История РПЦ в ХХ веке.
К началу XX века Русская Православная Церковь находилась в состоянии глубокого внутреннего кризиса, который постепенно нарастал на протяжении двух последних столетий. Отмена в начале XVIII века императором Петром I Патриаршества, введение синодальной системы с подчинением Церкви бюрократическому аппарату лишили ее самостоятельного голоса в обществе, уподобили приходского священника полицейскому чиновнику, который присягал служить властям, сообщал о политических настроениях своей паствы. Это способствовало бюрократизации духовенства, роняло его авторитет. Ложность положения Церкви была и в том, что формально она являлась государственной, а потому противники легко могли возлагать на нее долю ответственности за репрессивную политику самодержавия и все социальные несправедливости, творимые государственным аппаратом.
В результате кризиса Русской Церкви, с конца XIX века в российском обществе, прежде всего в среде интеллигенции наступает заметное охлаждение к ценностям православной веры и к значимости церковной организации среди других общественных институтов. Антиклерикальные настроения начинали проникать и в широкие народные массы, уже в революцию 1905-1907 происходили случаи изгнания священников, погромы домов и даже убийства.
В этих условиях необходимость давно назревших реформ в Церкви стали сознавать многие священнослужители. Русская Церковь не была замкнутой в себе реликвией культурного прошлого. В ней также созрела своеобразная «революционная ситуация». С 1905 основная часть духовенства проявляла недовольство политикой Святейшего Синода. Годы Первой русской революции стали для духовенства временем надежды на возрождение православия, что подразумевало, прежде всего, обретение независимости при решении внутрицерковных дел: созыва Всероссийского Поместного Собора, реформы церковного управления.
Недовольство существующей системой охватило и большинство архиереев. Даже члены Синода вопреки позиции обер-прокурора в марте 1905 единогласно высказались за проведение преобразований, для чего считали необходимым скорейший созыв Поместного Собора. Летом того же года епархиальным архиереям были разосланы вопросы относительно насущности церковной реформы. И почти все архиереи, за исключением двух, заявили, что существующее церковное управление требует кардинальных изменений, и реформы необходимости.
Уступая давлению православного духовенства, по просьбе Синода император Николай II 14 января 1906 разрешил созвать Предсоборное Присутствие для предварительного обсуждения вопросов, намеченных к соборному рассмотрению. Присутствие заседало до 15 декабря 1906, его протоколы и сводный доклад представили Николаю II. Была проделана огромная конструктивная работа, подготовлены темы для разработки будущим Собором, включавшие в себя полное переустройство Церкви на принципах соборности. Эти надежды оказались перечеркнуты резолюцией императора от 25 апреля 1907: «Собор пока не созывать».
Правивший в 1894-1917 император Николай II (канонизированный Московским Патриархатом в 2000) отличался личным благочестием. В его царствование было причислено к лику святых больше подвижников, чем за предшествующие 200 лет. Однако император не поддержал неоднократно поступавшие ему проекты созыва Поместного Собора и восстановления Патриаршества.
Укрепление власти после революционных потрясений 1905-1906 обернулось исчезновением реальных возможностей реформы высшего церковного управления. Николай II и его окружение полагали, что в существовавших условиях независимость Православной Церкви приведет к антагонизму между духовной и светской властью. Поместный Собор рассматривался как одна из возможностей «подхлестнуть смуту», породить серьезный разлад в российском обществе и поставить на политическую повестку дня вопрос о свободе совести.
Лишь очень немногие государственные деятели, например бывший премьер-министр Сергей Витте, понимали, что императорской власти, в конечном счете, могло быть выгодно отделение Православной Церкви (она всегда играла стабилизирующую, консолидирующую нацию роль в обществе, и эта роль была тем значительнее, чем более независимой и авторитетной являлась Церковь). В результате государство выбрало при решении вопроса «победоносцевский» метод – ничего не трогать вообще. Реформа духовного ведомства в императорской России оказалось слишком тесно связанной с дальнейшей кардинальной реформой государственных институтов власти.
