Случай, произошедший со мной.




Выросла наружная опухоль.

Росла довольно быстро и неприятно, с распространением… Через три месяца (нужно было раньше) после того, как заметил, обратился к онкологу.

Назначена была срочная операция, через четыре дня.

И никаких гарантий…

Эти четыре дня я жил как обычно. Стараясь не думать.

Нет, глупости, сказал я себе. НАДО ДУМАТЬ. Все будет как надо. На пятый день, утром я расстанусь с этой штукой совсем, навсегда, подчистую — или…

Никаких "или".

Представь себе, как все будет, точно: беспощадное УДАЛЕНИЕ. Изъятие, освобождение. (Еще пять синонимов.) Сонастройся, прочувствуй, вживись — изыми, вытолкни, отдели…

Вечером накануне операции, улегшись дома в постель, еще раз произвел удаление мысленно (здесь нужно другое слово, слишком долго искать), ощутил внезапное невероятное спокойствие и крепко уснул.

Проснувшись утром, увидел чудо, которому сперва не хотел поверить.

Опухоль удалилась сама.

Отвалилась.

На ее месте уже подрастала свежая здоровая ткань.

Оставалось только извиниться перед коллегой.

Прошло много лет. Вспоминая не нахожу уже чудесного; допускаю, что была диагностическая ошибка, что опухоль была доброкачественной (тоже странное словечко в применении к гадости); что она и так бы, сама… Помог самовнушением, только и всего. Предвосхитил. Создал внутренний образ события, он сработал — ведь знал же, что именно этим утром…

…Перечитал только что написанное вместе с читателем и испугался: а вдруг кто-нибудь обольстится и вздумает мне подражать — вдруг, в сходном случае, вместо того чтобы пойти к врачу, начнет самовнушаться или побежит к какой-нибудь экстрабабке и потеряет время, равное жизни.

Поэтому обращаю ваше внимание, читатель, на то, что:

самоудаленне опухоли произошло непроизвольно; я не добивался его и не ожидал;

перед этим я был у врача и готовился к его действию, стал внутренним соучастником;

хотя способность к направленному самовнушению развита у меня недурно, в данном случае я не делал на нее главной ставки, а лишь подключил к ходу событий;

как раз это, видимо, и сняло задержку парадоксальности и дало подсознанию сработать во всю мощь.

Иначе говоря: случай мой ни в коей мере не означает, что операция не была нужна. Это лишь нечаянно получившаяся демонстрационная модель того, что происходит само собой при положительном отношении к любому лечению. Чудо произвело усилие встречной веры: для меня достаточной оказалась ИДЕЯ операции. (Может быть, что-то подобное и у филиппинцев?..)

К врачу при серьезной опасности или подозрении нужно обращаться немедленно и доверяться ему всецело, пусть это и далеко не бог. Тогда справедлива будет и перефразировка известной рекомендации, а именно: на врача надейся, а сам не плошай.

Доверяемся не врачам — доверяемся вере.

 

ПЕЙЗАЖ ИЗ ОКНА

 

В. Л.

 

Прочитал вашу статью "Шизофрения. Понять, чтобы победить". Статья вызвала беспокойство описанием симптоматики. (…) В другом месте вы рассказываете о смерти человека. Зачем?

Вы же доктор, психотерапевт, ну как вы не понимаете? Не надо пугать людей. Не надо рисовать мрачных картин. Не следует говорить о болезнях, отклонениях, аномалиях, вероятной старости и возможной смерти.

Нужно внушать людям уверенность в их нормальности и здоровье, тон описаний должен быть светлым, оптимистичным. Вам должно быть известно, что у нас встречаются еще иногда мнительные товарищи. Надо учитывать их реакции. Ведь все в основном у нас хорошо, все благополучно! Пишите об этом!

Н. Б., сотрудник печати. (.)

 

(!)

Повторение общеизвестного может дать обратный эффект: "Ты сказал раз — я поверил. Ты сказал еще раз — я засомневался. Ты сказал в третий…"

Насколько известно мне из профессионального опыта, наилучшей психотерапией всегда была и остается точная информация. Иными словами — правда.

Не спорю: кроме правды фактов есть еще и правда эмоциональная — правда восприятия, отношения. Черные очки никому еще не помогли лучше видеть. Розовые — и того меньше. На всех не угодишь, мера у каждого своя: один и тот же факт одного перепугает, а другого недопугает. Отказываться от Истины из-за возможных реакций особо мнительных товарищей все же нельзя. И давно заповедано: "Тяжело в ученье — легко в бою". Курс практического человековедения непременно должен включать в себя и знания о болезнях и аномалиях, и подготовку к "вероятной старости" и "возможной смерти".

Делать вид, что всего этого нет, для врача по меньшей мере смешно, а по большей — преступно. (.)

…Я работал в той самой больнице… Дежурствуя, ходил на вызовы и обходы, в том числе в старческие отделения, в те, которые назывались «слабыми» и откуда не выписывали, а провожали. (Ходил потом и в другом качестве. Провожал.)

Меня встречали моложавые полутени со странно маленькими стрижеными головками; кое-где шевеление, шамканье, бормотание, вялые вскрики. Сравнительный уют; сладковатый запах безнадежности. Деловая терпимость обслуживающего персонала. Если позабыть о душе, что в силу упомянутого запаха в данном случае довольно легко, то все ясно и очевидно: вы находитесь на складе психометаллолома, среди еще продолжающих тикать и распадаться, полных грез и застывшего удивления биологических механизмов. Одни время от времени пластиночно воспроизводят запечатленные некогда куски сознательного существования, отрывки жизни профессиональной, семейной, интимной, общественной; другие являют вскрытый и дешифрованный хаос подсознания, все то подозрительное, что несет с собой несложный набор основных влечений; третьи обнажают еще более кирпичные элементы, психические гайки и болты, рефлексы хватательные, хоботковые и еще какие-то. Это не старики и старухи. Это уже что-то другое, завозрастное…

Врач слабого отделения был созерцательным оптимистом. Что-то писал в историях болезни. За что-то перед кем-то отчитывался — то ли оборот койко-дней, то ли дневной койко-оборот, статистика диагнозов и т. п. Но фактически не ставил своим больным никаких диагнозов, кроме одного: "Конечное состояние человека"; различиям же в переходных нюансах с несомненной справедливостью придавал познавательное значение. Доктор неистощимо любил больных и называл уменьшительными именами, как детей: «Саша», «Валя», «Катюша». (Некоторые реагировали на свои имена, некоторые на чужие…) Себе он наметил угловую койку в палате, из окон которой виднелся прогулочный дворик с кустами то ли бузины, то ли рябины.

Я возвращался в дежурку, чтобы пить чай, курить (после этого хотелось курить), болтать с медсестрой, читать и, если удастся, поспать, а если не удастся, поесть. Когда как. Бывало и некогда: вызовы один за другим; бывало, что и ничего не хотелось… Забыл добавить, что я был тогда чрезвычайно молод и увлекался живописью.

Открой же глаза. Не обязательно слушать похоронные марши. Но нельзя ни понять, ни полюбить жизнь без знания смерти. Оптимизм без постижения трагизма бытия — мыльный пузырь.

Если ты врач, исследователь, любящий или художник (четыре чистых состояния духа), — смертная нагота тебя не смутит и не отвратит. Беспомощная даже при самых могучих формах — вот она, вот ее завершение. Патологоанатомический зал — первое посещение в медицинском студенчестве. (Первое, но не последнее…) Хищные холодные ножницы с хрустом режут еще не совсем остывшие позвонки, ребра, мозги, железы. Помутневшая мякоть…

Все видно, как при разборке магнитофона: все склерозы и циррозы скрипят и поблескивают на ладони, вон сосуд какой-то изъеден, сюда и прорвалось. Прощальная, искаженная красота конструкции, всаженная и в самые захирелые экземпляры…

Я не испытывал ничего, кроме любознательности. Да, все это так кончается. Сегодня он, завтра я — что же по сравнению с этим какие-то несообразности?..

