Александр Меркушев
Https://alexandrmerkushev.ru
Вечный Странник
Часть I
Пойми и полюби меня,
О, благонравный мой читатель,
Людьми отвергнутый искатель,
Не будь несчастен так, как я.
Пролог
При зарождении мира, когда сквозь Ничто прорезался луч ослепительного царственного света, вышел из него Иннос и создал Вселенную. Но тьма в ответ на это породила своего слугу — Белиара. И наступило вечное противостояние добра и зла. Земля, населенная живыми существами, опустела; мир, ставший полем битвы света и тьмы, посерел. Но не смог Белиар разрушить творение брата своего: силы их оказались равны. Создавал все Иннос так же быстро, как и разрушал Белиар. И породило Ничто тогда третьего брата — Аданоса, чтобы тот держал равновесие. Созвал Аданос братьев на священный совет, где решено было провести поединок избранников. Дабы в честном бою выяснили «Свет» и «Тень», кто из них могущественнее. Создал Иннос для этого человека и одарил его мечом своим и броней из священного металла. На мече же выгравировано было слово «Urizel». В ответ создал Белиар своего человека, потому что лишь человек сможет победить человека. И дал Белиар ему броню из самой тьмы и коготь лапы своей. Сошлись два воина великих, и начался бой — кровавый бой. И сошлись два меча в рубящем ударе. Молнии бесновались, расходясь по земле и неся разрушения. И понял Аданос, что силы братьев равны. И если бой будет продолжаться, то исчезнет даже первородное Ничто! И прошла между воином Инноса и воином Белиара расселина, и пали оба воина в нее, и развел Аданос мечи их в разные части земли. Сказал им Аданос: «Равны вы, братья мои. И воздам я вам на земле поровну. И будет на земле день, освещенный самим Инносом. И будет на земле ночь, ослепленная Белиаром. Так будет до того момента, пока не появится Тот, кто способен будет изгнать силу бога из этого мира, и от того, на чью сторону он встанет, будет зависеть исход противостояния Братьев...
И понял Белиар, что человек никогда не будет поклоняться ему. И создал он орков — тех, кто не спал ночью и молился ему. И началась величайшая война орков и людей. Длится она и по сей день. Но не только орки молились Белиару — некоторые люди оставили путь Инноса, забыв отца своего, и стали искать счастья в силе Белиара. За это их и прозвали Ищущими. Однако некоторые, удаляясь от света, не становились Ищущими — они использовали силу Белиара, но не поклонялись ему. Таким был и некромант Ксардас, гонимый магами огня за «предательство» святой веры Инноса, а Ищущими — за нежелание принимать участие в свершении темных ритуалов. Людей же пугали создания темного мага, призванные им из недр ада. Страшна и непонятна была великая сила, заключенная в глубинах тьмы. Имя его ныне звучало проклятием для всех людей. Мир возненавидел его, и он ответил этому желчному миру тем же...
Глава 1
Ксардас — создатель барьера
«Не могут люди понять простой истины: только сила, создавшая барьер, способна его обрушить, — размышлял я, расположившись в мягком кресле напротив потрескивающего камина, где угольки таяли, подобно прожитым дням, — Когда-то и я был таким же категоричным! Ах, как же я молод был тогда!»
«Да кому ты врешь! — пронеслось в голове, — Не был ты ни молод, ни категоричен. Ты всегда видел мир не так, как остальные».
Чертов барьер! Он отнял лучшие годы моей жизни! Если хотя бы один ее момент можно назвать лучшим. А я ведь помню, с каким рвением мы создавали его... Глупцы! Тринадцать лучших магов Миртаны образовали кольцо вокруг этой, забытой богами колонии заключенных. Я стоял на горе, где ныне расположена моя башня, облаченный в архиерейскую мантию, и из моего посоха (тогда мы еще не были настолько сильны, и нам приходилось использовать посохи для концентрации нашей силы) вылетело голубоватое электрическое облако — порождение чистой силы. Со всех сторон, будто откликаясь, ринулись навстречу друг другу еще двенадцать сгустков силы, заключивших в себе большую часть нашей магической энергии. Ветер пел зловещую песню, послышался чей-то душераздирающий крик. И во время столкновения магических сгустков вмешалось что-то еще, что-то непонятное, неведомое, и наполнило заряды небывалой силой. И возник купол, но за счет дополнительной энергии разросся он до невиданных размеров. По сути своей, купол был замыслом Инноса, Он наверняка знал, что в этой унылой долине таится детище тьмы, сотворенное Белиаром. Прекрасно понимал он и то, что лишь избранный его способен побороть сие отродье, но почему-то не спешил с выбором, может быть достойных не было. Вот и решил Пресветлый накрыть демона непроницаемой тканью барьера. Но Иннос жестоко просчитался, не мог он представить, что чадо Белиара набрало такую силу, что могло вмешаться в ход священного действа. В результате этой ошибки за барьером оказались невинные, в частности, мы — его преданные слуги. Купол удался. Но он накрыл и нас... Когда заключенные осознали, что произошло — начался бунт. Стражники были убиты, а заключенные захватили лагерь. Они забрали все, что принадлежало стражникам, и на трон мрачной крепости Миненталя взошел Гомез — жестокий, безжалостный, любящий насилие. По слухам, ходящим по лагерю, он был внебрачным сыном самого короля. Однако при этом главной его мечтой было насолить мнимому папаше. Хотя его натуре и была присуща некая царственная горделивость, я слабо верил в то, что у короля мог родиться такой урод. К тому же из некоторых источников я знал, что у Робара II в принципе не могло быть детей.
