РАННИЙ СНЕГ НА ПОЗДНИХ РОЗАХ




Содержание

1. Прелюдия высокого слова……………………………………………….

2. Ранний снег на поздних розах……………………………………………

3. Повториться в учениках………………………………………………….

4. Незабудки под снегом спят………………………………………………

5. Жизнь, достойная подвига……………………………………………….

6. Счастье – возвращать людям весну……………………………………..

7. С высоты осени жизни……………………………………………………

8. Дорогой, что тянется к солнцу……………………………………………

9. Ровесник Института – легенды…………………………………………...

10. Тепло маминых чорнобривцев………………………………………….

11. От первого мгновенья до последнего……………………………………

12. Симфония судьбы………………………………………………………

 

ВЕСНА НА ФРАНЦУЗСКОМ БУЛЬВАРЕ

Высокому подвигу врачей-офтальмологов и ученых,

Которые ушли к Богу и ныне сущим посвящаю.

Автор

ПРЕЛЮДИЯ ВЫСОКОГО СЛОВА

Начиная эту исповедь души о людях высочайшего подвига и благородства, мне невольно навеялась весна. Ведь это пора пробуждения живой природы, пора благоухания и многоцветья… Весна – это всегда победа! Победа над зимой, победа над голодом, победа над зимней скованностью, победа света над тьмой….А еще весна – это светлая ассоциация с жизнью и не только человеческой, а всем живым, что нас окружает.

И никак уж не удивительно, что всякий раз, когда мне приходится ступать на территорию священно-благородного хозяйства Одесского Института глазных болезней и тканевой терапии имени академика В.П. Филатова, то невольно душой и сердцем овладевает весна. Порой мне кажется, что здесь не замирает весеннее трепетание, здесь именно в тихом уголке на Французском бульваре всегда живет весна. И не удивительно. Именно в этот уголок не только из самых дальних краев Украины и других стран бывшего Советского Союза, но и дальнего зарубежья стекаются дороги, чтобы после постигшей человека тьмы вернуться в сияющий день весны. Да, да. Вот почему мне всегда кажется, что здесь на Французском бульваре живет вечная весна. И не только тогда, когда пронзительно бело-розовыми свечами зажигаются каштаны, когда райской ненаглядностью зажигает пламя Адамового дерева, в различных уголках распускаются сказочные магнолии и благоухает сиреневая кипень… Как по мне, то здесь всегда что-то навевает весну, даже, когда уже зримо все вокруг готовится к зимнему покою. Здесь мне выпадает бывать довольно часто, особенно в последние годы, когда в силу разных обстоятельств нажил в этом удивительно-прекрасном коллективе добрых приятелей и друзей, о многих из них давно переслушал просто-таки живые легенды… В свое время и сам писал о замечательных виртуозах офтальмологической отрасли в медицине.

Потому этот вечно весенний уголок на Французском бульваре в Одессе стал с годами родным и близким сердцу. Вот почему и решил взяться за перо и снова окунуться в живой жизненный омут повседневной атмосферы этого коллектива. И пусть меня правильно истолкует читатель, что я не ставлю перед собой цель глубоко окунуться в пласты зарождения и становления Института, остановить свое письмо на тех, кто не только стоял у истоков этого всемирно известного детища науки медицины и все потому, что обо всем этом уже с годами написаны громадные тома разными авторами и в различное время. Я же вынашивал единственное творческое желание – в силу своих возможностей рассказать о теперешних людях высочайшего благородства, кому суждено в стенах Института возвращать людям весну жизни. Каждый раз, когда я ступал под своды этого величественного Храма науки и светлого врачевания, когда я переступал порог этой священной цитадели ума и таланта человеческого, я думал о всех, кого держала с годами моя память, кто был дорог моему сердцу даже через расстояния десятилетий. И взявшись за эти строки, никак не могу себе допустить того, чтобы с чувством весенней светлости не вынести их имена-легенды на поверку. Это пусть будут не просто высокие слова, а прежде всего поверка памяти о них, всеобъемлющая любовь к тем, кто из года в год шел каменистой дорогой познания научных открытий ради спасения весны для людей, возвращения им небесной синевы, сияния солнца, безбрежности морской глади, коромысла радуги после дождя… Об этом мне часто думалось, когда я останавливался возле подножия скульптурного ваяния великому человеку-легенде веков Владимиру Петровичу Филатову. И каждый раз я мысленно ловил себя на том, что сказать о нем что-то новое, доселе еще не изученное и открытое до меня – это может быть только плод богатой творческой фантазии. И при этом думалось и о другом. Когда состоялся первый деловой разговор в кругу нынешнего директора коллектива, доктора медицинских наук, профессора, заслуженного врача Украины Наталии Пасечниковой и ее коллеги, доктора медицинских наук, заведующего одного из отделений Института Анатолия Малецкого, где зашла речь о создании данной книги, то невольно прозвучала нужная мысль и о том, чтобы непременно в нескольких словах вспомнить об истинных легендах этого детища науки и практического врачевания. Этому пожеланию я остаюсь верным и перед тем, как сказать высокое слово о дне сегодняшнем коллектива, свято обязан фрагментарно вернуться в день пройденный ибо мой рассказ останется не совсем полным, а от его строк невольно повеет на читателя моей непочтительностью перед памятью высоких умов, чью светлую дорогу сегодня продолжают истинные великие Ученики святого дела во имя возвращения весны людям.

 

РАННИЙ СНЕГ НА ПОЗДНИХ РОЗАХ

Далекого февраля, уже и седой, за пеленой пройденных лет, второй половины XIX столетия, в глубинке Саранского уезда нынешней Пензенской области России, с материнского лона пришел в свет Господен мальчик, которому судилось той же волею и милостью Божьей покрыть высокой славой своего таланта уже ХХ век. Это и был Владимир Петрович Филатов, которого судьба с годами перепроводила в милую сердце Одессу, где и судилось найти свой жизненный и последний причал. Я стою у его скульптурного ваяния и мысленно перебираю памятью сердца все когда-то раньше о нем услышанное и пересказанное его сослуживцами, учениками. И невольно мой взгляд коснулся уже совсем увядающих роз и еще кое-где нежных нераспустившихся бутонов, которые уже покрыл ранний пушистый снег. И хоть такое довольно часто можно наблюдать с нежданным приходом зимы, теперь мне подумалось о своего рода чисто символическом знамении в природе: так уже все сложилось и в жизни Владимира Петровича, который весьма внезапно ушел из этой жизни. Чистая случайность – споткнулся о ковровую дорожку, проходя коридором родного Института, который родился с его хлопот и многие годы процветал, став сегодня всемирно Храмом науки офтальмологии. Последний его шаг стал роковым и неумолимая смерть навсегда вырвала этого гения и легенду веков, как бы упав ранним снегом на эти поздние розы вблизи его памятника.

Смею напомнить своему читателю хотя бы самые веские острова созидания ученого в безбрежном океане великой науки. В юные двадцать два года от роду Владимир Филатов окончил Московский университет - факультет медицинского профиля. И с этого же времени уже стал ординатором Московской глазной клиники и глазной больницы. После первых шагов своей деятельности в области офтальмологии, его препровождает судьба в коллектив глазной клиники Новороссийского университета в Одессе и с этих пор, а был его рассвет уже ХХ столетия, он навсегда свяжет свою дорогу жизни и науки со столицей Черноморья – красавицей Южной Пальмирой. Он стал основателем школы советских офтальмологов. Уже будучи доктором медицинских наук, а эту ученую степень он познал в возрасту Иисуса Христа, кстати, до последних дней Владимир Петрович Филатов оставался глубоко верующим человеком, а вскоре и получил звание профессора, он был многие годы заведующим кафедрой глазных болезней Одесского медицинского института – ныне Национальный медицинский университет, коллектив которого возглавляет видный ученый, почетный гражданин города Одессы Валерий Николаевич Запорожан. Незабываемый 1936-й год стал переломным в жизни и научной деятельности Филатова – этим уже и на ту пору гениальным ученым и талантливым просветителем был основан Институт офтальмологии, ставший в последующем Украинским научно-исследовательским институтом глазных болезней и тканевой терапии имени академика В.П. Филатова, директором которого он и оставался до последних своих земных дней.

