Эта публикация продолжает издание документов о жизни ленинградского ученого-экономиста Федора Ефимовича Чуракова, хранящихся в домашнем архиве автора. В 2000 г. во втором выпуске серии «Деятели русской науки» были изданы его письма сестре Александре Ефимовне Чураковойвремен германской и гражданской войн.[1] В этих письмах – редких источниках эпохи, он наставлял и ободрял младшую сестру, делился мыслями по поводу происходящего, делал зарисовки увиденного. Как старший брат он заботился и о другой младшей сестре и брате, о старшей сестре, а также о матери и отце. Все это была большая северная крестьянская семьяЧураковых, происходившая, как и большинство носителей этой фамилии, из Кургоменской волости Шенкурского уезда Архангельской губернии.
Ф.Е. Чураков, без сомнения, был гордостью всех своих родственников. Он единственный из них сумел выбиться «в люди», ставеще до революции 1917 г. сначаласельским учителем, потом прапорщиком, а затем во время гражданской войны - крупным красным командиром (начальником штаба Южной группы войск) и, после расформирования в апреле 1921 г. Штаба Южной группы, начальником 26-й пехотной школы комсостава в Красноярске.[2]После окончания гражданской войны Ф.Е. Чураков вышел в отставку и поступил учиться в Петроградский сельскохозяйственный институт, что само по себе не являлось типичным продолжение карьеры бывшего командира, тем более, что ему к моменту начала учебы был уже тридцать один год. По окончании института в 1926 г. он оставлен в аспирантуре и одновременно начал преподавать на кафедре сельскохозяйственной экономики.
В это время профессоромсельскохозяйственного института был известный экономист Николай Николаевич Кажанов, учеником которого он стал. Н.Н. Н.Н. Кажанов начал публиковаться еще в начале 1900-х гг. как практик – земский агроном, но одновременно и как исследователь-аналитик.(Он был учеником знаменитого ученого-агронома А.И. Скворцова и развивал его научные идеи).[3]Он и созданная им научная школа обосновывала пользу кооперации, интенсификации и рационализации в сельском хозяйстве, а также теорию географического районирования. В 1920-х гг. Н.Н. Кажанов поддерживал Н.Д. Кондратьева и А.В. Чаянова, это была линия в экономике, отражающая идеи эпохи НЭПа. Ф.Е. Чураков поступил в институт в 1922 г., а через год Н.Н. Кажанов как раз издалсвою наиболее популярную книгу.[4]
Кандидатская диссертация Ф.Е. Чуракова была задумана в том же русле ипосвящена фермерским хозяйствам США. Она не была защищена и хранится в РНБ.В 1929 г вышла книга, которая была написана по материалам поездки в США.[5] Такие поездки в то время были довольно редкими, и то, что Ф.Е. Чураков был включен в делегацию, целью которой было изучение сельскохозяйственного образования и организации крупных ферм, свидетельствует о высокой оценке его предыдущей работы. Сама же идея использовать опыт передовых американских хозяйств, конечно, говорит о том, что в этот момент многим было еще не совсем ясно, какая из линий в развитии деревни возьмет верх. Об этом говорит и заключение книги, где Ф.Е. Чураков написал, что нельзя «ни в коем случае … забывать, что еще во многих и многих отраслях сельскохозяйственного производства по организационно-техническим вопросам нам есть, чему и нужно учиться у капиталистических стран». Что это был не только практический вопрос,видно из дальнейшего текста, написать и прочувствовать который мог, вероятно, только крестьянин. Это мысли человека того своеобразного типа, который был в России сформирован двадцатым веком, и сочетал в себе практическое восприятие жизни «на земле» с одной стороны и мессианские мечты- с другой: «Вопрос с хлебом мы разрешаем в ближайшее время, и разрешаем именно своеобразным сочетанием американской техники и советской системы организации производства. Результаты такого сочетания превосходят самые смелые расчеты. Сотни и тысячи лет человеческое общество «в поте лица» добывало себе хлеб<…>Сейчас мы находимся на переломе, когда вопрос о хлебе будет терять свою остроту и будут выдвигаться новые задачи». Эти задачи Ф.Е. Чураков видел в развитии «молочного и мясного животноводства, свиноводства, птицеводства, огородничества, плодоводства». Решить их, как он считал, можно, внедряя «современную передовую технику», то есть, проведя «реконструкцию».И «тут нам и особенно в области переработки сельскохозяйственных продуктов можно и нужно еще многому учиться у капиталистических стран и в первую очередь у сельского хозяйства Северо-Американских Соединенных Штатов».[6] Это действительно была книга о важнейшем для русских крестьян вопросе – о то, как выжить, как прокормиться на достойном и «культурном» уровне. Кстати, вопрос о «культуре» жизни всегда занимал Ф.Е. Чуракова, что видно еще из его ранних писем сестре.