Чтобы выжить, нам пришлось объединиться с Гомезом. Я встал во главе ордена магов огня, потому что уже тогда был сильнейшим среди них. Позже часть магов во главе с Сатурасом облачились в робы цвета волны и объявили себя детьми Аданоса — магами воды. К тому времени я уже начал понимать, что барьер смогут обрушить только создавшие его силы — силы Инноса и Белиара. И начал я постигать основы темной магии. Она увлекала, в ней чувствовалась древняя манящая темная мудрость, доступная единицам. Маги огня во главе с Корристо постоянно оспаривали мои решения. Не могли они постичь откровений, явленных мне. Среди фанатичных служителей Инноса прошёл слух о моих увлечениях, и Совет Пяти расстриг меня. Они доложили обо всем Гомезу. Я был заперт в своей келье, на стене весело плясали беззаботные огоньки факелов. Огонь жизни, меркнущий в ее же беспросветности. Было довольно холодно, ибо остался я в одном подряснике, таким образом бывшие братья хотели еще больше унизить меня. В ту ночь ко мне пришел Глава старого лагеря, и у нас с ним состоялся разговор:
— Я знаю о твоих грязных делишках, — начал беседу Гомез.
— Ты не можешь знать больше, чем тебе дано, — парировал я его выпад с невозмутимым видом.
Этот баран даже не понял нанесенного ему оскорбления.
— Я убью тебя за изучения темных наук! — угрожающе воскликнул он
Из щели в стене старой часовенки выползли два мясных жука. Я демонстративно пустил в одного из них разряд молнии. Маленькое тельце дернулось несколько раз и затихло.
— Не люблю мясожоров, — прокомментировал я свои действия, — всю жизнь проживают посреди нечистот, и, тем не менее, каждая из этих тварей считает себя чуть ли ни центром мира. Как они напоминают некоторых людей,... а паразитов надо истреблять!
Прямой лоб моего собеседника покрылся морщинами и потом. Я догадывался, что он меня боится, иначе стал бы он так нервничать. Его взгляд заметался, перебегая с обуглившегося тела насекомого на меня. Вдруг в его глазах зажегся огонек злобы, и он, выхватив исполинский двуручник, разрубил отползающего жука, напуганного скорой кончиной своего собрата, на двое, продемонстрировав тем самым свое искусство мечника. Он нервничал, прекрасно понимая, что не успеет нанести мне и одного удара, прежде чем магический разряд сразит его. Разумеется, он мог позвать стражу, но это нисколько не пугало меня: Белиар дал мне прекрасную руну, которая, расходясь смертельной волной, с легкостью уничтожала все живое, находившееся на расстоянии выстрела из короткого лука.
— В твоих силах убить меня, но этого ли просит душа твоя? — спросил я, облокотившись об алхимический стол, глядя ему прямо в глаза.
— Моя душа просит, дабы ряды моих собратьев были чисты от проводников тьмы и от тех, кому я не верю.
Разумеется, он говорил не своими словами: Гомез был бандитом, а не богословом. Надо признать, что Корристо хорошо его научил, как со мной разговаривать.
— А какая тебе разница, чью магию я использую?
— Пользуясь темной магией, ты навлечешь на всех нас праведный гнев Инноса, — уже совсем не грозно, словно желая как можно быстрее закончить этот тяжелый разговор, промолвил Гомез. Отерев крупный пот со лба, он продолжил. — Хочешь быть в немилости у Богов — дело твое, но других в это не впутывай!
— Тогда я уйду — предложил я Гомезу вариант, который, как мне казалось, устраивал всех
— К этим предателям — магам воды? — с презрением произнес он.
— Нет, не к ним. Тебе — то до меня какое дело? Ты ведь не хотел меня видеть, ты и не увидишь...
Беседа наша длилась, пока небосклон не украсила первая звезда и тихий вечер не перешел в лютую ночь.
Он с облегчением вздохнул и покинул келью, выглядел он так, будто только что решил один из важнейших вопросов своей жизни. А я ушел, прихватив с собой некоторые ценные вещички и утвердившись в своей цели встать между богами
Глава 2
Жизнь за барьером
И созвал Аданос третий священный совет. И сказал Белиар: «Я возлагаю большие надежды на этого начинающего некроманта».
— Он не может быть твоим избранником! Он маг огня, — возмутился Иннос.
— Он всего лишь был им! — с усмешкой ответил Белиар.
И началась гроза, и спустилась тьма на землю, и мир вновь начал терять живость, становясь подобным мрачному склепу. И молвил тогда Аданос: «Братья! Остановитесь! Вы разрушите ВСЕ! Я, как глава совета, повелеваю: Судьба этого человека отныне неподвластна вам. Он вместил в себе свет и тьму. Вы же обязаны давать ему то, в чем он нуждается...»
Я потерял все. Мысли крутились в голове с бешеной скоростью. Надо известить Кавалорна, чтобы он случайно не выдал своего уважительного отношения ко мне перед Гомезом. Я давно знал этого охотника. Разумеется, он неспроста покинул старый лагерь, еще одна жертва людской злобы Он был одним из первых, появившихся в колонии. Благодаря своим охотничьим навыкам он договорился с прежним комендантом крепости, что будет охотиться для лагеря. Заключенные увидели в этом надежду на лучшую пищу, но Кавалорн, в силу своей природной честности, отказался делить с ними добычу и все отдавал коменданту. После переворота ему это сильно аукнулось. Буллит, один из стражников, хотел убить его, как предателя, но Гомез рассудил по-другому: «Поставлял добычу коменданту, а теперь мне будет», так до сих пор он в опале и живет. У каждого человека есть враг. Но у людей, вроде Диего, их много. Дело в том, что усатый призрак был гениальным вором, и никогда не брезговал хозяйским карманом, а у Гомеза карман очень большой, если не сказать — безразмерный. Но однажды этого гения застукал стражник. Его вызвали к Гомезу, и тот готов был убить усача. Но Диего как всегда выкрутился, он был главой призраков, и якобы взял часть оружия на нужды верных слуг Гомеза, и ни в коем случае не собирался продавать его людям нового лагеря. Самое интересное, что стражника того больше никто не видел, он вообще был странным, и имя не пойми какое, то ли Ник, то ли Нэк, злобный был стражник, своих подсиживал, всегда пытался выслужиться. Думаю, что его труп без труда можно найти в какой-нибудь пещерке, неподалеку от лагеря. Надо сказать, что о нем особо никто и не плакал, плакали о его превосходном амулете. Он давал неплохую защиту от оружия, и Декстер, один из торговцев, с удовольствием купил бы его, чтобы впоследствии загнать сектантам, в обмен на болотник. Этот призрак даже заплатил Слаю, мелкому воришке, занимавшемуся работой для новичков, желающих поднять свой авторитет в лагере, чтобы тот дал кому-нибудь работку найти этот превосходный магический артефакт. Диего часто ссорился со стражниками: он не терпел пренебрежения к себе, а те просто не могли уважать вора. Однако вездесущие враги есть и у добряков, и у мудрецов. Взять, к примеру, Горна и Лестера.
Горн, настоящий богатырь, размахивавший двуручным обоюдоострым топором, как небольшим мечем, наподобие «длани стражника». Несмотря на свое внушительное телосложение, он всегда был добр и кроток. Обычно, такие исполины становились злобными наемниками или тупыми стражниками, вроде Буллита, или Бладвина — жестоких, не отличающихся большим умом, беспринципных скотов, для которых убийство становилось самоцелью, некой вершиной наслаждения, доступного на земле. Они попали в колонию именно за такие развлечения. Горн был совершенно другим, любой конфликт он старался разрешить мирным путем и обнажал свой топор только в самых крайних случаях, добряк, одним словом. Однако, сидел этот добряк за убийство, разумеется, неумышленное: никогда не понимал он своеобразного юмора ополченцев. Один из них пытался обокрасть его, за что получил удар такой силы, что душа его отправилась в скитания по ступеням мытарств небесных. Этот исполинский негр решил примкнуть к новому лагерю. Лагерь возглавил неправедно осужденный генерал по имени Ли. Человек упертый, но хороший. Он был арестован за преступление против короны, которого не совершал. Придворные ненавидели Ли за его честность и тягу к обличению. Они убили жену короля и подставили слишком правильного генерала. Благодаря своим заслугам перед родиной он ускользнул от петли и отправился в колонию рудников. Горн был одним из лучших солдат отряда, которым и командовал бывший генерал. Вот и решил он не изменять своему начальнику. Да только в новом лагере не все встретили Горна с распростертыми объятиями. Один из наемников, Орик, по существу своему схожий с Бладвином, сразу возненавидел новичка за его доброту и человеколюбие, достойное монаха, да и, конечно, завидовал он прекрасным отношениям Горна с главой наемников нового лагеря. Всячески старался навредить новобранцу. Орик понимал, что в равном бою он никогда не победит такого исполина, и потому решил действовать хитростью: позвал он как-то Горна в кабак Силаса — местного алхимика — кашевара, и купил ему крепкого пива. Отойдя в сторону, он подмешал в пенистый напиток змеиный яд, мгновенно убивающий любого человека. Подал Горну кружку и стал ждать. Отведав любимой говядины, приложился великан к кружке и опустошил ее залпом. Доедая очередную порцию превосходного мяса, он без устали благодарил доброго и щедрого человека. Увидев, что тот не отравился, но лишь сильнее опьянел, о чем свидетельствовала улыбка, сделавшаяся еще более широкой и добродушной, Орик оставил все надежды извести великана и стал просто сторониться его.
