Нет большей ошибки, чем предполагать, будучи введенными в заблуждение этой абсолютной необходимостью этического бытия, что этическое есть единственное или высшее требование Бесконечного к нам или единственный закон и путь более высокой Кармы, и что в сравнении с ним ничто не имеет значения. Идея немецкого мыслителя, что существует категорический императив, но не Сверхдуша, обязывающий человека стремиться к добру и правде, к прекрасному или истинному, твердый закон правильного поведения, правильной красоты, гармонии и знания, имеет специфический недостаток. Это ложная дедукция, порожденная слишком большим вниманием к переходному движению человеческого ума и только к одной стороне этого сложного феномена. Индийские мыслители имели более мудрые взгляды, когда, признавая правильное этическое бытие и поведение первой необходимостью, считали знание более важным требованием, незаменимым условием, и гораздо ближе подошли к полному видению в своем широком представлении, что через стремление к абсолютному знанию или чистой безличности воли, или экстазу Божественной Любви и Абсолютного Блаженства — и даже через поглощающую концентрацию психического, витального и физического существа — Душа обращается к Высшему, и что любая часть нашего существа может ощутить призыв и непреодолимую привлекательность Божественного. Действительно, такой подъем, императивность Божественного на всех путях нашего существа, — это стимул к саморасширению, к полному, интегрализирующему обладанию Богом, к свободе и бессмертию, и потому это Высший закон нашей Природы.
Фундаментальное движение жизни ничего не знает об абсолютной необходимости этического, ее единственный категорический императив — императив самой природы, заставляющий каждое существо утверждать свою жизнь, согласно своей прирожденной сущности или способу выражения Свабхавы. В переходном движении жизни, направляемом умом, есть моральный инстинкт, развивающийся в моральное чувство и идею — неполную, потому что остаются большие области поведения, где моральное чувство отсутствует или непоследовательно — эгоистические желания здесь удовлетворяются за счет других, и это моральное чувство не императивно, потому что легко побеждается более ранним и более естественно доминирующим законом витального бытия. Чему естественный эгоистический человек повинуется наиболее охотно, так это коллективным и социальным правилам поведения, запечатленным в его уме законом и традицией, а вне их круга он позволяет себе достаточную свободу. Разум генерализует идею морального закона, вводя этим обязанности, которые человек должен выполнять, но которыми может и пренебрегать, подвергаясь внешней или внутренней опасности, он настаивает, в первую очередь и главным образом, на моральном законе, Обязательности самоконтроля, справедливости, праведности, правильного поведения, а не на законе Истины, красоты, гармонии, любви, потому что упорядочение его желаний, инстинктов и внешней витальной деятельности — первая необходимость, он должен определить свою позицию в этом и установить порядок, прежде чем сможет.уверенно пойти вглубь и начать больше развиваться в направлении своего внутреннего существа. Это идеальный ум вводит такое поверхностное моральное чувство, эту относительную обязанность, интуицию внутреннего и абсолютного этического императива, и если он склонен отвести этике первое и наиболее важное, а в некоторых умах и все место, то это потому, что приоритет действия, давно отданный ему в эволюции ума на Земле, заставляет человека прилагать свой идеализм прежде всего к действию и отношениям с другими существами. Но как есть моральный инстинкт в уме, стремящемся к добру, так есть этический инстинкт, эмоциональный и динамический, и инстинкт, который ищет знания, а развивающийся разум в такой же степени озабочен развитием в этих направлениях, как и в этическом, и поисками истинного закона, потому что Истина, красота, любовь, сила и могущество так же необходимы для истинного роста ума и жизни, и для полноты действия — праведность, чистота и справедливость. Достигая высоты идеального плана, они тоже становятся, не меньше чем этический мотив, уже не поиском и потребностью этой относительной приводы, а законом и призывом к духовному совершенству, внутренним и абсолютным Божественным императивом.
Верхний ум стремится не только к добру, но также к Истине и знанию. У него есть как этическое, так и интеллектуальное бытие и импульс, который движет им; воля к знанию, жажда Истины не менее Божественна в своей направленности вверх, чем воля к добру, которая меньше, а на ранних этапах даже более необходима для роста нашего сознания и существа и правильной организации действия, она не менее императивная потребность, возложенная на человека волей Духа в универсуме. И в поисках знания и в поисках добра мы видим одни и те же пути и стадии эволюции энергии. Сначала в ее основе только жизненное сознание, ищущее само себя, все больше и больше осознающее свои движения, действия и реакции, свое окружение, привычки, законы, которое достигает расширения и учится всегда извлекать выгоду из своего самопереживания. Это действительно фундаментальная цель сознания и использования разумности, с мыслящей волей в ней, которая есть главная способность человека; она поддерживает, охватывает и изменяете своем изменении, расширяет в своем расширении и все больше совершенствует все остальное. Ум, в своем первичном действии, стремится к знанию с определенным любопытством, но обращает его, главным образом, к практическим целям, к тому, что дает ему возможность лучше, реализовать и постоянно расширять жизненные цели. Позже он достигает свободного использования разумности, но все же сохраняет преимущественный поворот к витальным целям. И мы можем видеть, что, как сила, откликающаяся жизни, мировая энергия, кажется, придает более непосредственную важность и дает более ощутимые результаты знанию, правильному практическому действию разумности, чем моральной правоте. В этом материальном мире, по меньшей мере, неясно, в какой степени моральное добро оплачивается витальным добром, а моральное зло наказывается отвращением, но несомненно, что очень часто мы должны платить за свои заблуждения, за глупость, за незнание правильного способа действия, за любое незнание или неправильное использование законов, которые управляют нашим психическим, витальным и физическим существом, поэтому несомненно, что знание — это сила для жизненной эффективности и успеха. Разумность окупается в материальном мире, оберегает себя от витального и физического страдания и обеспечивает себе витальное вознаграждение более надежно, чем моральное право и этические цели.
Но более высокий ум человечества не больше удовлетворяется утилитарным использованием знания в качестве последнего слова в поисках разумности, чем виталистической и утилитарной позицией этического существа. Как в этическом, так и в интеллектуальном существе человека возникает потребность знания, которое уже не для использования в жизни, не для того, чтобы правильно действовать, разумно обращаться с окружающим миром, а необходимо для Души, как императивная потребность внутреннего существа. Стремление к знанию ради знания есть истинная, внутренняя Дхарма интеллекта, а не стремление к знанию ради обеспечения и расширения средств жизни и успеха в деятельности. Витальный кинетический человек склонен рассматривать эту страсть как заслуживающую уважения, но все же достаточно непрактичную, а часто как тривиальное любопытство; как он ценит этику за ее социальные результаты и полезность для жизни, так он ценит знание за его внешнюю полезность; наука в его глазах велика из-за ее изобретений, увеличения комфорта, средств и приспособлений: стандарт во всех вещах — витальная эффективность. Но в действительности природа видит и движется с самого начала к более широкой и внутренней Воле с большей целью, и все поиски знания вытекают из потребности ума, потребности его природы, а это значит — из потребности Души, которая находится в этой природе. Потребность в знании едина с потребностью в росте и, начиная с жадного любопытства ребенка, вплоть до серьезного усилия ума мыслителя, ученого, философа, фундаментальная цель Природы постоянно одна и та же. Все время, когда она кажется занятой только поддержанием своего действия, жизнью, внешним, ее скрытая цель иная — это эволюция того, что скрыто в ней, потому что если ее первое динамическое слово — это жизнь, ее более откровенное слово — сознание, эволюция жизни и действия — только средство эволюции сознания, заключенного в жизни, плененной Души, Дживы. Действие это средство, но знание — признак, а рост сознательной Души — цель. Поэтому использование человеком разумности для войска знания есть то, что наиболее отличает его от других существ и дает особое и высокое место на шкале существования. Его страсть к знанию, сначала к познанию пира, а потом к самопознанию, и тому, в чем они встречаются и находят свой общий секрет — к познанию Бога, есть главное направление идеального ума и больше императив его бытия, чем действия, хотя последний полностью овладевает им, больше по широте своих достижений и по своей эффективности в действии, по отклику мировой энергии на силу Истины в нем.
В третьем движении высшего ума, когда он готовится освободить себя, чистую сущность своей Воли и разумности, сияющего руководителя своего стремления от подчинения витальному мотиву, этот императив природы, эта внутренняя потребность, которая создает в уме человека стремление к знанию, становится чем-то большим, все более и более явно идеальным абсолютным императивом Души, выходящей из шелухи и оболочек невежества и толкающей к Истине, к Свету, как условию реализации и призыву Божественного к существу. Внешняя полезность перестает быть нужной в качестве побуждения к знанию, точно так же, как приманка витальной награды сейчас или после на этом же высоком уровне нашего восхождения перестает быть нужной в качестве побуждения к добродетели, и придание ей важности в любой форме ощущается как деградация бескорыстия и отпадение от высокой чистоты душевного мотива. Даже в более внешних формах интеллектуального поиска что-то от этой абсолютности начинает ощущаться и управлять. Ученый делает свои открытия для того, чтобы узнать закон и Истину процесса универсума, а практические результаты — только вторичный мотив исследующего ума, и вообще не мотив для более высокого научного разума. Философ движим внутренним импульсом на поиск Высшей Истины вещей ради одной только Истины, а все остальное, кроме возможности увидеть лицо Истины, становится для него, для его поглощенного ума и Души вторичным и неважным, ничто не должно мешать этому единственному императиву. Такого же рода тенденция к исключительности есть в интересе и процессе этого Абсолюта. Мыслитель озабочен поиском и осуществлением Истины в себе и в мире, невзирая на любые результаты этого, которые могут разрушить установленные основы жизни, религии, этики, общества и на все другие соображения; он должен выразить слово Истины, какими бы ни были его динамические результаты в жизни. И этот абсолют становится наиболее абсолютным, а императив наиболее императивным, когда внутреннее действие преодолевает строгое спокойствие интеллектуального поиска и становится горячим стремлением к Истинному переживанию, внутренней жизни, рождением в новом истинном сознании. Влюбленный в Свет, мудрец, Йог, пророк, Риши живут для знания и в знании, потому что они ищут Абсолют Света и Истины, и его власть над ними исключительна.
В то же время, это линия мировой энергии — потому что мировая Шакти, это Шакти сознания и знания, а не только Могущества силы и действия — и выходящая энергия знания приносит свои результаты так же определенно, как энергия воли, ищущая успеха в действии или в правильном этическом поведении. Но результатом, который она приносит на этом более высоком плане умственного поиска, является рост Души в Свете и Истине; это счастье и это единственная высшая награда, нужная Душе знания; а затемнение внутреннего света, боль отпадения от Истины, боль от несовершенства, от жизни не только по закону, но и неполностью в свете — ее единственное наказание страданием. Внешние страдания и награды жизни — мелочи для Высокой Души знания в человеке, его высокий ум будет часто сталкиваться со всем тем, что может сделать мир, чтобы повредить ему, однако он готов принести любые жертвы в поиске и утверждении Истины, которую познает и для которой живет.
Бруно, горящий в римском костре, жертвы всех религий, страдающие и приветствующие мучения и преследования, как свидетельства внутреннего света в себе, Будда, покидающий все, чтобы открыть темную причину универсального страдания в этом мире непостоянства и путь ухода в высшее Постоянство, аскетическое отметание жизни в мире и ее действий, наслаждений и привлекательности, как иллюзии, с единственным желанием войти в Абсолютную Истину и Высшее Сознание — свидетельства этой императивности знания, его высшие примеры и образцы. Цель природы, Духовное оправдание ее путей, проявляется в таком повороте ее энергий, который ведет сознательную Душу по линиям Истины и Знания. Сначала это только физическая Природа, строящая себе надежное поле на основании утвержденной Истины и закона, но определяющаяся подсознательным знанием, которое она еще не разделяет со своими творениями. Затем она Жизнь, постепенно осознающая себя, ищущая знания, которое она могла бы продвигать в них своими способностями и одновременно увеличивать сложность и эффективность движений, медленно развивая осознание, что знание следует искать ради более высокой и чистой цели, ради Истины, ради удовлетворения Души знания. И, наконец, сама Душа, растущая в своей Абсолютной Истине и Свете, которая и есть ее совершенство, становится законом и высшей целью энергий. На каждой стадии Природа откликается согласно развитию цели и сознанию существа. Сначала она отвечает умением и деятельной разумностью — ее собственные потребности достаточно объясняют, почему она награждает не справедливость или моральное добро, как хотелось бы этическому уму, а умелого и сильного, волю и разумность — затем, все более и более отчетливо освобождаясь, отвечает просветлением и удовлетворением ума и Души в сознательном использовании и мудром направлении сил и способностей, и в самом конце ее единственный высший отклик это рост Души в Свете, удовлетворение совершенствования в знании, рождение в высшем сознании и чистая реализация внутреннего императива. Этот рост. Божественное рождение или Духовное самопревышение — высшая награда, которая для восточного ума всегда была наибольшим достижением — рост из человеческого невежества в Божественное Самопознание.