Но ВСЕ лн кончается?

 

СЕ ЛЯ ВИ, ДОКТОР

 

В. Л.

 

(…) Если все это для вас будет выглядеть как симптоматика, прошу не отказать в диагностике.

Презираю природу и ненавижу тело. Презираю и ненавижу организм, и свой в частности. (…) Это какая-то ошибка, а может быть, просто издевательство — помещение духа в этот животный маразм, в эту слиь. Чего стоит один только мерзейший кишечник, производитель зловоннейшего в мире продукта. А вход в этот урчащий змеевик — рот, эта дыра, полная гнили?..

Можно еще как-то вытерпеть тело ребенка. (Если он уже вышел из состояния, когда купается в собственных выделениях.) Ребенок пахнет солнцем и свежестью. Но дальше, но дальше!.. Осатанелое оволосение. Ноги, благоухающие заплесневелым сыром. Тошнотворная испарина дикорастущих подмышек. Душные джунгли, окружающие совмещенный санузел, где органы, изрыгающие отбросы, функционируют в одной упряжке с органами совокупления и размножения. И это называется цветением юности!.. Фантасмагория прыщей и угрей; скользкое сало, выползающее из пор, молоко, родственное поту, сперма, родственная молоку, гримасы и содрогания гнусной похоти. А дальше…

А дальше распад. Прокисающие жиры, усыхающие белки, пухнущие сизые вены, камин в почках и печени, грустный хруст одеревенелых суставов. Нечто дряблое, обвисающее, облезлое. Бородатые бородавки у бывших красавиц. (Неужели вы способны выносить зрелище пляжа?..)

Разлагающая работа нетерпеливой смерти. Протухание заживо.

Се ля ви, доктор. Жизнь есть болезнь, но зачем? Некрасиво. Природа — враг самоусовершенствования.

(…) Вы спросите: "А есть ли у вас цель? Есть ли мечта?" Отвечаю: "Красота Духа". Но сперва надо освободиться от безобразия плоти. (.)

 

…Сначала надо освободиться от впечатления…

Автор письма имеет незаконченное медицинское образование. (Не хватило выдержки). Занимается одной из окологуманитарных профессий. Физическое состояние оставляет желать лучшего. Большая начитанность в области философии.

(!)

Какой-то светофильтр образовался у вас… "Презираю природу" — ну, что сказать об этой болезни, кроме того, что она содержит и самопрезрение, вопль духовного самоубийства. В сущности, вы просто мало знаете о Природе и Человеке, до убожества мало. Но дело не в количестве. Сколько бы ни узнали, пока на глазах у вас эти очки, вам будет слишком легко меня опровергнуть.

Не отрицаю, если это только настроение. Страшно, если уже взгляд, жаль и горько. Есть признаки, что из вас мог бы выйти незаурядный врач.

Нет, не берусь за диагностику; не могу уловить, смакуете ли вы, в порядке эстетического мазохизма, свои антиплотские содрогания или все же хотите от них избавиться и что-то понять.

На случай последнего приглашаю вместе подумать.

Кто ставит цели. "Кто мы? Откуда мы? Куда мы идем?"

Мы не знаем, что имела в виду Природа, нас создавая, не знаем, есть ли у нее вообще какие-нибудь виды и цели или только принцип "так вышло", то есть исключительно закон причины и следствий.

Одна гипотеза — цель возникла лишь с человеком.

Так вышло — никаких целей не было, а теперь есть — наши, исключительно наши цели. Хотим — ставим, не хотим — нет. Как хотим.

Иначе говоря, мы единственные не полностью детерминированные существа — в мире, полностью детерминированном: так вышло.

Другая гипотеза — что мы только одно из звеньев какого-то Замысла. Что причина, движущая жизнь, эволюцию, — не позади, а впереди. Что не прошлое, а будущее правит событиями. Не толкание, а притягивание: так будет. Так должно быть.

