Соловки, кусочек Припяти




Путь отчуждения

- Твои мысли в пути?

- О смерти. Когда ты думаешь о том, что больше не вернешься, тебя ничто не ограничивает: не скучаешь, не боишься. Тобой движет только одно желание – двигаться дальше.

- Что поддерживало в пути?

- Вера…Исключительно в собственные силы.

Что может заставить человека сорваться с нагретого места, бежать из зоны комфорта в путь, не зная до конца исхода поездки, без особой потребности? Когда в голове только четко оформленная цель, за спиной рюкзак, вещей по минимуму, без денег из принципа...

Идея давно зрела: выжить в реальных условиях.

На карте отмечены пункты: Москва – Соловки – Припять и, если повезет, – снова Москва. Путь продуман до мелочей. Один мечтал добраться до Белого моря. Другой – попасть в Припять, город близ Чернобыля.

Сегодня каждый, у кого есть лишние деньги в кармане и капелька бесстрашия, может себе позволить попасть в город атомной катастрофы. Единственным препятствием может быть возраст, такое путешествие доступно лишь совершеннолетним. Его предоставляет турфирма: эксклюзивное путешествие в закрытую зону, экстремальная прогулка по городу-призраку, а также (только сегодня!), вы можете увидеть реактор своими глазами. Официально через турфирму, вы действительно оформите поездку в город атомной катастрофы, погуляете с проводниками и путеводителем по доступным местам, и уйдете так и не увидев той самой дикой, страшной, звенящей и пустотной, но обнаженной красоты.

Именно эта красота притягивает новоявленных «сталкеров». Именно в этой точке мира – пульсирующей вене – суждение «человек – вершина эволюции» сверкает особенно зловещей ухмылкой. Чернобыль сегодня – почти совершенный, дикий уголок. Прекрасный и живой, только человек здесь живет в мире непуганой природы, и она в свою очередь разрешает погостить у себя. Если приезжать через турфирму, жить в гостинице на окраине Киева, - можно не беспокоиться за свою жизнь. Дело обстоит иначе, когда только ты сам ответственен за свою жизнь…

Никто не сможет ограничивать тебя в действиях. Хочешь посмотреть реактор? Пожалуйста! Только плата за такое зрелище может быть слишком высокой.

В таком путешествии все привычное, что у тебя остается от прежнего мира, – взаимоотношения с напарником, ограниченное бесконечностью время и полет фантазии. В этом путешествии тебя прежнего нет. Есть только ты сегодняшний и твоя конечная цель. Ты остаешься наедине с собственными страхами, слабостями, мыслями. Учишься адаптироваться в мире когда-то привычном тебе, а сегодня открывающим новые двери и новые горизонты.

Самое сложное в этом – продержаться первые две недели. Мысль, что ты в любой момент можешь бросить эту затею, не дает покоя, как пачка сигарет в кармане у курильщика, который хочет бросить. Рука тянется, и едва хватает сил себя одернуть. А еще этот зверский голод, будто прописавшийся на пожизненный срок внутри, хроническое недосыпание (точнее спишь, где придется: под эстакадами, в лесу, на вокзалах). А еще, да… остро не хватает общения с противоположным полом. Вместо этого ежедневно наблюдаешь небритые, страдающие бессонницей лица дальнобойщиков.

Каждый сам вырабатывает тактику в пути. Для нас с самого начала было необходимо обзавестись легендой. Например, приехали из Твери, снимаем «двушку» на улице Ленина, дом один. Фактически в каждом городе есть такая улица. Требовалось мыслить холодно и максимально расчетливо. Ты – тот, кто ты есть в данный момент. И если ты готов воспринимать поездку как игру, ты перестаешь всерьез воспринимать происходящее.

До Селигера шли вместе. Город Бологое приветливо встретил пригретыми на груди людьми бомжеватого типа. Я пока еще могу себе позволить думать так. Но мы находимся в равном положении, и никто не знает, что будет с нами завтра. Один ломается, другой стоит на ногах – пока ноги в рабочем состоянии.

Этот же город порадовал случайными встречами. А именно, познакомились с путешественниками из Питера. Они поведали о пользе поедания мухоморов. Не для здоровья, конечно. Для инопланетного вдохновения. Заночевали в приятном лесу, рядом с водоемом, на мягкой почве. На этой же почве чуть не потеряли палатку. Оказалось, что расположились на торфяном болоте.

В пути часто приходилось разделяться. Молодую пару или двух девушек попутки подбирают без особых проблем, другое дело двух парней – небритых, грязных, подозрительных. Бывало, голосовали перед очередной фурой, стою боком, «картина маслом»: дверь открывается, таджик, сверкая улыбкой, поет приветливым и ласковым голосом: «Привет, красавица!»

Оглядываюсь, ищу, к кому же он обращается, но вскоре понимаю, и опешиваю. Со временем привык. Мое худощавое тело, длинные светлые волосы, голубые глаза каким-то волшебным образом гармонично сочетались с берцами, военной формой без нашивок и многодневной щетиной. Всегда запах дыма путается в волосах, и застревает в зубах. В кобуре пистолет. Травматический. Меня часто путали с девушкой. Скрепя зубами повторял про себя: человек от животного отличается тем, что может мыслить. И если тебя считают слабым противником, карты в руку, я от этого ничего не теряю.

Соловки, кусочек Припяти

На Соловки попали спустя три недели. Переплавиться на остров было возможно только на пароме, но к тому времени карманы совсем пустовали. Пришлось пойти на хитрость. В голову пришла идея попросить помощи в монастыре. Да, если вы без денег, без крыши над головой, без припасов, можно попросить приюта за не всегда простую работу. Следовать известному выражению «уйду в монастырь» не так просто. Уйти-то можно, но только если на руках у вас есть прошение и справки из милиции. У нас ни того, ни другого не было. Зная о моем презрительном отношении к церкви, напарник называл меня безумцем, но я верил в себя. Должно было получиться.

Я обратился к батюшке, сказал, что мы православные, едем в святые места. Объяснил наше положение и попросил любую работу. До этого момента вместе несколько дней подряд учили «Отче наш», чтобы не вызывать подозрений. Нам поверили.

Тяжелой физической работы мы не боялись, но психологически мне было очень тяжело сдержать ухмылку, а иногда сарказм. И бесконечно читать молитвы, ходить на акафисты и литургии. Люди придумали религию, им было легче жить, оправдывать свои неудачи и боль, обращаться к кому-то в сложных ситуациях. Не понимаю, как можно всю жизнь стоять на коленях, ждать чуда, и ничего не делать? Не переношу слабость, предпочитаю отвечать сам за собственные мысли и действия.

К нашей религии не от хорошей жизни идут. Война, горе, болезни. В монастыре мужик один жил, бывший заключенный, рассказывал: однажды к нему подошел бомж и попросил часы. Он отдал их, и буквально через день возле него остановился «Мерседес», открылось окно, и ему предложили дорогие часы, но абсолютно бесплатно. Мораль сказки: с ближними делиться надо. Простым был, легко сходились во мнениях. Часто смеялся, крестик называл «чертогоном на паутине»…

Келья, в которой мы жили, внутри выглядела просто. Кровати двухъярусные, на верхнем ярусе спали вшестером. Атмосфера внутри умиротворенная. Со временем у меня поселилось странное чувство, даже желание, - бросить все заботы и остаться там жить. Наедине с собой, только природа и мысли. Внутри появляется четкая мысль о том, что любая проблема в жизни, – не проблема. И можно понять тех, кто уходит сюда от социума. Жизнь заканчивается только тогда, когда умирает твое тело, а в противном случае ты всегда можешь найти приют, как этот…

Прошло не так много времени, и нам удалось попасть на паром бесплатно. Добрались быстро, но принять в монастырь нас отказались. Поэтому мы просто бродили по острову, впитывали историю кончиками пальцев рук и ног. Удивительно, но там ты действительно, будто впитываешь огромные потоки информации через кожу. Каждый камень или стена рисуют в голове картины. Прикоснешься, и видишь образ старой женщины, которая кричит о чем-то. Зовет и молит. Или маленького ребенка, бегущего по траве. И это происходит на полном серьезе. Однажды я увидел, как горько плачет молодая девушка. Стало не по себе от боли. Хотя я абсолютно не эмоциональный человек, и даже невосприимчивый, но здесь дышать было тяжело. Здесь же в сталинские времена убивали людей, это остров-погост, большой могильник. Узнал я об этом позже, но на соловецкой земле часто темнело в глазах.

Как-то напарник захотел познакомиться с двумя проходящими мимо нас девушками. Но при этом заявил, что его скромность не позволяет ему подойти к девушке, и отдуваться пришлось мне. Тогда я, возомнив себя героем, который прошел так много, начал разговор. Девушки заинтересовались, я вошел в раж, и, рассказывая о том, как мы попали на остров, признался, что мы обманули монастырь, а затем и капитана парома, который оказался таким доверчивым и глупым... Я искренне надеялся ее удивить. А она потихоньку стала меняться в лице, но продолжала слушать. Потом выдержала паузу и сказала:

- Ты, конечно, молодец, но капитан парома – мой отец. И у вас был единственный способ выбраться отсюда.

