погибшим. И вот, к концу года, я подходил к Дворцу Царя и Отца планеты. Пыльный и
неумытый, с всклокоченными волосами, я взошел по блестящим ступеням дворца. Царь и
Отец на своем троне, окруженный блестящей свитой, среди которой были кое-кто их моих
товарищей в своих блестящих одеяниях. И я стал перед Царем и Отцом.
– Ну что, Фалес Аргивинянин, готов ли ты стать на работу?
Как будто с огромного купола на мраморный пол упала капля в тишине, так
прозвучал мой ответ: "Нет!" Гневно вскочил Царь и Отец.
– Аргивинянин! Ты подписываешь свою погибель! Разве ты забыл, что вызвало
тебя? Подумай!!!
– Я думал целый год, – ответил я. И случилось нечто невообразимое: усталый,
грязный спутник Земли отошел в сторону, придвинул грязной своей рукой золоченый стул
к трону Царя и Отца и сказал ему:
– А теперь мы поговорим.
Гневен был Царь и Отец. Он как будто задыхался.
– Презренный червь, как ты смеешь? – сказал он. Я тихо покачал головой.
20– Оставь. Оставь и позволь мне задать тебе несколько вопросов. Ты именуешь себя
Царем и Отцом. Скажи мне, где строители этой планеты? Скажи мне, кто стоял у колыбели
твоего народа? И если кто-нибудь стоял у колыбели твоего народа, то он был послан Единым
Неизреченным, будет благословенно имя Его! А если он был послан, тоэтот кто-нибудь
должен же был исполнять заветы Единого? Где мудрость твоей планеты? Твоя планета
велика, велик народ, и сказочна атмосфера твоей планеты. Если столь дивно одарен мир
твой, то к чему было тебе призывать мудрецов с Земли и мудрецов не первых, а
посредственных? Ты нам сказал при первом приеме: "Земля, прославившаяся в Космосе
своей мудростью". Я этому не поверил. Царь и Отец! Ибо, что такое Земля? Разве мы,
мудрые, не знаем этого! И я был безмерно удивлен, когда мои товарищи забыли это и
ревностно принялись за исполнение возложенных обязанностей, не понимая того, что в
этом была заложена ловушка. Где было благословение на воспитание этой планеты? Разве
они забыли, что благословение на воспитание дается Единым? Откуда в них явилась та
гордость, которая заставила их принять твое предложение? Как я могу быть наставником
детей, родителей которых я не знаю? Только гордость могла затуманить их разум, но я,
Фалес Аргивинянин, не поддался на это. Ты, Царь и Отец, ты сам говорил, что твой народ
хорош, что он добр, что он благодарен, что он мудр. Мы застали чистоту нравов, мы
застали мудрость, так зачем нужна здесь мудрость Земли? Скажи мне это? – Но Царь и
Отец, понявший вопрос, молчал, ибо знал, что наши разговоры будут опасны.
– Скажи, Царь и Отец, – продолжал я, – а где на твоей планете следы благословения
Единого? Почему здесь нет мудрых? Почему нет семян Божьих? Почему нет посева? Ибо
жнец придет и на твою планету, если только она на самом деле существует в Космосе... – Я
протянул руки и со всей силой, данной мне великой мудростью, возгласил:
– Отец Единый, Неизреченный! Пошли мне, Единый, Луч Твой, дабы победить
соблазны, окружившие меня. Разрушь все, представившееся очам моим, как следствие
человеческой гордости жалких червяков... Единый, Неизреченный! Услышь меня! Ибо
вот, я один, оставленный с мудростью моей, понял, что только ты можешь спасти меня!!!
И свершилось моление, я взглянул на Царя и Отца, и тихая радость засияла в сердце
моем. Поблекли краски зала, поблекли одежды Царя и поблекла его царственная гордость.
Он как-то сморщился, сжался, и только глаза жалко смотрели на меня. Я понял все и сказал
великую формулу Посвящения. Раздался стон, раздался грохот, как будто рушились миры, и
я полетел в бездну, но сознания не потерял. Я чувствовал, как чьи-то дивные, теплые руки
обняли меня, и почувствовал ласковое лицо Матери моей Изиды, и услышал голос ее:
– Аргивинянин, любимый сын мой, победивший мудростью человеческую гордость!
Аргивинянин, дивный сын мой. Огонь Великого Посвящения я зажгу на челе твоем. И я
убаюканный голосом Богини, заснул, а когда проснулся, увидел себя на прекрасном лугу
божественной Эллады, из леса вышла богиня Афина Паллада и сказал мне:
– Аргивинянин! В лице моем приветствуют тебя Боги Эллады! – И запело все кругом:
запел лес, запели воды, запели фавны:
– Привет тебе, Фалес Аргивинянин, привет, привет... – Так меня встретила моя
родина. И куда бы я ни пошел, все звали меня. Цветы ласково кивали мне своими головками,
птицы доверчиво садились на мои плечи и как-то ласковы были люди. Но я спешил к своему
Учителю. Он ласково встретил меня, приняв в свои объятия, и только в глазах его я заметил
грусть.
– Аргивинянин, – сказал он мне, – из двенадцати вернулся ты один!
Мы пошли к Царю и Отцу планеты, и через несколько дней пути через пустыни мы
очутились у Оазиса Царя и Отца. Царь и Отец принял меня и осветил знак, зажженный на