А если ТАК, то все наши цели имеют право быть лишь разгадками Цели Неведомой.

За "так вышло" говорит наше несовершенство. Безобразие плоти.

За "так будет" говорит Красота.

Пляж под микроскопом. Как вы мыслите человека — пассивным переживателем ужасов и чудес или существом, призванным искать СМЫСЛ того и другого?

Прошу поверить: от безобразия плотского и всяческого страдаю не меньше, чем вы. Спасаюсь только влюбленностью.

Как открыть вам глаза на ЭТО?.. Вас тошнит на пляже от того, что там не Венеры и Аполлоны, от того, что вы и сами не Геркулес… Я же это как-то переношу только потому, что для меня поэма — и каждая травинка, и каждый человеческий волосок, знаю, какай красота у него, какая стройная сложность внутри, я ее видел под микроскопом, я помню… Картинок, выворачивающих наизнанку, видел, наверно, поболе вашего. Но они, благодарение Красоте, не заслонили ее от меня. Наоборот— помогли увидеть. Вникнув, внюхавшись в болезни и смерть, знаю, чувствую, что и ЭТО входит в Единую Красоту.

Смысл?.. Зачем?..

Запланировано ли совершенство? Нет, не похоже, что Природа планировала нашу гармонию. Похоже, ей было вовсе не до того. Она обеспечила нас только необходимым для выживания. Возможность произвести потомство, сохранить род и жить дальше — вот и все, что мог дать нам естественный отбор.

Правда, возможность эта сама по себе предусматривала чрезвычайно многое. Колоссальную сложность биомеханизмов — от генов до психики, их взаимную согласованность… Разнообразие ВАРИАНТОВ, позволяющее при гибели одних выживать другим; разнообразие, покрывающее огромное пространство вероятных перемен.

Каждый из нас — щупальце Неведомого — какой-то эксперимент Природы на некий возможный случай. Но естественный отбор мысли проходил грубо — практически, технически. Всякий имел право жить лишь постольку, поскольку так или иначе вносил вклад в продолжение рода. Ни всеобщее здоровье, ни массовая жизнерадостность, ни штампованное долголетие, ни трафаретная нравственность, ни стандартная красота, ни поточная гениальность в расчет не входили. С инженерно-вероятностной точки зрения необходимо, чтобы большинство этих существ — людей — было относительно здорово в период детопроизводстаа, а дальше уж как получится; чтобы лишь некая часть их была устойчиво жизнерадостной, иначе все быстро передохнут, если не с голода, то с тоски; чтобы долголетия достигали немногие, дабы род не состоял из стариков, но имел память не слишком короткую и руководство не чересчур легкомысленное; чтобы на столько-то этого рода приходилось хотя бы два неспособных лгать и хотя бы один способный жертвовать собой; чтобы гении, проникающие в суть, творящие новое и взрывающие умы, рождались как можно реже и встречали звериное сопротивление, иначе и самой Природы через столетие-другое уже не сыщешь… Но все-таки — чтобы рождались, чтобы творили и гибли…

Зачем Красота?

Дарвин отвечал: для отбора. Средство половой привлекательности — одно из средств улучшения породы.

Красота есть полнейшее и ярчайшее выражение видовых и половых признаков, совершенство тела, а еще плюс к тому, если вспомнить соловьиное пение, и высшее качество поведения…

Похоже, что так. Но и сам Дарвин не был уверен, что это ответ исчерпывающий.

"Красота спасет мир", — сказал Достоевский. Если мир захочет спасти Красоту, так и будет.

Не знаю высшей красоты, чем красота старости, не могущая быть средством ни для чего, кроме красоты духа.

Природа — не враг самосовершенствования. Природа — лишь его стимул, а стимул вовсе не обязан быть морковкой, несомой перед носом осла. Гораздо чаще, признаемся, это кнут, подхлестывающий его сзади. (.)

 

"ЖИЗНЬ — ЕСТЬ БОЛЕЗНЬ, НО ЗАЧЕМ!"



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: