Учение К.Маркса и идея насильственной революции




Т.И.Ойзерман

Анализ марксистской теории приводит к выводу, что это учение, философской основой которого является материалистическое понимание истории, придает решающее значение развитию материального производства. Маркс и Энгельс подвергали критике идеалистическое понимание истории, в особенности же его натуралистическую разновидность, согласно которой главную роль в истории человечества играло насилие. Уже в “Немецкой идеологии”, в которой формулируются отправные положения материалистического понимания истории, они противопоставляют это учение теории насилия, характеризуя ее как господствующую социально-политическую концепцию. “До сих пор насилие, война, грабеж, разбой и т.д. объявлялись движущей силой истории”1. Маркс и Энгельс указывают, что эта концепция опирается на известные исторические факты, в особенности на события, относящиеся к эпохе крушения Римской империи, а также на последующую историю Европы, существенное содержание которой составляют войны, завоевания и другие формы насилия. Историки эпохи Реставрации (Тьерри, Минье, Гизо), исследования которых высоко оценивались основоположниками марксизма, объясняли возникновение противоположных классов как результат завоевания одного народа другим. Маркс и Энгельс, выступая против несостоятельного, с их точки зрения, преувеличения роли завоевания в истории, указывают на тот факт, что захватнические войны предполагают наличие того, что является предметом захвата и что может быть создано только трудом, материальным производством. В этой связи основоположники марксизма указывают: “Нет ничего обычнее представления, будто в истории до сих пор все сводилось к захвату. Варвары захватили Римскую империю, и фактом этого захвата принято объяснять переход от античного мира к феодализму”2. Маркс и Энгельс, разумеется, нисколько не отрицают факты, но они подчеркивают, что “захвату повсюду очень скоро приходит конец, когда для захвата ничего уже более не остается, нужно перейти к производству”3. Следовательно, с точки зрения материалистического понимания истории теория насилия, согласно которой история общества определяется внеэкономическими факторами, совершенно несостоятельна. Внеэкономическое принуждение, характеризующее феодальные производственные отношения, Маркс и Энгельс объясняют не просто насилием, а уровнем развития производительных сил в эту эпоху. Переход от феодального способа производства к капиталистическому означает замену внеэкономического принуждения к труду принуждением экономическим, обусловленным капиталистическими производственными отношениями. Таким образом, марксизм не только обосновывает приоритет экономического развития, но и доказывает, что его роль неуклонно возрастает в ходе исторического развития человечества.

Критику теории насилия Маркс и Энгельс продолжают и в последующие годы. Особенно показательна в этом отношении книга Энгельса “Анти-Дюринг”. Дело в том, что Е.Дюринг, претендовавший на новое обоснование социализма, выступил против марксизма как учения, которое якобы недооценивает роль насилия в истории. Он писал, что “некоторые из новейших социалистических систем... утверждают, что формы политического подчинения как бы вырастают из экономических состояний”. Отвергая это, как нетрудно заметить, марксистское воззрение, Дюринг пытался обосновать положение, что “первичное все-таки следует искать в непосредственном политическом насилии, а не в косвенной экономической силе”4. По теории Дюринга, частная собственность, капитал, прибыль и даже процент – все это является результатом насилия со стороны имущих классов по отношению к неимущим. Энгельс решительно отвергает эту абсолютизацию насилия, подчеркивая, что частная собственность на средства производства возникла “в интересах повышения производства и развития обмена, – следовательно, по экономическим причинам. Насилие не играет при этом никакой роли”5.

Дюринг, несмотря на свойственную ему абсолютизацию насилия, понимал последнее крайне односторонне. Насилие, с его точки зрения, есть абсолютное зло. Он осуждает, следовательно, и право на революционное насилие, которое обосновывали выдающиеся мыслители эпохи Просвещения, как Ж.-Ж.Руссо, Г.Б.мабли. И Энгельс, опровергая теорию насилия Дюринга, подчеркивает выдающееся историческое значение революционного насилия, которое, по словам Маркса, является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым.

Итак, проблема насилия в рамках марксистского учения есть прежде всего и главным образом проблема революционного насилия. Революции рассматриваются Марксом и Энгельсом как закономерные этапы развития антагонистического общества в эпоху, когда прогресс производительных сил сковывается устаревшими общественными отношениями производства.