Другой причиной того, что в годы Первой русской революции не было проведено никаких серьезных преобразований в церковной сфере, стала незаинтересованность в них радикальной левой интеллигенции, которую вполне устраивала синодально-бюрократическая система в качестве объекта нападок на государственную власть. Да и светское общество в целом оставалось далеким от Церкви и ее интересов. Духовенству и церковной общественности, в свою очередь, были недоступны методы борьбы, заставлявшие правительство идти на уступки другим социальным слоям: ультиматумы, забастовки, бойкоты, не говоря уже о терроре.
Начавшаяся в июле 1914 Первая мировая война изменила всю жизнь русского общества, в том числе и православного духовенства, призванного духовно окормлять воевавшую армию, служить в госпиталях и помогать военнопленным. Большинство проблем, связанных с духовной работой в войсках, решали священники ведомства протопресвитера русской армии и флота, численность которых в 1914-1917 превышала 5 тыс. человек.
Возглавлял их талантливый администратор протопресвитер Георгий Шавельский, которому в июле 1914 удалось организовать и провести в Петербурге первый в дореволюционной России съезд военного и морского духовенства. На нем священники смогли открыто обсудить проблемы своего ведомства. Съезд разработал и принял инструкцию, в которой подробно перечислялись обязанности прибывших на театр военных действий клириков. Проведенная реорганизация позволила протопресвитеру четко и слаженно управлять находившимися в его подчинении священнослужителями, чья самоотверженная деятельность не раз вызывала благодарность Верховного главнокомандующего.
Синод откликнулся на начало войны специальным посланием, в котором заявлялось, что Россия «неожиданно вовлечена на брань с врагами», и теперь предстоит защищать не только «братий по вере», но и славу царя и честь России. И с первых же дней войны Русская Церковь приняла активное участие в деле организации помощи армии и флоту. 20 июля 1914 Синод призвал монастыри, храмы и паству делать пожертвования на раненых, подготавливать места для госпиталей. В тот же день было принято определение «Об организации во всех православных приходах помощи семьям лиц, находящихся в войсках». Согласно этому документу в каждом приходе должен был образоваться особый попечительный совет. В июле – августе 1914 были созданы первые военные лазареты на средства Синода, духовных учебных заведений и монастырей.
Основная нагрузка по обеспечению религиозно-нравственных нужд православных воинов легла на плечи военных священников, число которых с середины 1914 выросло в пять раз. Они показали себя с самой лучшей стороны, постоянно бывали на передовой и даже участвовали в боевых действиях. Всего за время боевых действий 1072 священника были награждены орденами. 30 представителей военного духовенства погибли, более 400 оказались ранены, свыше 100 попали в плен, но и там они продолжали свое служение. В январе 1916 Синод учредил специальную комиссию по удовлетворению религиозно-нравственных нужд русских военнопленных.
Не смотря на все усилия военного ведомства морально-нравственная обстановка в войсках к 1917 сильно ухудшилась. Сказывались усталость от войны, подрыв в связи с поражениями авторитета командования, пропаганда социалистов. Падало и влияние Православной Церкви. В декабре 1916 отец Георгий Шавельский составил специальную докладную записку, в которой доказывал необходимость принятия экстраординарных мер для духовного воспитания и укрепления армии, в особенности запасных ее частей. В начале 1917 протопресвитер решил также организовать для усиления работы военного духовенства съезды православных священников. Но до Февральской революции успел состояться лишь съезд духовенства Северного фронта, на котором отца Георгия заверили, что «дух войск хороший».
Произошедшие вскоре события полностью опровергли эти утверждения. Согласно отчетам армейского духовенства, уже после революции, с освобождением Временным правительством солдат от обязательных церковных обрядов и таинств, процент записанных православными и соблюдавших таинство причастия сократился с почти 100 в 1916 до менее 10 в 1917.
Несмотря на рост антиклерикальных настроений в стране в целом, отсутствие давно назревших реформ, нельзя говорить лишь о кризисе и упаднических явлениях в Русской Церкви 1907-1916. Появились первые признаки грядущего обновления. Создавались разнообразные религиозно-нравственные кружки и общества; стали выходить многочисленные православные журналы, сборники на религиозно-общественные темы; возрождалось церковное проповедничество; активно развивалось храмостроительство. Подъем переживали многие известные обители, число монастырей в начала XX века росло гораздо быстрее, чем в предшествующие десятилетия, возродился институт старчества.
