. Мы пытались взобраться на холм и уйти. Мы подошли к двум большим валунам, наклоненным друг к другу и соприкасающиеся наверху. Мы шли, не имея ни одеял, ни еды. Часть пути она несла меня на своей спине. Мы спрятались в узкой щели между этими двумя камнями. Мы недолго там оставались. Темнело. Я увидел приближающихся солдат между двумя горами. Я был слишком мал для того, чтобы осознать опасность. Моя мама сказала: «Кто-то идет. Не шевелись и сиди тихо». Затем я услышал шаги. Мексиканский солдат подошел прямо к скале, остановился и стал прислушиваться. Он недолго постоял, а затем пошел дальше. Я видел его темную фигуру и винтовку, торчавшую у него над плечом. Если бы у меня был большой нож, я бы смог ударить его. Я мог почти коснуться его. Мы там пробыли около получаса, возможно, дольше. Больше мы никого не видели.
Когда он пошел дальше, мы тоже ушли. Мы подождали, пока его шаги не затихнут. Затем мы вышли и поднялись на холм. Мать сказала: «Идем к той траве впереди нас. Ползи туда и жди меня возле скалы. Затем она поползла вслед за мной, проползая за один раз несколько футов и останавливаясь, чтобы слушать. Затем она снова начинала ползти. Потом она меня догнала. Той ночью мы поднялись на вершину горы, где было много больших скал.
Она услышала шум, мы остановились и замерли. Затем мы услышали чей-то голос, который она узнала. Это была ее двоюродная сестра с девочкой. Мама спросила, знает ли она, где Нана и остальные? Я думаю, что они где-то прячутся. Мы попробуем подняться на вершину и сбежать».
Вчетвером мы поднялись на вершину холма, идя по небольшой лощине. Примерно на полпути находилась открытая равнина с очень низкой травой. Мы пересекли это место при лунном свете.
Там был лошадиный табун с солдатами, охранявшими их. Они курили, Мы видели огоньки от их сигарет. С другой стороны холма было то же самое. Мы медленно ползли между ними. Часть пути мать несла меня, часть пути я полз сам. Мы находились прямо между солдатами. Между ними было небольшое расстояние, может быть, сто ярдов. Когда мы пробрались в густой кустарник, то остановились и немного отдохнули, чтобы она отдышалась. Затем мы увидели, что другая женщина отстала от нас, и больше мы ее не видели. У нас ничего не было – ни одеял, ни ножа, ни еды. И нам нужно было двигаться дальше. Теперь солдаты не смогли бы нас увидеть, и она встала и понесла меня на своей спине. Она несла меня почти всю ночь. Я не знаю, сколько она прошла – думаю, три мили или больше. На следующее утро она стала искать какую-нибудь пищу, и нашла какие-то небольшие тыквы, не горькие, но и не очень вкусные. Тем не менее, есть их можно было. Однако воды у нас не было. Мы оглянулись на то место, где были окружены наши люди, и увидели дым. Днем было очень жарко, но мы достигли горы в шести или семи милях от того места. Человек увидел нас с вершины горы и послал к нам другого человека. Он сказал матери: «Люди оттуда увидели тебя и послали за тобой. Они хотят, чтобы вы шли к ним, а я пойду дальше, туда, где индейцы оказались в западне, чтобы узнать, не сбежал ли кто-нибудь еще ночью. Вы идите туда, к друзьям».
Мы пытались найти воду, но нашли только сухое русло ручья без воды. Но затем мы дошли до скалы, в которой обнаружили полость, наполненную водой. Я не знаю, когда эта вода попала туда, но были рады и этому. Мы не могли взять воду с собой, поэтому выпили столько, сколько смогли, и пошли дальше, к вершине. На полпути мы встретили молодую женщину, которая знала мою мать. Она привела нас на вершину, и там нам дали еду и одеяло.
На следующее утро два моих дяди (Бланко и Салдин), Нана и Мангус приехали туда верхом. Эти люди приехали с юга, где совершали набег за скотом и лошадьми. На обратный путь у них было много вещей, но ночью они услышали стрельбу и поспешили назад, в лагерь. Там они обсудили, что лучше всего теперь делать, а также обговорили то, как им отбить пленных. Они обсудили предстоящее перемещение, и решили направиться на север по старой фургонной дороге. Они думали, что пленных будут конвоировать по этой дороге. Затем они оставили женщин и детей на холмах, и поехали на север по этой дороге. Вскоре они догнали группу мексиканских солдат и атаковали. Пленная девочка ехала за спиной одного из солдат. Она спрыгнула с лошади и побежала к своим людям. Они убили некоторых солдат. Они пытались уйти. Они не остановились, чтобы сражаться – они бежали.
Нана, который сбежал, сказал, что у них патроны кончились, что Викторио больше ничего не мог сделать для своего народа и что его никогда не поймают. Апачи всегда опровергали утверждение, что Маурисио Корреадор убил Викторио, но эти двое, по всей видимости, сошлись в схватке.
Викторио и вождь тараумара, Маурисио, сошлись в схватке в Трес-Кастильос. Это произошло на равнине, и Викторио выбрал человека, который должен был сразиться с ним. Затем он выехал вперед верхом, без сопровождения – всего один человек. Затем Маурисио отделился от остальных и выехал вперед. Также с ним был его друг Роке. Когда они сблизились, то начали сражаться одновременно. Викторио и Роке упали на его (неразборчиво).
Викторио упал с лошади. Когда старые индейцы увидели, что Викторио упал, они заплакали и сказали: «Больше не будем сражаться». Затем они стали ждать ночь, чтобы спастись, но не смогли вырваться из западни.
После этого осталось немного человек из группы Викторио, но мы хорошо уживались. Мы получали всё, что хотели. Мужчины совершали набеги за лошадьми и скотом. До смерти Викторио мы наносили убыток меньше, чем после. Индейцы желали сражаться больше обычного. Они потеряли вкус к жизни, но у них всегда имелось много боеприпасов, и они понимали, что умрут, но это не имело для них никакого значения.
Примечание: жена Викторио, его сын Чарли и дочь Дилт-кли-и благополучно укрылись в Черном Хребте вблизи сегодняшнего ранчо Ладдера (Юджин Чиуауа в интервью Еве Болл, 26 мая 1869 года).
Тисснолтос выслеживал остатки группы Викторио. Он сказал: «Я видел два холма на равнине. Я помню то место, где ваши люди находилось тогда, когда вы сбежали. Мы шли прямо за вами – я был с кавалерией. В том месте вы остановились поесть, Далеко на юге, на равнинах, где росли мескит и трава. В воздухе была пыль, и мы все видели это. Мужчины хотели пойти туда и посмотреть, были ли это войска. Они не атаковали мирных жителей, но только кроме случаев, когда начиналось сражение».
Примечание: Тисснолтос был чирикауа (чоконен) и воином группы Чиуауа, и вместе со своим лидером и другими чоконен работал скаутом на армию в войне Викторио. Когда Чиуауа сдался в 1886 году, он присоединился к Джеронимо. Его дочь Агги была замужем за Чарли Смитом.
«Когда Викторио умер, Бланко был лидером, пока не погиб около Пика Кука. После того, как он и Салдин были убиты, дедушка Нана и Кайтинае стали лидерами. Из Мексики мы вернулись в Нью-Мексико, через Рио-Гранде к Стоящей Горе (Пик Кука), и именно там был убит Бланко. Он был братом моей матери».