XV и XVI столетия были временем больших перемен в экономике, политической и культурной жизни европейских стран. Бурный рост городов и развитие ремесел, а позднее и зарождение мануфактурного производства, подъем мировой торговли, вовлекавший в свою орбиту все более отдаленные районы постепенное размещение главных торговых путей из Средиземноморья к северу, завершившееся после падения Византии и великих географических открытий конца XV и начала XVI века, преобразили облик средневековой Европы. Почти повсеместно теперь выдвигаются на первый план города. Некогда могущественнейшие силы средневекового мира – империя и папство – переживал глубокий кризис. В XVI столетии распадавшаяся Священная Римская империя германской нации стала ареной двух первых антифеодальных революций – Великой крестьянской войны в Германии и Нидерландского восстания. Переходный характер эпохи, происходящий во всех областях жизни процесс освобождения от средневековых пут и вместе с тем еще неразвитость становящихся капиталистических отношений не могли не сказаться на особенностях художественной культуры и эстетической мысли того времени.
Все перемены в жизни общества сопровождались широким обновлением культуры расцветом естественных и точных наук, литературы на национальных языках и, в особенности, изобразительного искусства. Зародившись в городах Италии это обновление захватило затем и другие европейские страны.
Появление книгопечатания открыло невиданные возможности для распространения литературных и научных произведений, а более регулярное и тесное общение между странами способствовало повсеместному проникновению новых художественных течений.
|
|
Термин «Возрождение» (Ренессанс) появился в XVI веке древности. Рассматривая эпоху Средневековья как простой перерыв в развитии культ. Еще Джордано Вазари – живописец и первый историограф итальянского искусства, автор прославленных «Жизнеописаний» наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих (1550 г.) писал о «возрождении» искусства Италии. Это понятие возникло на основе широко распространенной в то время исторической концепции, согласно которой Эпоха Средневековья представляла собой период беспросветного варварства и невежества, последовавший за гибелью блестящей цивилизации, историки того времени полагали, что искусство некогда процветавшее в античном мире, впервые возродилось в их время к новой жизни. Термин «Возрождение» означал первоначально не столько название всей эпохи, сколько самый момент возникновения нового искусства, который приурочивался обычно к началу XVI века. Лишь позднее понятие это получило более широкий смысл и стало обозначать эпоху, когда в Италии, а затем и в других странах сформировалась и расцвела оппозиционная феодализму культура. Энгельс охарактеризовал Возрождение как «величайший прогрессивный переворот из всех, пережитых до того времени человечеством».
Сущность Ренессанса - гуманизм.
Ярчайший расцвет искусств и мысли, с блистательными именами гениальных поэтов, художников, мыслителей, ученых и мореплавателей, имел свои первопричины и источники, порою парадоксальные.
«Как известно, - пишет Алексей Лосев в «Эстетике Возрождения», - Ренессанс был продуктом ранней городской культуры, развившейся в своем отличии, в иной раз и в своей борьбе с мировоззрением феодальных поместий».
|
|
Здесь указание на сугубо земные, социально-исторические условия, каковые сами по себе еще никак не объясняют явление нескольких плеяд ярчайших звезд даже в одной Флоренции XV века. Что же произошло? Средневековье в зените своего развития, что знаменуется созданием «Комедии» Данте Алигьери, названной «Божественной комедией» Джованни Боккаччо. Определение имело прямой смысл, но уже проступало и его переносное значение.
Философской основой ренессансного миросозерцания, как и средневекового, был античный неоплатонизм, учение Платона об идеях (не обычный идеализм позднейших времен, а эстетический), разработанное неоплатониками Плотиным (III век н.э.) и Проклом (V век н.э.) всесторонне, с интимным переживанием, с погружением в мистику глубочайших философских понятий о Едином, о Мировом Уме, о Мировой Душе и о Космосе. Античный неоплатонизм был космологичен. Это был политеизм в полном соответствии с греческой мифологией.
Средневековые мыслители с их монотеизмом заговорили об абсолютной личности, связав с нею и благо, и красоту. Фома Аквинский через неоплатонизм и теологию приходит к эстетике, как Данте христианское вероучение превращает в поэзию в «Божественной комедии», как Гомер в свое время старинную веру греков воссоздал в «Илиаде» в эпос, драму и эпическую поэзию.
Средневековый неоплатонизм, как мы видим, теологичен. Но личность в нем уже проступила как живая, конкретная, воплощение блага и красоты, как вскоре явится Христос на картинах.
|
|
Поскольку все основные понятия неоплатонизма переживаются мыслителями интимно, по сути, как эстетические категории и образы искусства, то наступил момент самосознания человека во всем богатстве определений абсолютной личности. Человек сознает себя близким к ангелам и даже к Богу и с упоением открывает в себе Человека с его достоинством и свободой.
Это и есть возрожденческий неоплатонизм с его антропоцентризмом. Это и есть гуманизм, обогащенный всей греческой премудростью, классической древностью в ее высших достижениях и образцах.
Бог не отвергается, но о боге говорят не иначе, как о боге -мастере (Deus artifex), то есть это уже не Бог, а эстетизирующий символ, словом, эстетическая идея, как у древних греков.
«Дело заключается в том, - пишет Алексей Лосев, - что в эпоху Возрождения именно человеческая личность берет на себя божественную функцию, человеческая личность представляется творческой по преимуществу и только человек мыслится как овладевающий природой».
Кто мне поверит сегодня, что здесь проступает идеология и эстетика Русского Ренессанса, особенно в советскую эпоху, что менее всего понято.
Обилие картин на библейские сюжеты в живописи эпохи Возрождения говорит вовсе не об их религиозном характере, как думают, наоборот, священные образы снижены до обыденной жизни, в этом видели даже святотатство церковные ортодоксы, - с самосознанием человека и высшие начала необходимо было оторвать от церковной связанности, сделать предметом эстетического восприятия, любования, вместо культа и молитв о грехах. Такова чудесная вереница мадонн наравне с Венерами.
Христианская религия обрела свою сущность, она превратилась в мифологию, художественно воспроизводимую, как некогда религия греков - в художественную религию и мифологию. И в этом человек ощущал свободу и радость, словно юность вернулась, с восприятием земной красоты во всех ее проявлениях.
Но эта беззаботность и приволье человека Возрождения продлятся недолго, ибо при остроте восприятия жизни, всех ее благ и радостей, усиливается ощущение ее скоротечности и смертности человека, с тем приходит углубленный психологизм, с трепетом личных переживаний, глубина личностного самораскрытия, - как пишет Лосев, - черты Высокого Ренессанса. Стихия привольной беззаботности накладывается на трагическое восприятие жизни.
Возрожденческий неоплатонизм выступает как философская основа гуманизма и эстетики Ренессанса. Самосознание личности в эпоху Возрождения напрямую связано с национальным самосознанием, с формированием национальных языков и литератур, что особенно отчетливо видно в Англии с явлением Шекспира, в России Ломоносова. Зачинателем Ренессанса в Италии в этом плане выступает Данте с переходом от латинского к итальянскому языку, который в его время существовал лишь как народный, а при раздробленности страны, со множеством диалектов. «Божественная комедия» лишь по содержанию принадлежит Средневековью, с воспроизведением во всей полноте средневекового миросозерцания, но по форме и языку - эпохе Возрождения.
В средневековый жанр видений Данте (1265-1321) вносит не просто Я автора, а свою личность во всей полноте ее определений как чисто философских, идеологических, моральных, так и глубоко жизненных, интимных, с его детской и юношеской любовью к Беатриче, вознесенной в высшие сферы Рая. История любви Данте к Беатриче рассказана в повести «Новая Жизнь», само название которой говорит о преображении действительности, что и есть феномен возрождения, возвращения юности, когда мир предстает в новом свете. Завершая повесть, поэт обещает сказать еще нечто небывалое о своей любви и восславить Беатриче, как никому еще не удавалось. Замысел «Божественной комедии» уже определился, и в ней, несмотря на религиозную тематику, с посещением загробного мира, поэт отводит центральное место земной женщине, в чем проступает новизна предренессансного миросозерцания Данте.
Это было совершенно ясно для Петрарки (1304-1374), который последовал за Данте не вспять, а вперед, пройдя вместе с ним по кругам Ада, Чистилища до высших сфер Рая, что оказалось сферой искусства и поэзии.
Петрарка с рождения вблизи Флоренции, откуда его семья была изгнана, проведя детство и юность как бы вне Италии, в Авиньоне, где в те времена обитал папский двор, а в молодые годы поселившись в чудесной местности неподалеку от Авиньона, открыл для себя воочию то, что Данте обозначил как Новая Жизнь. При этом он горячо и горестно переживал раздробленность Италии и превращение Авиньона в новый Вавилон. Но мир предстал перед его взором во всей новизне природы, по сути, впервые в христианской Европе, и классического искусства и философии, с самосознанием свободной человеческой индивидуальности. Это был новый человек, сознательно культивирующий все его сущностные силы: любовь к знанию, к природе, любовь к женщине, любовь к славе, что и лежит в основе гуманизма.
Образованность воспринималась теперь как человечность, как достоинство личности, независимо от знатности и богатства. Петрарка обретает известность, его дружбы ищет знать, и он даже удивляется в «Письме к потомкам», мол, не знает почему; он еще работает над поэмой «Африка», а его уже венчают в Риме лавровым венком.
Петрарка привлекал к себе всеобщее внимание, теперь становится ясно, именно как личность, новая личность, сказать иначе, как первый гуманист. Идея нового человека нашла в нем реальное воплощение. В этом суть того грандиозного переворота, что связывают с эпохой Возрождения. Человек оказывается, вместо Бога, в центре мира. Силы его раскрепощены, как никогда доселе, отсюда величайший расцвет искусств и мысли, с открытием новых земель, нового строения Вселенной и т.д.
Между тем Петрарка до конца жизни работал (до десяти редакций) над «Книгой песен», не придавая ей особого значения, но именно она-то составила его всеевропейскую и всемирную славу.
Здесь следовало бы сказать и о Джованни Боккаччо (1313-1375), о его поэмах и романах, с его знаменитым «Декамероном», воздействие которого на умонастроение эпохи Возрождения было огромно. Если Петрарка никак не отзывается о Данте, более занятый самим собой, то Боккаччо пишет «Жизнь Данте», вполне сознавая его значение для новой эпохи. Данте - «первый открывший путь к возвращению муз, изгнанных из Италии», - утверждает Боккаччо, - «Это он показал всему миру великолепие флорентийского наречия; он открыл красоты народного языка, уложив его в стройные стопы; он поистине вернул к жизни омертвелую поэзию».
Три поэта - Данте, Петрарка и Боккаччо в XIV веке - подготовили величайший расцвет искусств и мысли в Италии и прежде всего во Флоренции на рубеже XV-XVI веков.
Гуманизм, как зародилось это понятие, отнюдь не моральное, а прежде всего и по преимуществу эстетическое и философское, с выделением человека, вместо Бога, как центрального образа в миросозерцании новой эпохи. Отсюда чувство свободы и жизнерадостность у ее первых представителей во Флоренции в ее золотой век.
Но гуманизм вскоре смыкается с гуманностью, присущей христианскому вероучению, порождая уже чисто моральную рефлексию даже у первого гуманиста в Европе, что станет характерной чертой Ренессанса, исполненной трагизма, помимо постоянного торжества зла в мире.
Реформация в Германии
Католическая церковь служила в средние века идеологической опорой всего феодального строя. Она учила, что мир и весь существующий в нём порядок, в том числе и общественный строй, созданы богом и не подлежат никакому изменению, а на долю масс остается лишь покорность властям. Постулировалась идея об исконной «греховности» человека. Согласно этому учению, человек греховен по самой своей природе и собственными силами не способен “Спастись“ т.е. искупить свою греховность. Только церковь может дать через свои таинства (крещение, покаяние, причащение и др.) недостающую человеку «благодать» и обеспечить ему вечное «спасение».
Папы и высший католический клир вполне сознавали значение своего учения и своей организации в феодальном мире. Папский Рим не без основания считал себя оплотом существующего строя. Отсюда претензии высшего католического духовенства во главе с папой на то, чтобы установить свою политическую гегемонию, подчинить себе светскую власть, использовать влияние в целях своего обогащения. Папские дипломаты, сборщики церковных поборов и продавцы индульгенций заполняли страны Европы.
Претензии католической церкви вызывали недовольство даже крупных светских феодалов, но в значительно большей степени — жителей. городов, в которых зарождалась новая, буржуазная идеология. В XV и XVI вв. притязания церкви встречали решительный отпор со стороны королевской власти в тех странах, которые встали на путь государственной централизаций. В раздробленной же Германии папы по-прежнему претендовали на значительную власть. Правда, некоторые германские князья к началу XVI в. начали понемногу ставить в зависимость от себя среднее духовенство своих княжеств. Один из князей даже утверждал, что он сам является папой в своих землях. Не случайно впоследствии значительная часть князей активно поддержала Реформацию. Однако в непосредственно подвластных ему территориях высшее духовенство Германии обладало и значительной светской властью. Огромные суммы денег шли из германских земель в папскую казну через разветвленную папскую агентуру — прежде всего духовных князей и всякого рода сборщиков. Это обстоятельство в немалой степени содействовало тому, что реформационное движение, почва для которого подготовлена была и в других странах Европы, началось ранее всего именно в Германии и объединило здесь наиболее широкие слои населения.
Нетрудно себе представить, насколько особое положение церкви в Германии усложняло и обостряло внутреннюю обстановку. Неверно было бы, однако, полагать, что рост неприязни к официальной церкви в немецком обществе означал обмирщение общественного сознания. Напротив, рубеж XV и XVI вв. отмечен всплеском массовой религиозности. Кризисные явления в обществе сказывались на психологическом состоянии людей. Повсеместно распространились эсхатологические ожидания, обостренно переживалась бренность земного мира. Жажда покарать конкретных носителей зла обрушивала гнев толпы на евреев и «ведьм». Забота о спасении души в ожидании «последних дней» приобретала первостепенное значение. Но обмирщенная, «погрязшая в грехе» церковь, оказалась не в состоянии удовлетворить религиозные чаяния верующих. Отсюда расцвет неортодоксальных религиозных течений и крепнущее убеждение в необходимости радикально преобразовать — «реформировать»— официальную церковь. Требования церковной реформы содержались в каждой из выдвигавшихся тогда программ политических преобразований. Правда, каждая социальная группировка понимала реформу по-своему, вкладывая в нее особый смысл. Все же в требовании церковной реформы все разрозненные элементы общественной оппозиции нашли на некоторое время свое общее выражение.
Реформация в Европе
На стене в Вифлеемской часовне в Праге, в которой проповедовал Ян Гус, имеется надпись: «Джон Виклиф высек искру, Ян Гус зажег от нее огонь, Лютер раздул пламя факела»… и зажег всю Европу огнем реформации. Видя смелость и безнаказанность немецкого богослова в его борьбе против Рима, многие последовали его примеру. Сразу в нескольких местах Западной Европы независимо друг от друга возникли очаги недовольства Римской Церковью. Практически одновременно с реформацией в Германии, начинаются призывы к реформе в Швейцарии. В Цюрихе — под руководством Ульриха Цвингли, и в Женеве — под руководством Жана Кальвина. И хотя они действовали без обоюдной договоренности, их взгляды во многом совпадали.
Швейцарские реформаторы были настроены решительнее немецких соседей. Они целиком отказались от церковных таинств и духовенства. Оба пытались создать в отдельно взятом городе теократическое христианское государство, все законы которого строились бы на основе их представления о евангельском царстве. Оба реформатора отличались суровой дисциплиной и крайнем нетерпением к чужим мнениям в вопросах веры. Жестоко и беспощадно они преследовали своих идейных противников, даже из числа протестантов. И казни их порой были более страшны и массовы, чем у римской инквизиции. Недовольные такой необоснованной диктатурой реформаторов обвиняли их в чрезмерной жажде власти. Кальвина прозвали даже «женевским папой». Но это не мешало им воплощать в жизнь свои идеи.
Женеве и Цюриху они дают суровый дисциплинарный устав, регламентирующий духовную жизнь горожан. За нарушение устава полагались строгие наказания вплоть до смертной казни. Кальвин требовал от прихожан, чтобы они вели жизнь строгую, трезвую и экономную, говоря: «Коль скоро человек испорчен грехом, его необходимо держать в строгой узде». Первым он надел эту узду на себя. Были запрещены любые увеселительные зрелища и заведения. Смертная казнь полагалась за богохульство, к которому приравнивались также непочтение к родителям, супружеские измены, карточная игра и танцы. Богохульством считалось и непосещение богослужений. Наказание было предписано даже человеку, заснувшему во время проповеди. Цвингли ко всему прочему привлекал к ответственности также за бранные слова и сквернословие. Такая суровая дисциплина и жестокие наказания за провинности создали из Женевы и Цюриха островки высокой нравственности. Один современник этих событий, посетивший Женеву, писал: «Внешне этот город казался раем. Он наполнен добродетелями как корзина цветами. Повсюду царят чистота, порядок, приветливость, благочестие, тишина и духовная радость. Но сколько за это положено человеческих жизней…» Последователи швейцарских реформаторов после смерти Цвингли объединились в одно течение. Их стали называть «кальвинистами», во Франции же они вошли в историю под названием «гугенотов».
Начав распространять идеи реформации, Кальвин и Цвингли, также как и Лютер, были простыми священниками Римской Церкви. Успех их реформ во многом зависел от поддержки не только власти, но и простого народа. В Англии же, в отличие от остальной Европы, реформация была начата по воле короля. Причиной к этому послужил запрет папы римского на развод Генриха VIII со своей женой. Получив из Рима отказ, король был в негодовании. Он запретил любые выплаты в пользу папы и заставил парламент провозгласить себя главой английской Церкви. Получив духовную власть, Генрих тут же женился на своей любимой фрейлине. Однако вопросы веры не слишком занимали короля. Он не был поклонником Лютера и сначала даже активно поддерживал Рим, выделяя большие средства на борьбу с протестантизмом. Став реформатором сам, Генрих мало что изменил в церковном вероучении. Даже упразднение монашества было продиктовано его желанием обогатиться за счет Церкви. Протестанты на континенте не без сарказма замечали по поводу реформ английского короля: «Евангелие от Генриха довольно просто — это грабеж церковной собственности».
Непризнание реформ английскими католиками и протестантами побудило Генриха начать жестокие преследования. Однако еще большей жестокостью отличались гонения его преемников. Каждый, кто вступал на трон после Генриха, старался утвердить в Англии то исповедание, которому сам следовал, топя в крови несогласных. История реформации в Англии стала кровавой историей страданий всех инакомыслящих. Завершила реформу английской церкви дочь Генриха — королева Елизавета I. С помощью протестантских богословов она изменила содержание, сохранив прежнюю форму римского вероисповедания. Этот церковный порядок и сегодня существует в Англиканской Церкви.
Отколов многих западных христиан от Римской Церкви, реформация не доставила удовлетворения их религиозным потребностям. Именно поэтому после возникновения протестантства из его среды выходит множество религиозных групп и сект. Их участники выражали недовольство реформой и старались восполнить ее. Одни пытались угодить требованиям разума, другие — требованиям религиозного чувства. Однако отрицая древнехристианские традиции, они впадали в новые и новые противоречия и продолжали дробиться. И такое деление протестантских общин идет до сих пор, нарушая завет Христа: «Да будут все едины».