Лестер же — невысокий парень с непреодолимой тягой к познанию всего в этом мире, избрал для себя путь «Братства Спящего» — секты, возглавляемой странным восточным человеком по имени или прозвищу Ю`Берион. В свои двадцать семь Лестер уже мог спорить с магами и никогда не упускал подобной возможности, за что и отправился на просторы рудниковой долины. Однако и в братстве жизнь не была райской. Всем заправляли гуру. Лестер, в силу своего неординарного ума и больших познаний в богословии зачастую просто не мог молчать, слыша бред этих обкуренных идиотов. За споры с духовными лидерами он часто получал дополнительные послухи. Со временем большинство гуру полюбили парня за его усердие и пытливость ума. Один из них, идол Намиб, воспринимал его как родного сына и передавал ему все свои знания, невзирая на увещевания Ю`Бериона и других гуру о том, что послушник еще не доказал свою верность братству Спящего. Главным врагом новичка стал другой послушник по имени Нирас, до прихода Лестера в лагерь он был любимчиком гуру. Этот высокий худощавый послушник, с благостным лицом, был изумительным воином, но вот дар Богов — магия, обошел его стороной. Несмотря на нечеловеческие усилия он постигал простейшие заклинания, вроде «Свет» или «Исцеление», целый год. Лестеру же потребовалось всего несколько недель, чтобы освоить все заклинания первого круга магии. И стал Нирас злобствовать на своего нового брата, и всячески стремился показать гуру свое превосходство над ним. Хотел он даже на дуэль новичка вызвать, да Намиб не позволил. Новый послушник с каждым днем завоевывал уважение гуру. И вскоре сам Кор-Галом — местный алхимик, придирчивый и невыносимо вредный, осужденный за незаконное приготовление ядов, дал молодому человеку свое благословение. Нирас был в бешенстве: он и сам неоднократно приходил к домику алхимика, но Кейн, телохранитель Галома, не пускал его ни под каким видом. А тут алхимик сам призвал Лестера для благословения. Благословил его и Ангар — бывший стражник, ныне глава хранителей храма. Он хорошо разбирался в людях, до заключения был паладином. Король настаивал на том, чтобы он стал послом в Варрант, но Ангар отказался, причем отказался довольно грубо и категорично. Не хотел он менять клинок на свиток с королевской печатью. За дерзость и неподчинение, а также за упрямство великое отправился он добывать рудные кристаллы в шахты Миненталя. Гневу Нираса не было предела, и он стал мелко пакостить брату: то гвоздь в кровать подложит, то письмена братства изорвет и на Лестера все свалит, но не отвечал ему брат взаимностью, а смиренно терпел. И поняли гуру, что если все пустить на самотек, то свершится братоубийство. Убить Нираса они не могли: Ю`Берион не благословлял. Тогда и решил Кор-Галом дать ему практически невыполнимое задание: найти фокусирующий камень — юнитор, необходимый для призыва Спящего. Нирас тоже дураком не был и прекрасно понимал, почему его из лагеря высылают, но поделать ничего не мог. И в один прекрасный день он покинул братство...
Мильтен, пожалуй, единственный человек, у которого, сколько помню, не было врагов. Юный маг всегда был очень смиренным, старался услужить всякому. Сын моряка, он постигал богословие со скоростью ребенка сельского пастыря. Он рассказывал мне, что с детства хотел познать устройства этого мира и потому читал всякую богословскую книгу, которую только мог достать честным путем. Его история чем-то напоминала мою. Жизнь его была полна радости и света, пока отец не отправился в очередное плаванье. В нейтральных водах, близ Хоринеса, нашли странный остров. И отец, отправился туда на красивейшей королевской галере «Эсмиральда». Он так и не вернулся. Убитая горем мать встречала рассветы на причале, ожидая любимого мужа, и ни за что не соглашалась покинуть пристани. По прошествии нескольких дней она, вымотанная горем, заснула, и холодная пучина поглотила ее. Тело так и не нашли. А юный сын моряка, которого постигли сразу два сильнейших удара, отправился в долгий путь к монастырю. Тогда я был патриархом, и, узнав в этом юноше себя, сразу принял его в монастырь.
Разумеется, были и другие, например, Ларс, который появлялся исключительно там, где есть что взять. Но их я знал плохо и потому многого о них не скажу.
* * *
Я брел по освещенной лунным светом дороге. Снег хрустел под ногами. Выйдя из ворот лагеря, свернув восточнее, двинулся по протоптанной тропинке к землям орков, охраняемым двумя стражниками старого лагеря, закованными в тяжелую броню с красными вставками на плечах и поножах. Армия идиотов. Свернув правее, я стал спускаться вниз и увидел на небольшом плато падальщика. Птица безмятежно спала, поджав лапы и уложив голову на травяную подушку. Почуяв меня, она тряхнула головой, скидывая оковы сна, и угрожающе закричала. Я сжал руну «Огненный шар» и метким выстрелом убил эту тварь. Спустившись со склона, я заметил новое смехотворное препятствие на своем пути: несколько гоблинов, постоянно крутившихся возле хижины охотника. Сам Кавалорн жаловался, что сколько бы он их не убивал, всегда приходили новые. Где-то я слышал, что этим существам очень нравится суп из человеческих мозгов, вот они и караулят одиноких воинов, дремавших в пути. Несколько «огненных стрел» успокоили зеленых уродов, своей беспомощностью и глупостью напоминавших мне детей. Выронив свои тяжелые палки, ветки вековых деревьев, они растянулись на траве. Наверное, неподалеку есть их логово, но сейчас меня заботят совершенно другие вопросы.
Половица приземистого охотничьего домика, грубо сложенного из необработанных бревен дуба, предательски заскрипела. Охотник вздрогнул. Выхватывая меч, Кавалорн вскочил с небрежно, будто наспех, сбитых нар.
— Вот это проворность, — подумал я, — настоящий охотник!
— Ксардас! Ты что... рехнулся? — он вздохнул, отходя от испуга. Убрав короткий меч в ножны, охотник продолжил, — Подкрадываешься без предупреждения к спящему человеку! Извини за грубость, но так и помереть можно. Что случилось? Ты разрушил эту чертову стену? — спросил он, потирая сонные глаза.
— Нет. Пока нет. Я хотел предупредить тебя, что теперь ты не должен уважительно отзываться обо мне в замке. Я больше не верховный маг круга огня!
— Но почему?! — от недоумения рот его слегка приоткрылся.
— Ты узнаешь обо всем завтра в лагере.
— Ксардас, ты всегда можешь на меня положиться, — тяжело вздохнул охотник, проведя рукой по щетине, — Магической ерунды у меня мало, но хороший лук и пара сотен стрел найдутся всегда. Куда ты теперь?
— В земли орков, — спокойно проговорил я, стараясь не показать ему своей неуверенности в результатах предстоящего мне похода.
— Ты что, с ума сошёл? Они же прирежут тебя! — с испугом воскликнул Кавалорн, брови его поднялись настолько высоко, чуть ли ни касаясь коротко стриженой челки.
— То, что я перестал быть верховным магом огня, не значит, что я стал беспомощным старикашкой! К тому же я прихватил несколько полезных рун и еще кое-чего по мелочи, — попытался я успокоить своего верного товарища. — У меня мало времени, и я рад, что все еще есть люди, которые верят мне.
— Ксардас, я же обязан тебе жизнью, — протянул охотник. — Всегда можешь на меня рассчитывать! — Смотри не передумай. К несчастью жить мне еще долго. Хмыкнув, я растворился в ночи. Стоило мне войти в орочьи земли, раздался звук призывного горна, и полчище орков кинулось на меня. Я лишь крепче сжал руну «волна смерти».
Мощная энергия красного света вырвалась из моих рук. Они умерли быстро и легко, чужая боль никогда не доставляла мне удовольствия, не могла она заглушить моей.
С трудом поднявшись по крутому склону горы, моей горы, с которой я выпустил тот проклятый сгусток. Оглядевшись, я нашел орочий фолиант, покрытый непонятными надписями. Весь черный, словно закопченный. В тот раз, при создании купола, убив шаманов, я не осматривался вокруг, не до того было. (Странно, что он до сих пор здесь валяется). При помощи магии воздвиг я себе башню со всем, что нужно для жизни и работы: высокие книжные шкафы, несколько подставок для книг, алхимический стол. На нижнем этаже я расположил сундуки со снадобьями. Так и устроился. Жизнь пошла своим чередом. Теперь никто не мог побеспокоить меня в часы изучения таинств магии.
Глава 3
Орочьи записи
Интересная штуковина, — подумал я, закурив самокрутку. — Ну у них и почерк! Здесь что-то говорится об избранном священном враге. Даже приводится время его прихода! Понять бы их систему исчисления, — почесал я седой затылок, словно ища затерявшуюся среди мыслей идею. — Ну конечно! Какой же я идиот! Орки измеряют время ночами и зимами, ведь они создания Белиара, владыки ночи и смерти. Старый дурак, как же я сразу до этого не додумался!
Он придет через пять лет, то есть зим, что не важно. Что-то тут еще про мечи власти. Какой-то Уризель (Почему-то это название показалось мне очень знакомым, если не сказать — родным) и темный меч. Так, надо бы порыться в библиотеке магов огня: кажется, там была подобная книга. Но как до нее добраться? Я погрузился в глубокие раздумья. Кавалорн обещал всячески помогать, но я не могу отправить его на верную смерть: он единственный, кто сейчас верен мне. К тому же он может еще и пригодиться. Нельзя также забывать, что охотник будет передавать мне через демона вино и табак, сам он не курит, а продать свою пайку ему некому: слишком мало путников проходят мимо его угодий. Но никто не говорил, что он не знает того, кто захочет «нагадить» новому верховному магу с его прихвостнями, моими бывшими братьями. И я побрел по протоптанной тропинке. До домика Кавалорна я добрался без особых сюрпризов (как же мне надоели эти проклятые гоблины)! Половица все также заскрипела, огласив ночной мир резким отвратительным звуком, который заставил бы любого съежиться и поморщиться. Из-за стены выглянул лук, необычный лук, покрытый особой резьбой. Призраки-воры, особенно приближенные к Гомезу, не пользовались такими. У Кавалорна был охотничий грубый тисовый лук, без всяких излишеств. Вслед за изящным луком появилась жуткая физиономия, покрытая огромными усами, свисавшими вниз.
— Ксардас?! — орлиный глаз гениального лучника-вора расширился и выражал полнейшее замешательство.
— Диего! — подобной встречи я не ожидал, — Кавалорн, когда ты починишь эту чертову половицу? — гневно воскликнул я.
— Только тогда, когда ты научишься не наступать на нее, — нарочито ворчливым голосом заявил охотник, отхлебнув из белой бутыли.
Мы дружно расхохотались.
— А что здесь делает усач?
— Я попросил бы!. Усы — это моя семейная гордость, — оскорбленно проговорил испанец. — Присев на табурет, он разделял с Кавалорном приятнейшее занятие — распитие белой дурманящей жидкости. Призраки были знатными пьянчугами, но в то же время прекрасно знали меру и редко позволяли себе напиться до бессознательного состояния.
— Ладно, не обижайся. Ты не мог бы оставить нас? Мне с Кавалорном надо потолковать.
— Диего — свой! — вступился за друга охотник.
Я подумал: «Вот и подходящая кандидатура».
— Коли так, пусть докажет! — Диего оторвался от заветной склянки и с интересом уставился на меня, — Слышишь, усач, мне нужна книга «Мечи богов», первые два тома. Они находятся в библиотеке магов огня.
— Ты ошалел что ли?! — испуганно выпалил Диего, глаза его расширились, он даже немного пригнул голову, — Они ж меня убьют!
— Если не будешь делать, что говорю, то тебя убью я, и, поверь мне, смерть будет очень мучительной! Твоя кровь будет закипать, пока мозг твой не лопнет, подобно переваренному яйцу, а тело не разорвет на куски.
Никто из них не мог оценить моей тонкой шутки некроманта. Чувство юмора у меня всегда было очень своеобразным и часто доставляло мне много проблем.
Они изумленно переглянулись, Диего сглотнул, словно готовясь к неминуемой гибели.
— Ладно, я достану книги, но не потому, что боюсь тебя, а потому, что верю тебе, — с этими словами он встал, развернулся и медленно зашагал в старый лагерь.
Усевшись на нары в домике охотника и прикрыв глаза, я мыслью своей последовал за ним. Этот дар называли «шествием духа», один из немногих, сохранившийся от древней магии, и доступный лишь единицам. Вслед за ним я шел к старому лагерю под сиянием ночного небосклона.