Следует подчеркнуть, что этот общий социологический вывод имеет своей основой реальный исторический опыт: буржуазные, антифеодальные по своему содержанию, революции XVII–XIX вв. Если переход от феодализма, в рамках которого возникает и развивается капиталистический экономический уклад, к буржуазному обществу стал возможен лишь в результате ряда революций, то переход к принципиально новому, исключающему антагонистические производственные отношения, посткапиталистическому общественному строю, в принципе невозможен без насильственной революции. Таков был ход мысли Маркса и Энгельса, основанный на обстоятельном изучении истории буржуазных революций. Это обстоятельство важно подчеркнуть, поскольку оно делает понятным происхождение идеи насильственной революции.

Процесс формирования марксизма совершается накануне буржуазно-демократических революций 1848 г. Первый программный документ марксизма – “Манифест Коммунистической партии” – был написан буквально накануне революционного взрыва во Франции и Германии. Революционная ситуация, о которой прямо говорится в “Манифесте”, несомненно, наложила свою печать на это произведение, в особенности же на то понимание проблемы революции, которое в нем изложено.

В “Манифесте” Маркс и Энгельс, исходя из сформулированной ими теории классов и классовой борьбы и применяя эту теорию к рабочему движению, следующим образом определяют его перспективы: “Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы прослеживали более или менее открытую гражданскую войну внутри существующего общества вплоть до того пункта, когда она превращается в открытую революцию, и пролетариат основывает свое господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии”6.

Итак, Маркс и Энгельс рассматривают насильственную антикапиталистическую революцию как завершающую стадию классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией. Установление политического господства пролетариата определяется в том же “Манифесте” как “завоевание демократии”7. Это положение заслуживает особого внимания и специального рассмотрения. Характеристика политического господства рабочего класса как завоевания демократии прямо указывает на то, что необходимость насильственной антикапиталистической революции непосредственно связывается с отсутствием демократии в капиталистическом обществе или, по меньшей мере, с совершенно недостаточным развитием его демократических институтов. И действительно, в эту эпоху, не только накануне революций 1848 г., но непосредственно после них, в европейских странах (даже в наиболее развитых из них) не было всеобщего равного избирательного права так же, как и свободы объединения в профсоюзы, права на забастовки, демонстрации, свободы печати и т.д. Естественно, возникает вопрос: не связан ли тезис о необходимости насильственной антикапиталистической революции с констатацией данного, фактического положения вещей?

В полной мере следует учитывать и то обстоятельство, что буржуазные революции XVII–XVIII вв. и даже первой половины XIX в. представляли собой лишь начало демократических преобразований, которые были завершены значительно позже, в основном лишь в последней трети XIX в., да и то лишь в наиболее развитых европейских капиталистических странах. В период революций 1848 г. Маркс и Энгельс были убеждены в том, что завершение демократических преобразований, буржуазный характер которых они неоднократно подчеркивали, в принципе невозможно в рамках капиталистического общества, так как оно подорвало бы политическое господство буржуазии. Если учесть и то обстоятельство, что капиталистическая система представлялась Марксу и Энгельсу как, по существу, уже исчерпавшая свою историческую необходимость, то становится понятным, почему они связывали “завоевание демократии” с насильственным ниспровержением политического господства буржуазии.

Маркс и Энгельс заблуждались относительно ближайшего и более отдаленного будущего капиталистического способа производства. С этим основным заблуждением, характеризующим не только ранний марксизм, но и все его последующее развитие, связана и определенная недооценка значения организованного рабочего движения в качестве могущественной движущей силы в историческом процессе завершения буржуазно-демократических преобразований. Ведь если крах капитализма представляется делом ближайшего будущего, то вследствие этого нет и перспектив для пролетарской борьбы за демократию в рамках этого строя.

