Ева Болл почти не пользовалась информацией о Трес-Кастильос, которую ей дал Кейвейкла. Сравнивая воспоминания Кейвейклы о Трес-Кастильос с работой историка апачей Дэна Траппа, она решила, что рассказ Кейвейклы грешит неточностями, и без лишних сомнений отбросила его. К счастью, Трапп убедил ее вернуться к этому.
В письме к Траппу, Ева писала: «Я была удивлена, когда нашла ошибочным рассказ Кейвейклы о Трес-Кастильос. Я уверена, что он был абсолютно честен со мной, думая, что он прав, но поскольку ему тогда было четыре или пять лет, и что с тех пор прошло шестьдесят пять лет, его впечатления об очертаниях местности могут быть неверными. И мы должны восстановить подлинность или опустить это. Может, я смогу переписать его, опуская описание, потому что сам рассказ драматичен, и я думаю в отношении Кейвейклы, что он заслуживает доверия. Конечно, ни один апач не верит, что Маурисио Корреадор убил Викторио и что он стрелял в Кроуфорда. Я знаю, разумеется, о признании, которому тот удостоился в Чиуауа, но они не согласны с этим».
Ответ Траппа, написанный им Болл 20 января 1970 года: «Не пренебрегай своим материалом о Трес-Кастильос, пожалуйста. Это уникальная, одна из очень немногих – возможно, единственная – версий самих апачей, по крайней мере, уорм-спрингс. Главная трудность, которую я увидел, заключается в том, что Джеймс (Кейвейкла) был тогда еще маленьким мальчиком, что могло повлиять на его воспоминания. Основная проблема в том, что он увидел и запомнил Трес-Кастильос как горную цепь, хотя это, как ты знаешь, едва ли так, кроме как по форме. Я не думаю, что самый высокий из пиков выше 75 футов, а ближайшая к ним гора находится в 10-15 милях. Практически всё, что им описано, верно, но в гораздо меньшем масштабе, чем можно было бы предполагать. Я не думаю, что апачи, не имея боеприпасов, имели возможность провести ночь в Трес-Кастильос и при этом выжить или не оказаться в плену. Если выжившие где-то пробрались ползком – а некоторые из них так сделали, как ты знаешь, и я знаю – они выползали с поля зрения мексиканцев и затем отправлялись в дальние горы. Я могу подтвердить особенности местности в описании Джеймса – небольшое ущелье или ров, скалы, под которыми присели он и его мать, пока мексиканец курил около них, и всё остальное. Я думаю, что ты смогла бы приспособить это к географии места, и надеюсь, что ты так и сделаешь, вместо того, чтобы отбросить это как безнадежное дело. В конце концов, он был там, сражение состоялось, и место действительно существует. Но ты хочешь, чтобы всё было правильно, и я тоже хочу этого».
Ева, чтобы перепроверить, посоветовалась с профессором истории из Мексики, который тогда жил в Артезии, и тот сказал, что Кейвейкла верно идентифицировал место. В другом письме Траппу она написала: «Кейвейкла был настолько мал, что, вероятно, расстояния ему казались большими, чем они есть на самом деле, но он и его мать, должно быть, пересекли один низкий холм и с трудом преодолели другой, если его воспоминания о той ночи точные. Я, конечно, перепишу это. И я очень рада, что ты думаешь, что это должно быть включено, поскольку я считаю, что это событие и бегство из Охо-Кальенте неизгладимо запечатлелись в его памяти, потому что у него сохранились яркие воспоминания о каждой мелочи. Я, конечно, попытаюсь привести в соответствие в рассказе Кейвейклы географию местности. Мне, как и тебе, было бы жаль отбросить историю об этом нападении» (23 января, 1970 года).
В своей книге (Викторио и апачи-мимбре) Трапп написал, что Гоайен, Кейвейкла и остальные выжившие не могли ночью взбираться на холм, а вместо этого изо всех сил в темноте пробирались через равнины в юго-западном направлении до Пегайосо или Эскарамуса (горные пики), по которым они поднялись в безопасное место.
С этой небольшой корректировкой, его (Кейвейклы) воспоминания замечательно вписываются в географию места.
ПЛЕННИКИ.
Некоторые из самых героических историй апачей рассказывают о побегах и странствиях людей, захваченных мексиканцами. Из этих рассказов мы узнаем не только о том, насколько они были неунывающими и находчивыми, но также и о том, как они решили вернуться к своим семьям. Несмотря на то, что многие их мексиканские хозяева относились ко многим из них вполне доброжелательно, они всегда ждали удобного момента, чтобы сбежать.
ФРАНЧЕСКА.
После летних набегов 1861 года, во время которых Джеронимо был ранен, его группа разделилась и позже вновь собралась в горах Санта-Рита в Аризоне. Там они разбили лагерь, воины охотились и торговали, а Джеронимо восстанавливался после ранения. Однако три роты мексиканских войск неустанно преследовали группу. Однажды ночью они окружили селение и наутро открыли по нему огонь. Люди разбежались в разных направлениях, но четыре женщины были схвачены и доставлены в Сонору (Ева Болл, недатированная рукопись). Одной из них была Ид-ис-та-на, которая известна по ее мексиканскому имени, Франческа.
Примечание: Ева Болл писала, что Сики, двоюродная сестра Франчески и Джеймса Кейвейклы, тоже была захвачена в этом нападении. Бабушка Сики и Кейвейклы была захвачена в Трес-Кастильос в 1880 году.
Джеронимо говорил Баррету, что Франческе на тот момент было примерно семнадцать лет, и она была самой молодой, из попавших в плен женщин. Их продали в рабство. Ид-ис-та-на стала домработницей и няней детей владельца плантации агавы, кто и назвал ее Франческой. За пять лет жизни в неволе она научилась говорить на испанском языке. Франческа была «умной, находчивой и смелой. Она планировала побег, но хотела бежать со всеми». Наконец, у них появилась такая возможность. Женщинам было позволено присутствовать на вечернем богослужении в церкви рядом с городскими воротами. Здесь они и сбежали. Затем они шли в основном по ночам, а днем прятались. Они рассчитали свой маршрут так, чтобы по пути на север у них было достаточно для еды тунас, плодов опунции. Добравшись до северо-восточной части Чиуауа, они решили отдохнуть несколько дней, чтобы дать зажить кровоточащим ранам на их ногах.
Юджин Чиуауа говорил, что Франческа была «сестрой матери моей матери», но по обычаю апачей называл ее бабушкой. Он рассказал следующую историю, которая существенно отличается в деталях от рассказа Евы Болл в ее книге «Инде: одиссея апачей».
«Франческа была схвачена мексиканцами, когда она была еще ребенком, и оказалась в рабстве. Она хорошо говорила по-испански. С ней находились еще две пленных женщины. Они нашли общий язык и договорились вместе сбежать. Она и другие женщины собрали вещи (ножи и одеяла), которые им понадобятся в переходе обратно к их людям. И они бежали. Однажды ночью они остановились на отдых и возвели небольшой шалаш – соединили наверху несколько молодых древесных побегов и сплели стены из кустов. Они вырыли посередине яму, развели в ней костер и улеглись спать вокруг него. К утру, когда огонь погас, одной женщине показалось, что она что-то услышала. Когда тигр (вероятно, пума) подошел ближе к шалашу, Франческа сказала женщинам, чтобы они сидели тихо, не шевелясь, и тогда, возможно, зверь уйдет. Но, я думаю, он учуял их запах. Затем он з прыгнул наверх шалаша и провалился вниз. Тигр напал на Франческу. Она была прижата к земле и не могла выхватить свой нож. Одна женщина помогала ей, но три других сразу убежали. Только эти две женщины боролись с тигром. Зверь немного протащил Франческу в сторону, и она высвободила руку и потянулась к своему ножу. Тигр разорвал ее плечо в месте, в которое уцепился клыками, когда тащил ее. Вторая женщина в это время бежала рядом, нанося удары ножом в спину тигра. Франческа, наконец, достала свой нож и ударила его в сердце. Она убила его. Она была вся разодрана, но у них не было бинтов. Они вернулись в кустарник и развели костер. Вскоре забрезжил дневной свет. Моя бабушка знала, как лечить такие раны. Они втирали слюни тигра в эти раны. Вот и всё лекарство, которое они имели» (Из интервью Юджина Чиуауа Еве Болл, 9 октября 1963 года).
Джеронимо тоже рассказал о борьбе Франчески с ягуаром: «Лев пытался схватить ее за горло, но она не давала ему сделать это, подставляя свои руки. Он протащил ее примерно 300 ярдов, когда она почувствовала, что лишается сил из-за потери крови, и она позвала на помощь других женщин. Лев тянул ее за одну ногу, а она цеплялась за его лапы, за камни и побеги, чтобы задержать его. Наконец, он остановился и навис над ней. Она снова крикнула своим спутницам, и те атаковали льва и убили его своими ножами. Затем они обработали ее раны и выхаживали ее в горах примерно месяц. Когда она снова встала на ноги, они возобновили свой переход и благополучно добрались до нашего племени» (Из интервью Джеронимо Баррету).
Также Франческа была шаманом, и, по словам Юджина Чиуауа, со временем она стала одной из жен Джеронимо.
Юджин Чиуауа сказал: «Эти танцы с рогами (танец горных духов), которые я провожу – принадлежат ей; они – в честь нее. После того, как мы оказались во Флориде, мы танцевали в честь нее, так как она была женщиной-шаманом. Она обучала меня им. Она была с нами во Флориде, Алабаме и в Форт-Силл, где она вышла замуж за Джеронимо. Франческа была покрыта ужасными шрамами, и никто не хотел брать ее в жены. Апачам нравятся смелые женщины, но ее лицо было разодрано и обезображено рубцами. Ну, Джеронимо! – он женился на ней. У него было много жен. Я не знаю – сколько, но он имел много жен. И он называл меня внуком».
Джеронимо сказал: «Ее лицо было обезображено шрамами, и она не владела своими руками, как раньше». По одной версии, она умерла в Форт-Силле в 1892 году (Баррет). Однако на ее надгробии в Форт-Силле стоят даты: 1861-1901 (Энджи Дебо к Болл, 31 августа 1971 года). Все остальные бежавшие женщины скончались еще до окончательной сдачи апачей (Болл, недатированная рукопись).
Юджин Чиуауа сказал: «Последний ее танец был очень красивым. Она не любила выставляться напоказ для всех, так как не хотела, чтоб люди видели ее обезображенное лицо, поэтому она накрывала его тканью, и пела красивую песню, под которую проводился танец. И она обучала меня этому. Теперь я пою в церемониях для девушек. В тот раз она сказала, что это ее последняя песня для танца. И после того, как танец завершился, она сразу ушла – она просто ушла спать, и больше не проснулась. И она называла меня внуком, как и Джеронимо».
СИКИ.
14 октября 1880 года, в Трес-Кастильос, мексиканская кавалерия уничтожила Викторио и большую часть его группы. Семьдесят восемь человек были убиты и шестьдесят восемь захвачены и отправлены в неволю в Мексику. Двоими из этих пленных были бабушка Кейвейклы и его двоюродная сестра Сики, которая была дочерью Кли-хн, третьей жены Локо, но от ее предыдущего мужа.
Кейвейкла сказал: «Среди пленников, перемещенных на юг, была моя бабушка. Сначала ее отправили в город Чиуауа, а позже в город Мехико – ее и всех остальных. Они сказали нам, что всех тех пленных они отправили на Юкатан, в рабство. Возможно, какие-нибудь наши люди до сих пор там живут.
Шесть женщин сбежали в городе Мехико и направились в Охо-Кальенте. Они преодолели весь путь. Они знали, когда созревают плоды кактуса, и пошли в это время. Я думаю, что эти женщины шли ночью, а днем прятались. Это были не те женщины, которых в горах атаковал лев.
Примечание: в 1884 году генерал Крук обратился к мексиканским властям с просьбой освободить пленных чирикауа. Весной следующего года мексиканцы освободили тринадцать женщин, содержащихся в неволе в городе Мехико. По пути домой они разделились на две группы, численностью в шесть и семь человек. Вторая группа достигла Монтичелло 4 июля. Из первой группы две женщины добрались до форта Боуи, три других скончались во время путешествия, и одна осталась жить в Чиуауа (Эд Суини в письме к Шерри Робинсон, 7 марта 1999 года). Этот источник противоречит утверждению Джеймса Кейвейклы, что они сбежали. Может, он ошибся, или Сики находилась в какой-то другой группе.
По-моему, они долго шли – это было продолжительное путешествие. Когда они достигли Уорм-Спринг, то направились в Монтичелло – старый город, где они обычно торговали. Они знали тамошних мексиканцев, и думали, что их узнают, и они получат хорошее обращение. Однако мексиканцы их арестовали. У них было немного ситца, похожий на тот, который ты покупаешь в магазине. Мексиканец спросил: «Откуда у вас это?». Они нашли ткань в пещере, и хотели обменять ее на некоторые необходимые им вещи. Одна молодая девушка (Сики), могла говорить на их языке, и она сообщила им, как это было. Их держали в заключении, пока не пришло уведомление из форта Уингейт, а затем посадили в фургон и отправили в Форт-Апачи. Случилось это, я думаю, в 1886 году» (Кейвейкла в интервью Болл, 12 октября 1955 года). На самом деле, описанный случай произошел в 1885 году.
Эвелин Гейнс сказала: «Из-за соображений безопасности они разделились. Она (Сики) большую часть пути до Монтичелло прошла в одиночестве, и в какой-то момент она почувствовала, что умирает от жажды. Тогда она вышла на дорогу, чтобы остановить кого-нибудь и попросить воды. Она увидела мексиканца с кожаным мешком для воды. Она боялась, но жажда была настолько сильной, что она стояла и ждала, когда он подъедет к ней. Она хорошо говорила по-испански. Она попросила воду, и он дал ей это. Мексиканцы назвали ее Хуанита, но ее апачское имя было Сики. Другие женщины, с которыми она шла обратно, называли ее Хуанита, и все потом ее так называли» (из интервью Эвелин Гейнс Еве Болл, 2 апреля 1957 года).
После возвращения, в том же 1885 году она вышла замуж за скаута Роджерса Токланни, с которым прожил всю оставшуюся жизнь. Их сыновья, Лоутон и Бриттон, получили свои имена в честь известных офицеров, с которыми служил их отец.