Самым гениальным открытием этого ученого явилась разработка и практическое решение проблемы пересадки роговой оболочки. «Им была усовершенствована техника операции частичной сквозной кератопластики, создан специальный инструментарий для пересадки (трепаны ФМ-3, ФМ-4 и другие) и впервые широко использована роговица трупных глаз в качестве материала для пересадки. Благодаря работам Филатова кератопластика стала действенным методом возвращения зрения слепым с бельками». Читаю в статье «Большой Советской энциклопедии», посвященной жизни и научной деятельности Филатова. А еще, посылаясь на факты, изложенные в этой статье, хочется непременно напомнить читателю, что перу академика Филатова принадлежит около четырех сотен (!) научных работ. А его ученые открытия вышли далеко за пределы офтальмологии и даже за пройденной грядой лет являются ценным приношением в медицинскую науку. Первым из них явился новый оригинальный метод восстановительной хирургии – пластика на круглом стебле – и ныне широко применяющийся в хирургии, да и известный во всем мире. За годы научной и врачевательной деятельности, а также как директор научно-исследовательского учреждения Владимир Филатов подготовил и проводил на самостоятельные хлеба десятки будущих ученых, талантливых врачей – офтальмологов, чье благородное продолжение великого Учителя было воистину поцеловано Богом. Среди таких и сегодня остаются в ряду светлых легенд времени Надежда Александровна Пучковская, Татьяна Владимировна Шлопак, Леонид Лазаревич Устименко… К величайшему моему счастью я был лично с ними близко знаком, успел сказать о каждом высокие слова об их благородстве и человечности, любви к людям.

В пору, когда великий их Учитель уходил в мир чище и благороднее от земного бытия, автор этих строк был только учеником младших классов. С годами я узнаю и о многих других людях в белых халатах, которые в стенах этого Храма света и высочайшей духовности еще при жизни своей станут легендами офтальмологии. Упомяну светлейшим словом хотя бы некоторых их таких немеркнущих легенд – Сусанна Бархаш, Леонид Линник, Зинаида Скрипниченко, Светлана Васильева, Людмила Терентьева, Людмила Кашинцева, Григорий Легеза, Лариса Черикчи, Ростислав Мармур, Ядвига Пржибильська, Владимир Шевалев…

Раздумья и раздумья, навеянные поздними розами под ранним снегом в живописном уголке перед колоннадой Института главного корпуса. Кажется, и свой взгляд упокоил великий ученый на этой идиллии живой, но уже увядающей природы поздней осени – преддверии наступающей зимы. Опять мысленно еще переношусь к вехам его высочайшего жизненного пути и подвига. И думаю о том, что как же осиротел не только коллектив, возглавляемый этим гигантом науки, но и весь мир, который знал и свято чтил этого ученого! Да, это был человек-глыба, это был виртуоз не только узкого направления в науке офтальмологии, но до конца земного пути оставался добрейшей души человеком, многим верным другом и приятелем, ласковым супругом, добрейшим отцом, дедушкой… Это был поэт души, художник жизни! Он великолепно владел живы словом поэзии и прозы, любил созерцать окружающий мир, стоя у мольберта… Владимир Петрович всю свою сознательную жизнь только верой и правдой служил простому человеку, боялся кого-то обидеть, где-то оставить что-то начатое недоделанным или наполпути к завершению. Сколько он ставил о себе светлого в сердцах тысяч и тысяч своих избирателей, которые четыре созыва подряд доверяли ему депутатство в Верховном Совете Украины. За колоссальный труд Отчизна вознаградила этого титана науки четырьмя орденами Ленина, удостоила высочайшего звания Героя Социалистического Труда, он был лауреатом Государственной премии СССР, награжден Золотой медалью имени Мечникова АН СССР… Пишу об этих фактах в его послужной ипостаси и в душе боязнь, чтобы не упустить чего-то очень главного из вех жизненных этой легенды времен. И вот еще вспомнилась, что Владимир Петрович был основателем и главным редактором «Офтальмологического журнала», а еще и председателем научного общества офтальмологов Украины. Не будет у меня возражений к своему читателю, если найдутся среди них таковы, кто упрекнет меня в том, что я что-то упустил очень важное и главное из житейско-научного пути великого ученого, педагога, лекаря, просветителя, художника слова и кисти…, я просто промолчу. Ведь в начале этих заметок я уже акцентировал на том, что имею за честь лишь упомянуть перед будущим повествованием о дне сегодняшнем коллективе Института о тех славных людях, которые стояли у истоков рождения этой глыбы в океане науки офтальмологии.

…Тихо кружатся нежно-тонные снежинки над мудростью прошедших и текущих веков. Стою перед памятью ушедшего времени, перед высотой человеческой мудрости, воплощенной в человеке-легенде Владимире Филатове. Мысленно сопоставлю его пройденный путь с поэтическим наслаждением созерцаемого-предвечерняя тишина в белеющем покрывале раннего снега на поздно доцветающих розах. Все точь-в-точь, как оно бывает в нашей жизни, когда она подходит к неизбежному причалу.

