Мои родители - 1940-го года рождения. Это следующее поколение. Это люди, которые родились во время или после войны.
Часть из них стали так называемыми шестидесятниками, то есть своего рода «протестным электоратом» советской власти. Это был в каком-то смысле поколенческий ответ за годы сталинских репрессий. Они сделали возможным то, что мы сейчас именуем «горбачевской перестройкой».
А часть - стала обычными гражданами советской страны, принявшими на себя, с одной стороны, веру в нерушимость системы, с другой стороны - знание о том, что у этой системы есть двойное дно, своеобразным олицетворением которого стала пресловутая советская «показуха». И именно поэтому они были той «массой», которая обусловила возможность «застоя».
Они, как любят шутить в таких случаях, «колебались вместе с линией партии». То есть их эти колебания, с одной стороны, не слишком «коробили», но, с другой стороны, и сделали пассивными в общественно-политическом (а впоследствии и экономическом) смысле. Это была такая «политически лояльная» среда СССР – мол, делайте что хотите, мы вас поддерживаем, но у нас и своих забот полон рот.
Послевоенное поколение, к которому относились мои родители, впитало в себя атмосферу жизни в условиях хронических ограничений. Моих родителей уже нет в живых, но живы их ровесники. Они по-прежнему ходят в библиотеки и читают бумажные книги. И они ждут наличия этих самых ограничений для себя и для других. Им просто необходимы эти ограничения для ощущения внутреннего комфорта! Смотрите, они уже могут получать некие удовольствия от жизни, потому что есть такой опыт. Родители где-то «доставали» им дополнительный кусочек колбасы, какую-то «консерву», которым они радовались в детстве и могут радоваться сейчас.
В нас же, более молодом поколении, им непонятно именно это - как мы живем без рамок? И если для ветеранов это вопрос отказа от удовольствия - «Как вы смеете его получать?! Это какой-то ужас, вы не должны этого делать!», то для следующего, послевоенного - «Как вы можете жить без рамок?! Ведь они же есть - рамки! Вы можете получать удовольствие. Но рамки! Пожалуйста, вот здесь поставьте рамки!»
И они нам об этом постоянно говорят: «Где рамки? Давайте, наконец, соберем какой-нибудь комитет Государственной Думы и поставим хоть какие-то рамки! Как же мы без рамок будем жить-то?»
Я помню, какие словесные баталии разворачивались у моей знакомой - хиппи последней волны - со своими родителями. Было время, когда водители подвозили путешествующих по стране автостопом. Часто они брали попутчиков только затем, чтобы выяснить, как это вообще мы можем ехать не поездом или рейсовым автобусом, а вот так, без «страховки», без уверенности, что прибудут из пункта А в пункт Б по расписанию. Им это было совсем непонятно. Как и то, что молодая девушка едем, например, в Прибалтику, к студентам-филологам, хотя никого из них не знает. Как так?! У человека должно бытьместо, в которое он едет, - или гостиница и командировочное удостоверение, или родственник с квартирой… А вдруг на улице или вообще в лесу ночевать придется?! Ну, придется, ничего страшного, туристы ведь ночуют. Ну, это если в рамкахтуристического похода - тогда понятно, но…
Чувствуете? И ведь таких внутренних ограничений - «должно быть» и «не положено» - у нас всегда был вагон и маленькая тележка.
И еще: в этом поколении сохранилась ориентация на «государство как систему». Это существенная деталь! Государство для этого поколения - отец родной. Да, с изъянами, конечно, да, с недостатками, но - отец! От него ждут, на него уповают, его боятся. Оно дает и оно забирает – вот что такое государство для этого поколения.
Психическая структура этой части общества формировалась в условиях жесткой организации, в условиях монополии на право силы. Готовы брать на себя ответственность, но только в условиях присутствия «руководящей силы». И не слишком предприимчивы.
Е годы рождения
Следующее поколение, ныне 50-летние. Но есть все-таки разница между теми, кто в 70-х родился, и теми, кто в 60-х. Последние (я, например. и мои одноклассники) успели пожить в СССР, будучи во взрослом состоянии, а первые (моя сестра, скажем) СССР помнят, но вот финал формирования их психики пришелся уже на перестроечные времена, а это, конечно, особая история.
В результате пресловутая «свобода» воспринимается в этих группах по-разному. Одни живут с внутренней убежденностью, что свободу надо «заработать», а другие считают, что свобода дается «по праву рождения». На первый взгляд, деталь незначительная, но в поведении она имеет далеко идущие последствия. Впрочем, сама идея «свободы» принимается и теми, и другими. Тогда как послевоенное поколение, собственно предыдущее, в ответ на слово «свобода», возможно, и кивнет доброжелательно, но после этого церемониального кивка тихо втащит через заднюю дверь какие-нибудь свои рамки. А сегодняшние 50-летние - нет. Нам «свобода» дорога «как память».
Кроме того, тут надо отметить еще одну деталь. Кто-то успел к шапочному разбору, когда СССР «пилился» на чем свет стоит: «Пилите, Шура, пилите! Они золотые!» А родившиеся чуть позже – нет. Поэтому это поколение поделилось на две группы – на участвовавших в «пилке» и на проспавших счастливые моменты «пилежа».
Возник конфликт внутри общности, они поделились на «состоявшихся» и «обиженных». Родившиеся в 70-х в этом смысле такого разлома внутри своей группы не имеют. У них отличиться в этой «битве за урожай» шансов не было, поэтому если они чего и добились, то, как говорится, своим трудом, и нечего на них обижаться. И все это хорошо понимают.
Поэтому вместо одного поколения, как должно было бы быть, у нас тут уже обнаруживается два. Два, но объединенных пластичным, если так можно выразиться, отношением к «рамкам». Я, например, считаю, что «рамки» - это не метод и не богом данное. Для меня «рамки» - это не часть жизни, это инструмент. Это нечто подвижное… И многое зависит от условий, от обстоятельств и так далее.
Но именно этого нам старшее поколение и не может простить. Впрочем, прощай нас или не прощай - ничего не попишешь: мы с этими «рамками» боролись. Для нас разрушение рамок, ограничений, стереотипов является уже неким стилем жизни. Мы - поколение революционеров, условно говоря. Даже если мы и не участвовали в революции, не стояли сами у Белого дома - в нас это есть.
Афганистан и Чернобыль случились на моей памяти. Те, кто пережил это лично, не любят вспоминать ни о том, ни о другом. Но когда рассказывают о тех событиях, то их слушатели делятся при этом на две категории. Те, кто помладше, говорят «клево» и… всё, просто забавная байка в нескучной компании. А вот сверстники - немножко завидуют, ведь для нас «боевые заслуги» - не пустой звук. В наших душах осталось место для подвига, и если оно ничем не занято, то этого чего-то недостает. Вот такой получается неуют от отсутствия революционных баррикад…
Мы натерпелись и слово «рамки» уже слышать не можем. Но разрушать эти рамки тоже можно по-разному. Можно делать это «созидательно». В этом случае мы расширяем границы, но лишь по мере увеличения освоенного нами жизненного пространства. Мы не претендуем на то, на что мы не способны, на то, что нам не по силам, на то, где мы в себе не уверены. Но там, где мы состоятельны, – мы не понимаем, почему должны существовать ограничения.
Границы могут быть - да, но не те, что спущены нам откуда-то сверху, а те, которые определяют и закрепляют пространство возможного. Возможного и одновременно безопасного. Если мы можем сделать вот это и вот это, рассчитывая на результат, если мы уверены, что мы с этим совладаем и справимся, если, наконец, мы уверены, что это не приведет к нежелательным последствиям, то мы не видим никакого смысла в границах. Но граница ради границы, просто «чтобы было» - нас это никогда не устроит. Это «созидательная» стратегия.
Генетический код нации
Так чем же память о Великой Отечественной войне является для всех нас? И насколько она определяет наше будущее? Ответ на это был дан всем народом. И этот ответ поразил мир. В один день миллионы людей в России, в зарубежных странах вышли на величественное шествие «Бессмертного полка», взяв в руки портреты своих родственников, отцов, матерей, бабушек и дедушек. Портреты поколения победителей.
День Победы оказался не только всенародным праздником. Это точка отсчета истории новой нации, народа, который после страшных травм революций и Гражданской войны вновь собрался в единое целое и обрел свою историческую судьбу. День, когда остановился пульс смерти и вновь забился пульс жизни.
Как случилось это преображение? Во-первых, следует вспомнить историю того страшного противостояния. Против Советского Союза велась беспощадная война на уничтожение. В ней не было места перемириям, переговорам, поиску согласия. Каждый понимал, что с такими, как нацисты, нельзя мириться, нельзя договариваться, они понимают только язык войны. Это была развилка мировых судеб. Старые счеты и расколы должны быть забыты ради будущего, ради существования Отечества. И всему миру было явлено, что может народ, объединенный одной целью - победить.
Страшной картиной стоит перед глазами правда: если 27 миллионов погибших советских граждан построить в парадные армейские коробки 20 на 10, то строевым шагом - 120 шагов в минуту - такой бессмертный полк будет идти по Красной площади 57 дней и ночей. Если же он пойдет походным шагом, то ему потребуется 1140 дней и ночей.
Знамя Победы, взвившееся в 1945 году над Рейхстагом, символизировало торжество жизни над смертью. Поэтому День Победы для нас сродни Пасхе - одолению света над тьмой и адом. Такие поворотные моменты истории не могут принадлежать лишь прошлому. Они навсегда записываются в генетический код народа - основу его национального самосознания, понимание своего места и роли на Земле, сплетение живой ткани прошедшего, настоящего и будущего. Таков и наш код победителей, блокадный код ленинградцев. Это - основа нашего единения и сплоченности на все времена.
Память о своих корнях и традициях, почтение к предкам - якорь спасения в меняющемся мире. Такова для нас Великая Победа - вечное напоминание об общей ответственности за судьбу Родины. Мы можем придерживаться разных политических взглядов, различаться во многом, но Отчизна у нас одна, запасной нет.
И сегодня, спустя 77 лет после дня Великой Победы, память о ней защищает и объединяет российское государство. Каждый, кто вспоминает 9 мая своих родных из поколения победителей, кто выходит на марш «Бессмертного полка», ощущает всем сердцем: «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые…»
19.01.22. Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти», e-mail: rossinskiye@gmail.com; Страница группы Вконтакте https://vk.com/library_foliant 30-78-00.