Сики сообщила свою историю, которую пересказала Изабель Инжади в интервью Еве Болл 12 октября 1955 года: «Однажды мы взяли ее (Сики) с собой в Сан-Карлос, Аризона. Когда мы проезжали через Деминг, она сказала: «Много лет назад четверо нас проходили здесь». Она указала на гору. «Там есть пещера, в которой был мескаль. Наши платья износились и наша обувь развалилась. Мы остановились и взяли сухой мескаль. Также там было мясо, и мы долго там оставались, занимаясь пошивом для нас платьев, чтобы нормально выглядеть».
Спустя годы местные жители иногда находили в горах тайники апачей.
В 1915 году скотовод Лео Вильямс нашел какое-то количество ситцевой ткани под краем скалы в горах Гуднайт, северо-восточнее Деминга. Проведя раскопки, Вильямс и еще несколько человек извлекли из земли меши с дерюгой (грубая ткань), седельные одеяла, испанские уздечки, элементы огнестрельного оружия, топор, шнур, вязальный крючок и большое количество болтов фабричного изготовления. Они считали, что эти вещи были награблены в фургонном караване, который попал в засаду Викторио тридцать пять лет назад в каньоне Магдалена. Апачи накрыли всё это травой и сотолом (растение, похожее на юкку), и сверху засыпали слоем земли толщиной в один фут, оставив на поверхности кусочек ткани, обозначающий место. Большая часть содержимого тайника находилась в хорошем состоянии (заметка Фрэнсиса Тотти под названием «Обнаружена спрятанная в прошлом добыча» в газете “Silver Sity Independent”, 11 мая 1915 года).
Сики с Токланни и их ребенком, Форт-Силл, 1898 год.
БОНСИ.
Одна из самых удивительных историй – это история Бонси, брата Долорес, первой жены Роджерса Токланни.
Джордж Мартин рассказал в интервью Еве Болл 7 октября 1974 года: «Бонси был недни. Мексиканцы захватили его в плен, когда он был еще совсем молод, но достаточно взрослый для того, чтобы помнить родной язык. Когда ему было примерно 75 лет, он пришел из Нижней Калифорнии в Сан-Карлос, откуда был когда-то похищен. Там он узнал, что его народ живет в Форт-Силле. Тогда он отправился в Оклахому, и нашел там своих людей. Он не знал английского языка, но один человек написал для него на карточке его имя и пункт назначения, и просьбу к людям, чтобы они помогли ему добраться до его народа. Я знал его, так как он долго жил у Эйса (Аса Даклюги)».
АДАМС ДАУТФУЛ.
3 июня 1885 года рота Милиции Дункана в Аризоне получила сообщение, что апачи вышли на тропу войны, убили двух человек и направились в сторону Пайн-Сиенега, вблизи Карлайла, там они убили еще двух человек. Милиционеры начали их поиск, при этом считая, что те направляются к пику Стейн на их пути в Мексику. Через два дня, уже в сумерках, они догнали их в каньоне Даутфул, и в ходе дальнейшего преследования застрелили мужчину и женщину (Дженни Паркс Рингольд, Frontier Days in the Southwest).
Когда преследователи ехали по каньону в темноте, их лошади шарахнулись от группы валунов. Один человек остановился, чтобы проверить, что их напугало. Он обнаружил ребенка, привязанного к индейской колыбели в виде заспинной доски, и подумал, что когда женщину подстрелили, она бросила своего ребенка в сторону от тропы (апачские колыбели делались с учетом того, чтобы при падении ребенок не пострадал). Милиционеры забрали ребенка с собой.
Жена Мартина потеряла своего ребенка во время атаки солдат. Джордж Мартин рассказал в интервью Еве Болл (без даты): «Апачи пытались оторваться от них». Кахго-уш-ен, жена Мартина, ехала на лошади со своим младенцем в «цах» (колыбель). Цах оторвался и упал. Она попыталась вернуться за ребенком, но не смогла справиться со своей лошадью, так как та старалась не отставать от остальных лошадей. Кавалеристы спасли ребенка и кому-то отдали его на воспитание.
Апачский ребенок в колыбели на фото Бена Виттика, 1883 год. Колыбель сконструирована таким образом, чтобы при ее падении ребенок не пострадал.
Арнольд Кинзума был на тот момент скаутом, и он узнал «цах» и ребенка (интервью Гейнс Еве Болл). Отцом ребенка был Чин-че, один из немногих членов группы чоконен Чиуауа, бежавших из Сан-Карлоса во время мятежа в мае 1885 года. Жены Чин-че не было с ним, она находилась в каньоне Даутфул с группой, пытавшейся уйти к своим родственникам в Мексику. Чирикауа несколько раз пытались вернуться в резервацию, чтобы забрать свои семьи, но скауты-апачи всё время мешали им, и те вернулись в Сонору. Чин-че был убит в том же году во время налета на ранчо на севере Соноры. Его застрелил скотовод по имени Джон Хостадт (Хонстадт). Он был единственным чирикауа, убитым белыми во время кампании 1885-1886 годов (Суини к Робинсон).
Ребенка забрали Джон Паркс и еще один человек. Они присоединились к отряду рейнджеров Нью-Мексико и направились в Лордсбург, где сели на поезд до Дункана. Когда Паркс шел домой, за ним следовали пассажиры и обслуживающий персонал двух поездов, а также любопытные местные жители. Дженни Паркс Рингольд рассказывала: «Отец взял колыбель с ребенком и прислонил ее к стене. Люди входили и входили внутрь дома, пока комната не была переполнена, и многие стояли снаружи, ожидая, чтобы войти. Маленький бедный папус был напуган чуть не до смерти и испускал жалкие вопли». Мать Дженни и соседка развернули два слоя ткани, и обнаружили, что младенец одет в красивую одежду белого ребенка». В течение месяца Луиза Паркс заботилась о ребенке, которого они назвали Даутфул, в честь каньона, где он был найден. Однако ее собственная молодая семья нуждалась в заботе, и она сказала мужу, что ребенку нужен другой дом, и они отдали его в дом семьи Адамс. Эта семья жила около Дункана примерно до 1892 года, а затем переехала в Соломонвиль, где Даутфул ходил в школу, пока Билл Адамс не устроился на работу на медные рудники возле Сан-Карлоса. Адамсы всегда относились к мальчику как к родному ребенку, и он отплачивал им тем же, но, повзрослев, попросил, чтобы его называли Сэм. Однако после ссоры с родственником Адамса, он уехал к Джону Парксу и прожил в его семье до 1906 года, когда устроился на работу к фермеру Баду Мину. В 1910 году Даутфул заболел туберкулезом, и скончался в 1912 году на коровьем стане, где и был похоронен. В своих записях Ева Болл написала: «Был ли это Адамс Даутфул – позже Сэм Адамс, затем Сэм Паркс? Да». В интервью Болл Эвелин Гейнс с ообщила: «В Сан-Карлос пришла одна леди и сказала моей матери, что потерянный мальчик жены Мартина живет в Аризоне, недалеко от Мескалеро, и она хотела поехать туда, чтобы повидаться с ним, но не смогла. Я думаю, что он умер в 1920 году, примерно в то же время. Этого мальчика звали Адамс».
Джордж Мартин сообщил в интервью Еве Болл: «Говорили, что это он был Апачи Кид, но это ошибка. Он рассказал людям в Сан-Карлосе только то, что он был потерян, затем найден, и о нем позаботились. Он так и не вернулся в наше племя, потому что нас уже там не было, хотя он узнал, что его мать еще жива. Он заболел в Сан-Карлосе, умер и был похоронен там. Он никогда не знал своего имени» (17 января 1966 года).
Голоса апачей.
АПАЧИ КИД.
Апачи Кид (буквально – Малыш Апач), как и его тесть Эскиминзин, безболезненно воспринял образ жизни белого человека. Это был полный оптимизма, обаятельный и заслуживший доверие армейского начальства скаут. Ряд недоразумений и откровенных предательств сделали из него легендарного бандита Юго-запада, кто был обвинен не только в собственных, но и в чужих проступках. Исследователь апачей, Дэн Трапп, писал: «Величие и благородство были внутри него, и его трагедия состояла в том, что он потерял это».
Апачи Кид родился около 1860 года. Он был старшим сыном Того-де-чуца, члена группы Капитана Чикито аравайпа-апачей, и он вырос в каньоне Аравайпа. Его апачское имя было Хас-кей-хей-нтейл. В 1875 году агент Джон Клам переместил его группу в резервацию Сан-Карлос. Подростком он проводил много времени в шахтерском лагере Глоуб, где ему доверяли различные работы. В процессе этого он выучил английский язык и полностью перешел на ношение одежды белого человека. В то время он и получил прозвище Малыш Апач, под которым вошел в историю. Он научился объезжать лошадей и метко стрелять из огнестрельного оружия, чем обратил на себя внимание Эла Сибера, командира скаутов армии США.
В 1879 году Сибер привлек Кида к себе на службу в качестве курьера и повара, и через два года он был, наконец, зачислен на службу скаутом. В течение нескольких следующих лет Кид проявил себя, как отличный разведчик и проводник, поэтому ему было присвоено звание первого сержанта. Эйс Даклюги, кто видел его в резервации, говорил про него: «Это был красивый парень». Его рост был пять футов и девять дюймов, а его зрение было столь же острым, как и его разум. Он участвовал в сражении на Биг-Драй-Уош против апачей-койотеро и белой горы в 1882 году, и в двух кампаниях против Джеронимо. Он находился на станции Боуи в день, когда Джеронимо и его группа грузились в вагоны для отправки во Флориду.
В 1884 или в 1885 году он женился на дочери вождя аравайпа Эскиминзина, и у них родилась дочь. Летом 1887 года его отец был убит его старым соперником, кто в ответ был убит друзьями Того-де-чуца. Не удовлетворившись этим, Кид в компании с несколькими другими скаутами убил брата того человека, в то время как Сибер выслеживал производителей тисвина. После пятидневной отлучки, точнее сказать, самовольного ухода со службы, Кид и его друзья возвратились под лай собак и попросили дать им поговорить с Сибером. Быстро собралась толпа апачей. Скауты отдали свое оружие, и капитан Пирс приказал посадить их на гауптвахту, однако некоторые апачи из толпы начали стрелять. Во время сутолоки Сибер был ранен в щиколотку, что сделало его хромым до конца жизни. Кид и еще четыре скаута, находившиеся с ним в самоволке, под шум бежали вместе с горсткой недовольных апачей, но все они потом сдались добровольно 25 июня.
Во время последовавшего суда, свидетели, и даже сам Сибер, заявили, что Кид не был вооружен во время стрельбы. Получается, что он не мог стрелять и ранить Сибера. Сам Кид утверждал, что в Сибера стрелял его старый недоброжелатель по прозвищу Кудрявый, однако один из свидетелей заявил, что это сделал закадычный друг Кида по имени Паслаутау. Однако Сибер заявил, что Кид сигнализировал другим, чтобы они хватали оружие. Сам Кид на это ответил следующее, дословно: «Если бы я что-то подобное планировал перед приходом туда, я бы не сдал оружие в палатку мистера Сибера».
Джордж Эстер, чей отец из апачей Сан-Карлоса по имени Джон Эстер был скаутом, говорил: «Эл Сибер был капитаном скаутов, начальников скаутов, и все индейцы его ненавидели. Он ложно обвинил Апачи Кида. Он сказал, что тот выстрелил в него, точно не зная, кто в него стрелял. Там было сделано много выстрелов».
Даклюджи говорил: «Я не знаю, почему Сибер ложно обвинил Кида, однако никто из апачей не сомневался, что он этого не делал».
Кид и другие четыре скаута были признаны виновными и приговорены к смертной казни. Генерал Майлс подверг сомнению приговор, и распорядился, чтобы суд пересмотрел дело. В итоге эти пятеро были осуждены на десять лет пребывание в тюрьме Алькатраз. Чиновники из Вашингтона рассмотрели приговор, и все осужденные были отпущены на волю в 1888 году.
Возвратившись в Сан-Карлос, Кид воссоединился со своей женой в доме, расположенном в шести милях ниже Сан-Карлоса, около реки Хила. Вскоре гражданские власти Аризоны решили вновь арестовать этих пятерых мужчин, а также других апачей, которые, по их мнению, могли принести проблемы. В это число входил и Массаи, которому вообще ничего нельзя было предъявить за прошлые деяния. Во время судебного разбирательства, Сибер свидетельствовал против них, и 30 октября 1889 года они были осуждены на семь лет пребывание в территориальной тюрьме в Юме. Через три дня, когда шериф Глен Рейнольдс и его заместитель перевозили Кида и еще пятерых арестованных апачей, те напали на них и убили. Погонщик этапа тоже был убит, а мексиканский арестант сбежал. Все, кроме Кида, позже сдались или были убиты. Малыш быстро превратился в самого страшного отщепенца на территории, но схватить его так и не удалось. В каждом преступлении в окрестностях Сан-Карлоса и в самой резервации обвинялся Апачи Кид, и цена за его голову выросла до 6000 долларов.
Берт Джудиа позже вспоминал: «Известно было, что он носит зеркальце на своей груди, и каждый раз, когда что-то блестело, все думали на него, хотя половина молодых людей Сан-Карлоса носила аналогичное украшение». Считалось, что он скрылся в Мексике, и время от времени совершает налеты по обе стороны границы, иногда в компании с отщепенцами из числа чирикауа, иногда с Массаи, иногда его сопровождала женщина, и иногда он действовал в одиночестве. Часто Массаи ошибочно принимали за Кида, и даже дела Даубтфула Адамса относили на счет Апачи Кида.
Ходили рассказы, что Малыша сопровождают разные женщины, некоторые из которых возвращались от него с собственными историями. Дэн Уильямсон, кто был оператором телеграфа в то время, говорил, что одной из его пленниц была сестра жены Эскиминзина.
Джордж Эстер вспоминал: «Однажды три женщины пошли собирать мескит около Кулиджа. Он захватил самую молодую из них, а других прогнал домой. Он поехал с ней через пустыню в сторону Уилкокса, и затем в Мексику. Он связывал ее на ночь и клал острый камень над ее головой, поэтому она плохо спала. Они забрали лошадь в Уилкоксе и затем скрылись в Сьерра-Мадре. Апачи Кид и его пленница ехали дальше на восток, и столкнулись с полицией. Апачи Кид, ясное дело, понял ее намерения. Полицейские сказали ей, чтобы она бежала, и она уехала на одной из лошадей. В конце концов, она вернулась в Сан-Карлос».
Апачи говорили о некой пещере, где мать и сестра Кида оставляли для него еду, боеприпасы и одежду, поэтому он без опаски пополнял свои запасы. Глэдис Скотт Кохо, которая была замужем за внуком сестры Кида, слышала об этом от ее свекрови, которая хорошо знала тех женщин.
Даклюги говорил: «В этой пещере они оставляли муку и кофе, которые они в основном получали от поселенцев, и иногда в резервации. В этой местности они могли получать еду без приезда в город и траты на это денег, поэтому оставались неопознанными. Апачи Кид знал это, и иногда приходил туда».
Хью Чи и его белый зять знали об этой пещере, которая была расположена около Саффорда. Белым человек был, вероятно, Джон Форрестер, кто жил с его апачской женой в устье Аравайпа-Крик.
Даклюги говорил: «Белый человек рассказал, что он пошел проверить его скот, и спугнул этих людей из той пещеры. В пещере был водный источник, и они приходили туда ночью с их лошадьми, привязывали их и готовили ужин. Рано утром они выстрелили друг в друга, когда он пытался их преследовать. Белый человек сказал им, чтобы они туда больше никогда не приходили. Апачи Кид забирал в подземной пещере еду и вещи, и когда они уходили, то вместо двери загораживали вход большим камнем, чтобы никто не мог увидеть вход и проникнуть туда». Белый человек ехал за человеком через реку Сан-Карлос в направлении Тусона. Он постоянно имел проблемы с индейцами. В действительности, Апачи Кид никогда не приезжал в Сан-Карлос. Он останавливался в Уилкоксе около железной дороги, и никогда не появлялся в Сан-Карлосе, потому что это была индейская страна, и каждый мог увидеть и узнать его.
Ходили истории о том, как он встретил собственную кончину. В то время, каждый, кто стрелял в индейского отщепенца, надеялся, или утверждал, что это был Апачи Кид.
Берт Джудиа, ковбой на ранчо Уинтлока в те дни, заявил следующее: «Через шесть лет после того, как Кид сбежал, мужчина, женщина и их дочь были найдены мертвыми в их ограбленном лагере. Местные, конечно, обвинили в этом преступлении Апачи Кида. Но я не думал так. Я был тогда еще мальчиком, и я до сих пор держу язык за зубами. Просто это всё не имеет смысла – подкованные лошади, сбежавшие мулы и похищенные лошади. Апачи всегда предпочитали мула конине. Для меня это было сродни работе с белыми бандитами. В 1895 здесь было много преступлений, приписанных апачам, но которые, на самом деле, совершили белые люди».
Через год почтмейстер Дункан стал свидетелем той же сцены, на этот раз жертвами были отец с дочерью. Он вспоминал: «Убийцы даже не пытались замести свою тропу. Следы двух неподкованных лошадей вели на юг через пик Эш и скрывались в стороне Уинтлок-Сиенега. Отряд был настолько близок к цели, что не остановился, когда лошади были почти загнаны. Они ехали, пока не увидели нескольких лошадей в стороне от тропы. Затем они послали двух человек заарканить животных, но это оказались дикие лошади. Люди обнаружили одного из жеребцов Уилл Парка, с задней части туловища, которого, были вырезаны куски мяса. Потом они поехали дальше, поднимаясь вверх к горному хребту. В какой-то момент они мельком заметили индейца на вершине. Это на его груди блеснуло зеркальце на солнце, но затем он исчез. Когда они достигли вершины, он уже спустился в каньон, преодолел его и пешком поднимался наверх. Было понятно, что он бежал, увидев преследователей. Он направлялся к их лагерю, где женщина варила мясо. Около нее стояла черная лошадь. Должно быть, женщина тоже заметила преследователей, так как она быстро паковала вещи на другой лошади. Она окликнула мужчину, и он, вильнув в сторону, начал по диагонали преодолевать крутой подъем. Он сошел с тропы и, помогая себе руками, пытался вскарабкаться на выступ. Группа ехала медленно, так как спуск был очень крутым. Они спускались на дно каньона и стреляли по мере продвижения. Индеец им не отвечал, упорно продолжая преодолевать подъем. Но женщина скрылась за скалой, и несколько раз выстрелила оттуда из небольшого пистолета. Группа вынуждена была сделать крюк, и потеряла апачей из виду. Затем им пришлось прятаться, так как мужчина открыл по ним огонь. Его пули ударяли по противоположной стене над их головами. К этому моменту в каньоне стемнело настолько, что он не мог различать их хорошо, однако кромка каньона была еще хорошо освещена. Он перестал стрелять. Они не знали, что случилось, - то ли у него кончились патроны, то ли он ушел. Никто из них не пошел наверх, чтобы посмотреть! Затем группа пошла обратно, к индейской стоянке, где была привязана черная лошадь. Там они обнаружили мясо, еще жарившееся на углях, вьючное седло, сделанное из медвежьей травы, и пару мокасин. Апачи обычно везли дополнительные мокасины, привязывая их к поясу, чтобы, если им придется передвигаться пешком, у них были запасные.
Шериф не стал забирать лошадь, предположив, что женщина может вернуться за ней. Ночь они потратили на то, чтобы добраться до нас, на ранчо Уинтлока. Я забрал их лошадей, изучил их находку и выслушал их историю. На следующий день они окружили каньон и обнаружили тропу, по которой ушла женщина. Они проехали по ее следам на юг, к месту, где была вода. Оттуда она спустилась к Оранж-Блафф в Сан-Симон, и вернулась к Уинтлок-Сиенега. Она напоила свою лошадь в нашей колоде, пока мы спали. Затем она вернулась в свой бывший лагерь и забрала черную лошадь. Затем ее тропа оборвалась. Как ее измученная лошадь преодолела каньон, до сих пор не понимаю. После такой поездки, она не могла далеко уйти. Был ли с ней тот мужчина? Если да, то черная лошадь должна была везти их обоих, но это кажется невероятным. Если он был ранен, мог ли он преодолеть тот опасный спуск, не оставив при этом ни единого следа? Или это была ловушка, чтобы искусить отряд на подъем прямо в его руки? Может, его тело осталось лежать за скалой, из-за которой она стреляла. Шериф думал именно так. Также он думал, что это был Апачи Кид, говорили же, что он держал в плену женщин, которых захватывал, и убивал тех, которые пытались бежать.
После этого случая, я больше ничего не слышал об Апачи Киде, и больше не было никаких зверств по типу тех, что приписывались ему. В этой части Аризоны стало безопасно, и все были убеждены, что он умер».
Одна вдова говорила, что некая захваченная им женщина сообщила ей, что Кид умер в 1894 году в Сьерра-Мадре от туберкулеза.
Юджин Чиуауа и Эйс Даклюги имели другие истории.
Чиуауа сказал: «Я слышал, что он сбежал из тюрьмы и был объявлен вне закона. Агент пришел к моему отцу и сказал, чтобы он шел за Кидом».
Отец ему ответил: «Ты не сможешь так просто его захватить. Ты должен провести прямо здесь большой танец, и он придет сюда».
Юджин: «И он сделал так. Они поймали его прямо там, как и сказал мой отец. Он пришел и присоединился к толпе, и два человека схватили его. Его жена уже припрятала боеприпасы и винтовки в различных местах, о которых он знал и должен был это забрать. Он собирался побежать за винтовкой и боеприпасами, и открыть стрельбу. Однако ему не повезло. Танцоры схвати ли его».
Даклюги рассказал следующее: «Что стало с Апачи Кидом? Я всё знаю. Он был убит, когда пришел в другой индейский лагерь. Он заметил лагерный костер и пошел к нему, чтобы взять для себя женщину. Когда он схватил ее, она вскрикнула от боли и неожиданности. Они сидели все вместе и беседовали, рассказывая друг другу истории. Там находились мужчины, когда женщина бродила снаружи, и они бросились ей на выручку. Она висла на Киде, пока мужчины не прибежали и не застрелили его.
Они застрелили его. На следующий день они принесли его голову в агентство».
Произошло это в Аризоне, около Клифтона или Дункана. Даклюги считал, что где-то в горах.
Однако истории Чиуауа и Даклюги были не о Киде, а о На-де-га-а, отщепенце из апачей Белой Горы, кто жил в Белых Горах и разбойничал, грабя белых, мексиканцев и других индейцев, пока армия США не объявила, что он схвачен во время проведения большого танца. Скаут чирикауа поймал его, и власти поместили его на гауптвахту в Форт-Апачи. Он сбежал и вернулся в горы. Позже он пришел в лагерь апачей, где женщина узнала его и удерживала, пока ее муж не сбегал за винтовкой и не застрелил бандита.
Сестра Кида (миссис Арго Уотсон, которая умерла в Сан-Карлосе около 1955 года) говорила, что до 1896 года ее брат иногда приходил в Сан-Карлос. После этого года она больше ничего о нем не слышала. Когда прошло много времени после его последнего посещения, она и другие члены семьи подумали, что он умер в Мексике и стали его оплакивать. Мать Кида сказала, что он не совершал все те преступления, в которых его обвиняют. Она говорила, что один мужчина не способен совершить все эти вещи.
Одна правдоподобная история говорит о том, что Кид прожил долгую и счастливую жизнь. Ранчер и траппер Джесси Берк, кто состоял в дружеских отношениях с Кидом, узнал от бродячего странника, что Кид живет и здравствует в Мексике на собственной, богатой скотоводческой ранчерии. Эмили