Аблаева А.Т.
Таврическая академия
Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского
г.Симферополь, Российская Федерация
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский поселился в Крыму, в Алуште, в 1906 году и прожил здесь «на горе, над морем» до конца жизни, то есть более 50 лет. Здесь были написаны самые известные его исторические произведения – роман-эпопея «Севастопольская страда» (1937–1939) и эпический цикл «Преображение России» (1914–1958). Менее известны и изучены его «Крымские рассказы» (1919–1928) – цикл произведений, состоящий из четырёх повестей и нескольких десятков рассказов. В них нашли отражение современные писателю события, происходящие в Крыму в конце 1910-х и в 1920-е годы: жестокая борьба за власть между белыми и красными, голод начала 1920-х, вслед за которым пришли эпидемии холеры и тифа, унесшие жизни тысяч людей.
Поскольку большая часть жизни С. Сергеева-Ценского прошла в Крыму, он был близко знаком с крымскими татарами, их культурой и языком. Писатель поддерживал дружеские отношения с известным крымскотатарским общественно-политическим деятелем, председателем КрымЦИКа Вели Ибраимовым (1888–1937)[1]. Вдова С. Сергеева-Ценского рассказывала, что он был глубоко потрясён, когда в 1937 году В. Ибраимов был обвинен в национализме и расстрелян.
В повести «Жестокость» (1922), входящей в цикл «Крымские рассказы», повествуя о событиях гражданской войны, С. Сергеев-Ценский не стремится дать им политическую оценку, в его прозе выражена позиция гуманиста, которого не может не возмущать взрыв насилия, когда жестокость каждой из противоборствующих сторон лишь умножает одна другую. Основной сюжет повести связан с судьбой шести красных комиссаров – людей разных национальностей (двух русских, еврея, украинца, латыша и крымского татарина). Они после того, как разнеслась весть об отступлении красных из Крыма, в одном из сёл, куда случайно попали, были подвергнуты страшной казни – их живыми закопали в землю. Так сельчане выразили своё возмущение новой властью, теми несправедливыми порядками, которые она устанавливала.
По наблюдению Е. А. Тырновецкой, в повести «Жестокость» сюжетообразующей является временная парадигма «отцы» – «дети». Новое поколение представлено комиссарами, поколение «отцов» – крестьянами из села Бешурань (см. [3]). Действительно, рисуя образы комиссаров, С. Сергеев-Ценский выделяет то общее, что было присуще им всем, – детскость. В «Крымских рассказах» С. Сергеева-Ценского представлен целый ряд детских образов, но они, как правило, служат выявлению трагедии страшного времени, губящего все живое.
Среди комиссаров особо выделялся крымский татарин – хозяин здешних мест. Он родился в горной южнобережной деревне Дегерменкой. С. Сергеев-Ценский хорошо знал эти места, в годы гражданской войны он сам прятался здесь «от преследовавших его посыльных от «новой власти» [1, с. 111]. Это знание проявилось и в повести. Рассказывая о детстве татарина, писатель приводит этнографические и топографические сведения, связанные с историей, бытом и культурой крымских татар. Так, он даёт перевод названия деревни с крымскотатарского языка (дегермен – мельница, кой – село), объясняет, почему она имела такое название («Протекает с яйлы тут много воды и вертит колеса двух маленьких мельниц» [2, с. 381]), рисует картину, которая открывается с вершины, где находилась деревня: «Из деревни виден Аю-Даг, а за ним полоса синего моря; это – налево и вниз, а направо и вверх – яйла. Если перевалить через яйлу, придешь в Бахчисарай, – бывшую столицу Крымского ханства, где есть еще ханский дворец и много мечетей. Под Аю-Дагом, у моря – Гурзуф» [2, с. 382].Крымскотатарский мир здесь оживает и в древних татарских легендах. Писатель включает в повествование о детстве комиссара-татарина предание о могиле татарского святого: «Злодеи отсекли святому острой саблей голову где-то там, на яйле, и святой взял свою голову в руки и пошёл вниз, в долину. И где капали чистые слёзы из глаз святого, там растут теперь белые подснежники, а где капала кровь из шеи святого, там растут красные, как кровь, пионы...» [2, c. 383].Эта легенда привносит трагическую ноту и предвещает участь героев повести.Детство будущего комиссара из деревни Дегерменкой представлено как рай на земле. Наступала весна, и «всё цвело кругом: кизил и миндаль, персики и черешни, груши и абрикосы, яблоки и айва... Тогда уж не смотрелось на море: тогда земля кругом обещала каждый месяц новые сладости, и каждый месяц бросал в глаза свои краски и обвеян был своим ароматом [2, с. 383].Впервые оказавшись с отцом в Гурзуфе и увидев, как живут русские дачники, мальчик сразу ощутил чуждость этого мира тому, к чему он привык с детства. В его деревне не было «ни одного бесполезного дерева <…>: все давали доход» [2, с. 383]. А здесь он увидел аллею акаций – «бесполезных» деревьев, ведущих к дому. Он спросил отца изумленно:– Бабай!.. Это какие деревья, бабай? Зачем их сажали?– Отец и сам не понимал, почему не посадили тут в два ряда хотя бы абрикосы или сливы изюмэрек[2], а он, маленький, решил тогда сразу и навсегда: – Эти русские помещики, бабай, – какой это глупый люди, – це-це!..» [2, с. 383].C. Сергеев-Ценский стремится передать точку зрения ребёнка, выразить особенности его мировосприятия и речевую манеру. Мальчик любил свою деревню и мечеть, «и нравилось ему, когда мулла аджи Осман посылал его на минарет кричать молитву. Он истово, с большим выражением, звонким мальчишеским голосом пел святые арабские слова:– Аллагу экбер!.. Аллагу экбер!.. Эшгеду еннэ, Мугамед эррэ ресюлулла!.. Айя лес алля!.. Айя лель феля!.. Аллагу экбер!.. Аллагу экбер!..
И сам аджи Осман хвалил его, а он три раза ездил в Мекку и учился в Константинополе, где живет сам султан, их султан, – также и их султан: повелитель всех правоверных на свете» [2, с. 384].
Будущий комиссар рос слабым, но зато он учился в школе, читал, писал и хорошо говорил по-русски. А комиссаром стал, чтобы «отстаивать татар, которых могли обидеть пришлые чужие комиссары» [2, с. 384].
При создании образа крымского татарина, особенностей его мировидения С. Сергеев-Ценский постоянно акцентирует внимание на концептах «своё», «чужое»: «Он стал комиссаром в своём Гурзуфе, чтобы отстаивать татар, которых могли обидеть пришлые, чужие комиссары; и если бежал он теперь вместе с другими, то совсем не из боязни, что кто-нибудь из татар в Дегерменкое выдал бы его белым, но на русских он не надеялся, также на греков» (выделено нами – А. А.) [2, с. 384].Среди всех комиссаров только татарин имел «вид хозяина: точно и не бежал вместе с ними, а ехал по своим владениям с гостями, и рад был, если кому-нибудь нравился тот или иной вид, та или иная окраска поля или неба, даже просто свежий утренний воздух…» [2, с. 383].Показателен следующий диалог:«– Ну и земля тут!– Яхши?.. Хороша? – спросил польщенный татарин.– Сильная земля!– Татарин пахал!.. Сколько... может, тыщу лет, я не знай, – татары тут жили» [2, с. 399].Однако всех комиссаров в итоге ждала общая судьба. Родная земля не спасла татарина. Тем не менее перед смертью он как будто снова переносится в детство и будто снова «мулла аджи Осман посылает его на минарет кричать молитву»: «Жалобно прокричала было нараспев, несколько раз подряд кочелобая голова татарина, с каждым разом слабее:– Аллагу-у!.. Алла!.. Алла-а [2, с. 426].Конфликт «своего» и «чужого» проявляется и в характеристике места, где погибли комиссары: эта деревня имеет татарское название, но жили здесь пришлые, русские, люди, так как коренные жители Бешурани после революции бежали в Турцию. Это подчеркнуто и во внешнем облике деревни: «<…> напялили соломенные поволжские крыши на безверхие татарские сараи; заново обмазали стены глиной <…> На месте мечети построили церковь, и на открытии и освещении храма тогда первый их батюшка, отец Василий, сказал памятное слово о бескровной победе креста над полумесяцем» [2, c. 396].Таким образом, в «Крымских рассказах» С. Сергеева-Ценского, в частности, в повести «Жестокость», репрезентирован крымскотатарский мир, представленный образом одного из комиссаров. Принцип изображения крымскотатарского мира зависит в данном случае от индивидуального, субъективного опыта, личностных установок писателя. Раскрытию образа крымского татарина, одного из главных героев повести, способствует использование Сергеевым-Ценским концептов «своё» и «чужое». Иными словами, в повести выражен объективный взгляд писателя-реалиста, исследующего нравственные последствия революции и гражданской войны.
Литература1. Онищенко Н. М. Тема гражданской войны в рассказе С. Н. Сергеева-Ценского «Жестокость» / Н. М. Онищенко // Вестник крымских литературных чтений. – 2006. – Вып. 1. – С. 108–115.
2. Сергеев-Ценский С. Н. Собр. соч.: в 12-ти т. / С. Н. Сергеев-Ценский. – М.: Правда, 1967. – Т. 2. – 450 с.
3. Тырновецкая Е. П. Модель художественного времени прозы позднего А. С. Пушкина в «Крымских рассказах» С. Н. Сергеева-Ценского: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.01.01 / Тырновецкая Евгения Петровна. – Тамбов, 2003. – 16 с.
[1] В музее С. Сергеева-Ценского в Алуште хранится фотография, на которой запечатлён писатель во дворе своего дома вместе с Вели Ибраимовым.
[2] Изюмэрек в переводе с крымскотатарского виноград-слива, местный крымский сорт.