Итак, 1929 – 1930 г. можно считать пиком научной и, в целом, жизненной карьеры Ф.Е. Чуракова. Ему было сорок лет. Его судьба складывалась ярко, и всему он был обязан только себе, своему характеру, желанию учиться, таланту и дисциплине. Сначала он мечтал получить образование, потом почти десять лет воевал, но все же выучился и стал заниматься научной агрономией, что для бывшего крестьянина должно было казаться чрезвычайно важным делом, да и действительно было таковым. Он стал признанным специалистом по одной из важнейших народнохозяйственных проблем, автором книги, вышедшей тиражом 10 000 экземпляров и разошедшейся по всей стране. Его карьера развивалась стремительно: в 1927 г. он – ассистент Отдела Сельскохозяйственной экономии и статистики Государственного института опытной агрономии, в 1928 г. Ф.Е. Чураков значится по документам секретарем факультета Сельскохозяйственной экономии и политики Ленинградского сельскохозяйственного института (ЛСХИ) (зам.декана факультета в это время являлся Н.Н. Кажанов), в 1929 г. Ф.Е. также читает лекции на Высших педагогических курсах при ЛСХИ, а также в марте был направлен заведовать Ленинградским Сельскохозяйственным политехникумом, хотя в июле этого же года сдает дела по руководству политехникумом, а с 1930 г. возглавляет кафедру организации сельскохозяйственных предприятий Ленинградского института прядильных культур.
Но как раз в этот момент судьба Ф.Е. Чуракованачала делать крутой вираж, хотя это не сразу стало понятным. Дело в том, что именно тогда закончилась старая и началась новая эпоха в истории страны. И во многом она была связана с новым отношением к деревне.В начале1930 г. был подвергнут газетной травле (в «Ленинградской правде») Н.Н. Кажанов. В связи с этим он уехал в Одессу, гдестал заведовать плановым отделом института и где 26 декабря 1930 г. был арестован по обвинению в поддержке «кондратьевщины».[7]
Видимо, сначала этот арест не сказался на судьбе Ф.Е. Чуракова. Судя по сохранившимся документам, 30 марта 1930 г. он, исполняя обязанности ассистента кафедры Крупных советских хозяйств, был назначен помощником директора ЛСХИ по учебной части, в 1931 г. он значится членом Ученого и методического совета при Коллегии Наркомзема СССР[8], но в 1932 г. Ф.Е. Чураковбыл направлен на два года для налаживания работы директором в «образцовый совхоз» Гари Ленинградской (теперьПсковской) области.Очевидно, его работа в ЛСХИ продолжалась, т.к. сохранилось письмо осени 1932 г. на его имя из учебной части с запросом о том, вернется ли он в Ленинград и будет ли он читать запланированный курс «экономики и организации льноводческих хозяйств на основном отделении аспирантуры по циклу технических культур».
В 1934 г. Ф.Е. Чураков был вызван обратно в Ленинград и занял пост декана Экономического факультета Сельскохозяйственного института и зав. Кафедрой организации сельскохозяйственных предприятий этого же института. Опять, казалось бы, он пошел в гору. Но тут случилось убийство С.М. Кирова, и Ф.Е. Чураков оказался одним из тех ленинградских коммунистов, кто попал в жерноваразвернувшегося в стране террора. Во время следствия ему была поставлена в вину и связь с Н.Н. Кажановым, и книга о США, и голосование против исключения из партии Зиновьева и Каменева (участие в «ленинградской оппозиции»), и всплывшее кратковременное членство в партии эсеров в 1917 г.
Сначала Ф.Е Чураков был исключен из партии и сослан вместе с семьей (он был женат на А.И. Богдановой, закончившей, как и он, Сельскохозяйственный институт, и имел двоих сыновей) в Якутск, где работал агрономом. По тем временам это была еще сравнительно мягкая мера наказания. Но в 1937 г. последовал новый срок, разлучение с семьей и отправка в лагерь на Колыму. Срок был окончен во время войны, но из-за военного положения Ф.Е. Чураковбыл задержан в лагере до конца войны. Он был освобожден 29 декабря 1945 г.[9], оставлен работать по вольному найму, больной туберкулезом, фактически умирающийуспел встретиться с женой и младшим сыном в 1947 г. и умереть домав 1949 г.
Ниже публикуются сохранившиеся письма Ф.Е. Чураковаматери Матрене Гавриловне из якутской ссылки, письма матери, жене и сестрам уже колымского периода, письма А.Е. Чураковой (той самой сестры, которой были адресованы упомянутые выше письма 1914 – 1922 гг.) в органы власти с просьбой пересмотреть дело брата. Кроме того, публикуется письмо его старшего сына Г.Ф. Чуракова, адресованное А.Е. Чураковой в 1943 г., когда он был призван в армию. Всего 25 писем.
Все они – характерные источники эпохи. При их рассмотрении нужно учитывать, для какой цели и при каких обстоятельствах они были написаны. Письма А.Е. Чураковой рисуют образ убежденной коммунистки, уверенной в ошибочности ареста горячо любимого брата. Она обращается к вышестоящим партийным органам, рассказывая о «чувстве раздвоенности», вызванном этим арестом, и пытаясь найти объяснения выдвинутым против брата обвинений. Обращает на себя внимание одна деталь: А.Е. Чуракова сначала не понимала, что в 1937 г. брат попал уже не в ссылку, а в лагерь. Сам он также в письме, отосланном с дороги, обтекаемо пишет о том, что «…вынужден выехать на работу в Колыму (северо-восточная часть Азии)…сейчас проездом я нахожусь во Владивостоке и на днях морем выезжаю в бухту Ногаево». Поэтому известие, что брат оказался в лагере, было для А.Е. Чураковой неожиданным. Как и многие современники, она отказывалась верить в то, что происходившее было вообще возможным.
Нужноотметить, что ею была, несомненно, проявлена настойчивость, смелость и верность. Особенно трогает ее письмо1945 г., в которомА.Е. Чураковаперечисляет потери семьи, в том числе упоминает гибель на войне своего юного сына. Достойно внимания то, что на фоне этого ужасного горя она не прекратила попыток смягчить участь брата, и продолжала делать это много лет. Письма Ф.Е. Чуракова также рисуют нам,в общем, прежний образ, сходный с тем, чтовставал из его переписки с сестрой времен молодости. По-видимому, и в тяжелых жизненных невзгодах, особенно контрастирующих с предыдущим периодом успехов, он не потерял присутствия духа и веры в те идеалы, которым однажды решился служить.Кроме того, сохранилось характерное для него желание учиться и любознательность. Например, в ссылке он каждый день учил иностранные языки, историю и, видимо, продолжал изучать свою специальность. Письма, написанные в Якутске, содержат сведения о крае и подробности бытовой жизни того времени.Сын подробно описывал своей матери, бывшей крестьянке, то, что было интересно им обоим: планы относительно выращивания овощей, цены на них на рынке. Такой же интерес к культурному устройству бытовой стороны жизни был виден и в его ранних письмах сестре.
Колымские письма Ф.Е. Чуракова – иного характера, они содержат в основном описание бытовых потребностей его жизни. Из них видно также, что его очень беспокоило отсутствие писем (которыене доходили до адресата) и, вообще, известий от семьи, как своей собственной, так и сестер и брата. Поскольку, в течение всей жизни он привык делиться с родными всем, что с ним случалось, этот недостаток информации был болезненным, заставлял думать, что с семьей случилось несчастье. Тем не менее, в каждом письме подробно перечислялось, какие письма и телеграммы и когда он посылал, и что и когда от родственников получил: тут сказалась привычка к строгому порядку и систематизации материала, выработанная за годы научной работы. Также обстоятельно описывается физическое состояние, постоянно упоминается тяжелая болезнь, перенесенная в 1938 г., оставившая последствия, которые, судя по письмам, нарастали, оценивается степень «упитанности» и сообщается о потерянных от цинги зубах. При этом всегда упоминается «бодрость духа». Только в последнем письме сестре от 22 ноябре 1945 г. (за месяц до освобождения, но он еще об этом не знал), говорится о том, что жизнь теряет смысл.
Примечательно, как Ф.Е. Чураковподробно, но с достоинством,описывает, что ему нужно прислать в посылках. Это разумные и практичныеуказания - осознанные попытки человека, до конца делать все возможное для спасения жизни. Автор писем не сомневался, что долг семьи – помогать тем ее членам, с кем случилось несчастье. Он не знал, чтоего брат был арестован, мужьядвух из сестер также, третья сестра писала письма во все инстанции, пытаясь облегчить участь брата, а жена спешно спряталась с детьми в отдаленное село Кировской области. За письмами встает образ большой, недавно еще патриархальной семьи, сохранившей представление о своем единстве и о том, что родственники должны опираться друг на друга и в моральном и в материальном отношении.
В семейном архиве имеются также документы, связанные с последним периодом жизни Ф.Е. Чуракова после освобождения и до смерти, в частности его письма 1946 – 49 гг. сестре А.Е. Чураковойи большое письмо в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой о снятии судимости. Но их издание выходит за рамки данной публикации (которая ограничивается периодом до 1945 г.).
При передаче текста сохраняются стилистические и некоторые орфографические особенности оригинала, знаки препинания расставляются в соответствии с современными правилами, опечатки исправляются, общепринятые и очевидные сокращения раскрываются без специальных обозначений. Сохраняется подчеркивание и выделение прописными буквами оригинала.
В. Г. Вовина-Лебедева.
[1]«Нам не к лицу бояться ответственности…» (Письма Ф. Е. Чуракова сестре А. Е. Чураковой 1914 – 1922 гг.) // Деятели русской науки XIX – XX веков. СПб., 2000. Вып. 2. С. 371 – 412.
[2] Там же. С. 371 – 374.
[3] См. Кажанов Н.Н. 1. Психика жизни. СПб., 1903; 2. Сельскохозяйственная эволюция и смена цивилизаций. СПб., 1907; 3. Отчет земского агронома о сельскохозяйственных обществах малого района, функционирующих вГдовском уезде. Гдов, 1909.
[4]Кожанов Н.Н. Основные положение сельскохозяйственной экономии. М., 1923. Через шесть лет вышло еще одно издание: Кажанов Н.Н. Сельскозохяйственная экономия. М., 1929.
[5]Чураков Ф.Е. Капиталистическая рационализация сельского хозяйства в С.А.С.Ш. М.-Л., 1930.
[6]Там же. С. 119 – 120.
[7]См.: Заклейменные властью. Анкеты, письма, заявления политзаключенных в Московский Политический Красный Крест и Помощь политзаключенным, во ВЦИК, ВЧК-ОГПУ-НКВД(по категориям репрессированных) - https://pkk.memo.ru/page%202/KNIGA/Ka.html
[8]Сохранилась открытка от 19 мая 1931 г. на имя Ф.Е. Чуракова, адресованная на ул. Б. Пушкарская, д. 59, кв. 24, из Отдела социально-экономической литературы Сельколхозгиза с просьбой зайти для заключения договора на работу «Техника и организация производства сена».
[9] Имеется копия справки об освобождении, подписанной начальником Управления ШОСДОР «а» лагеря СВИТЛ НКВД мл.лейтенантом (фамилия, как сказано в копии, неразборчива) и начальником 2 отдела