В конце 50–60-х гг. Маркс и Энгельс частично пересмотрели выводы, сделанные ими на основе теоретического осмысления опыта революций 1848 г. Они, в частности, отказались от идеи непрерывной революции, признав, что пролетарскую революцию отделяет от буржуазных революций целая историческая эпоха. Преодоление иллюзии относительно близости антикапиталистической революции позволило более трезво оценить повседневную борьбу пролетариата за улучшение своих жизненных условий в рамках буржуазного общества. Это, как свидетельствовали факты, были не только экономическая, но и политическая борьба, а именно борьба за завершение буржуазно-демократических преобразований. Всеобщее избирательное право, казавшееся невозможным в рамках капиталистического строя, стало фактом, в первую очередь, в наиболее развитых капиталистических странах: в Англии, США, Франции, Германии. Профсоюзное движение было легализовано в этих странах, несмотря на противодействие предпринимателей-капиталистов. Стачечное движение также постепенно обретало правовую основу. В конце 60-х годов в Германии возникла первая легальная социал-демократическая партия рабочего класса. К.Маркс и Ф.Энгельс, естественно, не могли не учитывать эти факты. В этой связи становится понятным громадное принципиальное значение известного высказывания Маркса, сделанного в 1872 г. после Гаагского, последнего конгресса Первого Интернационала. В речи на митинге в Амстердаме Маркс подчеркивает, что существуют разные пути и средства, ведущие к новому, социалистическому строю: “...мы никогда не утверждали, что добиваться этой цели надо повсюду одинаковыми средствами”8. Это общее положение конкретизируется посредством прямого указания на возможность мирных социалистических преобразований в тех капиталистических странах, в которых в полной мере осуществлены демократические преобразования. “Мы знаем, – говорил Маркс, – что надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран, и мы не отрицаем, что существуют такие страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то, может быть, прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами”9.

На первый взгляд, речь идет просто об исключении, сделанном Марксом для США и Англии: ведь в других странах, по его же словам, “господство труда” не может быть установлено мирным путем, т.е. посредством реформ в рамках существующего строя. Необходимо, однако, вполне уяснить роль Англии и США в мировой экономике второй половины XIX в. Великобритания была наиболее могущественной индустриальной державой мира. Британская империя охватывала едва ли не большую часть населения Земли. США господствовали на всем американском континенте. Можно было не сомневаться в том, что успешные мирные социалистические преобразования в этих странах имели бы своим непосредственным продолжением аналогичный процесс в большинстве капиталистических стран Европы.

Необходимо отметить, что приведенное положение Маркса о возможности мирных социалистических преобразований – отнюдь не единственное высказывание на эту тему. В письме Г.Гайндману от 8 декабря 1880 г. Маркс подчеркивает, что его партия “считает английскую революцию не необходимой, но – согласно историческим прецедентам – возможной ”. Революция, поясняет далее Маркс, безусловно, необходима для свержения антидемократического режима: “от военного деспотизма невозможно избавиться иначе, как путем революции”10. Эти положения, несомненно, связаны с экономический анализом развития капитализма, анализом, который приводит Маркса к заключению, что акционерные компании представляют собой “упразднение капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства”11. Еще в большей мере это относится к кооперативным предприятиям, в которых, по словам Маркса, “уничтожается противоположность между капиталом и трудом, хотя вначале в такой форме, что рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе..”. И далее Маркс подчеркивает, что акционерные компании и кооперативные предприятия “следует рассматривать как переходные формы от капиталистического способа производства к ассоциационированному”12. Ассоцианированным способом производства Маркс, разумеется, именует социализм.

Приведенные положения Маркса получают свое дальнейшее развитие в работах Энгельса. Здесь в первую очередь надо указать на его замечания к проекту Эрфуртской программы германской социал-демократии. В этом проекте имеется формулировка: “современное общество врастает в социализм”. Энгельс отвергает это положение, поскольку оно распространялось на все капиталистические страны и прежде всего на Германию, в которой, несмотря на наличие представительных учреждений, господствовал абсолютизм, подавляющий демократическое волеизъявление трудящихся масс. Иное дело – действительно развитые демократические буржуазные государства, в которых народное волеизъявление получает адекватное выражение в представительных учреждениях. “Можно представить себе, – пишет Энгельс в этой связи, – что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия...”13.

Стоит подчеркнуть, что Энгельс не отрицает возможности сосредоточения всей власти в органах народного представительства, несмотря на то, что буржуазия остается экономически господствующим классом в системе капитализма. Это противоречие буржуазной демократии, которая при всей своей исторической ограниченности все же является действительной, а не мнимой (как утверждают анархисты) демократией, неоднократно отмечалось основоположниками марксизма.

Дальнейшим развитием нового марксистского положения о возможности мирных социалистических преобразований в капиталистических странах, положения, которое принципиально отличается от воззрений Маркса и Энгельса периода революций 1848 г. (и непосредственно после них), является введение Энгельса к переизданию работы Маркса “Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 гг.”. В этом введении, значение которого постоянно замалчивалось в советской, посвященной истории марксизма,литературе, Энгельс еще более решительно, чем в предшествующих своих работах обосновывает возможность мирных социалистических преобразований.

Если накануне революций 1848 г. и непосредственно после них Маркс полагал, что всеобщее избирательное право не может быть завоевано без ниспровержения политического господства буржуазии, то теперь в конце XIX в., когда оно было уже завоевано в условиях капитализма, задача социал-демократии состоит в том, чтобы предотвращать превращение этого выдающегося демократического завоевания в орудие обмана широких масс избирателей. Необходимо постоянно разоблачать избирательные махинации имущих классов, дабы превратить всеобщее избирательное право в орудие освобождения трудящихся масс.

Всеобщее избирательное право, разъясняет Энгельс, может быть успешно использовано в интересах трудящихся. В этом случае оно представляет собой “совершенно новый способ борьбы пролетариата”, ибо при наличии этого права “государственные учреждения, при помощи которых буржуазия организует свое господство, открывают и другие возможности для борьбы рабочих против этих учреждений”. И, разъясняя это положение, Энгельс пишет, что рабочие “стали оспаривать у буржуазии каждую выборную должность, если при замещении ее в голосовании участвовало достаточное количество рабочих голосов. И вышло так, что буржуазия и правительство стали гораздо больше бояться легальной деятельности рабочей партии, чем нелегальной, успехов на выборах, – чем успехов восстания”14.

Если в первой половине XIX в. пролетарии, доведенные до отчаяния ужасающими условиями своего существования, нередко восставали против произвола капиталистов, то в последней трети столетия, благодаря изменившимся условиям, демократическим преобразованиям прежде всего, борьба европейского пролетариата против класса капиталистов обретает новые, легальные формы. Вооруженные выступления, бои на баррикадах уступают место забастовкам и другим формам массового организованного сопротивления трудящихся капиталистической эксплуатации. Капиталисты теперь вынуждены считаться с организованным рабочим движением, с профессиональными союзами, идти на компромисс с ними. Это значит, указывает Энгельс в том же введении к работе Маркса, что “условия борьбы существенно изменились. Восстание старого типа, уличная борьба с баррикадами, которая до 1848 г. повсюду в конечном счете решала дело, в значительной степени устарела”15. Это не значит, подчеркивает тут же Энгельс, что право народа на революцию, которая, как известно, невозможна без насилия, устарело. Напротив, оно прочно вошло в народное сознание как право законного ответа на насилие, применяемое господствующими имущими классами. Поэтому не следует полностью исключать и возможность вооруженной народной борьбы. Но это не может быть столбовой дорогой массового социалистического движения.

Осмысливая опыт социалистического движения в Германии и в других буржуазно-демократических странах, Энгельс приходит к весьма важному заключению: “Ирония всемирной истории ставит все вверх ногами. Мы, “революционеры”, “ниспровергатели”, мы гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота. Партии, называющие себя партиями порядка, погибают от созданного ими же самими легального положения... И если мы не будем настолько безрассудны, чтобы в угоду этим партиям дать себя втянуть в уличную борьбу, то им в конце концов остается лишь одно: самим нарушить эту роковую законность”16.

Приведенные высказывания Энгельса носят, конечно, чрезмерно оптимистический характер. Всеобщее избирательное право, как свидетельствует исторический опыт XX в., используется имущими классами не менее (а зачастую и более) успешно, чем социал-демократическими партиями. Демократические институты в любом буржуазном обществе не устраняют экономического господства капиталистов, которое дает себя знать во всех сферах общественной жизни. Исторический опыт нашего века дает достаточно оснований для критического отношения к демократии в условиях капиталистического общества. Такое отношение внутренне присуще марксизму, который немыслим без критики буржуазно-демократических иллюзий. Однако марксизму, в отличие от анархизма, чужда односторонняя оценка буржуазной демократии, а тем более ее недооценка. Неоспоримым фактом является то, что социал-демократические партии нередко становятся правящими партиями буржуазного общества. И в качестве правящих партий они, выражая интересы трудящихся масс, осуществляют социальные программы в сфере трудовых отношений, налогообложения, социального страхования, образования, медицины и т.д. Показательно также и то, что консервативные партии, становясь правящими, не могут, как правило, упразднить эти социальные программы, ибо в таком случае они лишаются шансов удержаться у власти.

До недавнего времени советские исследователи подвергали суровой критике социал-демократические партии за то, что они, придя к власти, отвергают необходимость “экспроприации экспроприаторов” и тем самым оказываются сторонниками компромисса с классом капиталистов. Однако поскольку Маркс и Энгельс признавали закономерность (разумеется, при определенных исторических условиях) мирных социалистических преобразований, они признавали тем самым и необходимость компромисса между противоположными классами капиталистического общества. Борьба классов с точки зрения марксизма отнюдь не исключает компромиссов между ними. Экономическая борьба рабочего класса представляет собой, по существу, борьбу за соответствующий интересам трудящихся компромисс.

Маркс как-то говорил, что пролетариату, возможно, окажется наиболее выгодным не просто конфисковать капиталистическую собственность, а выкупить ее у буржуазии. Это ли не установка на классовый компромисс?

Таким образом, подытоживая рассмотрение вопроса об отношении основоположников марксизма к вопросу о насильственной революции, мы не вправе недооценивать факт эволюции их воззрений. Если в начале своего пути Маркс и Энгельс считали насильственную революцию безусловной необходимостью, то в дальнейшем, осмысливая исторические перспективы, возникающие в ходе завершения буржуазно-демократических преобразований, основоположники марксизма постепенно приходят к признанию возможности иного пути к посткапиталистическому обществу, т.е. мирных социалистических преобразований. Речь, следовательно, идет о двух возможных путях социалистического переустройства общества, причем мирные социалистические преобразования оказываются тем более вероятными, чем значительнее демократические завоевания трудящихся.

Современные социал-демократические партии в капиталистических странах восприняли положения Маркса и Энгельса о возможности мирных социалистических преобразований в условиях капитализма. Социализм рассматривается этими партиями не как некое отдаленное туманное будущее, а как совокупность социальных программ, часть из которых уже осуществлена или находится в процессе осуществления. С этой точки зрения, Маркс и Энгельс, сделавшие вывод о возможности социалистических реформ в рамках капитализма, являются, по меньшей мере в этом отношении, основоположниками “демократического социализма” – основной программной установки современных социал-демократических партий.

В.И.Ленин и созданная им большевистская партия никогда не признавали эволюции воззрений Маркса и Энгельса по вопросу о насильственной революции. В работе “Государство и революция” Ленин мимоходом касается известного, приведенного выше положения Маркса о возможности мирных социалистических преобразований в Англии и США, рассматривая это высказывание как ограничение общего закона, обусловливающего переход от капитализма к социализму, ограничение, которое полностью отпадает вследствие изменения исторических условий, в частности потому, что Англия и США “скатились вполне в общеевропейское грязное, кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все собой подавляющих”17. По Ленину выходит, что в XIX в., к которому относится упомянутое высказывание Маркса, Англия и США были гораздо более демократическими государствами, чем они стали в XX в. Это сугубо ошибочное воззрение, связанное с ленинской концепцией “эпохи империализма”, истолковываемой как повсеместное подавление демократии и реакция по всей линии, явно игнорирует тот факт, что массовое организованное рабочее движение, массовые социал-демократические партии, т.е. все то, чего фактически не было (или почти не было) в XIX в., являются несомненным завоеванием демократии в рамках капиталистического общества. Поэтому представлять себе “эпоху империализма” как отказ от демократических завоеваний предшествующего периода – значит абсолютизировать некоторые свойственные монополистическому капитализму черты и явно недооценивать громадную роль рабочего движения в демократизации буржуазного общества.

Весьма показательно, что Ленин, упоминая о высказывании Маркса относительно возможности мирных социалистических преобразований, ни слова не говорит об аналогичных высказываниях Энгельса, некоторые из которых были приведены выше. Вследствие этого у читателя неизбежно создается ложное впечатление, что имеется лишь одно-единственное высказывание Маркса, которое не связано органически со всей системой марксистских воззрений, а тем более с их развитием. Такой односторонний подход к вопросу, значение которого невозможно переоценить, ведет к безапелляционному утверждению: “Мирного развития к социализму быть не может”18.

Естественно, возникает вопрос: чем объясняется убеждение Ленина в том, что социалистические преобразования осуществимы лишь путем насильственной революции? Это убеждение частично может быть, на мой взгляд, объяснено ситуацией в России, в которой господствовал царизм, подавляющий любые попытки даже самых ограниченных демократических преобразований. Революция, которая назревала в России и разразилась в начале текущего века, могла быть, естественно, лишь насильственным переворотом. Эта революция носила буржуазно-демократический характер. Следовательно, ее насильственный характер не давал основания для категорического заключения о принципиальной невозможности мирных социалистических преобразований. И если Ленин все же настаивает на неизбежно насильственном характере социалистических преобразований, то это, по-видимому, объясняется тем, что такие преобразования представляются ему непосредственным продолжением буржуазно-демократической революции.

