Треск сердито зашипел.
– Вот-вот, Треск, скажи ему! Я с тобой полностью согласна. – Она шагнула в коридор и обернулась: – Вы проиграли дискуссию.
Еще долго после того, как за ней захлопнулась дверь, Абигейл чувствовала спиной снисходительную улыбку Поля.
Вернувшись домой, она в очередной – и последний – раз выкинула Чейни из своего гамака. Два дня спустя ее вызвали в центр управления.
– Испытание, – сказал Поль по внутренней связи. – Ваше присутствие обязательно.
Центр управления был заполнен техниками; их было раза в три больше, чем компьютерных терминалов. Люди небольшими группками собрались вокруг экранов. Абигейл подошла к Полю.
– Вот, – сказал он, – это «Клото»[10], платформа, которую мы построили для нашего аппарата. Расстояние около сотни километров. Я хотел больше, но Домингес не согласился. Прибор, который размотает вас и сбросит в Гинунгагап, – это вон та штуковина в центре.
Поль нажал клавишу, платформа приблизилась и заполнила собой весь экран. Она была покрыта большим прозрачным куполом. Человек в скафандре что-то засовывал в механизм, напоминавший гигантскую металлическую раковину.
Абигейл не поверила своим глазам, зажмурилась и открыла глаза снова.
– Но это же Треск, – с негодованием сказала она.
– Жалуйтесь Домингесу. Я хотел бабуина.
Раковина закрылась. Техник в скафандре вышел из-под колпака, и на экране замигали цифры. Тем временем паучье изобретение обездвижило Треска, превратило молекулы его тела в одну длинную, непрерывную полимерную цепь и со скоростью, близкой к скорости света, отправило ее в Гинунгагап. Вода из его тела была отведена и собрана в специальное хранилище. Ее электролитический баланс был записан и тут же передан потоком электронов. Они достигнут приемного устройства пауков одновременно с кошачьим полимером, и эта информация будет использована при воссоздании.
Прошло тридцать секунд. Теперь Треск на «Клото» присутствовал лишь частично. Невероятно длинная полимерная цепь невидимо проходила сквозь Гинунгагап. Где-то очень далеко пауки начинали ткать из нее кота.
Если только все идет хорошо.
Через девяносто две секунды после начала работы прибора цифры на экране замерли. Треска на «Клото» больше не было. Раковина открылась и оказалась пустой. В центре управления поднялся радостный гул. Домингес с чьей-то помощью забрался на стол. Он сделал приветственный жест рукой и сказал:
– Друзья!
Далее последовала длинная речь. Абигейл его не слушала. Рука Поля легла на плечо Абигейл. Это было его первое прикосновение к ней с момента знакомства.
– Домингес всего лишь ученый. Он и понятия не имел, насколько вам дорог этот кот.
– Послушайте, я сама пошла на это. Я знала об опасности. Но Треск – животное, у него не было выбора.
Поль заколебался, подбирая слова:
– Кстати, это то, к чему я вас готовил. Причина, по которой летите вы, а не кто-нибудь вроде Домингеса. Он проецирует свои реакции на других людей. Если…
Увидев, что Абигейл не слушает, Поль сказал:
– В любом случае через несколько часов вы будете играть с котом. Они взяли его только для того, чтобы проверить системы жизнеобеспечения.
Через несколько часов в центре управления царило праздничное настроение. Пауки передали, что Треск совершил перелет без малейших повреждений. На короткое время кот появился на экране: он крался по платформе, аналогичной «Клото», злой, но совершенно невредимый.
– Смотрите, – сказал кто-то.
Экран показывал, что в приемную сеть начала поступать полимерная цепь кота. Через полторы минуты операция завершилась.
Все это походило на цирковой фокус: закрылась пустая раковина, туда была закачана вода, раковина открылась – и в центре ее оказался спокойно вылизывающий лапу Треск.
Абигейл улыбнулась.
– Добро пожаловать домой, Треск, – ласково сказала она. – Я скажу ребятам из БИО, чтобы они приготовили для тебя сливок.
Поль бросил на нее быстрый взгляд. Его глаза задержались на девушке всего на какое-то мгновение: ровно настолько, чтобы узнать о ней что-то новое и запомнить это на будущее. Затем Поль сразу перевел внимание на что-то еще. Когда он повернулся к Абигейл спиной, девушка показала ему язык.
На «Клото» опустился челнок, и из него вышла женщина-пилот. Неловко, зная, что на нее смотрят десятки глаз, она сняла шлем, присела, протянула к коту руку и стала его подзывать.
– Передайте этой идиотке, чтобы она надела шлем, – прорычал Поль. – Дура! Это настоящее…
А в следующее мгновение Треск выскочил из спиннера, черно-белой стрелой пронесся мимо опешившей женщины и сиганул в открытый челнок. Вот он вспрыгнул на приборную панель. Мягкие кошачьи лапы забарабанили по клавишам. Входной люк закрылся, включились двигатели…
Операторы в центре управления бросились к своим клавиатурам. Пилот на «Клото» лихорадочно пытался надеть шлем. Челнок взлетел, снеся при этом половину защитного купола, и выпустил с платформы воздух.
Экраны компьютеров показывали происходящее во множестве разных ракурсов, то крупным, то общим планом. Опешивший Домингес застыл столбом.
– Чейни, – спокойно сказал Поль. – Убери его.
– Он идет прямо на нас! – закричал кто-то.
Пальцы Чейни залетали по клавиатуре: тап-рап-тап. На экранах расцвел красный ядерный взрыв.
В центре управления настала мертвая тишина.
«Я чего-то не понимаю, – подумала Абигейл. – Мы только что взорвали пять процентов нашего челночного флота, чтобы убить одного кота».
– Вырубайте передатчики! – Поль расхаживал по центру управления и отдавал приказания. – Ничего не передавайте. Вы, вы и вы, – выгонял он операторов из-за пультов, – свободны. Вся эта проклятая связь будет прекращена.
– Поль… – начал было один из операторов.
– Продолжайте прием. – Поль даже не посмотрел на него. – Принимайте все, что они пошлют, сваливайте в хранилище и не смешивайте с нашей информацией, пока все не будет проверено.
В центре комнаты, всеми покинутый, стоял Домингес и растерянно бормотал:
– Что, что случилось?
– Вы слепой идиот! – сверкнув глазами, повернулся к нему Поль. – Ваши драгоценные пауки только что сделали нам первую гадость. Кот, который вернулся назад, был просто похож на того, которого мы послали. Они его подменили. Они ретранслировали его с инструкциями, вбитыми в его мозг.
– Но зачем они хотели украсть челнок?
– Не знаю!!! – проревел Поль. – Да поймите вы наконец! Мы не знаем их мотивов, нам неведом образ их мыслей. Но мы бы узнали об их намерениях гораздо больше, чем хотели, если бы я не установил на этом челноке взрывное устройство.
– Вы не… – начал Домингес и запнулся, одумавшись.
– Не имел права устанавливать это устройство, – закончил за него Поль. – Это верно. Не имел.
В его голосе звенел сарказм. Домингес весь как-то съежился. Его тусклый, ничего не выражающий взгляд рассеянно блуждал по сторонам. Потом, ссутулившись, шеф связи вышел. Полностью опозоренный в глазах своих подчиненных.
«Силён», – подумала Абигейл. Ее удивила жестокость Поля. Ни на секунду она не поверила, что гнев в его голосе был настоящим, что он мог потерять над собой контроль.
Это означало, что среди общей сумятицы и подавленности Поль сумел разыграть маленький спектакль, чтобы усилить свою власть. И ставшая теперь подозрительной Абигейл признала этот ход удачным.
Лишь благодаря силе воли и авторитету Поля в течение пяти дней коммуникационная сеть была закрыта. Информация поступала, но не передавалась. Администрация «Белл-Сандиа» Поля не поддерживала – слишком много времени и средств было вложено в «Клото», чтобы оборвать исследования на середине. Но Поля поддерживали работники станции, и он знал, как этим воспользоваться.
– Крупные фирмы, такие как «Белл-Сандиа», очень зависят от народного мнения, – объяснил Поль. – Но я пользуюсь наверху достаточным расположением. Чиновники трусливы и нерешительны, и поэтому я смогу держать сеть закрытой довольно долго.
Поток поступающей информации беспорядочно перескакивал с предмета на предмет. Цепочки информации прерывались на середине, так и оставаясь незаконченными. Часто передавалась бессмыслица. Пауки искали способ восстановить связь.
– Если они начнут повторяться, – сказал Поль, – значит они испугались.
– Но мы же не сможем закрыть сеть навсегда? – заметила Абигейл.
Поль пожал плечами:
– Это блеф.
Они пили сухое вино в баре пятого уровня. За спиной бармена по скалистой стене сновали маленькие красные ящерки.
– А если ваш блеф не сработает? – спросила Абигейл. – Если все это ни к чему не приведет? Что тогда?
Плечи Поля опустились. В воздухе повисла напряженная пауза.
– Тогда мы доверимся доброй воле пауков, – сказал он. – Пусть решают, что и как делать дальше. Может, они отнесутся к нам благосклонно, а может, и нет. И в том и в другом варианте, – голос его помрачнел, – окажется, что я играл во все эти игры и манипулировал множеством людей без всякого толка. Если случится именно это, – он взял Абигейл за руку, – я хотел бы извиниться.
Поль сжал ей руку так сильно, что у него самого побелели костяшки пальцев.
Ночью Абигейл снилось, что она падает. Ее окружал радужный свет: это ломались ее кости и разрывалось тело.
Она откинула руку, и та подпрыгнула на чем-то теплом и мягком.
«Абигейл!»
Она судорожно дергалась, и что-то било ее по ребрам. Вспыхивали полосы желтого света.
«Абигейл!»
Кто-то громко звал ее и тряс за плечо.
Горы и небо посерели, покрываясь неясными образами. Ее веки приоткрылись, снова закрылись, потом открылись, теперь уже окончательно.
– Ох, – вырвалось у Абигейл.
Поль отвернулся. Под ногами у него плавали рыбы.
– Ну-ну, успокойся, – сказал он.
Двигаясь по длинным плавным кривым, в воде вспыхивали неяркие зелено-голубые огни.
– Сон?
Абигейл вздрогнула, схватила Поля за руку, но тут же отпустила. Потом кивнула.
– Расскажи мне его.
– Я… – начала Абигейл. – Ты просишь меня как просто человек или как начальник внешней безопасности?
– Я не делаю такого различия.
Девушка почесала друг о друга большие пальцы ног.
– Хорошо, – сказала она и рассказала свой сон.
Поль слушал с большим интересом, а когда Абигейл закончила, задумчиво потер подбородок.
– Ты знаешь, мы предложили эту работу тебе именно в связи с твоей последней передрягой. Хладнокровие в экстремальной ситуации. Отсутствие подчиненности телу. Специалистов-гравитационщиков много, выбор у нас был большой. Ты просто оказалась чуть покруче прочих.
– Что ты хочешь этим сказать? Что мне можно найти замену?
Поль пожал плечами:
– Любому можно найти замену. Я просто хочу, чтобы ты знала: если хочешь, то можешь отказаться. Наш проект от этого не пострадает.
– Я не хочу отказываться.
Абигейл тщательно подбирала слова и говорила медленно, чтобы не дать выход своему нарастающему гневу.
– Послушай, я работаю в гравитации уже десять лет. В Солнечной системе я была везде. Известно тебе, что сейчас насчитывается меньше двух тысяч человек, побывавших и на Меркурии, и на Плутоне? У нас даже есть свой маленький клуб, и раз в год мы встречаемся. – Вокруг Абигейл раскачивались водоросли, огни на полу отбрасывали на стены размытые колеблющиеся блики. – Всю жизнь я провела, вращаясь вокруг Солнца, и больше нигде не была. Я хочу путешествовать, но в Солнечной системе путешествовать мне уже некуда. Я везде побывала. Ты предлагаешь мне выбраться наконец куда-то еще и тут же спрашиваешь, не хочу ли я отказаться. Черта с два!
– Почему ты не веришь, что проход сквозь Гинунгагап – это смерть? – спокойно спросил Поль.
Абигейл посмотрела ему в глаза и увидела там лишь холодный расчет. Это почти испугало ее. Поль оценивал ее, формировал суждение, соединял события в длинные логические цепи, совершенно не принимая во внимание человеческие чувства. Он сам был как чужак.
– Обыкновенный здравый смысл. Когда выйду, я обязательно буду той же Абигейл, которая войдет в «Клото». Не будет различия ни на атом, ни на мельчайшую частицу.
– Но сущность будет другой. Каждый атом будет другим. Все до последнего электрона будет другим.
– Хорошо. Но чем же это отличается от обычного нашего состояния? – настойчиво спросила Абигейл. – Наше тело – это постоянный поток. Молекулы все время сменяются другими молекулами. Кусочек за кусочком мы перевоссоздаемся. Разве это делает нас от мгновения к мгновению другими людьми? «Наше тело всего лишь летучий пар», верно?
Глаза Поля сузились.
– Марк Аврелий. Но твоя цитата не полная, дальше следует: «…наша душа – это всего лишь сны и пар».
– Ну и что это означает?
– То, что Марк Аврелий не поддерживает твою точку зрения. Если прочитать цитату точно, она как раз доказывает верность моих утверждений.
– И все равно, либо одно, либо другое. Или я выйду из черной дыры той же, что и была, или я уже не та, что была мгновение назад.
– Я бы поставил вопрос иначе, – пожал плечами Поль. – Но это не важно. Давай спать.
Он протянул девушке руку, но Абигейл не испытывала никакого желания ее принять.
– Означает ли это, что я прошла твою проверку?
Поль закрыл глаза и потянулся.
– Ты по-прежнему боишься смерти и не веришь, что умрешь, – сказал он. – Да. Ты ее прошла.
– Спасибочки! – съязвила Абигейл.
Они уснули и оставшуюся часть ночи не прикасались друг к другу.
Прошло три дня. Когда Абигейл проснулась, Поля уже не было. Она коснулась стены и произнесла его имя. На стене появилась строчка: «Домингес вызван администрацией». Через некоторое время появилось лицо Поля. Он не смотрел в записывающую камеру, и теперь казалось, что его изображение боится взглянуть Абигейл в глаза.
– Я собираюсь возобновить связь до возвращения Домингеса. Таким образом мы его окончательно деморализуем. – Запись окончена.
Абигейл по внутренней связи вызвала центр управления. Экран на стене засветился опять, и появившийся на нем Поль помахал рукой, одновременно приветствуя ее и призывая жестом к молчанию.
Он склонился над клавиатурой. На мониторе появился паук.
– Приветствую тебя, паук, – сказал Поль.
– Привет, человек. Мы желаем повторить наш предыдущий запрос: значение термина «искусство», который был использован человеком Домингесом на шестой шестнадцатой части того большого представления.
– Трудный вопрос. Чтобы понять определение искусства, нужно сначала изучить философию эстетики. Это очень обширная область знания, сопоставимая с теорией восприятия. Они во многом связаны.
– А какова коммерческая стоимость этой области знания?
Появился грустный Домингес. Он хотел что-то сказать, но Поль, кивнув на экран, приложил палец к губам.
– Она значительна. В нашем обществе ценность науки и искусства считается примерно равной.
– Мы подумаем, что предложить в обмен.
– Хорошо. У нас тоже есть к вам вопрос. Пожалуйста, подождите, пока мы обдумаем, как лучше его задать.
Поль отключил связь и повернулся к Домингесу:
– Похоже, ваши рассуждения на плоту дают хорошие результаты. Хотя я немного удивлен, что они клюнули на эту наживку.
Домингес окончательно скис:
– Они не упоминали инцидент с котом?
– Нет. Ни его, ни перерыв в связи.
Старик вздохнул:
– Чужаки всегда были мне близки, а теперь они кажутся такими холодными, бесчеловечными. – Он попробовал засмеяться. – Это почти каламбур, правда?
– У людей это назвали бы просто профессиональным отношением к делу. И пусть это не портит вам настроение от удачи, – сказал Поль. – Она может быть так же велика, как в случае с оптикой.
Он снова включил связь.
– Наш вопрос сформулирован.
Абигейл заметила, что Поль не сообщил Домингесу о ее невидимом присутствии.
– Спрашивайте, пожалуйста, – «сказал» паук.
– Почему вы изменили наше подопытное животное?
Снова взмахи паучьей лапы.
– Мы улучшили отношение… (треск)…центры восприятия… (треск)…психика… (треск)…чтобы сделать животное на двенадцать шестнадцатых таким же разумным, как человек. Мы думали, вам будет приятно.
– Нам не было приятно. Почему подопытное животное действовало по отношению к нам враждебно?
Лапы паука резко дернулись, и он исчез с экрана.
– Пожалуйста, ждите, – сказал автомат.
Абигейл заметила, как Домингес озадаченно посмотрел на Поля. На заднем плане по извилистому проходу медленно шел человек с кожаным мешком на плече. Он то и дело запускал руку в мешок и разбрасывал по кустам светлячков. Рука его в размеренном ритме то исчезала в мешке, то появлялась снова. Будничная жизнь шла своим чередом.
Вновь показался паук, на этот раз в сопровождении двух своих сородичей. Ноги их лихорадочно двигались, то сцепляясь, то расцепляясь снова: жестикуляция как во время оживленной беседы. Наконец один из них обратился к людям:
– Мы обсудили ваш вопрос.
– Это я вижу.
– Мы пришли к выводу, что переход сквозь Гинунгагап произвел на подопытное животное отрицательный эффект. Мы этого не предвидели. Для нас это новое знание. Мы мало знаем о психологии жизни, имеющей углеродную основу.
– Вы говорите, что подопытное животное сошло с ума?
– Ключевое слово не поддается переводу. Мы надеемся на ваше понимание. Нужно принять меры, чтобы в будущем такое не повторялось. Можете вы это сделать?
Поль не ответил.
– Именно по этой причине была прервана связь?
Поль молчал.
– Здесь есть культурный разрыв. Можете вы прояснить ситуацию?
– Спасибо за сотрудничество, – сказал Поль и отключил монитор.
– Можете вернуть ваших людей на рабочие места, – обратился он к Домингесу, – но они не должны отвечать на последние вопросы.
– А они не врут? – задумчиво произнес Домингес.
– Не знаю. Но теперь они по крайней мере дважды подумают, прежде чем затеют с нами новые игры.
Поль подмигнул Абигейл, и она отключила внутреннюю связь.
Через несколько дней испытание спиннера повторили. На этот раз в качестве подопытного животного взяли бабуина, привезенного из зоопарка. По внутренней связи Абигейл смотрела, как с челнока, прилетевшего от приемной станции, сгружают клетку с раздраженной и фыркающей большой обезьяной.
– Они намного сильнее нас, – сказал Поль. – Очень ловки. Если пауки захотят выкинуть еще какой-нибудь фокус, лучшей приманки не придумаешь.
Испытание прошло как по маслу. Бабуин был пропущен сквозь Гинунгагап, пауки держали его у себя несколько часов, а потом ретранслировали обратно. Тщательная проверка не выявила у животного каких-либо изменений.
Абигейл спросила, насколько эта проверка надежна. Поль заложил руки за спину.
– Мы возвращаем бабуина в зоопарк. Если бы у нас были какие-то сомнения, мы бы этого не сделали. Но… – Поль поднял брови, желая, чтобы Абигейл закончила его мысль.
– …Но если пауки – враги, они не станут недооценивать нас во второй раз. Они подождут человека, чтобы похозяйничать в его мозгу.
Поль кивнул.
Ночью перед полетом Абигейл они занимались любовью. Это был отчаянный, неистовый акт, совершенный в абсолютном молчании и без какой бы то ни было нежности. После этого они лежали рядом, и Абигейл рассеянно перебирала курчавые волосы Поля.
– Гейл… – Он уткнулся головой ей в плечо, и девушка не могла видеть его лица. Голос Поля звучал приглушенно.
– Ммм?
– Не ходи туда.
Абигейл захотелось плакать. Как только Поль это сказал, она сразу же поняла, что это была очередная проверка – последняя. И Абигейл знала, Поль хочет, чтобы она ее не прошла. Он искренне верит: проход сквозь Гинунгагап убьет ее и Абигейл, которая появится из черной дыры пауков, будет уже другой.
По морщинкам на его лбу девушка догадалась: глаза Поля закрыты. Он знал, что она ответит. И ему некуда было спрятаться от этого знания. Абигейл стало ясно, что это самое явное проявление эмоций, на которое способен Поль. Она представила, как презирает себя этот человек за использование своих истинных чувств в качестве приманки, чтобы проверить ее еще раз, и как он не может даже притвориться перед самим собой, что могут быть обстоятельства, при которых он бы ее так не проверял. «Вот что, должно быть, чувствуешь, когда думаешь как он: постоянно докапываешься до самого последнего подтекста – словно все время расчесываешь язву».
– Ох, Поль.
Он отвернулся.
– Иногда мне хочется, – Поль поднял сжатые в кулаки руки к глазам, – отключить свой мозг. Хоть на какие-нибудь десять долбаных минут.
Абигейл прижалась к нему и обняла.
– Молчи, – шепнула она.
Челнок взлетел с «Клото» и стал быстро уменьшаться. Вскоре он исчез вовсе. Мамочка была еле заметной светящейся точкой, затерявшейся среди звезд. Абигейл поежилась, сняла с рук повязки и бросила их в мешок. Потом потянулась к набедренной повязке, поколебалась. «Черт с ним. Здесь нет ничего такого, чего бы они не видели раньше». Теперь она стояла полностью обнаженная, и ее ноги покрылись гусиной кожей. Немного смущаясь оттого, что на нее смотрит множество людей, Абигейл подплыла к раковине и забралась в нее.
– Поехали, – сказала она.
Металлический панцирь герметично закрылся, и Абигейл оказалась в кромешной тьме. Она парила в позе лотоса. Несильное магнитное поле сковало ее, и начали действовать установки гипноза. Пульс и дыхание замедлились. Затем она почувствовала, что погружается в стазис.
Абигейл весила пятьдесят килограммов. После удаления воды она превратится в органическую цепь длиной в двести семьдесят пять миллионов километров. При скорости света на это уйдет пятнадцать минут и семнадцать секунд, при реальной скорости передачи – чуть дольше. Когда пауки начнут ткать Абигейл из органической цепи, она все еще будет сидеть в «Клото». Может быть, Треск свел с ума быстрый переход. Поль сомневался в этом, но он всегда учитывал все возможности. Чтобы защитить психику, гипнотизеры вложили в сознание Абигейл фантазию, которая во время полета должна была сделать ее невосприимчивой к внешней реальности.
Абигейл была орлом. Она распростерла огромные крылья и парила в открытом космосе. Кожа ее была красной и грубой, а грудь совершенно твердой. Бедра были покрыты перьями, а из коленей торчали шипы.
Абигейл парила в потоке уходящего в Гинунгагап солнечного ветра. Вакуум воспринимался как абсолютная свобода. Из ее горла вырвался ликующий хищный клекот. Ничто не сдерживало Абигейл, она была навеки свободна. Под ней был Гинунгагап – видимая лишь благодаря красному свечению окружавших ее газов, манящая к себе пропасть. Это был зародыш безумия, странная безликая сила, стремящаяся поглотить Абигейл и раздавить ее в своей утробе. И прожорливость этого чудовища была бесконечна.
Абигейл летела легко, свободно, не прилагая усилий. Затем, сложив крылья, она спикировала в Гинунгагап.
Ее обжег дождь рентгеновских лучей, излучение диска аккреции. Лучи были подобны брызгам расплавленного металла, пронизывающим привидение. С громким победным криком Абигейл бросилась в атаку, оставляя за собой искрящийся след.
Гинунгагап стремительно разрастался и вот уже заполнил собой все поле зрения. Это была абсолютная черная чернота, недоступная органам чувств и пониманию, – само воплощение Смерти и Безумия. Это был враг.
Какой-то частью сознания Абигейл понимала, что все еще находится на «Клото», что из ее тела создается органическая цепь, ускоряется транслятором, проходит через две черные дыры и одновременно пауки уже ткут из нее новую Абигейл. Но все это было не важно.
Девушка прошла сквозь Гинунгагап незаметно, как сквозь поверхность мыльного пузыря. Вот она здесь…
…и уже с другой стороны.
Это было похоже на отражение в зеркале или на фильм, прокрученный задом наперед. Абигейл мгновенно полетела из черной дыры тем же путем, что в нее попала. Небо превратилось в сплошную расплавленную фиолетовую массу.
Звезды впереди просветлели, из фиолетовых сделались голубыми. Абигейл обернулась, посмотрела на Гинунгагап, увидела, как это шарообразное небытие удаляется, и в ярости закричала. Бездна уклонилась от вызова.
Абигейл широко раскинула крылья, чтобы остановить полет, и… она сидела в каком-то темном месте. Вытянутая рука коснулась холодной металлической поверхности раковины-спиннера. Мелькнула тоненькая линия света, стала медленно расширяться, наконец раковина открылась.
В лицо ей плеснул океан света. Абигейл выпрямилась и от этого слегка поднялась в воздух. Сквозь прозрачный купол над головой она увидела вечность мерцающего света.
«Боже, звезды!»
Звезд было очень много, и они были очень большие и яркие – такого великолепия Абигейл еще не видела никогда. Она оказалась в каком-то замечательном месте: в большом звездном скоплении или в центре галактики. Абигейл вдруг охватила неизъяснимая радость. Она набрала в легкие побольше воздуха и засмеялась.
– Абигейл Вандерэк.
Абигейл обернулась на свое имя и поняла, что его произнесла машина. Вокруг стояли пауки. Их лапы бесшумно шевелились. Снаружи, в открытом космосе, виднелись их соплеменники.
– Мы сожалеем о любой боли, которую это может вам причинить, – сказала машина.
И тут пауки ринулись к ней. Абигейл не успела ничего сделать. Перед ней возникли острые челюсти и вонзились в шею. Невероятно быстрыми движениями пауки перерезали ей горло и разорвали позвоночник. Резкий рывок – и ее голова отделилась от тела. Все это произошло мгновенно. Короткая вспышка боли, и на миг Абигейл увидела свое обезглавленное тело, только теперь начавшее реагировать на происходящее. Потом она умерла.
Крохотная искорка. Свет. «Я жива». Сознание возвращалось к ней медленно, словно разогревалась старинная катодная трубка. Абигейл потянулась, чуть качнувшись при этом в воздухе. Она была снова на платформе – двойнике «Клото». Ничего не болело, голова прочно держалась на плечах. На платформе стояли пауки, несколько чужаков плавало снаружи, в открытом космосе.
– Абигейл Вандерэк, мы готовы к переговорам, – сказала машина.
Абигейл молчала.
Через несколько секунд машина заговорила снова:
– Вам нанесен какой-либо ущерб? Ваше мышление повреждено? – Напряженная пауза, а затем новый вопрос: – Разве ваше сознание не было защищено во время перелета?
– Это вы там, за платформой, размахиваете лапами?
– Да. Для нас важно, чтобы вы поговорили с другими людьми. Вы должны передать наши вопросы. С нами они не захотят говорить.
– У меня самой есть к вам несколько вопросов. Я не буду сотрудничать с вами, пока не получу на них ответ.
– Мы ответим на любые ваши вопросы, если вы не будете ни… (треск)…ни… (треск).
– За кого вы меня принимаете? – спросила Абигейл. – Конечно, не буду.
Через несколько часов она говорила с Полем и Домингесом. По ее просьбе пауки удалились, оставив Абигейл одну. На лице Домингеса были написаны ужас и полная подавленность.
– Клянусь, мы никак не могли предположить, что пауки нападут на вас, – сказал он. – Мы видели это на мониторах. Я был уверен, что вас убили… – Его голос смолк.
– Я жива, как видите, хотя и не вашими молитвами. Так что это там за история насчет взрывчатки в моих костях?
– Взрывчатка? Клянусь, мы не знаем ни о чем подобном.
– Нечто вроде пластиковой взрывчатки, – сказал Поль. – Я установил на «Клото» небольшой прибор. В процессе трансляции он заменил этим веществом половину костного мозга в грудине и тазобедренных костях. Я надеялся, что пауки так быстро этого не учуют.
– Так ты действительно это сделал? – удивилась Абигейл. – Значит, пауки говорили правду. Они обезглавили меня в целях самообороны. На хрена ты такое придумал?
– Просто предосторожность, – сказал Поль. – У тебя в голове была программа, активирующая взрывчатку по нашей команде. Таким образом, мы могли разрушить паучью установку, если бы они снова выкинули какой-нибудь фокус.
– М-да, – сказал Домингес, – хорошо, что все это записывается. Я хотел бы узнать, мисс Вандерэк, как вам удалось избежать гибели.
– Мне вовсе ничего не удалось. Пауки убили меня. К счастью, они предвидели, что все так случится, и записали трансляцию. Им было нетрудно воссоздать меня после того, как они убрали из записи этот пластик.
Домингес испуганно посмотрел на нее:
– Вы не чувствуете в этом ничего особенного?
– В чем?
– Ну… – Он беспомощно повернулся к Полю.
– В том, что настоящая Абигейл Вандерэк умерла, а ты просто очень правдоподобная копия, – сказал Поль.
– Слушай, мы уже сто раз обсуждали эту чушь… – сердито начала Абигейл.
Поль одарил Домингеса немного деланной улыбкой. Абигейл было трудно привыкнуть видеть этих двоих в плоском черно-белом изображении.
– Она не верит в такие шутки.
– Если вы, ребята, готовы на минуту оторваться от своих пупков, – сказала Абигейл, – то я могу вам сообщить интересные новости: у пауков есть что-то, что вам очень нужно. Они заявляют, что послали через свою черную дыру зонды.
– Зонды? – Поль насторожился.
Абигейл чувствовала, как в его голове шевелились мысли об оружии и прочей военной чепухе.
– Зонды, построенные из углеводородных цепей. Органические зонды. Самовоссоздающиеся трансляторы. У них есть побочная углеродная технология.
– Чепуха, – сказал Домингес. – Как они могут воссоздать когерентную материю без приемника?