Значительно расширилась миссионерская деятельность, причем она с успехом проводилась в зарубежных странах – Японии, Корее, Китае, Иране, США. При приходах создавались десятки братств, занимавшихся благотворительностью и религиозно-нравственным просвещением. В майском 1914 послании Синода в связи с пятидесятилетием существования религиозных братств отмечалось, что их число достигло 700, они обладают значительными средствами, которые употребляют на дело духовного просвещения, миссионерства, издают книги и журналы, содержат миссионерские школы, благотворительные заведения, певческие школы.
Отчетливо проявлялась тяга к религии среди некоторой части интеллигенции, что привело ряд ее известных представителей к принятию сана священника: экономиста Сергея Булгакова, журналиста Валентина Свентицкого, князя Андрея Ухтомского. Процесс приобщения к служению Церкви представителей интеллигенции и дворянства особенно усилился с 1912. Происходил невиданный расцвет русской религиозной философии. В итоге «в последнее предреволюционное 20-летие вопреки совместным стараниям правительства, царя, синодальной бюрократии и атеистической интеллигенции Церковь, наконец, вырвалась за приделы своего гетто. А приток в нее интеллигенции с ее связями в либеральной печати сделал невозможным дальнейшее затыкание рта Церкви правительством. Но это все, так сказать, «атмосферные» перемены, не институционные».
К 1917 Русской Церкви так и не удалось обрести желательную самостоятельность. Стоявшие перед ней важнейшие проблемы не были решены: Поместный Собор из-за противодействия правительства не созван, Патриарх не избран, реформы прихода, Духовной школы и многие другие не проведены. Более того, засилье в годы Первой мировой войны в руководстве Русской Церкви ставленников Григория Распутина способствовало дальнейшему значительному росту антиклерикальных настроений в стране.
Проявивший себя в годы Первой русской революции активным сторонником преобразования Синод в дальнейшем в этом плане фактически бездействовал, парализованный разобщенностью иерархов и позицией «распутинцев» митрополита Петроградского Питирима (Окнова) и митрополита Московского Макария (Невского). Одним из показателей кризиса «симфонии властей» являлось и то, что нереформированная Церковь была вынуждена существовать в условиях функционирования многоконфессиональной Государственной Думы, от которой зависело утверждение ее бюджета. При этом в Думе происходило порой унизительное для Православной Церкви обсуждение вопросов ее внутренней жизни.
Трагическим для русского православия было то, что его внутренние «нестроения» совпали с процессом десакрализации самодержавной власти, развенчания ее мистического ореола, принявшим значительные масштабы. Дискредитация членов императорской фамилии напрямую затрагивала и Церковь, при совершении богослужений постоянно напоминавшую своей пастве о религиозной основе самодержавия. Поэтому развенчание царя после отречения Николая II от престола в глазах многих означало и развенчание Церкви.
Историк Дмитрий Поспеловский не без оснований писал: «Войди Церковь в революцию самостоятельной единицей, с большим нравственным авторитетом и опытом независимости существования, духовно и административно спаянной, роль ее была бы вполне сравнимой с ролью Католической Церкви в Польше 1947-1988 годов».[История распорядилась иначе. Внутренний кризис Русской Церкви, ее зависимость от государства, подрыв духовного авторитета в глазах части народа явились одним из факторов, не позволившим встать нравственным барьером на пути экстремистских методов политической борьбы, самоистребления нации.
К началу революционных потрясений 1917 Русская Православная Церковь внешне представляла внушительную силу. В империи было около 115 млн. православных верующих (70 % населения), 78 тыс. храмов и часовен, около 120 тыс. священников, диаконов и псаломщиков, 130 архиереев, 1253 монастыря и скита с 95 тыс. монашествующих и послушников, 57 Духовных семинарий и 4 Духовные академии.[Однако авторитет и влияние этой мощной организации оказались в значительной степени подорванными.
Русская Церковь в период революционных потрясений 1917
Февральская революция 1917 сопровождалась рядом антицерковных акций, вплоть до арестов архиереев по указанию местных советов. И в то же время она фактически стала и «религиозной революцией», уникальной в истории православия. В марте-апреле 1917 по стране прокатилась волна чрезвычайных епархиальных съездов духовенства и мирян. В соответствии с их решениями, с кафедр были смещены свыше 10 скомпрометированных архиереев, избранные епархиальные советы значительно ограничивали епископскую власть. Вводился выборный порядок замещения всех духовных должностей, коллегиально-представительное начало церковного управления, демократизировалась приходская жизнь. Все эти изменения стихийно шли в одном направлении, намеченном проектами церковных реформ 1905-1907.
Кризис самодержавия пробудил надежды на изменение отношений Церкви и государства и у епископата. Поэтому даже члены Синода отказались 26 февраля обратиться с воззванием к народу поддержать монархию. Более того, 6 марта Синод опубликовал послание, в котором призвал поддержать Временное правительство. Новым «революционным» обер-прокурором правительство назначило активного борца с распутинщиной в Государственной Думе, давнего сторонника реформ в Церкви Владимира Львова. Вскоре старый состав Синода на фоне развертывавшихся преобразований стал выглядеть анахронизмом. В середине апреля 1917 по инициативе Львова правительство распустило Синод. Были назначены новые, в основном либеральные по своим взглядам, члены органа высшей церковной власти.
К июлю обновленный Синод утвердил право епархиальных съездов выбирать себе епископов, наделил приход статусом самоуправляющейся основной демократической единицы Русской Церкви с широкой активизацией мирян, учредил Предсоборный совет по подготовке Поместного Собора. В ряде епархий впервые в истории русского православия прошли свободные выборы архиереев, в том числе митрополитов Московского и Петроградского.
Православное духовенство не было однородно, к 1917 оно уже характеризовалось значительным социальным расслоением. Соответственно расходились и политические симпатии различных групп. Не все одобрительно встретили революцию, в некоторых храмах продолжали поминать императора Николая II. С другой стороны, ряд священников состояли в социалистических партиях. Наиболее активно из левых группировок действовал основанный 7 марта 1917 в Петрограде «Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян». При содействии В. Львова эта организация взяла в свои руки официальное издание Синода «Церковно-Общественный Вестник».
Среди руководителей союза особенно выделялись блестящий проповедник священник Александр Введенский и смелый новатор, убежденный сторонник ориентации Церкви на рабочий класс священник Александр Боярский. Крупной фигурой был также протоиерей Иоанн Егоров, умерший от сыпного тифа в 1920, но успевший основать особую церковную группу «Религия в сочетании с жизнью», просуществовавшую до 1927.
«Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян» пользовался поддержкой Временного правительства вплоть до его падения 25 октября 1917 и издавал на синодальные субсидии газету «Голос Христа», а к осени организовал издательство «Соборный разум», выпускавшее одноименный журнал. Наряду с требованиями широких внутрицерковных реформ, выступая под лозунгом «Христианство на стороне труда, а не на стороне насилия и эксплуатации», Союз сближался и с социалистическими идеями.
Но подобные радикальные группировки являлись лишь небольшими крайними течениями. Основная масса духовенства была в целом аполитична и, выступая за демократические преобразования в структуре Церкви, не разделяла программные требования социалистических партий об отделении ее от государства. Эти настроения ярко проявились уже на Всероссийском съезде духовенства и мирян, проходившем 1-10 июня 1917 в Москве. На нем были сформулированы требования и предложения по основным пунктам реформы для будущего Собора. Съезд в специальной декларации приветствовал революцию, однако, отверг идею отделения Церкви от государства. Он высказал пожелание, чтобы религиозные организации по-прежнему получали правовую и материальную поддержку, Закон Божий был обязателен для изучения, и Церкви остались руководимые ею народные школы.
В результате вскоре произошел конфликт с правительством. Синод выразил протест по поводу закона от 20 июня о передаче церковно-приходских школ Министерству народного просвещения. Столкновение произошло и относительно подготовки проекта об исключении Закона Божия из числа обязательных предметов. Религиозная политика Временного правительства отличалась своеобразием. Своими постановлениями «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» (20 марта) и «О свободе совести» (14 июля) оно много сделало для утверждения свободы вероисповеданий, и в то же время признавало за религией колоссальную роль в духовно-нравственной сфере жизни людей.
Хотя в программах всех партий, представленных в правительстве, присутствовало положение о постепенном отделении Церкви от государства, решительных шагов в этом направлении сделано не было. Приобретя определенную самостоятельность, юридической свободы Церковь не получила. Временное правительство не отказалось от прерогатив верховной власти. Первоначально в его состав входил обер-прокурор Синода, а 5 августа его сменил министр исповеданий Алексей Карташев с прежними правами и обязанностями. Перед самым открытием Поместного Собора было принято постановление о том, что выработанный на нем законопроект о новом порядке самоуправления Церкви подлежит обязательному утверждению правительством.
Открывшийся 15 августа в Москве Всероссийский Поместный Собор стал заметным явлением общехристианской истории. Ряд его решений и постановка самих вопросов во многом опережали весь христианский мир. Выборы членов Собора были свободными и тайными, впервые на уровне приходов в них участвовали женщины. Из 564 депутатов больше половины — 299 составляли миряне. 30 октября подавляющим большинством голосов Собор принял решение восстановить Патриаршество, а 5 ноября Патриархом был избран митрополит Московский Тихон (Беллавин).
Согласно уставу, при Патриархе учреждались Священный Синод из архиереев и Высший Церковный Совет с выборным представительством белого духовенства и мирян. Учитывая неопределенность тогдашнего положения и неизвестность будущего, Собор также принял 25 января 1918 постановление, сыгравшее важнейшую роль в дальнейшей истории Русской Церкви, о предложении Патриарху самому избрать нескольких Блюстителей Патриаршего престола на случай его болезни и смерти, чем обеспечивалось сохранение их имен в тайне.
Всего с августа 1917 по сентябрь 1918 состоялось три сессии Собора, затем он был вынужден прекратить работу, не завершив ее. Среди принятых постановлений следует отметить определения об активизации женщин в церковной жизни, о братствах ученых монахов, о проповедничестве. Успел Собор и выпустить уставы новой соборной структуры всей Церкви, основанной на началах широкой инициативы и выборности — от Патриарха до самоуправляющихся приходов, окончательно узаконив большую часть преобразований «церковной революции» 1917. Без этого обновления русскому православию было бы значительно сложнее пережить агрессию атеистического государства.
С первых дней Октябрьской революции стал завязываться трагический конфликт Русской Церкви с новой властью. Само избрание Патриарха проходило в период ожесточенных боев за Московский Кремль, в ходе которых серьезно пострадали его храмы. Основная доля ответственности за ухудшение отношений с Патриархией лежит на вновь образованном Совете Народных Комиссаров (Совнаркоме). Его мероприятия основывались на двух предпосылках: мировоззренческой несовместимости учения марксизма с религиозной верой и отношением к Церкви, как союзнице царизма, а после свержения самодержавия — эксплуататорского строя. Поэтому к сотрудничеству религиозные организации не звали, их начали усиленно вытеснять из политической, экономической, культурной жизни страны.
С другой стороны, большая часть иерархов и клира без энтузиазма или враждебно встретила приход вооруженным путем к руководству страны большевиков. И все же, несмотря на прочные связи Церкви с дореволюционной Россией, она не стала вести политическую борьбу за ее возвращение, не перешла открыто на сторону какой-либо из противоборствующих сил. Усилия Патриархии были направлены на прекращение партийных и социальных раздоров, разгоравшейся братоубийственной войны. 2 ноября 1917, в период боев в Москве, Поместный Собор обратился к сражающимся сторонам с призывом остановить кровопролитие, не допустить расправы с побежденными. 11 ноября он принял решение об отпевании всех погибших, а также обращение к победителям в гражданской войне, призывая не осквернять себя пролитием братской крови. Этой линии Церковь в основном придерживалась и в дальнейшем.
Антицерковные акции советской власти в годы гражданской войны
Уже первые постановления советской власти непосредственно затронули большинство сфер жизнедеятельности Церкви. Так, декрет о земле II съезда советов касался и наделов храмов, монастырей. Национализация частных банков повлекла утрату хранившихся там вкладов духовенства. В декабре были приняты декреты о передаче всего дела образования в ведение Народного комиссариата просвещения, регистрации актов рождения, брака и смерти в ведение государственных организаций. Первоначально эти законы в основном игнорировались. 2 декабря 1917 Поместный Собор, еще не теряя надежды на урегулирование церковно-государственных отношений в желательном смысле, принял «Определение о правовом положении Православной Российской Церкви». В нем хотя и предусматривалась «независимость Церкви от государственной власти», но сохранялось за православием «первенствующее среди других исповеданий» положение, перечислялись многие прежние права и привилегии. Однако это определение было невыполнимо.
В январе 1918 по стране прокатилась серия антирелигиозных акций, явно предвосхищавшая готовившийся закон об отделении церкви от государства. Были закрыты дворцовые и некоторые домовые храмы, изъята синодальная типография, предпринята попытка силой осуществить реквизицию жилых помещений Александро-Невской Лавры в Петрограде. В результате 19 января на территории Лавры произошло столкновение красногвардейцев с верующими. Были жертвы, но монастырь удалось отстоять. А 21 января по распоряжению митрополита Петроградского Вениамина (Казанского) состоялся общегородской крестный ход в защиту Церкви, в котором участвовало до 500 тысяч человек.
Антицерковные акции не остались без ответа Патриарха Тихона. Они, а также все более кровавой гражданская война, явились причиной появления его воззвания от 19 января 1918. В нем Патриарх заклеймил врагов Истины Христовой, которые кровопролитием, братской междоусобицей по всей стране выполняли «дело сатаны» и предал их анафеме. Большевики в послании не упоминались, но оно оказалось воспринято как выражение контрреволюционного настроения.
20 января был принят и 23 января опубликован декрет Совета Народных Комиссаров, вошедший в историю под названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Он заложил основы будущего бесправного положения Церкви, хотя содержал и ряд демократических положений, в том числе о свободном исповедании любой религии. Однако в декрете провозглашалось запрещение религиозным обществам владеть собственностью, лишение их прав юридического лица и национализация церковного имущества. Эти ограничения были вызваны, прежде всего, политическими и идеологическими соображениями, именно они наиболее отягощали практический смысл декрета для Церкви.
Духовенство и миряне, болезненно воспринимавшие антирелигиозную ориентацию советской власти, отрицательно встретили и указанный декрет. 27 января Собор утвердил воззвание «К православному народу», призывая мирян объединиться под церковными знаменами для защиты святынь. В различных городах страны прошли многолюдные крестные ходы, причем некоторые из них были расстреляны, в общественных местах устраивались богослужения в поддержку Патриархии, в адрес правительства отправлялись коллективные петиции. В России наметился массовый религиозный подъем. В 1918 к Православной Церкви, гонимой, а не господствующей, как ранее, пришли тысячи новообращенных, в том числе видные представители интеллигенции. Распространению религиозности способствовали и бедствия гражданской войны. В Петрограде, а затем по всей стране создаются массовые организации: союзы, братства, мирянские комитеты.
Массовое создание церковных братств и другие события зимы-весны 1918 оказались неожиданными для Совнаркома, рассчитывавшего на быстрое и безболезненное осуществление декрета об отделении Церкви от государства. Однако этому помешало, прежде всего, недовольство многомиллионного крестьянства. Оно в целом поддерживало меры экспроприации церковно-монастырской собственности, но в отношении введения гражданской метрикации, лишения приходов имущественных прав, устранения из школ Закона Божия отреагировало негативно. Крестьянство выступало против «обмирщения» традиционного уклада жизни, ломки «незыблемых устоев» «жизни по вере» в российской деревне. Мешали проведению декрета и отсутствие подготовленных работников, непоследовательность местных властей, различное понимание норм закона.
Весь период гражданской войны действовали созданные Поместным Собором органы Высшего церковного управления: состоящий из архиереев Священный Синод и Высший Церковный Совет, включавший кроме Патриарха и трех членов Синода представителей приходского духовенства, монашествующих и мирян. Патриарх Тихон всеми доступными ему средствами боролся за соборность Церкви, неоднократно предпринимая попытки добиться созыва нового Поместного Собора. Деятельность Синода и Высшего Церковного Совета продолжалась до апреля 1922, даже неоднократные аресты Патриарха не привели к отмене их заседаний.
Несмотря на энергичные протесты против декрета «Об отделении церкви от государства» и призывы к верующим о защите православной веры и Церкви, Собор 1917-1918 положил начало традиции поиска компромиссов с новой советской властью, уже в годы гражданской войны получившей развитие в деятельности Патриарха Тихона. Правда, 18 марта 1918 Патриарх написал свое единственное открыто политическое воззвание с осуждением Брестского мира с Германией. Но примерно в то же время отказался благословить начинавшееся белое движение.
В традиции соборного большинства Патриарх Тихон 8 октября 1919 обратился с посланием, в котором призывал священнослужителей Русской Церкви отказаться от всяких политических выступлений. Это послание появилось во время успешного поначалу наступления белогвардейских войск генерала Антона Деникина на Москву, и ни о каком «приспособленчестве» в тех обстоятельствах речи быть не могло. Первосвятитель прозрел неизбежность большевизма и увидел спасение от него в духовности, а не в кровавой войне.
Существенную роль в сохранении части монастырей до начала 1930-х сыграли перемены, произошедшие в жизни обителей в 1917-1918 – введение в монастырскую жизнь выборного начала, ее оживление, превращение ряда обителей в нравственно-религиозные центры, развитие ученого монашества, старчества. В 1918 некоторые обители были преобразованы в сельскохозяйственные артели и коммуны и в таком виде просуществовали до начала «сплошной коллективизации».
После срыва продолжавшихся около месяца переговоров церковных и государственных органов власти, с мая-июня 1918 антицерковные мероприятия резко активизировались. Это происходило в контексте общего ужесточения внутренней политики РКП(б). 8 мая при Наркомате юстиции был создан VIII (позднее V) отдел по проведению в жизнь декрета об отделении Церкви от государства во главе с Петром Красиковым. Вскоре возникла система его местных органов при губернских советах. 10 июля V Всероссийский съезд советов принял Конституцию РСФСР, которая вводила ограничение политических прав в отношении служителей культа.
В ответ на определение Поместного Собора «О мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь», наметившее некоторые защитные действия, Совнарком 30 июля принял постановление «О набатном звоне». Согласно ему за участие в созыве населения набатом виновные предавались суду трибунала. 24 августа 1918 появился документ, разъяснявший многие спорные аспекты положения Церкви, — инструкция Наркомата юстиции о порядке проведения в жизнь прежнего декрета, еще более ужесточившая требования властей. На реализацию ее статей отводился явно недостаточный двухмесячный срок. На практике процесс осуществления декрета затянулся во многих губерниях России до 1921.
Обеспокоенные медленной реализацией своих директив, наметившимся совместным противостоянием им представителей различных конфессий, к концу лета власти решили использовать карательные меры. В это же время обострение политической ситуации в стране в целом вызвало появление постановления о «красном терроре». Он самым непосредственным образом затронул духовенство, погибли сотни священников и монахов. В сентябре 1918 были ликвидированы братства приходских советов, закрыто большинство церковных органов печати, из-за противодействия властей прекратил свою деятельность Поместный Собор.
Процесс подлинного обновления русского православия оказался прерван в самом начале. Продлись Собор в 1919, Русская Церковь, несомненно, продвигалась бы дальше по пути реформ, все больше приобретая черты живого динамичного организма. Октябрьский переворот, прекратив процесс возрождения Церкви, постепенно ликвидировав демократические преобразования ее жизни, и, дискредитировав саму идею реформаторства путем внедрения в 1920-е «обновленчества», по сути, стал своеобразной религиозной «контрреволюцией».
Кроме того, основной идеолог преобразований — либеральная церковная интеллигенция, не принимая Октябрь, и в целом занимала все более консервативные позиции. Ярко выраженная антирелигиозная направленность деятельности Совнаркома, тяжелейшие удары по Церкви, нанесенные уже в течение первого года после Октябрьской революции и серьезно поколебавшие многие ее устои, также стали одной из важнейших причин неудачи миротворческой функции Патриархии. Антицерковные акции сильнейшим образом отразились на сознании всех основных социальных слоев России и явились существенным фактором ужесточения гражданской войны.
В ответ на гонения, в своем самом резком послании Совнаркому от 26 октября 1918 Патриарх Тихон писал: «Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы, ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство… И не предвидится конца порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками рабочих и крестьян поставить торжество призраку мировой революции». Через месяц — 24 ноября Патриарх был впервые арестован.
Дальнейшее разрастание гражданской войны сопровождалось в начале 1919 новым ужесточением антирелигиозной политики РКП(б). Расчет строился на полном и недолгом отмирании Церкви и религии. Считалось, что их может достаточно быстро преодолеть «целенаправленная система воспитания» и «революционного воздействия», в том числе насильственного. Позднее в советской литературе этот период борьбы с Церковью получил название «бури и натиска». Подобные взгляды получили отражение в принятой в марте 1919 на VIII съезде РКП(б) программе партии. По существу в ней ставилась задача тотального наступления на религию, говорилось о грядущем «полном отмирании религиозных предрассудков».
Для реализации намеченной цели вводились все новые ограничения религиозной деятельности. 3 апреля 1919 Наркомат юстиции установил, что дозволенные добровольные денежные сборы верующих могут быть производимы «лишь на нужды определенного храма», хотя в тот период подобное требование являлось неосуществимым. Тяжелым ударом для Церкви стало запрещение в начале 1919 преподавание всех вероисповеданий детям до 18 лет.
Развернулось наступление на монастыри, хотя первоначально допускалось их существование при условии преобразования в трудовые артели и коммуны. С конца 1918 возобладала линия на закрытие обителей, до 1921 было национализировано более половины имевшихся в России монастырских комплексов — 722. Одним из самых сомнительных шагов органов советской власти в их религиозной политике стала широкомасштабная кампания по ликвидации святых мощей. Она никак не согласовывалась с принципами декрета об отделении и являлась грубым вмешательством во внутренние дела Церкви, попыткой регулировать каноны ее жизни и богослужебной практики. Первые подобные случаи относятся к лету 1918, а с весны 1919 они приобрели массовый характер. Эти акции были расценены как действенное средство антирелигиозной пропаганды и получили одобрение в Совнаркоме. 14 марта Наркомат юстиции принял постановление с указанием, что «вскрытие мощей… необходимо приветствовать».
В то же время в руководстве РКП(б) не было единства в отношении религиозной политики. Группа «непримиримых» считала, что все духовенство реакционно, и необходимо неослабно бороться с Церковью до ее полного уничтожения. «Государственники» же полагали, что целесообразно произвести раскол в Патриархате, выделить «прогрессивную» часть духовенства и, предоставив ей определенные льготы, использовать в своих целях. Свое видение содержания и способов «церковной политики» имели Наркомат внутренних дел и Всероссийская чрезвычайная комиссия, практически пытавшиеся развалить Патриархат изнутри еще с 1918. В годы гражданской войны было осуществлено несколько таких попыток — создание «Исполнительного комитета духовенства» в Москве, деятельность «Народной церкви» в Пензе, «илиодоровщина» в Царицыне. Однако все они закончились неудачей, подавляющая часть духовенства и верующих осталась верна Патриарху.
Политика же высшего церковного руководства в 1919-1920 претерпела определенные изменения. По мере превращения большевистской партии из небольшой организации в мощную силу, фактически правившую страной, Патриарх и его окружение начали использовать тактику сочетания признания новой власти с отстаи