 

ПОВТОРИТЬСЯ В УЧЕНИКАХ

В свое время величайший гений-маэстро композитор Людвиг Ван Бетховен сказал, что в жизни нет большего счастья, как сделать кого-то счастливым! Этому оставался, верен все годы своей благородной жизни и великий ученый Владимир Петрович Филатов. Его первейшим жизненным кредо оставалась светлая мечта, как больше сделать людей на белом свете счастливыми, благодаря своему уму и таланту, а еще он стремился всем укладом своей жизни и научной деятельности, чтобы оставить по себе как можно больше наследников доброго дела. И даже через годы, десятилетия, пожалуй, и века его душа может быть спокойной на небесах Господних – сегодня его мудрое дело достойно продолжают его ученики. Больше того, уже и его ученики давно стали великими наставниками для пришедших в науку-офтальмологию молодым поколениям. В первейшем ряду таких Надежда Александровна Пучковская. Как в свое время ее великий Учитель, так с годами и она сумела стать для тысяч и тысяч людей человеком-спасителем, сделала их счастливыми своим мастерством врачевания, вернула им солнце, небо…

Об этом удивительнейшем человеке, как и о ее учителе, с годами исписано не один десяток томов, если собрать все опубликованное разными авторами в разных источниках. А посему и теперь, забегая наперед, хочу констатировать тот момент, что не берусь посылаться в подробности в своем публицистическом изложении об этом удивительной природы человеке. Но все же и не могу, дабы не напомнить своему читателю, что такие выдающиеся личности, какими знал широкий мир Надежду Пучковскую, всегда достойны самого всестороннего внимания. И о таких людях будут и будут еще писать из поколения в поколение. Ведь еще есть много на белом свете тех живых свидетелей, которых в свое время Надежда Александровна сделала счастливыми. Она достойно и высоко-благородно пронесла по всей своей жизни доверие своего Учителя, воистину не осквернив даже на полшага проторенную им дорогу. По ней идут дальше уже их ученики.

Доля подарила мне единственный добрый случай побыть в кругу Надежды Александровны. Никогда не забуду пылающий многоцветьем тихий осенний день над Днепровскими склонами. Тогда с какими-то служебными хлопотами Надежда Александровна была в Киеве. И, разумеется, не найти дещицу времени, чтобы не забежать к лучшей подруге и коллеге Татьяне Владимировне Шлопак – просто не могла. И Татьяна Владимировна пригласила и автора этих строк. В свое время я уже сумел опубликовать большой очерк о жизни о научной работе Татьяны Шлопак – докторе медицинских наук, профессоре, ведущем офтальмологе Киевской клинической больницы имени Октябрьской Революции. В свое время мне пообещала Татьяна Владимировна знакомство с этим великим человеком. И вот мы вместе. С расстояния уже прошедших десятилетий трудновато даже сейчас передать то светлейшее впечатление, которое было произведено на меня нашей встречей. Скажу откровенно, что сразу же Надежда Александровна мне очень, почему-то, напомнила уже хорошо известную актрису кино Фаину Раневскую и это меня как-то еще больше, склонило к этому добрейшему человеку. А она таковой и запомнилась мне в силу даже одной –единственной встречи!

Надежда Александровна владела чутьем тонкого юмора, даже пробовала немного подпевать мужу Татьяна Владимировны, известному оперному певцу Павлу Думе, который устроил для гостей незабываемый вечер романса, арий из опер, народных песен. За роялем была милая и очаровательная Татьяна Владимировна. Мне тогда еще довольно юному властелину пера, наверное, было до глубины не понять, что это может никогда уже не повториться…

Да, трудно мне было понять и другое, что судьба подарила мне встречу с человеком-легендой не только Одессы и всей Украины, но и многих-многих уголков земного шара. Это уже с годами я узнаю, что имел счастье слышать добрый голос Надежды Пучковской, что я так мало ее расспросил об ее Учителе Филатове, а все, пожалуй, из-за скромности, к тому же и определенной скованности, что очутился в кругу таких величайших людей эпохи. Кто же я был рядом с ними? Сын отца-фронтовика, простого заводского работяги, и безграмотной мамы, которая дала жизнь мне – девяти сыновьям и дочерям! И вот я рядом с людьми, которыми гордится вся Отчизна – в те годы большой Советский Союз.

А Надежда Пучковская почти на три десятка лет продолжила светлый путь своего Учителя и мирового дарования ученого Филатова. Это уже с годами, после нашей встречи, я узнал о свершениях этой мужественной и исключительно порядочной женщине-ученом, о котором и сегодня не увяла всемирная слава и человеческая любовь.

По приглашению Владимира Филатова пришла в Институт Надежда Пучковская. И все годы деятельности рядом с своим Учителем и потом после него став во главе коллектива и проруководив ним почти тридцать лет, этот титан ума и таланта сумел сделать очень многое. Как и ее Учитель Пучковская сумела за годы трудовой деятельности сделать тысячи людей счастливыми.

Кем же была это Божественное дарование людям? Позволю себе и сейчас оставаться в жестких рамках официальных данных, посылаясь на источники многих изданий, дабы напомнить читателю об основных вехах жизни и научно-общественной деятельности этой бессмертной легенды веков. Она была ученым, педагогом, крупным общественным деятелем, доктором медицинских наук, профессором, академиком НАН и АМН Украины, Заслуженным деятелем науки и техники Украины, Героем Социалистического Труда, лауреатом Государственных премий Украины, действительным членом Международной Академии офтальмологов, почетным членом Международного сообщества хирургов-офтальмологов и офтальмологических обществ Чехословакии, Германии, Польши, Болгарии, Вьетнама, Венгрии, к тому же ей судила горькая доля пройти дорогами Великой войны в составе 4-го Украинского фронта, где она возглавляла глазное отделение фронтового госпиталя. Это война прервала ей работу уже над докторской диссертацией, а кандидатскую она успела защитить еще за четыре года до начала войны. С августа 1946-го и до последних своих земных дней она была связана самыми тесными узами с Институтом, который с годами был удостоен имени ее великого Учителя и созидателя всего светлого для людей. Судьба распорядилась очень благосклонно к Надежде Александровне: она нашла свой последний причал даже рядом с любимым Учителем, здесь же в Одессе. Не дожив 10 дней до своего высокого и мудрого 93-летия, Надежда Александровна была похоронена рядом со своим любящим супругом Романом Боровиком, которого пережила 30 лет и до последнего вздоха, оставаясь верной первой любви. А еще упокоился ее прах совсем рядом и с могилой Владимира Филатова – разве только узенькая тропинка между их могил. Надежда Пучковская оставила для потомков – своих учеников и последующих наследников благородного дела боле 300 научных работ, из них более десятка монографий, некоторые из них переведены на английский, немецкий и даже японский языки. А еще она автор 9 свидетельств и патентов. Но одно из главных ее достояний – это талантливые ученики. Среди таковых она сумела подготовить более полсотни докторов и кандидатов медицинских наук, которые и сегодня есть мудрыми продолжателями уже великой дороги своей Наставницы. Все разработанные ею методы лечения внедрены в практику врачей-офтальмологов, к тому же не только Украины, но и многих зарубежных государств. Она была удостоена, как всенародная любимица, почетного звания гражданина города Одессы. Это была и остается сегодня одна из самых ярчайших личностей не только Южной Пальмиры, но и всей нашей державы, которой она честью и совестью служила.

Сделав акцент на основных вехах жизненного пути величайшего ученого и добрейшей души Человека, я не хочу ставить преждевременно точку, ведь впереди этого сюжета у меня еще будет много встреч с ее друзьями, коллегами по работе и, надеюсь, каждый из них чем-то светлым и впечатляющим дополнит мною недосказанное. Ведь Надежда Пучковская была в жизни и в науке целой эпохой, как и ее добрейший Учитель, академик Владимир Филатов. Такие личности во все времена оставались для нас, журналистов, писателей, представителей изобразительного фронта темой неисчерпаемой. Здесь можно всегда отыскать что-то еще и еще недосказанное, и более фундаментальное, ведь речь идет о людях титанического ума и благороднейших намерений, которые всем укладом своей природы как бы говорят, что они пришли в этот мир делать людей счастливыми. И таких весьма достойно еще при их земном пути многие причисляют к светлому лику святых, в тайне от посторонних глаз, превознося к ним душевные молитвы.

 

 

НЕЗАБУДКИ ПОД СНЕГОМ СПЯТ…

Вечерело. Сиротливые лучи бледно-пылающего солнца окунались медленно в тихую морскую гладь уже посуровевшего в такое время года окружения природы. На далеком рейде зажигались множеством огней громадные морские транспорты в ожидании погрузки или разгрузки. Изнывающий колкий ветер ранней декабрьской поры присмирел, а вскоре и вовсе привольно улегся вдоль прибрежной кромки моря, убаюкав и его безбрежную гладь. Все в природе жило предвкушением наступающих зимних похолоданий. И поэтому и море выглядело суровым и сталистым.

Я покидал милый сердцу уголок Южной Пальмиры – Аркадию, когда уже вспыхнули и здесь бульварные огни. Мне хотелось все дольше побыть здесь сейчас наедине со своими раздумьями, хоть чем-то ухватиться в тех душевных раздумьях за дальнейшее развитие сюжетной канвы задуманного написать. Перебиралось многое в памяти, а больше всего – незабываемые встречи с людьми в белых халатах, которые посвятили себя наиблагороднейшему – возвращать страждущим весну жизни. Думалось о лекарях-офтальмологах, с которыми очень часто сводила судьба, выпало о многих сказать свое слово на страницах периодических изданий. И вот тепера все это волновало память и опять о многих думалось. Но прежде всего и тех же жизненных легендах, ученых, чьи научные исследования и достижения делали с годами открытий волшебства, творили неслыханные чудеса во имя тех, кто был лишен, в силу разных обстоятельств, видеть белый свет Господен. Вот и теперь, покидая берег моря в Аркадии, почему-то вспомнилась мне Татьяна Владимировна Шлопак – гениальный ученый-офтальмолог, лучшая из лучших ученица Владимира Филатова. Имя это довольно широко известно по всей Украине, да в далеком зарубежье многие помнят ее золотые руки и светлейший талант.

Много лет уже назад я случайно прочитал книгу известного украинского писателя-фронтовика Алексея Гуреива «Рояль и скальпель». Это была небольшая по объему повесть, но весьма увесистая содержанием, о Татьяне Шлопак. Связавшись с автором книги, я попросил познакомить меня ближе с героиней сюжета повести. Вскоре я уже был ее гостем вместе с Алексеем Ивановичем Гуреивым. После этой встречи в Киеве, на квартире у Татьяны Владимировны и ее мужа, оперного солиста, Павла Думы, я сразу же опубликовал большой очерк «Солнце в золотых руках». Тех незабываемых дней стояла на днепровских кручах пора цветения каштанов и бледно-розовеющие их лампады прозорливо заглядывали в раскрытые окна квартиры Татьяны Владимировны. Мне это по-особенному запомнилось. И может прежде всего потому, что перед нашей встречей меня предупредил Алесей Иванович, чтобы я обратил особенное внимание на глаза Татьяны Владимировны. Я до сих пор их не забыл! Ее лицо и глаза и вправду светились нежным озарением, как бы излучали не только свет солнечных лучей, но и тепло, идущее из глубины ее души и сердца. Этого мне не забыть никогда! Забегая наперед, очень сожалею, что я не смог проводить этого удивительного Человека в его последний путь. Еще будут и будут у нас творческие встречи с Татьяной Владимировной, но и будет одна весьма взволновавшая мне сердце. В тот раз я пришел на Байковое кладбище в Киеве поклониться могиле своего учителя по журналистике Дмитрия Прилюка. И невольно почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернулся и застыл оторопевши: на меня смотрела с большой портретной фотографии Татьяна Шлопак. Да, это была ее могила. Я подошел к ней и невольно опустился на колени. Потом я сюда вернусь еще, уже прикупив большой букет ромашек – Татьяна Владимировна очень любила эти цветы. А еще, припоминаю, что на рояле у нее всегда стояли нежные и скромные незабудки. Скромность и благоухание этих цветов я, почему-то, всегда мысленно сравниваю с человеческой природой: чем скромнее и величественнее человек, тем он проще и благороднее во взаимности с окружающими его людьми. Незабудки мне всегда напоминают таких личностей, какой запомнилась мне милая и добродушная Татьяна Владимировна. Она, как на меня, любила весь окружающий мир сердцем и душой, она никого не выделяла, и каждый, кто приходил к ней, оставался навсегда дорогим для нее человеком. Обладая скрупулезной организованностью, собранностью, тонким чутьем любви к людям, она жила для всех, ради каждого. К большому сожалению сегодня не так уж много повстречаешь ей подобных и, прежде всего, в кругу тех, кто одел белый халат стража человеческого здоровья и жизни.

…Угасающий день вдруг разродился нежно-пушистыми снежинками, которые сказочно закружились над уличными вспыхнувшими фонарями, тихо ложась на еще кое-где пламенеющие сиротливо сальвии. Мне подумалось, что завтрашний день уже сулит настоящую зимнюю погоду, хоть в Одессе она не так ощутима, как на моем родном Подолье. Но все же похолодание предвещало приход зимы и сюда, на берег на моря. Проезжая на трамвае мимо архитектурного ваяния Института Филатова, мне так захотелось сейчас побыть и здесь наедине от городской суеты. К тому же время было совсем раннее и я сошел на очередной остановке и направился к Институту. Освещение залило живописный рукотворный скверик, где еще доцветали поздние розы и дотлевали чернобривцы, нежные петунии. Уже все заметно покрывалось белизной первого декабрьского снега. И вдруг я невольно скользнул взглядом на стебелек, уже и правда в диво, как на эту пору, бледно-голубой незабудки. Нет, это я не ради художественности изложения своего сюжета и еще раз не ради такового. В этом я уловил нечто даже мистическое. Потому, что опять на меня нахлынули теплые воспоминания о человеке, который так всем сердцем любил эти скромные цветы. Но больше всего память отчетливо поведала о другом.

…Татьяна Владимировна пришла работать заведующей клиникой глазных заболеваний Ивано-Франковской областной больницы. Она уже была доцентом, успешно защитив кандидатскую диссертацию. И вот как-то к ней привезли на прием мальчишку лет пятнадцати, который был отроду незрячим. У него была врожденная катаракта обоих глаз. И Татьяна Владимировна, осмотрев мальчика, решается его оперировать. Но перед этим решила тщательно подготовить почву, чтобы не произошло то, что с ее пациенткой Настей, которая тоже была с детства незрячей, а прооперировав ее, девочка ночью выдавила еще неокрепший глаз, ссылаясь на то, что она категорически не желает видеть белый свет. Это был ошеломляющий случай в практике Татьяны Шлопак, о котором она не часто вспоминала. И вот ей подвернулся аналогичный случай, и Татьяна Владимировна решила не спешить, а морально подготовить юного пациента к тому, что он будет видеть небо, солнце, свои родные горы и смереки, плаи…Его мама заметила на рабочем столе Татьяны Владимировны букетик незабудок. И в общении с сынишкой она ему сказала, что если он увидит белый свет, то непременно принесет своей спасительнице эти цветы, а их было много у их дома. По крайней мере так мне все помнится с личного рассказа Татьяны Владимировны, которой все потом поведает мать Ромки, так звали подростка. И мальчик сразу же загорелся таким желанием, чтобы сейчас, сиюминутно эти цветы мама принесла из дому.

- Незабудки под снегом спят, сыночек, ведь сейчас зимно на дворе, - ответила мать на его нетерпеливость. – Но до весны уже совсем недалеко и мы непременно будем проведывать Татьяна Владимировну, ведь она тебе подарит радость видеть окружающий мир, ты увидишь красоту нашего края…

Невольно все это сейчас мне держалось на памяти, когда я не отрывал свой взгляд от нежно-голубеющего под первым снегом стебелька поздней незабудки. И даже не слышал я этих мгновений одинокого раздумья грохота трамвайных колес, рокота автотранспорта по всегда оживленному Французскому бульвару. Мои мысли были в далеком, цветущем каштанами мае, в скромной, но очень уютной квартире, Татьяны Шлопак и Павла Думы. Думалось о том, как Господь соединил этих замечательных людей, как бы сочетая в их природе музыку красоты и доброты людской! И тогда же и поведала мне Татьяна Владимировна о судьбе своего пациента, о незабудках, которые с тех дней стали для нее дороже из всех цветов. Потому что они всегда навевали ей ностальгийные воспоминания о пережитом.

- Вполне успешно я выдержала тогда свой очередной экзамен, - вот как сейчас слышится мне повествование дорогим голосом из спрессованных лет, слышу Татьяну Владимировну и ее рассказ, который вспомнился, глядя на незабудки, уже усыпающие под покровом первого одесского снега. – Рома достойно перенес операцию и очень радовался видеть свет. В тот день, когда я снимала повязку, мне сообщили о внезапной смерти моего дорогого Учителя Владимира Петровича Филатова. Я невольно заплакала, и мальчик меня спросил, почему я плачу. И я ему сказала о причине моих слез. Он начал меня по-детски утешать, а потом спросил: «А разве врачи тоже умирают?» Я прильнула его головку к себе и увидела, как по его щекам покатились слезы…Это были и слезы радости для меня, что я вернула ему радость видеть. А потом, сколько помню мое пребывание в Ивано-Франковске, то с весны почти до поздней осени Рома приносил мне букетики незабудок. И с той поры для меня эти милые цветы стали символом человеческого дарования сердечной доброты…Но очень люблю и ромашки – цветы моего детства…

О Татьяне Владимировне можно вспоминать очень и очень многое и все оно будет оставаться сотканным из теплых и радужных воспоминаний. Это был человек неиссякаемой душевной доброты и энергии. Очень рано она ушла от нас, покинув этот мир богаче и чище, вернув сотням людей величайшее счастье – видеть мир! Часто сожалела Татьяна Владимировна, что так и не пришлось ей встретить своего любимого Учителя Филатова в живописном крае – Ивано-Франковске, куда он обещал непременно приехать. Не судилось. Еще вспоминалось мне в эти минуты, созерцая, как засыпает снег голубизну недоцветшей незабудки, что на видном месте в светлице Татьяны Владимировны всегда стоял портрет ее доброго и мудрейшего Учителя. Помню, она мне поведала и эту незабываемую историю из жизни.

- Пришло время мне покидать Одессу, потому что мужа перевели во Львовский оперный театр, - взяв бережно в руки портрет Владимира Петровича Филатова вела сюжет воспоминания моя милейшая собеседница. – Конечно, долго не соглашался меня отпускать от себя Владимир Петрович, но крутизна жизненной коллизии складывалась так, что мне необходимо было быть рядом с супругом. И вот, когда я уже уезжала из Одессы, Владимир Петрович, чтобы меня морально поддержать на будущих уже абсолютно самостоятельных хлебах, подарил мне на память вот этот портрет. Вот это его слова, адресованные мне: «Глубокоуважаемой Татьяне Владимировне Шлопак на добрую память с пожеланием благополучия. 16.12.1955г. Акад. Филатов». Когда я прощалась с дорогим Учителем, то даже не подозревала, что это уже навсегда, что это наше последнее расставание…

Сейчас мне подумалось об аналогичном. Ведь, когда я был последний раз у Татьяны Владимировны, а это, помнится, стояла обворожительная киевская осень и мы после небольшого застолья пошли прогуляться на Владимирскую горку, то, вернувшись домой, я, прощаясь с этим милым супружеским единением доброты и порядочности, не думал, что это последний раз наше предвкушение радости такого добропорядочного общения. Вскоре Татьяна Владимировна отойдет в мир лучший, к Богу. За воспоминаниями и не заметил, как скрылась под снегом увядшая незабудка, и я неторопливо покинул сквер, унося в сердце радость непременного прихода весны.

Живу всем сердцем милой и очаровательной Одессой. В небольших перерывах работы над сюжетом книги, стараюсь все-таки найти время побывать не только в излюбленном уголке Аркадии, но и на не менее любимом Морском вокзале Южной Пальмиры. Люблю полюбоваться заходом и уходом океанских лайнеров, слушаться в нежно-тонные всплески волн за кормой кораблей и, глядя, на те, что стоят у причалов, невольно набегает на память сердца слова далекой песни:

«Кораблям не спится в порту,

Им снятся ветра, им снятся моря…

И как человек тоскует корабль,

И зовут гудки – пора, пора…»

А еще всегда пробуждает нотки трогательной ностальгии песня в исполнении Леонида Утесова в записи, которая попеременно звучит у скульптурного ваяния жены моряка, которая застыла в вечности душевного ожидания мужа-отца из дальнего плавания. Тут как-то по-особенному погружаться в теплые воспоминания. Думается не только о пережитом, но где-то в глубине души думается о дне грядущем.

Что не говори, а я люблю Одессу. Здесь с годами у меня стало много прекрасных друзей, милых душе приятелей, к тому же о многих уже успел написать самые сердечные строки своих очерков, эссе, воспоминаний…Как вот и сейчас душа трепещет тончайшим нервом, чтобы чего-то не упустить, не промахнуться во время написания этого незабываемого сюжета о прекрасном коллективе людей, кто годы сквозь годы возвращает людям из самых далеких уголков мира радость весеннего благоухания и красоту цветения весны. Потому и чаще всего спешу сюда, на Французский бульвар Одессы, где у меня очень много добрых друзей, о которых вот пишу эти строки. Как уже получится – не знаю. Но в глубине души верю, что все-таки сумею найти самые возвышенные слова, которыми постараюсь облагородить львиную дещицу этих милых и трогательных в своей природе нежностью сердец не только маститых ученых-офтальмологов, но и тех благородных людей, без которых мир ихнего созидания вершить светлость весны был бы пустым.

Перебираю в памяти многие коллективы областных, районных, городских больниц, где трудятся врачи-окулисты. Многих знаю, о многих писал, о многих приходилось слышать из рассказов из пациентов…И непременно напрашивается триединый вывод – эти люди стоят того, чтобы о них повседневно говорили только высокие слова беспредельной благодарности, ведь в их руках весна людей.

Думается и о том, что вр



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-21 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: