My Own Little Misery (Ours)
https://ficbook.net/readfic/4481059
Направленность: Слэш
Автор: flxramean
Переводчик: Aclathrate27 (https://ficbook.net/authors/2605)
Оригинальный текст: https://www.asianfanfics.com/story/view/1068570/my-own-little-misery-ours-angst-romance-exo-baekhyun-kyungsoo-baeksoo
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Бён Бэкхён, До Кёнсу (ДиО)
Пейринг или персонажи: BaekSoo, ChanBaek
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Драма, Психология, AU
Предупреждения: Мужская беременность
Размер: Мини, 11 страниц
Кол-во частей: 2
Статус: закончен
Описание:
Меня зовут До Кёнсу и когда-то я был любим.
Его звали Бён Бэкхён и это наша история.
Дорогой Бэк, тебе следует знать кое-что
Я люблю тебя, Бэк.
Навеки.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Сессия заставляет меня любить ангст еще больше, чем я его люблю в принципе.
Собственно, начинала переводить это я уже давно, а оставлять незаконченным перевод не хотелось.
А еще автор вроде как обещала сиквел.
Too Hard To Breathe
https://www.youtube.com/watch? v=2fmBrCpK9ds
Кёнсу помнит, как впервые обнял Бэкхёна.
Помнит, как в его душе словно наступил тёплый май, когда он впервые увидел его.
Он помнит непривычный вкус губ Бэкхёна, помнит, как краснели его уши, когда Кёнсу дразнил его, как он отворачивался, когда Кёнсу засматривался на него. Он до сих пор помнит его улыбку, от которой замирало сердце. Помнит, как они переглядывались, целовались украдкой, два влюбленных дурака.
Он до сих пор помнит, какого это, любить Бэкхёна.
--
Любить Бэкхёна было потрясающе.
Той любовью, которая возносила тебя на седьмое небо. Любовью, что напоминала о доме. Любовью, что безжалостным пламенем испепеляет тебя целиком. Как в первый раз. Так, что спирает дыхание, и хочется еще.
Именно так его любил Кёнсу.
Бэкхён всегда был заботливым и любящим, идеальным парнем, таким, каких обожали аджуммы, ведь он представлял собой воплощение идеального сына, хоть иногда его забота и была чрезмерной.
Но все меняется.
Бэкхён все чаще не возвращается ночевать домой. «У меня слишком много работы», оправдывается он. Он вздрагивает от прикосновений Кёнсу. Они отдаляются.
Но Кёнсу простит.
Он закрывал на все глаза, когда Бэкхён невесомо целовал его в лоб, отгонял прочь все подозрения, когда Бэкхён прижимался к нему ночью, падая на правую сторону кровати и приобнимая его. Тупая боль в груди оставляла после себя звенящую пустоту.
Кёнсу боится.
Боится одной мысли, что может потерять Бэкхёна. Боится позволить ему выскользнуть из своих рук. Бэкхён — его дом, его милый, милый дом. Потерять Бэкхёна значит потерять себя и свой разум, разбить сердце на тысячи осколков. Дыра в сердце Кёнсу становится все больше, а Бэкхён ничего не замечает.
Но Кёнсу понимает, что уже потерял его.
Поцелуи становятся все мимолетнее, прикосновения все менее ощутимыми. Бэкхён смотрит на Кёнсу с разочарованием и печалью, его объятья по ночам становятся не такими крепкими, как раньше, а без него кровать кажется ужасно холодной.
Он замечает красноватые отметины на коже Бэкхёна, стоит тому поднять руки. Кёнсу прекрасно знает, откуда они взялись. Не раз он не ложился спать, дожидаясь Бэкхёна, и когда тот заявлялся домой в четыре утра после «долгой работы». Он знает.
Весь мир отвернулся от него. Кёнсу чувствует ее, боль, что оставит на его душе незаживающую рану.
--
Чанёль высокий, в меру подкачанный, однозначно во вкусе Бэкхёна. Дни идут, и все чаще Бэкхён предпочитает его Кёнсу, дурачится, дергая его за оттопыренные уши и шепчет комплименты своими пухлыми губами.
Однажды Кёнсу заметил их в кинотеатре на Звездных Воинах. Видимо, у них было свидание. И от его взгляда не ускользнуло, как крепко Бэкхён сжимал ладонь парня и тихо шептал «я люблю тебя», а тот один за другим крал у него поцелуи, что раньше принадлежали одному Кёнсу.
Кёнсу оставили ни с чем, и теперь ничего не изменить.
Бэкхён больше не с ним.
Но Кёнсу не против.
Он говорит себе, что все в порядке,
Когда просыпается в пустой кровати,
Когда готовит завтрак на двоих и вторая порция остается не тронутой, остывая,
Когда он в одиночестве напевает песни из их плейлиста,
Когда тишину в доме нарушает лишь его собственное дыхание, а не громкий смех Бэкхёна,
Когда он засыпает в слезах, поглаживая рукой чуть округлившийся живот.
Но Кёнсу простил Бэкхёна, хоть и не смог разлюбить.
--
Бэкхён почти не появляется дома и тишина становится все невыносимее.
Он уходит в пять утра и возвращается в два часа ночи. Диван в гостиной стал его кроватью, а полка в шкафу почти опустела.
Все слишком очевидно. И дураку понятно, что Бэкхён больше не хочет жить под одной крышей с Кёнсу. Не желает жить как Кёнсу.
И любить Кёнсу ему теперь не интересно.
--
Выбора не остается. Ничего не исправить, не залатать. Ничего не изменить. Не осталось ни воспоминаний, ни желания бороться или жить. Нет больше Бэкхёна и Кёнсу.
И Кёнсу ушел.
Ничего не сказав.
--
Кёнсу улыбается своему четырехлетнему сыну, который в последние дни вечно чего-то хотел. Он рос любопытным мальчиком и постоянно утягивал родителя в кафе по дороге куда-нибудь. Кёнсу оставалось лишь улыбнуться и, зайдя внутрь, поднять малыша на руки и, поцеловав в носик, спросить:
— Что ты хочешь, До Рён?
Мальчик смеется, отчего его глазки блестят еще ярче, и оглядывается по сторонам, ловко изворачиваясь в руках отца, и тот не может сдержать тихого смеха.
— Папочка! Я хочу…банановое! Можно, можно? — тараторит он, пальчиком указывая на пластиковые бананы за кассой.
Кёнсу целует сына в щеку.
— Конечно, радость моя. Подожди немного, ладно?
Кёнсу озвучивает заказ девушке за кассой, расплачивается и ведет сына к столику поодаль ото всех. Он оглядывается и видит глаза, такие знакомые, те, что он так любил когда-то давно.
— Кёнсу?
Бэкхён ничуть не изменился. Разве что волосы теперь выкрашены в платиновый блонд, да и в целом он выглядит лучше. Его голос, такой глубокий, заставляет воспоминания волной нахлынуть на Кёнсу.
— Б-Бэкхён…
I'm On My Knees (Right Now)
https://www.youtube.com/watch? v=9rJ93IjTa50
В жизни Кёнсу не было места свету.
Он никак не мог понять, почему, пока вдруг в один миг она не озарилась ярким радужным светом.
И он все понял.
Причиной всему был Бён Бэкхён.
Но мы же знаем, что ничто не длится вечно, не правда ли?
--
— Вау, — Бэкхён глядит на него, широко раскрыв глаза. — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова, Кёнсу.
Кёнсу натянуто улыбнулся, надеясь, что это ускользнет он старшего.
— Я путешествовал, — он отрывает взгляд от кружки в своих руках. — Много. Дома почти не бывал и решил вернуться в Штаты.
Взгляд против воли скользит по левой руке Бэкхёна, где на безымянном пальце красуется серебряное кольцо. От мысли, что Бэкхён наконец остепенился и решил связать свою жизнь с кем-то, сердце болезненно сжимается. Не с ним.
Кёнсу едва удается держать лицо.
Бэкхён кивает и переводит взгляд на Рёна, который тихо поедал свое лакомство, иногда поглядывая на взрослых. Малютка был вылитой копией своего отца. Особенно его глаза — большие и темные, полные любви и жизни, как и у Кёнсу.
Но взгляд Кёнсу уже не тот, каким его запомнил Бэкхён. Теперь в нем безразличие и нотки печали. Как бы он хотел снова увидеть, как трепещут ресницы младшего, когда он смотрел на него. Но теперь ему достается лишь отстраненный, пустой взгляд.
— Мальчик просто твоя копия, Кёнсу. Конечно, какие-то черты знакомые, хоть и не твои, но, Боги, он такой милый, что мне хочется завести своего.
— Конечно, Бэкхён, — Кёнсу ласково треплет сына по голове. — Он и не может быть точь-в-точь как я. Я хочу сказать, его характер — прямо как у него.
Кёнсу кладет руки на стол, а Бэкхён в недоумении приподнимает брови.
— У него?.. А, второго папочки. Ну да, разумеется, — тихо смеется он.
— Знаешь, До Рён, я всегда считал, что твой папа — самый красивый человек из всех, что я видел, но после встречи с тобой мне, кажется, придется пересмотреть свои взгляды, — подмигивает Бэкхён мальчику, ласково похлопывая его по плечу.
Больно. Больно. Больно.
Самый красивый? Да, разумеется. Если бы он был настолько красив в глазах Бэкхёна, ему не пришлось бы просыпаться в холодной кровати, не пришлось бы волноваться о том, что, когда он умрет, его сын останется совсем один. И, разумеется, он бы не просыпался с осознанием, что он совершенно никому не нужен.
Кёнсу откашливается.
— Так как у тебя дела, Бэкхён? Ты так и не рассказал ничего.
Бэкхён тут же расцветает, улыбаясь своей фирменной улыбкой.
— У меня всегда все отлично, Кёнсу. В следующем месяце выхожу замуж.
Кёнсу сжимает кулак, чувствуя неприятный осадок от услышанных новостей. Кажется, все повторяется сначала. Кажется, там, внутри, что-то разбилось в очередной раз. Что-то необъяснимое, невыразимое словами.
Кёнсу не мог ничего поделать с грустью, обволакивающей его сердце.
— Мои поздравления, Бэк. Я всегда знал, что однажды ты остепенишься. Так кто этот счастливчик? — выдавливает он из себя смешок.
Но в его глазах нет ни одной эмоции. Он знает, но ничего не может с этим поделать.
Услышав вопрос, Бэкхён тушуется, но во взгляде у него мелькает что-то, что он не видел с тех самых пор, как старший его разлюбил. В его глазах плещется любовь.
— Мой коллега, Пак Чанёль. Вряд ли ты его знаешь, — я знаю.
— Мы встречаемся уже четыре года, — и это я тоже знаю.
— Он потрясающий, Кёнсу. Вам обязательно нужно будет познакомиться. С ним я почувствовал себя самым счастливым и любимым человеком на этой планете, — это было не под силу мне.
Слова пролетают мимо ушей Кёнсу. Сейчас он видит перед собой совершенно другого человека, это уже не тот Бэкхён, которого он знал. Его Бэкхён был непоседой, не мог усидеть на месте ни минуты. Он куксился, когда Кёнсу запрещал ему есть всякую гадость посреди ночи, он бегал по дому, считай, голышом, дразня младшего и потом получая за это по шее.
Этот Бэкхён осторожный, тщательно выбирает слова. Он делает все с чувством, с толком, а от юношеской неуклюжести не осталось и следа. Когда-то непредсказуемый, теперь он как открытая книга. Он сильно вырос рядом с Чанёлем, думает Кёнсу, он с такой легкостью изменился ради этого мужчины.
Но кое-что Кёнсу помнит наверняка.
Ради него Бэкхён не менялся.
---
Их первая встреча произошла по воле случая.
Бэкхёну было двадцать два и у него во всю бушевали гормоны. В отличие от окружающих, он был тем еще ребенком. Он был из тех, кто носился целыми днями, доводил людей до слез просто потому что считал, что давить на больные места — забавно. Да, Бэкхён был тем еще мудаком.
Кёнсу приехал в Корею по обмену. Он изучал современную литературу, а Бэкхён — композицию и сценическое искусство, поэтому некоторые пары у них были общими.
Наглости Бэкхёну было не занимать, поэтому он крутился вокруг Кёнсу весь семестр. Он не прекращал попытки заговорить с ним, а, не получая в ответ совершенно никакой реакции, его интерес лишь разгорался с новой силой.
Кёнсу был замкнутым парнем, вечно в наушниках и с каменным лицом, на котором не было ни единого намека на улыбку. Бэкхён его бесспорно раздражал, но он был не из тех, кто стал бы устраивать разборки только из-за того, что человек ему не нравится. Он не привык давать людям то, чего они хотели.
А Бэкхён хотел его внимания. Поэтому впустить его в свою жизнь было все равно что кинуть волку кусок мяса.
Поэтому он ничего не делал.
С другой стороны, Бэкхён с каждым днем терял терпение, его попытки становились все более очевидными, но толку от этого не было никакого.
И Кёнсу стал смыслом его жизни.
Но Бэкхён ненавидел то чувство, что разливалось теплом в груди от одного присутствия парня.
Когда Кёнсу был рядом, мир становился лучше, трава зеленее, и, казалось, вот-вот на лужайке покажутся единороги.
Поэтому он решил написать песню о том, как полюбил единорогов и как вместо бабочек у него в животе ползает целый выводок букашек-таракашек. Он исполнил ее в фойе университета. Исин аккомпанировал ему на гитаре, а он, парень с нежно-фиолетовыми волосами, распинался как влюбленный дурак. Зеваки издавали недовольное «у-у-у», но только не Кёнсу.
— Ты, там, До Кёнсу! — нахмурился Бэкхён. — Ты, высокомерный мудила, считающий себя лучше других!
Кёнсу стушевался, оказавшись в центре внимания и неловко указал на себя.
— Я-я?
— Да, ты. Не знаю, то ли ты и в самом деле бесчувственная тварь, то ли Сатана во плоти, но последние несколько дней ты знатно потрепал мне нервы. Каждый раз, стоит тебе оказать поблизости, у меня начинает кружиться голова, а по телу разливается тепло, и это меня до ужаса бесит, — ладонью он прикасается к груди, там, где бьется сердце, и вдруг краснеет.
— Так что, Кёнсу, ты пойдешь со мной на свидание?
Кёнсу нахмурился, а на лице у него были написаны смущение и недоумение. Бэкхён внезапно пожалел, что признался в своих чувствах в такой обстановке, когда вокруг столько людей. Он уже был готов снова раскрыть рот, как тишину вдруг нарушил тихий голос.
И Бэкхён понял, что, возможно, идея была не такой уж и плохой.
— … Пойду. Я пойду с тобой на свидание, если ты прекратишь называть меня Сатаной.
Кёнсу тут же скрылся из виду, оставив глупо улыбающегося Бэкхёна в фойе.
Кёнсу искренне считал, что соглашаться на предложение Бэкхёна было огромной ошибкой.
Но позже он понял, что ошибался, ведь настали дни, полные любви, и два сердца стали одним.
Но судьба никогда не отличалась благосклонностью к влюбленным голубкам. На смену солнечным денькам пришел первый шторм, не предвещавший после себя ничего хорошего.
Шторм перерос в настоящее торнадо.
И воспоминания о счастливых днях сгорели, разлетаясь пеплом на ветру.
--
Они были вместе уже четыре года и Кёнсу понял, что Бэкхён не изменится. И он научился любить его таким, какой он есть, со всеми его подростковыми заморочками.
Он полюбил все его недостатки.
В отличие от Бэкхёна.
--
— Могу я задать тебе один вопрос?
— Конечно. В чем дело?
— Той ночью… — Бэкхён ставит кружку на столик. — Когда я пришел домой, тебя не было… Ты просто испарился… Словно приведение.
— Что с нами случилось, Кёнсу?
Кёнсу замирает, не в силах сделать вдох. Такого вопроса он явно не ожидал.
Он сглатывает и его сердце трепещет, стоит ему заметить полный отчаяния взгляд старшего. С его уст срывается тихий вздох. Прошло столько лет, какая теперь разница?
Он ухмыляется, поднимая глаза на Бэкхёна.
— Долго же ты думал, прежде чем задать этот вопрос, Бэк. Ты мог задать его еще несколько лет назад, но не стал.
Бэкхён хмурится, не отводя взгляда. Кёнсу серьезен как никогда, в его словах ничего не таится между строк. Они искренни, но отчего-то внутренности болезненно сжимаются.
Заметив, что старший не намерен говорить, Кёнсу продолжает:
— Ты… ты даже не пытался найти меня, Бэк.
— Мы оба знаем, что это так. Не пытайся отрицать это. Я знаю тебя слишком хорошо, Бэкхён.
Кёнсу разжимает кулаки, печально улыбаясь.
— Но я не виню тебя, не подумай. Все, что ни делается, все к лучшему, верно? Раньше я часто мучил себя вопросами. Все вышло так из-за того, что я не отдавал себя всего этим отношениям, или же потому что я отдал всего себя? Что я сделал не так, что ты вдруг изменился, как все бы сложилось, не сделай я каких-то вещей.
— Эти вопросы не давали мне покоя. Я не мог выносить этого, голова болела, сердце разрывалось, и лучшим решением было уйти от тебя. Поэтому я таки поступил.
— … С-Су, — дрожащими пальцами он тянется к ладони Кёнсу и обхватывает его большой палец. — Прости, прости м…
Кёнсу качает головой. Простить и забыть было тяжело. Он так устал от всего этого.
— Не надо. Не проси прощения, прошу тебя, — в его голосе слышна мольба. Глаза Бэкхёна начинают слезиться, когда Кёнсу убирает свою руку. Медленно, так, что боль мучительно сдавливает его грудь.
Их взгляды сталкиваются. Кёнсу сдается первым, переводя взгляд на сына. Бэкхён молча следует за его взглядом, разглядывая мальчика.
Тишина оглушает их обоих. Они не проронили ни слова, наблюдая как мальчик пытался превратить банан в пюре. Он успокаивал их обоих, хоть несколько минут назад они вели весьма напряженную беседу.
Кёнсу слабо улыбается.
— Я лишь надеюсь, что он не грустит из-за того, что я его единственный родитель, — говорит он, убирая большим пальцем пятнышко с личика сына.
Бэкхён снова поднимает взгляд на Кёнсу.
— Ты отец-одиночка? Где его отец?
Бэкхён готов поклясться, что видел, как губы младшего дрогнули.
— Где-то, то тут, то там. На самом деле, я понятия не имею, — тяжело вздыхает он. — Я уже четыре года воспитываю его сам, но сил пока что хватает, — тихо смеется он, заметив, каким огорошенным выглядит Бэкхён. — Я был ужасно напуган, ведь я был совсем один. Я и сейчас еще молод. Но я не виню его. Если бы не он, в моей жизни никогда не появился бы этот ангелочек.
Конечно, Бэкхён не имел никакого понятия о том, через что ему пришлось пройти, думал Кёнсу, усаживая сына на колени. Это было долгое и болезненное приключение, его сердце и жизнь были бесповоротно изломаны. Это был один из самых пугающих моментов в его жизни.
Тогда он еще не пришел в норму после расставания, отчего все было лишь тяжелее. Он до сих пор помнит все в мельчайших деталях.
--
Он дохаживал последние дни своей беременности. На улице было ужасно холодно и Кёнсу до чертиков устал, просидев всю ночь над проектом. Это был его последний проект, после которого он должен был уйти в декрет.
Он укутался плотнее в одеяло, не чувствуя ничего кроме холода. По лбу медленно катились капельки пота, а острая боль в пояснице не давала покоя. Кёнсу чувствовал себя бессильным. Ему некому позвонить, да и сам он был слишком вымотан, чтобы встать и дойти до телефона.
Он проплакал несколько часов. Простыни пропитались кровью. Он понял, что это не прекратится. Было больно и он не мог ничего с этим поделать. Сжимая простыни в кулаках, он был уверен, что потеряет малыша, уверен настолько, что перестал волноваться об этом. Он хотел лишь чтобы эта боль наконец прекратилась и больше никогда не повторялась.
Неожиданно спасительная темнота пришла ему на помощь.
Он думал, что умер, что он погребен под землею.
Кёнсу понял, что жив, когда, открыв глаза, увидел перед собой чье-то лицо, а там, за ним, был смутно знакомый потолок. Здесь витал воздух, пропитанный слезами и смертью.
Кёнсу ненавидел это, но осознавал, что боль уже позади.
Малыш, что еще недавно был у него в чреве, сейчас лежал у него на руках. Его солнышко заснуло, тихо посапывая, пребывая вдали от мира, в котором он очутился девятнадцать часов назад. Слезы одна за одной медленно капали на щечки малыша, а Кёнсу быстро стирал их, всхлипывая.
— Тебе повезло. Еще пять минут и доктора не смогли бы спасти тебя, Кёнсу, — сказал человек, сидящий у кровати.
— Кажется, я тогда уже был мертв, — отозвался он, чуть улыбаясь.
--
— Нам, пожалуй, уже пора, — Кёнсу встает со стула и берет сына за руку. — У нас скоро самолет.
— Самолет?
— Это мой последний день в Корее, — улыбается он, глядя на мальчика. — Я приехал чтобы забрать кое-что из квартиры.
— Да? Так когда ты приедешь в следующий раз? Может… Ты придешь на мою свадьбу? Я бы очень хотел видеть тебя там, в память о том, что было, — выдыхает он.
Лицо Кёнсу темнеет после слова «свадьба», но он быстро берет себя в руки.
— Бэкхён… Я…я не вернусь. Я приехал сюда в последний раз.
— Тогда, я так понимаю, это наша последняя встреча?
— Да, пожалуй, — улыбается Кёнсу. — Не беспокойся. Просто знай, что я всегда рядом, где-то неподалеку.
Бэкхён тихо смеется.
— Разумеется, ты ведь До Кёнсу.
Младший уже направился к двери, как вдруг остановился и повернулся к Бэкхёну.
— Ох, передай Пак Чанёлю, что он счастливчик. Лишь ему удалось захомутать Бён Бэкхёна, — он подмигивает, а Бэкхён лишь раскрывает рот. Кёнсу ухмыляется и наклоняется к сыну.
— Скажи дяде «до свидания», До Рён.
Мальчик чуть улыбается и машет ему ладошкой.
— До свидания, Бэкхён-аджосси.
--
Они неспеша идут по улице. Кёнсу все еще пытается прийти в себя недавних событий, а его сын как всегда переполнен энергии.
— Папочка.
— Папочка!
— Аппа!
Кёнсу поднимает на него взгляд.
— Д-да? Прости, что ты хотел? — отвечает он с акцентом.
— Возьми меня на ручки, — на чистом английском просит сын.
Кёнсу поднимает ребенка и, ухватив его поудобнее, продолжает идти к автобусной остановке.
— Кто это был, папочка?
— О ком ты, Рён?
— Бэк-аджосси!
— Ох…
— Самый прекрасный человек во всем мире.
Я до сих пор люблю тебя, Бён Бэкхён.
Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/4481059