Этой же ночью он залез в дом Идола Парвеза и, взломав сложнейший замок сундука, закрытого на двенадцать оборотов, вытащил свитки с заклинанием сна. Свитки были настолько просты, что их мог прочитать даже человек, не владеющий магическими навыками. Вспышка зеленоватого света — и стражники, охранявшие вход во внутренний двор замка, рухнули как подкошенные. На шум выбежал кузнец Стоун, облаченный в кожаный передник, на лице которого читалась готовность дать отпор неизвестному врагу. Увидев Диего, он растерялся.
— Мне не нужны проблемы с призраками. Я ничего не видел, — выпалил он, надеясь, что все на этом и закончится. Кузнец прекрасно знал, что Диего — третий человек в лагере после Гомеза и Торуса и что изощренный ум этого призрака весьма изобретателен. И если уж Диего захочет отомстить, то это будет страшно, хотя бы из-за непредсказуемости.
— Я и не сомневался в твоем уме, ты все правильно понял, — оправдал глава призраков ожидания кузнеца.
Стоун вернулся в свою кузницу, откуда через несколько мгновений вновь послышалась песнь молота. Диего тихо прокрался в библиотеку. Привратники, охранявшие вход в замок, не обратили на призрака никакого внимания, им было абсолютно наплевать, ведь тот, на ком надеты красные доспехи — свой. До призраков им не было никакого дела: во внешнем мире они были воинами и водиться с ворами считали ниже своего достоинства. Усач без проблем прокрался в маленькую часовенку, последний оплот веры. Она была подобна свече, пламя которой разгоняет мрак жизни и изжигает бесов и страсти людей. Он присел на корточки и стал бесшумно взбираться по невысокой лестнице, наконец, предстал пред кладезем древних знаний, накопленных орденом за многие столетия его существования. Десятки томов со слегка потертыми переплетами, украшенными золотыми иероглифами, изломанными линиями, хранящими в себе мудрость веков. Но Диего не был магом, и вряд ли когда-нибудь сможет оценить эти откровения, дарованные Пресветлым своим слугам. Для него ценность этих прекрасных книг, через которые сам Иннос разговаривал с верующими, заключалась лишь в дорогом окладе. Отыскав взглядом нужные книги, он стал аккуратно вытаскивать их, памятуя, что маги, к сожалению, не глухие. Ловким вымеренным движением вор вытащил один за другим тома священной книги, остальные стали клониться друг к другу, намереваясь сильным хлопком перебудить всех в часовенке. Призрак поставил ладонь в пустоту между величественными томами, и те мягко сложились домиком, не издав ни единого звука. Убрав книги в холщовый мешок, он стал спускаться по лестнице. Казалось, что проблем уже не возникнет, но на выходе усатый призрак внезапно, нос к носу, столкнулся с самым юным из магов огня Мильтеном. Тому, как всегда, не спалось. На юноше была легкая роба красного цвета. Полы ее были столь длинны, что при ходьбе касались земли, и потому ряса, испещренная золотыми нашивками, изображающими символику Пресветлого, была изрядно испачкана. Его зеленые глаза оживились, и теперь он с удивлением и упреком смотрел на Диего.
— Что ты здесь делаешь? — возмутился маг.
— Почитать зашел, — усмехнулся Диего.
— Ты крадешь не у нас — ты крадешь у Инноса! — проповедническим тоном начал иерей свои нравоучения.
— А я и не краду. Я их взял, чтобы просветить свой грешный ум, — отпирался глава призраков, — А теперь уйди с дороги, — Диего угрожающе погладил рукоятку своей именной шпаги, доставшейся ему от отца.
— Немедленно покажи, что ты взял, или я разбужу всех! — проговорил Мильтен.
Диего ничего не оставалось, как показать только что прихваченные книги.
— Это же «Мечи богов»! Но зачем? — маг казался ошарашенным, — Я понимаю — воровать золото, но книги! Зачем они тебе?
— Ты прав — мне книги не нужны, — вздохнул Диего, оставив свои надежды легко выкрутиться, — Они нужны одному человеку.
— Какому? — в вопросе мага зазвучала настойчивость.
— Имени его я тебе не скажу, у меня тоже есть честь! — произнес призрак, гордо подняв голову.
— Вор рассуждает о чести? — усмехнулся маг огня.
Взгляд Диего помутился, злоба зажгла в нем свой черный огонек. За такие слова он убил бы любого. Но ситуация была совершенно иной, к тому же Мильтен — маг огня, а с ними не так-то просто справиться.
— Да что ты знаешь? — вспыхнул Диего, — для тебя вор всегда бесчестен? А как насчет того, что мы грабим лишь тех, кто сам нажил все нечестным трудом. Есть, конечно, и среди нас уроды, обворовывающие стариков и женщин, но уж поверь мне, с ними у нас разговор короткий!
— Этими книгами постоянно интересовался один из наших лучших магов Ксардас, — словно не слыша тирады призрака, прошептал юноша — Я очень уважаю этого человека, что бы там не говорил о нем Корристо. Ксардас всего лишь хочет исправить то, что мы натворили.
Диего замялся: с одной стороны он не хотел выдавать меня, прекрасно понимая, что для него самого это ничем хорошим не кончится, с другой — он оказался в тупике, иного выхода у него попросту не было. Последнего, кто разругался с магами, нашли во внешнем кольце лагеря, если быть точнее, останки этого бедолаги, разбросанные по всему внешнему кольцу. Несмотря на то, что глава призраков давно знал Мильтена, он колебался. Жизнь научила Диего не верить никому. И в этом он был абсолютно прав.
— Хм, можешь не верить, но эти книги я взял именно для него, — вздохнув, пересилил себя призрак.
— Ты его видел? Скажи, где? Мне очень нужно поговорить с учителем! Передай ему, что я всегда был и останусь верен лишь ему одному, — затараторил юноша, совершенно забыв о своем чине.
— Хорошо, хорошо, не нервничай ты так, — согласился Диего.
Из спальни послышались шаги.
— Тебе нужно бежать! — забеспокоился Мильтен.
— Ладно, я пошел.
Призрак покинул келью без новых приключений, чему был несказанно рад.
Я перестал наблюдать за ним: главное дело сделано, а уж до домика Кавалорна он дойдет, не впервой.
***
— Ну где он шляется?! Неужели гоблины прикончили?! — я сам прыснул от нелепости своей догадки.
Нервно расхаживаясь из стороны в сторону, я с надеждой поглядывал на дорогу. Наконец вдали показался силуэт бегущего человека.
— Достал! — выпалил запыхавшимся голосом Диего.
— Кто, я? — не понял я призрака
— Да нет, книги.
— А, покажи, — спокойно произнес я.
Он протянул мне мешок, где лежали два исполинских тома нужной книги.
— То, что надо. Здесь немного руды, — с этими словами я протянул Диего несколько волшебных кристаллов, которые усач тут же с жадностью начал пересчитывать, (вор, он и есть вор). — Теперь я тебе доверяю. Скажу более: тебе выпадет великая честь встретить нашего спасителя! Он прибудет сюда примерно лет через пять.
Меня охватило синеватое сияние.
— Подожди! — нарушил сие таинство Диего.
Я опустил руки.
— Ну что еще? Руды мало? Диего, не нужно жадничать: не последний раз встречаемся.
— Какой-то Мильтен просил передать тебе свою верность и желал бы встречи.
— Это все? — сухо спросил я.
— Да.
— Передай ему эту карту, с ее помощью он легко найдет меня, — с этими словами я протянул Диего сложенный вчетверо лист пергамента.
Я вновь раскинул руки, совсем уж собираясь перенестись в свою башню, как вдруг из кустов выглянула наглая, черная и небритая рожа. Кавалорн и Диего выхватили мечи.
— Спокойно!
— Горн? — удивленно воскликнули два друга.
— Он самый, я пришел от Сатураса — Верховного мага Круга Воды, — объяснил непонятно откуда появившийся наемник, — Он хочет знать, кто теперь возглавляет орден?
— Корристо, — невозмутимо ответил я.
— Эта руна — знак того, что Сатурас рассчитывает на твою помощь, некромант.
А о чем он думал, когда уходил из ордена? На какую помощь он может теперь рассчитывать? Старый дурак! Лет сорок назад я был бы рад поймать пущенную в него стрелу, но с годами я понял, что рассчитывать можно только на себя, и если в кого-то выстрелили из лука — значит, было за что.
— Передай Сатурасу, что я не ищу войны с ним, но буду действовать лишь по своему плану, — с холодным спокойствием сказал я, вновь сжимая рунический камень.
Наконец мне удалось использовать руну телепортации и я исчез.
***
Перелистывая древние хрустящие страницы, я понял, что избранному понадобится Уризель — меч первого избранного. Он хранится у Орков, но я не могу пойти за ним сам — меч может принять лишь избранный. Пять лет! Пять лет в тюрьме за то, что исполнял свой долг?! Долг перед Инносом?!
Я упал на колени.
Господи! Почему ты наказываешь тех, кто верен тебе? Хотя вера многих слишком слаба, неисповедимы пути Твои и велики чудеса...
Тишина.
Я встал с колен. Сегодня я улегся спать с тяжестью на сердце. На следующее утро Меня разбудил дикий грохот. Когда я вскочил