Осознание того, что я бездумно расслабился, тяжело накрыло меня. Пришлось извиняться. В конце концов девушка проявила понимание и обещала не выдавать отцу. Нам опять повезло. Больше мы их не видели.

Возник вопрос, как выбраться теперь с острова. Я вернулся к батюшке, рассказал очередную трогательную историю… о том, что умерла бабушка. Снились страшные сны. Должен был попасть на остров, звали. Я не знал, сработает ли снова, но это был единственный шанс, и мне снова поверили. Нам написали прошение о том, чтобы нас выпустили бесплатно. Да, эти истории с монастырями на самом деле многое во мне поменяли, но я всегда верил в то, во что говорил. Ты живешь сейчас. И это моя история.

После парома наш путь лежал в зону отчуждения.

Когда тебе нечего терять – ты способен на все. Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу. Им действительно было нечего терять. Все складывалось довольно удачно.

Зона отчуждения

« Со временем, проведенным в пути, приходит в голову мысль о том, что Родины нет на самом деле. Родина – там, где сегодня заснул. А границы – не имеют значения »

Настоящие друзья всегда проверяются на прочность: Нам пришлось разойтись на трассе до Киева. Одному в пути в психологически тяжело. Напарник ехал в город до колонки. Порезал руку, забинтовал, я отдал ему свою кожаную перчатку. Она давно была моим талисманом. Он надел поверх бинта. В тот момент, когда меня рядом не было, к нему подошли два мужика, начали приставать: «Слышь, ты чего в одной перчатке? Подари!»

Россия, ничего не скажешь. Но напарник не собирался никому ничего отдавать ИЗ ПРИНЦИПА. Он знал, что значила для меня эта перчатка. Ему угрожали, хотели избить, даже убить. Оказалось, брали «на слабо». Покричали, поговорили, посмеялись, пожали руку и ушли… Когда мы вновь встретились, я ругал его: «Дурак! Отдал бы перчатку! А если бы тебя избили из-за тряпки?!». Он с обидой в голосе ответил: «Сам дурак. Я из-за этой перчатки был готов зуб потерять, а ты…!»

Мы попали в Припять. Этот город не мертв, как о нем говорят и пишут. Он по-своему жив. Рядом стоят живые деревни. Быт людей ничем не отличается от многих других мест огромной России. Единственное отличие этого места в том, что по дорогам тут и там снуют военные и полиция. В остальном все то же.

Пистолет, который я носил с собой, пришлось закопать на границе. Через нее провели туристы, добиравшиеся до Киева. Несколько часов мы провели под тентом в старой семерке. На блокпосту никто ничего не заметил. Поездка оказалась настолько изматывающей, что чувство страха было исключено как данность. Осталась только одна цель, и мы были на пороге. По пути мы всегда поддерживали друг друга, потому что были родными друг другу людьми. Считаю, что можно назвать человека близким, только если ты прошел с ним огонь, воду и все остальное, и вы оба не порвали друг друга на части. За время, проведенное бок о бок, многое произошло. Наши дороги расходились и вновь сходились, мы находили друг друга без связи, ожидая в условленных местах. Кричали, ругались, молчали, встречали закаты, рассветы. Мы считали друг друга братьями. И только один раз по-настоящему серьезно поссорились. Это было по дороге в Припять.

Напарник боялся, что не вернемся оба. Я хотел продолжить путь. Сознание рисовало самые разные картины. Сначала боялся. В нескольких километрах от Припяти он попытался меня остановить. Хотя знал, что нет у меня в характере черты такой, отступать. Я сказал, что пойду. Тут наши дороги разошлись. Он сказал, что едет домой. А меня дома никто не ждал.

Но он нагнал меня ровно через день. Я знал, что он не оставит. И без него, наверное, не вернулся бы обратно. Всем в этом мире нужно чувствовать рядом плечо близкого человека. Это спасает. Это помогает действовать.

По дороге встретился мужчина на «копейке». Заметил нас издалека, и смысла прятаться не было. Остановил машину, начал разговор, и выяснилось, что он прапорщик в местной военчасти. Был сильно удивлен, что мы остались живы. Дело было не в том, какой путь по времени и расстоянию нам пришлось пройти. А в том, что в этих лесах ходит множество диких животных: «Волков военные отстреливают, но есть еще лоси, медведи, кабаны…»

Подбросил до военной части, попросил подождать до вечера. За это время предложил на тактическую вышку слазить, рассказал о «Чернобыле-2». И о том, какие легенды витают вокруг него. «Ч-2» маленький город, в котором по легенде есть радиолокационная антенна – перехватчик ракет противника в военное время. Рассказал, что в этом городе еще до аварии эксперименты над людьми ставили. Что-то вроде манипулирования сознанием. Но, конечно, никакой точной информации никто не даст. Легенды рождаются, со временем обрастают новыми фактами, и нельзя сказать наверняка, правда это или выдумка. Но нам хотелось ему верить.

Рассказывал: «Мы познакомились там с мужиком, который 15 лет работал на станции. Утром до места работы его всегда доводили военные, после тоже. И так все 15 лет. На месте он видел людей в халатах, пытался общаться с местными, что-то да поведали». Он же рассказал, что Чернобыльская АЭС спустя неделю после аварии уже работала. Это было на самом деле так.

С вышки разрешено было снимать только часть самого города Припять. Там же ждали вечера. Вечером прапор провел нас через колючки в казармы. Нас встретило шесть человек. Накормили, напоили, во всех смыслах этого слова. Пришлось убить пару часов, чтобы рассказать нашу историю. Все закончилось бурной пьянкой и избитыми шутками над моими волосами. Попросили даже фото оставить на замену «Плейбоя».

Припять мы видели только с тактической вышки. Все остальное – ангары, бойлерные, пустотная, чарующая красота. Прошло еще немного времени и мы вышли через колючку, прошли 3-4 км и нас поймала полиция. Как оказалось, им доложили местные жители. Не знаю почему, но полиция мало того, что не тронула нас, но и на машине подбросили обратно до дороги, дали денег, поймали дальнобойщика, приказали вести. Заключительной фразой было:

- Вы ничего не слышали. Ничего не знаете. Остались живы – и хорошо. Но все, что было в этом городе – забудьте.

В обратном пути мы снова разделились. Один хотел ехать на поезде, другой – на попутках. Оба вернулись почти одновременно.

Мохнатый спаситель

По пути домой я заночевал в Одессе на остановке дальнобойщиков. Там покормил собаку, поговорил с охранником. Собаке «от и до» рассказал историю, которая с нами случилось. Мне показалось, что она меня внимательно слушала. Вышел на площадку, остановился, и тут на меня начала лаять одна собака, потом подбежали еще. Меня окружили, я пытался отмахиваться чем попало. Думал, что на этом мое путешествие закончится, потому что собаки были настроены решительно… И тут, я никогда с подобным не сталкивался, но та самая собака, которую я покормил на остановке, подбежала ко мне, начала рычать на остальных, и отталкивать потихоньку меня к стене. Она сделала все, чтобы остальные обратили внимание на нее, а не на меня. Мне удалось бежать.

За время в пути человек сильно меняется. Меняется его отношение к страху, отношение к дороге, полностью – отношение к жизни. И если одного трудности ломают, то другой выживет и будет только сильнее. Самое трудное по возвращению домой – остановиться. Организм, привыкший к дороге – ломается. Только в дороге ты понимаешь на самом деле, что движение – жизнь. По возращению чувства притупляются. Ты стоишь. А должен идти. В пути складывается впечатление, что вся планета – твой дом.

Впечатление от России может быть абсолютно разным. Кто-то пишет о бескрайних просторах, кто-то людях широкой души. Кто-то о том, как прекрасна Родина. А я вот что думаю. Цепляет во всем этом что-то особенное. То ли бесконечные дороги, то ли бесконечные просторы. А может быть люди огромной души. Я думал, что там – придется бороться. Но сколько раз нас выручали деньгами, едой, приютом. Теперь мне сложно свыкнуться с мыслью, что в этом городе любой может указывать мне место не зная ничего о моем пути, о моем опыте…

Когда ты возвращаешься, понимая, что некому тебя ждать, открываешь дверь, осознавая, что никому не нужна твоя история, никто не разделит твоих эмоций и ощущений – давят стены. «В поездке мы нужны были друг другу. А теперь я вернулся домой и хочу найти человека, которому я был бы нужен. Дома…»

Когда ты уходишь с мыслью о том, что ты не вернешься, возвращаясь, ты понимаешь, что мог бы провести еще не один месяц в пути. И на самом деле, самое трудное – остановиться. Теперь я отправлюсь в другой заброшенный край…

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-12-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: