в годы Великой Отечественной войны

Жизнь маленьких ленинградцев

В селе Сырьяны

в годы Великой Отечественной войны

Автор: Бардыш Егор

Муниципальное казённое общеобразовательное учреждение основная общеобразовательная школа

с. Сырьяны, 7 класс

Сырьяны 2015

Когда началась Великая Отечественная война, Сырьянская школа продолжала работать в прежнем режиме. Но вскоре в село прибыли эвакуированные из Ленинграда дети. Их разместили в лучшем здании села — каменном помещении школы.

В 1985 году в школу на имя директора пришло письмо из Ленинграда от бывшего воспитанника Эдуарда Владимировича Сергеева, который был эвакуирован в Сырьяны вместе с другими детьми осенью 1941 года. В 1942 году он пошёл в первый класс Сырьянской школы и проучился здесь два года. С глубоким уважением он вспоминает свою первую, как он пишет «прекрасную учительницу» Наталью Петровну Исупову.

«Хотя время было тяжёлое, но впечатления от жизни той поры остались светлыми и добрыми. Видимо, детство есть детство. Жили мы, как и все, в ожидании сведений с войны, но жизнь была заполненной – уроками, чтением, прополкой, перекопкой картофеля, сбором щавеля, ягод и грибов, и, конечно, … играми. Конечно, многого не хватало. Так, на весь интернат у нас были только одни лыжи. Не у всех, причём далеко не у всех были учебники. А когда нам выдавали чистые, ещё довоенного производства тетради, то это был величайший праздник. Помню, что в первом классе у меня не сразу появилась ручка, но зато я хорошо помню эту ручку – новую, деревянную, голубую с 86-м пером. Но зато, сколько внимания уделяла нам школа. Многие тогда не умели ещё читать. И Наталья Петровна читала нам книги, которые сейчас известны детям по радиопередачам, кино, телевизору. Как сейчас вспоминаю «Три толстяка», «Волшебника Изумрудного города», «Козетту», «Гавроша», с которыми познакомился в Сырьянах благодаря ей».

Также из его письма можно узнать о том, что учились дети в разное время в трёх местах (зданиях), освещением была лучина и керосиновая лампа, но даже керосиновая лампа была роскошью, и ею пользовались четверо- и пятиклассники. А показы фильмов были для детишек настоящим праздником. Эдуарду Владимировичу запомнились два фильма: «Мы из Кронштадта» и «Волочаевские дни». Чтобы посмотреть фильм, нужно было крутить генератор для выработки электроэнергии (это делали по очереди наиболее крепкие ребята), а остальные, не отрываясь, смотрели на экран.

Весной все ребята выбегали на берег Вятки, чтобы посмотреть на плывущие льдины, а также в то время в Сырьяны приплывали два колёсных парохода «Котельнич» и «Тунгус». В Васильковке, по воспоминаниям Эдуарда Владимировича, они ловили форель (так они считали) с помощью вилок, привязанных к палкам. Вода на Васильковке холодная, но надо было терпеливо стоять и ждать, когда рыба подплывёт к ногам и застынет в неподвижности. «А ещё дальше заливные луга, где мы собирали щавель. Нас туда посылали на весь день небольшой группой без взрослых, и там мы успевали и насобирать щавеля, и вдоволь накупаться, что, конечно, категорически запрещалось. Уже в мае, после того, как спадал паводок, там оставались небольшие и неглубокие водоёмы, которые быстро прогревались и в которых мы купались до полного удовлетворения. Там я и научился плавать. А на другом берегу Вятки, слева от паромной переправы, мы ходили собирать голубику и землянику на открытых лугах. Такой земляники я уже никогда больше не видел. Нетронутая, крупная, переспевшая, ароматнейшая».

В детских воспоминаниях Эдуарда Владимировича отражена жизнь тружеников села. Он пишет, что колхозники выращивали картофель, сеяли рожь, держали коровье стадо. Особый страх для всех ребятишек вызывал бык по кличке Факел. «Техники тогда не было. Всё делалось на лошадях. С лошадьми у меня связано много самых ярких и приятных воспоминаний. Я даже делал макет конюшни и вырезал из бумаги и выстругивал из дерева лошадей, копии реальных. Самые красивые и сильные были почти что сразу отправлены на войну, а оставались в колхозе старые, слабые и не такие красивые. Помню красивую и резвую Куклу, высокого и нескладного вороного мерина Борьку, коричневую и очень крупную Утку, Мишку. На двух последних я ездил верхом. А иногда мы ездили верхом сразу втроём. От этой езды у всех были чирьи, но, несмотря на это, при каждой возможности мы только и ждали, как бы прокатиться верхом на своих любимцах. Садились с помощью подставок. Ездили, естественно, без седла. А в седле ездил только председатель. У него был красавец-жеребец по кличке Кацап, который на фоне остальных лошадей выглядел прямо-таки выставочным экземпляром».

В своём письме Эдуард Владимирович вспоминает кроме своей первой учительницы и других учителей: Зою Александровну, Нину Ивановну Худякову, Сократа Ивановича Батенькова, а также одноклассников Лёлю Порошина и Володю Лебедева, который ежедневно ходил в школу из соседней деревни и в осенне-весеннюю распутицу, и в снежные морозные зимы по занесённым дорогам.

О Сократе Ивановиче бывший воспитанник интерната вспоминает особенно: «Остальные учителя, хоть мне и запомнились, у нас не преподавали. Сократ Иванович учил старших ребят и приходил к нам в интернат и беседовал с нами. Мы, конечно, только слушали. Эти беседы в вечернее время, в полутьме при свете керосиновой лампы, затрагивали самые различные вопросы и истории, и школьной жизни, и жизни вообще, в том числе волновавшее всех положение на фронте. Ведь радио тогда отсутствовало, и вся информация доходила до нас через взрослых и, главным образом, после их поездок в Белую Холуницу. Сократ Иванович давал нам читать книги. И уже тогда я прочитал «Мифы Древней Греции» про аргонавтов во главе с Ясоном и про двенадцать подвигов Геракла. А «История Средних веков» Каминского, учебник для 6-7 классов, которую мне не то, чтобы подарили, а просто дали насовсем, и которую я потом увёз в Ленинград, была моей, если можно так сказать про то время, про тот возраст и ту обстановку, настольной книгой».

Интернат оставался в школе до мая 1945 г., но эвакуированных детей начали возвращать домой уже летом 1944 года. Тогда же вернулся в родной город и Эдуард Владимирович.

Когда в разговоре одна из старейших жительниц села Галина Алексеевна Вшивцева сообщила, что в детстве, во время войны, она играла с мальчиком Эдькой и его сестрой Надей, эвакуированными из Ленинграда, автор предположил, что это и есть Э.В. Сергеев - автор писем. Однако, эти дети жили вместе с матерью. А Эдуард Владимирович в своих письмах ничего не упоминает о семье, он пишет о жизни в интернате. Может, это другой Эдуард?

На письмо, написанное М.Ю. Шестопалову, заведующему кафедрой Санкт-Петербургского электротехнического университета имени В.И. Ульянова (Ленина) ответил В.Б. Яковлев, близкий друг Э.В. Сергеева. Владимир Борисович многое рассказал о Э.В. Сергееве. Но это не касалось детства и эвакуации. Видимо, эту страницу своей жизни Эдуард Владимирович никому не рассказывал. Некоторые факты его биографии стали известны В.Б. Яковлеву уже после смерти друга. Так, совместными усилиями, появилась биография Э.В. Сергеева.

Эдуард Владимирович Сергеев родился 22 сентября 1934 года в Ленинграде. Его настоящая фамилия Шильдер. Эта фамилия принадлежит старинному немецкому роду, появившемуся в России в XVIII веке.

Его отец Владимир Евгеньевич (Вольдемар) Шильдер родился 28 августа 1896 года в с. Зубарево Невельского уезда Витебской губернии. Участник Первой мировой войны, воевал на Румынском фронте, был тяжело ранен в 1916 г. Был слушателем Академии РККА. В 1921 привлекался органами ГПУ по «Делу Таганцева», окончил Ленинградский Технологический институт, в декабре 1934 г. в административном порядке выселен в Воронеж, где работал в должности главного технолога Воронежского дизельного завода. Умер 22 ноября 1938 года.

Мать Эдуарда Владимировича - Мария Михайловна Леонтьева. Родилась 10 июля 1911 года в г. Луге Санкт-Петербургской губернии в семье подрядчика.

Родители Э.В. Сергеева поженились в 1933 году. Кроме Эдуарда, в семье родилась дочь Наталия 28 февраля 1937 года.

Когда началась Великая Отечественная война, Эдуард вместе с младшей сестрой был эвакуирован в Кировскую область. Их бабушка Ольга Александровна Леонтьева 1890 года рождения также числится в списках эвакуированных в с. Сырьяны. В детском саду №37 она работала прачкой. После снятия блокады Ленинграда они вернулись в свой город, и Эдуард продолжил учиться сначала в школе №210, в которой окончил 7 классов, а далее - в школе №225. Туда он пришёл под фамилией Сергеев. Его и сестру Наталью усыновил третий муж матери Иван Григорьевич Сергеев. Это было необходимо для дальнейшего поступления в институт. И хотя фамилия Шильдер немецкая, в Советском Союзе она воспринималась как еврейская. А в эти годы были гонения на евреев и многие из них не могли поступить в высшие учебные заведения.
Владимир Борисович очень тепло пишет о Э.В. Сергееве в своей книге «От автоматики и телемеханики к управлению и информатике. Воспоминания. 70 лет кафедре ЛЭТИ».

Также В.Б. Яковлев рассказал, что Э.В. Сергеев в 1969 году женился на Надежде Алексеевне Кудрявцевой, а в 1973 году у них родилась дочь Валерия. Эдуард Владимирович преподавал в ЛЭТИ до 1995 года. Написал несколько книг. Умер в 1998 году, похоронен в Парголово — Северном кладбище г. Ленинграда.

Изучив архивные списки эвакуированных в Сырьяны детей, автор обнаружил в одном из них, датированном 1 марта 1942 года, 83 фамилии детей. Среди них №45 - Охонский Эдик, №46 — Шильдер Ната, №47 — Шильдер Эдя. Таким образом, предположение о том, что детский друг живущей ныне в Сырьянах Г.А. Вшивцевой, и есть автор писем, не подтвердилось.

В результате работы над исследованием автором изучена история эвакуации ленинградских детей в годы Великой Отечественной войны, обобщены материалы исследования, даны практические рекомендации по использованию результатов работы.

Письма Э.В. Сергеева свидетельствуют о том, что маленькое вятское село совершило большой подвиг, приняв у себя ленинградских детей.