Маркс и Энгельс, как уже указывалось выше, отказались от идеи непрерывной революции, идеи, которая, по существу, несовместима с материалистическим признанием экономической обусловленности, экономической необходимости социалистической революции. Ленин, ссылаясь на новые исторические условия, сложившиеся в XX в., возрождает эту идею, разрабатывает ее как теорию перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую.

Однако отрицание возможности мирных социалистических преобразований связано у Ленина не только с его отношением к исторической ситуации, сложившейся в России; оно самым существенным образом связано со всей совокупностью его теоретических воззрений. Ленин трактовал буржуазное государство как диктатуру буржуазии. Государственная власть вообще трактовалась Лениным как диктатура того или иного класса, причем диктатуру Ленин определял как власть, не опирающуюся на какие-либо законы, не связывающую себя какими-либо (следовательно, и собственными) законами. Соответственно этому и демократия в рамках капитализма характеризовалась Лениным (особенно в последнее десятилетие его деятельности) лишь как внешнее облачение диктатуры буржуазии. Такое понимание сущности государства принципиально исключает допущение мирных социалистических преобразований.

В начале этой статьи я указывал, что материалистическое понимание истории, придающее решающее значение развитию производительных сил общества, принципиально несовместимо с теорией насилия, которая является разновидностью идеалистической интерпретации исторического процесса. Ленин был, несомненно, противником идеализма, но свойственная ему сугубая переоценка роли революционного насилия в истории является уступкой идеалистическому пониманию истории.

В период первой русской революции Ленин писал: “Великие вопросы в жизни народов решаются только силой”19. К этому положению Ленин неоднократно возвращался и в последующие годы. Между тем не требуется особой проницательности, чтобы понять несовместимость такого социологического обобщения с материалистическим пониманием истории.

Промышленная революция конца XVIII – первой половины XIX вв. никоим образом не может быть истолкована как насильственное решение великих исторических вопросов. То же и притом в еще большей мере следует сказать о научно-технической революции нашей эпохи, революции, благодаря которой осуществлены (и продолжают осуществляться) грандиозные изменения в жизни всех народов Земного шара. Переходя от этих впечатляющих примеров к общему выводу, можно с полным правом сказать, что великие вопросы в жизни народов решаются прежде всего путем экономического развития.

Характерное для всего ленинизма преувеличение роли насилия Ленин пытался оправдать соответствующей интерпретацией учения Маркса и Энгельса, которое им характеризуется буквально как “панегирик насильственной революции”. При этом подчеркивалось: “Необходимость систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и Энгельса”20. Между тем в основе всего учения марксизма лежит, как известно, материалистическое понимание истории и экономическое учение Маркса. Эта истина была, конечно, хорошо известна Ленину, но он на протяжении всей своей деятельности характеризовал марксизм главным образом как учение о решающей роли революционного насилия в истории человечества. Такая интерпретация марксизма носит волюнтаристский характер.

Ленинское истолкование марксизма, которое в течение многих десятилетий выдавалось в нашей стране (а частью и за ее пределами) за его единственно правильное понимание, в действительности оказалось искажением действительных воззрений Маркса и Энгельса и притом их в высшей степени существенных воззрений. Догматизация ленинского истолкования марксизма еще более усугубила это искажение. И нет другого пути к правильному пониманию учения Маркса и Энгельса, кроме преодоления его волюнтаристической интерпретации.

 

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 21.

2 Там же. С. 74.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3. С. 74.

4 Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 162.

5 Там же. С. 166.

6Там же. Т. 4. С. 435.

7 Там же. Соч. Т. 4. С. 446.

8 Там же. Соч. Т. 18. С. 154.

9 Там же. В 1886 г. в предисловии к английскому изданию первого тома “Капитала” Энгельс указывает, что изучение положения Англии привело Маркса к выводу, что “по крайней мере в Европе, Англия является единственной страной, где неизбежная социальная революция может быть осуществлена всецело мирными и легальными средствами” (Там же. Т. 23. С. 34).

10 Там же. Т. 34. С. 383.

11 Там же. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 481.

12 Там же. С. 236-237.

13 Там же. Т. 22. С. 336-337.

14 Там же. С. 540.

15 Там же.

16 Там же. С. 546.

17 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 38.

18 Там же. Т. 38. С. 358.

19 Там же. Т. 11. С. 123.

20 Там же. Т. 33. С. 20, 22.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-01-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: