Глава 1.
- Я хотел бы услышать рецепт зелья омоложения. Мистер Эндрюс? – рот профессора Снейпа скривился в пренебрежительной гримасе, призванной изображать насмешливую улыбку.
Боб Эндрюс, сопя, выбрался из-за парты. Пальцы его, которые на зельеделии почему-то всегда становились особенно неуклюжими, комкали клочок пустого пергамента, а сознание сделалось вдруг громоздким и медлительным, похожим на толстого глупого слона, который все топчется на месте и никак не может решить, в какую же сторону направиться. Но он не станет раскрывать рот. Нет-нет, даже пытаться не стоит! Потому что если промолчать, возможно, Снейп ограничится лишь снятыми баллами и не будет издеваться, заставляя его выслушивать злые язвительные комментарии, от которых уши заранее уже пылают не хуже углей в камине... Ох, нет. Напрасные надежды. Вон как зыркает своими черными глазищами! Какой там рецепт, тут и имя-то собственное без запинки не произнесешь!
***
О, Мерлин! Какое убожество!
Подумать только, и он был рад когда-то избавиться от Лонгботтома, Уизли, Крэба с Гойлом... Да нынешний пятый весь состоит из сплошных Лонгботтомов! И третий с четвертым, а уж про первый-второй лучше вовсе не вспоминать! Лишь на седьмом, в классе продвинутых зелий, можно разглядеть порой хоть какие-то проблески знаний. Изредка.
Ох, ну, да, да. Малфой вполне заслужил свое «превосходно», и (ладно, шут с ним), Паркинсон тоже не так уж плоха. И Бутт, и Мак-Катчен из Райвенкло, и... Да, не забыл он про Грейнджер, не забыл! Забудешь тут, как же, если эта заноза в... хм... вот уже второй месяц числится его ассистенткой и ученицей.
Подружка блистательного спасителя магического мира, победителя Темного Лорда, но все такого же идиота... словом, Поттера, могла бы выбрать любое направление для своей специализации. Хоть трансфигурацию, хоть чары, хоть нумерологию, хоть ЗОТС... Да хоть предсказания! Мак-Гонагалл, Вектор и Флитвик чуть не передрались из-за нее. Но нет. Ей непременно понадобилось изобразить горячую любовь к зельям. Она, видите ли, возжелала стать ученицей мастера зелий. И тут уж Дамблдор не позволил своему строптивому зельевару не то, что отказать, даже подумать о том, чтобы послать нахальную девчонку на... все четыре стороны!
Вот. Явится вечером. Глаза горят. Вопросов миллион... Ну, почему, почему Драко не может быть хоть вполовину таким же заинтересованным?!!
- Все! Урок окончен! Ваше время вышло, отойдите от котлов!!! Нет, Эндрюс, образец этой гадости мне не нужен... Хотя, так и быть, оставьте. Оставьте прямо в котле, я посмотрю, что вы там сварили!
«Мисс Грейнджер посмотрит, – добавил он про себя, заранее преисполняясь ехидством, – Ей ведь нравятся неразрешимые задачки, не так ли?»
***
Что же она делает неправильно?
Тут черным по белому написано: «после слов анимагического заклинания сосредоточиться на ощущениях, кои и должны указать путь для дальнейшего преобразования».
На каких ощущениях? Нет у нее никаких ощущений! Нет! Если только раздражение на роль ощущения не претендует!
Мисс Гермиона Грейнджер сидела в своей спальне перед зеркалом. Сидела перед зеркалом уже второй час! Нет, она не занималась прической, хотя и коту ясно, там очень даже было чем заняться. И не наносила макияж! Кому какое дело, что всякая нормальная девушка в восемнадцать лет только и думает, что о прическах да о косметике?!! Она не всякая! У нее нет времени на подобные глупости!
- Я занята, Рон!!! Неужели не видно?!! Хоть раз в жизни сделай домашнюю работу сам!
Что же не так? Что? Ну, хоть маленькое изменение, малю-у-у-сенькое, ну, хоть чуть-чуть – она сразу догадалась бы, в какого зверя ей дальше превращаться...
Но нет. Из зеркала на Гермиону Грейнджер смотрела лишь Гермиона Грейнджер, гриффиндорка, седьмой курс, со значком старосты на мантии…
Впрочем, достаточно симпатичная гриффиндорка. И не такая уж лохматая. Да, пожалуй, волосы в последнее время торчат уже не так сильно. Где торчат? Вообще нигде не торчат – лежат на плечах очень даже красивыми волнами. И плечи сами тоже... ничего. И грудь – надо же, когда только успела появиться такая? Чаще в зеркало надо смотреть. Что там еще? Шея? О-о… Обалдеть!..
«Это я? Точно я?»
Рот. Хм. Что-то крупноват. Губы полноваты, или парням такие нравятся? Нос. Нормально. Не придерешься. Брови. Может повыщипывать? Все ведь выщипывают... Нет, не стоит, больно, наверное. Пусть так остается. Брови как брови, ничего лишнего. Ресницы. Ресницы не подкачали. Глаза...
- Гермиона! Ну, будь другом! Тебе что, жалко, что ли? Если я застряну на истории магии – не успею приготовить ЗОТС!
- Слушай, отстань от меня, а!
Глаза... Глаза? Что не так?
- Ты просто дай тетрадку и я отстану!
«Ох, ну, каков идиот!!! Ох, я сейчас!..»
- Гермиона?.. Гер… ми... Это... это ты???
- Нет, это Косалапус, а я под кроватью!..
- Э-э-э... А-а… что... у тебя... с глазами?
- С глазами? – Что у нее с глазами? Глаза как глаза. Серые... Серые??? Серые!!! – Ой, Рон, подожди меня в гостиной!.. Пожалуйста... Подожди, я сейчас!
Это... Это что же?.. Как же она не заметила-то? Вот они изменения! И какие! Ой, мамочки... И кто же она теперь? Серые глаза, волосы как будто стали светлее... Вывод напрашивался сам собой – настолько очевидный и в то же время невероятный, что Гермиона просто боялась в него поверить.
И все же... Неужели вейла? Она вейла?!! Ну и дела!..
Теоретически такое возможно, конечно. Теоретически. Вейлы, в некотором роде, тоже ведь животные. Точнее, магические существа, такие, как сфинксы, например, или грифоны. Анимаги иногда обращаются в магических существ. Очень-очень редко. Наверное, лет триста уже такого не было.
Она провела руками по длинным шелковым волосам, которые с каждой секундой становились все светлее и блестели все ярче, точно по ним растекалось расплавленное золото. Удивленные фиолетово-серые глаза взирали из-под пушистых черных ресниц на невероятную красавицу, которая отражалась в зеркале. Вейла. И какие же «ощущения» она, интересно, пропустила? Что там было? Раздражение? Злость? Точно. Злость. Вейлы по природе своей существа весьма злобные. Она разозлилась на Рона, даже сейчас она все еще очень зла. Еще никогда, ни разу, она так сильно на него не злилась.
Гермиона тряхнула своими «новыми» волосами. На секунду, сосредотачиваясь, зажмурилась, а когда посмотрела в зеркало вновь, увидела там лишь привычное отражение невысокой, по-детски тоненькой девочки с каштановыми космами и золотисто-карими глазами. Мешковатая школьная мантия криво висела на худых плечах и топорщилась на груди теперь гораздо меньше, чем минуту назад.
- Иду, Рон! Уже иду!
***
Она могла выбрать для своей специализации хоть чары, хоть трансфигурацию, хоть нумерологию, хоть ЗОТС. Предложение Флитвика было более, чем заманчивым, однако… И Мак-Гонагалл ее отказ тоже весьма и весьма огорчил, а ведь трансфигурация наравне с нумерологией всегда были любимыми предметами мисс Грейнджер, но… НО. Зелья. Зелья, в конце концов, безоговорочно затмили все остальное. Знаменитая вступительная речь Снейпа, которая на первом курсе была для нее не более чем напыщенными словами, к седьмому наполнилась смыслом, от которого захватывало дух.
Если бы Снейп позволил, Гермиона покидала бы лабораторию лишь для того, чтобы быстренько слетать в библиотеку или добежать до аптеки в Хогсмиде. Она бы поселилась в подземельях, ради очередного эксперимента забывая про сон, еду, и тогда… Тогда, года через два-три, юная ассистентка зельевара тоже, пожалуй, обзавелась бы желтой кожей, засаленными волосами. И стала похожа на настоящего мастера зелий? Тем не менее, Снейп почему-то не разделял ее энтузиазма. Очень нехотя, лишь по убедительному настоянию Дамблдора, профессор согласился взять мисс Грейнджер в ученицы.
Гермиона не ждала, что ученичество ее будет легким, и не питала иллюзий насчет отношения зельевара к ней лично, она приготовилась к терпению и борьбе... Однако период чистки котлов сменялся неделей проверки эссе первокурсников, инвентаризация ингредиентов в кладовой – часами стирания пыли с бесчисленных колбочек, баночек, бутылочек в кабинете зельеделия, да еще изредка вечерами разделки слизней и «уроками» мытья пробирок. Что и говорить, Снейп не спешил делиться с ассистенткой знаниями, равно как и допускать к книгам из личной библиотеки. Профессор, скрепя сердце, выделил мисс Грейнджер маленький уголок в своей лаборатории, но не позволил до сих пор поучаствовать ни в одном серьезном эксперименте, так же, как по-прежнему не хотел замечать на своих уроках ее поднятую руку.
Гермиона не сомневалась, что целью подобной политики было вывести ее из себя, заставить жалеть о принятом решении и в итоге спровадить в ученики Мак-Гонагалл или Флитвику. Хорошенько взвесив и обдумав перспективы, она решила не отступать. Зря, что ли, о гриффиндорском упрямстве складывают легенды? Так что, еще посмотрим, профессор, кто кого!
Однако сидеть без настоящего дела энергичной гриффиндорке было трудно. Ей казалось, что она бесповоротно тупеет, ежевечерне отмывая котлы и склянки, вместо того, чтобы с пользой проводить это время где-нибудь в библиотеке.
Кроме того, Гермиону снедало любопытство – выставляя ее за дверь Снейп, наверняка, приступал к своим важным, захватывающим, судьбоносным научным экспериментам! Вот бы уметь превращаться в какое-нибудь тихое маленькое животное, вроде мышки, паучка или, на худой конец, змеи, чтобы можно было по окончании очередного «урока» незаметно проникнуть обратно под дверь лаборатории и хоть одним глазком посмотреть, что же творит там вредный учитель!
Подобные мечты, в конечном итоге, заставили мисс Грейнджер форсировать начатые еще в прошлом году серьезные занятия анимагией, которые, отвлекшись на зелья, она уже совсем, было, забросила. И вот теперь, достигнув результата, Гермиона с одной стороны гордилась успехом и своей столь редкой анимагической формой, с другой – разочарованно вздыхала, потому как форма эта была абсолютна бесполезна в ее чаяниях, и, стало быть, все грандиозные усилия оказались потраченными впустую. Мисс Грейнджер вообще не видела пользы в том, чтобы даже изредка превращаться в глупую, злобную красотку.
Ко всему прочему, золотые локоны вейлы казались ей отражением старой детской и со всех сторон идиотской влюбленности ее в Златопуста Локонса. И хоть минуло тому уже более четырех лет, отвращение к яркому наглому красавчику ничуть не забылось, напротив Гермионе казалось, что иммунитет к подобным увлечениям она приобрела теперь на всю оставшуюся жизнь.
Она даже Снейпа-то в учителя себе выбрала отчасти в пику тому своему давнему заблуждению, потому что уж Снейп-то точно никак не мог претендовать на роль Аполлона. Если и было на белом свете что-то неизменное, так это некрасивое лицо зельевара да его мерзкий характер.
***
Снейп он Снейп и есть. Всегда в своем репертуаре.
Сегодня профессор потребовал, чтобы она выяснила, из чего сварено это... это... помои и то выглядят лучше! Мисс Грейнджер просто кипела от негодования. Какой идиот вместо зелья омоложения мог сварить такую гадость?!!
- Мисс Грейнджер, сколько можно возиться? Вам, что, не под силу выполнить простой анализ?
Простой? Простой под силу. И непростой тоже. Но здесь случайных факторов намешано столько, что сам Мерлин не разберется, а... злобному слизеринскому гаду... подавай, видите ли, ТОЧНЫЙ состав этой... бурды!!!
- Мисс Грейнджер! Меня через десять минут директор ждет на педсовет! Несите уже сюда то, что у вас получилось, на сегодня ваше занятие окончено!
«Вот ведь мерзкий, вредный, старый!..» Неконтролируемые волны раздражения со злыми пенистыми барашками уже несли ее прямиком в возмущенно бушующий океан эмоций. Чужих каких-то эмоций. Гермиона Грейнджер за все шесть лет обучения в Хогвартсе ни разу еще не испытывала ни к кому столь сильную злобу. Конечно, случалось, что она злилась, и нередко. На Малфоя, к примеру. Порой ее раздражали даже гриффиндорцы, иногда даже Гарри и Рон, но чтобы так... Нет, раньше и сотня снятых баллов не могла привести ее в подобное негодование.
Чувствуя, как опасно быстро тают остатки самоконтроля, она торопливо привела в порядок рабочее место. Побросала в сумку учебники и записи. Схватила котел с чужим шедевром зельеварения, почти бегом ринулась к Снейпу и, поборов желание опрокинуть этот котел на черную немытую голову, с грохотом водрузила остатки злополучного зелья профессору на стол. Вот вам, получите и распишитесь!
Котел накренился. Зелье плеснуло. Зеленовато-бурый ошметок шлепнулся прямо перед Снейпом, забрызгав его руки и мантию.
- Что вы себе позволяете, Грейнджер! Десять баллов с Гриффиндора!
Он злобно шипел, но Гермиона почти не обратила внимания на тон, к которому за шесть лет успела привыкнуть. Однако в черных глазах плясали насмешливые искорки, и это ее окончательно взбесило. Она так шарахнула дверью напоследок, что можно было не сомневаться – десять баллов немедленно превратились в пятьдесят или даже сто...
Она свернула в пустой узкий боковой коридор, тяжело дыша, прислонилась к стене. Пытаясь справиться с собой, нервно теребила, наматывая на палец, прядку волос и лишь только через минуту разглядела, что прядка эта отливает искристым светлым золотом.
Глава 2.
Вопреки ожиданиям Гермионы, профессор Снейп не снял больше баллов с Гриффиндора, а то, что мисс всезнайка так явно и так легко вышла из себя, вовсе привело мрачного слизеринца в бодрое расположение духа.
Если девчонка хочет, чтоб над ней восхищенно кудахтали, пусть отправляется к Мак-Гонагалл. Он же спуску не дает никому и никогда!
Северус достал платок, брезгливо стер с руки остатки мерзкого зелья. Надо будет на следующем занятии заставить мисс Грейнджер вычистить котел.
***
Директор действительно назначил на этот вечер встречу хогвартских деканов, но до нее оставалось на самом деле еще часа полтора, и профессор решил выпить кофе. На какой-то миг он задумался, потом вдруг вызвал домового эльфа и заказал себе к кофе пирожные с шоколадным кремом. Два. Нет, лучше три.
У бедного домовика глаза на лоб полезли, без того громадные и выпуклые, они стали вовсе похожими на блюдца. Конечно! Разве помнит кто-нибудь, чтобы слизеринский декан заказывал шоколадные пирожные? Снейп и кофе-то всегда сам себе варил, и к ужасу домовых эльфов, пил без сахара!
***
Черт возьми, он и забыл уже, какими вкусными бывают эти пирожные! Неужто, на старости лет он, как Дамблдор, не сможет обходиться без сладкого?
Воображение мигом нарисовало неприглядную картину, на которой крючконосый старик с грязной седой головой, рассыпая по черной мантии липкие крошки, одну за другой отправлял в рот шоколадные конфеты, медовые коврижки, пряники и лимонные дольки. Но даже подобное порождение ночных кошмаров настроения профессору сегодня почему-то не испортило.
Надо же! Если насмешки над школьной всезнайкой так на него действуют, то, пожалуй, он даже выгадал, заполучив ее в ученицы.
Наконец, что-то невнятно мурлыкая себе под нос, профессор поднялся, тщательно проверил, не прилипло ли к мантии, в самом деле, где-нибудь каких-нибудь шоколадных крошек, взмахом палочки удалил со стола тарелку из-под пирожных, и только после этого отправился к директору.
***
- Северус! – Дамблдор просиял.
Что-то чересчур уж радушная встреча, можно подумать, они полгода не виделись.
- Прекрасно выглядишь, – это уже Мак-Гоннагал. Что это с ней?
И все остальные тоже как-то странно таращатся. Пришлось торопливо занять свое место у камина и повернуться так, чтобы лицо пряталось в тени. Но все равно, в продолжение целого вечера Северус то и дело ловил на себе какие-то странные взгляды коллег. Улыбчивые, немного удивленные и тошнотворно одобрительные. Интересно. Два-три часа назад, за ужином, ничего подобного не наблюдалось. Что с тех пор произошло?
***
- Мальчик мой, задержись на минуту, – Дамблдор снова улыбался. Почему они все сегодня так улыбаются? – Насколько я понимаю, это какое-то новое зелье? Не знал, что ты работаешь в таком направлении, но очень за тебя рад, – было видно, что директор, и впрямь, рад. Голубые глаза светились восторгом и любопытством.
- О чем идет речь, Альбус? – Северус давно уже насторожился, но то, как Дамблдор восхищенно его разглядывал, все-таки приводило в полнейшее замешательство.
- Я имею в виду твой новый э-э... магглы называют это «имидж». Честно говоря, я тоже был бы не прочь попробовать что-нибудь подобное. Сколько длится этот эффект?
- Эффект?.. – он чувствовал себя полнейшим дураком, но все же переспросил, – Какой... эффект? – и тут же пожалел, потому что вышло сдавленно и почти испуганно.
Улыбка на лице директора погасла.
- Я говорю о твоей внешности, Северус. Я думал, это намеренные изменения, – старик пошарил в ящике стола, нашел и протянул молодому коллеге небольшое зеркало в костяной оправе. Северус впился глазами в свое отражение.
Ничего подобного он никогда не видел даже в зеркале Еиналеж! Может, лицо стало чуть полнее или кожа изменила оттенок? Может, нос стал прямее, меньше, а скулы выше? Может, лишь в свете камина волосы кажутся уже не сальными сосульками, а тяжелым блестящим шелком? Может быть, все это вместе???
Если бы Северуса Снейпа спросили в тот миг, как именно изменилось его лицо, ответить он не смог бы, но отражение его только лишний раз подтверждало чье-то абсурдное суждение о том, что от уродства до совершенства один шаг. Абсурдное, но все же из зеркала на него смотрел сейчас ни Локонс, ни Малфой, а, несомненно, он сам, Северус Снейп!
Северус почти в панике ощупал свое лицо, и невероятно красивый мужчина в зеркале сделал то же самое. Ладонь ощутила непривычную гладкость и мягкость кожи, и он замер, сознавая еще одно обстоятельство, на которое по началу не обратил, было, внимания. Всему этому великолепию в зеркале было года двадцать два, двадцать три, ладно, от силы двадцать пять, но, даже при всем старании, никак не больше!
О, боги... Какой кошмар...
***
Не смотря на ужас и абсурдность ситуации натренированный мозг профессора, который, может, и помолодел, но никак не поглупел, начал немедленно искать разгадку.
Может, он ел или пил в последнее время что-нибудь необычное? Нет. С чего бы? Да и не проведешь его, опытного зельевара, добавив в пищу какое-нибудь снадобье, разве только, у самой пищи будет совершенно новый необычный вкус. Необычный вкус... Пирожные!!! Ну, конечно! Это все чертовы шоколадные пирожные! Все правильно! Ведь еще за ужином он выглядел, как обычно!
Но позвольте, зачем эльфам добавлять что-то в его пирожные? Какой-нибудь злоумышленник мог, конечно, пробраться тайком на кухню, но кому бы в голову пришло, что Северус Снейп закажет для себя что-либо сладкое? Однако приходилось признать, все сходилось именно на пирожных. Когда Грейнджер пришла после ужина на свое занятие, она тоже никаких изменений не заметила... Или… Постойте-ка!
Грейнджер! Черт возьми! Девчонка забрызгала его зельем! Зельем, которое, если бы было сварено правильно, должно было стать зельем омоложения! Так вот в чем дело! Эндрюс, достойный преемник Лонгботтома, сварил не знамо что, это не знамо что попало ему, Северусу, на руки и привело, в конце концов, к такому непотребному результату.
Уф. Слава Мерлину! Даже концентрированное зелье омоложения действует не дольше трех-четырех часов, так что уже совсем скоро он снова станет самим собой.
Северус еще раз, уже без всякой паники, заглянул в зеркало. Красавец, ничего не скажешь. Интересно, кстати, почему изменился не только возраст, но и черты лица? Надо будет самому внимательно исследовать сваренный Эндрюсом «чудо-состав». Если удастся докопаться до составляющих и пропорций, выводы могут оказаться весьма занимательными. Очень занимательными, потому что, если не брать в расчет оборотное зелье, до сих пор было известно еще лишь одно только косметическое снадобье на основе волос вейлы, способное повлиять на человеческую внешность. Но, во-первых, откуда бы взяться в Хогвартсе волосам вейлы? Класс зельеделия – не косметический салон. Во-вторых, эффект того зелья еще менее стоек, чем оборотного, да и не приводит оно к столь кардинальным переменам. Стало быть, нынче имеет место что-то совершенно новое и необычное.
Северус хмыкнул. Настроение его опять взлетело резко вверх. Он уже ощущал тот самый почти охотничий азарт, свойственный, наверное, каждому настоящему исследователю. Руки чесались скорее заняться изучением такой интересной проблемы!
- Я вижу, ты уже понял, в чем дело, – директор снова улыбался, только на этот раз как-то грустно, – Жаль. Ты действительно прекрасно выглядишь. Может, не стоит торопиться принимать антидот?
- Я не стану принимать антидот. Если я правильно понял причину, этот эффект развеется сам собой максимум через полчаса. Спокойной ночи, директор.
***
Слава Мерлину, на пути в подземелья он не встретил почти никого. Пара слизеринок, спешивших в гостиную перед отбоем, остолбенели с раскрытыми ртами, но декан промчался мимо них так быстро, что девушки вряд ли поняли, что же их настолько поразило.
Северус сгорал от нетерпения, однако, поразмыслив, решил все-таки отложить визит в лабораторию. Сейчас важнее не пропустить ни одного изменения в собственном состоянии. Лучше быть готовым к любым неожиданностям, а эксперименты он будет ставить, потом, когда действие зелья окончательно сойдет на нет.
***
Прошло полчаса. Подождав для верности еще минут десять, Северус мысленно распрощался со своей призрачно прекрасной новой внешностью и, доказывая самому себе, что не испытывает по этому поводу никаких сожалений, направился в ванную. К зеркалу.
А новая внешность никуда не делась. Даже не сделалась старше. Смотрела на него из зеркала невероятно глубокими бархатными глазами, изящным жестом отбросила со лба шелковистые иссиня-черные волосы... Черт бы все побрал!!!
Он бросился в лабораторию, чтобы незамедлительно выяснить, чего же именно поганец-Эндрюс умудрился набросать в свой котел. Не тут-то было. В лаборатории его ждал очередной сюрприз – зелье Эндрюса уже успело свернуться и высохнуть, обратившись в горстку серой пыли. Не особо надеясь на успех, Северус все-таки собрал эту пыль в специальную банку, на стенки которой были наложены чары замерзания, которые тормозили внутри посудины любые магические процессы. Если до утра ничего не изменится, он самолично разложит эту чертову пыль на атомы, но выяснит ее состав!
Итак, до утра? Ладно. Профессор вернулся в кабинет и уселся ждать.
Еще три часа и полбутылки виски ничего не решили. К утру внешность лишь чуть-чуть осунулась от бессонной ночи и стала выглядеть утонченно бледной, аристократичной, что сделало ее только прекрасней.
В половине девятого Северус Снейп шагнул к камину, бросил в огонь пригоршню дымолетного порошка и напряженно звенящим голосом скомандовал:
- Кабинет директора!
***
- Я не могу появиться перед студентами в таком виде, Альбус!
- Почему? – искренне изумился директор.
- Потому что... Как вы не понимаете...
- Не понимаю, – пожал плечами Дамблдор, – Студенты, несомненно, заметят, что ты стал выглядеть лучше, но это вряд ли заставит их меньше тебя уважать.
Директор не понимал. Но если честно, Северус сам себя не понимал. Много-много лет его богами данный неприглядный облик доставлял ему бесконечные страдания. По молодости он жгуче завидовал таким красавчикам, как Малфой или Блэк, потом просто смирился. Однако бессильная обида на вселенскую несправедливость, отнюдь, не ушла, а с годами сделалась даже больше. Теперь и вовсе, когда напряжение и ужас последней войны остались позади, когда жизнь хогвартского зельедела вошла, казалось, в более-менее благополучную и спокойную колею, когда у него даже стало появляться иногда свободное время, Северус вдруг с тоской осознал, насколько он уже стар и как бесповоротно одинок. В его жизни ничего больше не менялось. Он тонул в бесцветной рутине дней, теряя счет времени. Один. Он боялся признаться себе, насколько ему, в самом деле, не хватает простого человеческого общения, радости, может быть, друзей. И он давно уже не ждал чуда, которое смогло бы наполнить красками его беспросветно-серое существование.
Что ж, чудо само настигло его в лице недотепы Эндрюса и надоедливой всезнайки Грейнджер. Но почему-то сейчас, когда перед ним робко замаячил долгожданный шанс по-настоящему преобразить свою жизнь, Северус запаниковал.
Дело было не в жуткой репутации злобного профессора – при всей новоприобретенной красе, гадко улыбаться и язвить он не разучился. И он не боялся потерять уважение студентов – это вообще всегда было последним, о чем задумывался Северус Снейп. Он мог, наконец-то, получить от окружающих все то внимание, о котором когда-то столь страстно мечтал, и вот это уже, как ни странно, пугало. Да уж. Поистине, не стоит слишком горячо чего-то желать, потому что тогда желаемое можно и получить.
Глава 3.
Если она еще раз вот так хлопнет ресницами, он не выдержит. Он возьмет нахалку за шиворот и в буквальном смысле слова вышвырнет за дверь.
Девушка надула губки, в голубых глазах стояли слезы, а минуту спустя она уже, рыдая в голос, бежала по коридору прочь из его кабинета.
Северус попробовал убедить себя, что рад. Рад избавиться от очередной сладко-прилипчивой, тошнотворно-утомительной юной особы, возжаждавшей его внимания. Но на радость просто не осталось сил.
Подходила к концу первая неделя его «новой жизни». Кто бы мог подумать, что зловредное зелье может действовать так долго! Если честно, Северус все больше склонялся к мнению, что зелье тут вообще ни причем. Серая пыль, которую он соскреб со стенок котла Эндрюса, даже при самом пристальном изучении оставалась по-прежнему лишь неудачно сваренным зельем омоложения, и не более того (хотя имелось там несколько мелких неясных моментов). Но самое ужасное было не в этом.
Если еще в первый день студенты пребывали в шоке от столь разительных перемен в облике слизеринского декана, и вели себя более-менее пристойно, то уже на следующее утро Северус смог сполна ощутить на себе все прелести звездной славы.
Его пока еще боялись. При его появлении инстинктивно ежились, втягивая головы в плечи. Но спустя лишь секунду страх в их глазах сменялся... если бы уважением и восхищением, куда там! Главным в отношении к профессору Снейпу стало теперь вожделение. И нежданная вторая молодость Северуса лишь усугубляла ситуацию.
Читал ли профессор лекцию, или делал внушение, язвил или снимал баллы... Все это больше не имело значения. На него смотрели, разинув рот, к нему тянулись, с него не спускали глаз, как... как с куска праздничного торта, мысленно облизываясь и исходя слюной.
За спиной Снейпа шушукались, обсуждая каждый его взгляд, каждый жест, каждый шаг. Уже на второй день в домашних сочинениях слизеринок на полях стали появляться сердечки и голубки, а во взглядах студентов обоих полов все яснее проступало желание забраться к нему под мантию.
Девушки томно вздыхали. На нежных щечках играл румянец, крашенные ресницы очаровательно трепетали. Но Северус боялся, что уже совсем скоро подобное невинное кокетство останется в прошлом, а соблазнительные юные дивы перейдут к более решительным действиям. И он отнюдь не был уверен, что устоит. Внезапно помолодевшее тело вернуло себе прежние бурные потребности и желания, а вынужденное долгое воздержание, сделало эти желания почти нестерпимыми.
Не далее, как вчера, во время разговора со студентами в слизеринской гостиной, он вдруг поймал себя на том, что уже более минуты не сводит глаз, и с кого! С Миллисент Буллстроуд! Пышнотелая девица в кои-то веки решила обойтись без мантии и нацепила на себя непривычные маггловские тряпки. Тонкая водолазка и синие джинсы облегали ее просто неприлично тесно. Еще неделю назад профессор, не колеблясь, назначил бы этой дурехе взыскание за непристойный внешний вид. Однако нынче поступить так - значило бы признаться в том, что он клюнул на ее ухищрения, и тем, кстати, показать остальным нехитрый способ, коим «достать» декана будет проще всего.
***
Северусу казалось, что он сходит с ума, не зная как убежать от самого себя и куда спрятаться от них всех. Он стал шарахаться от студенток, как от чумы, а про клейкие долгие взгляды, что дарили ему некоторые юноши, вообще старался не думать.
Апофеозом этого сумасшествия и последней каплей в чаше терпения, стало столкновение Снейпа с новым профессором ЗОТС, имевшее место в тот день сразу после ужина.
Тут позволим себе напомнить, что в наступившем учебном году преподавателем защиты стал некто Дэвид Кашмен. Лет тридцати пяти от роду, с неудавшейся карьерой аврора за спиной, в меру обаятельный, в меру серьезный и образованный, он оказался хорошим учителем. И Северус даже неплохо к нему относился, насколько понятие «неплохое отношение» вообще применимо, когда речь идет о Северусе Снейпе.
Кашмен за ужином расположился справа от Снейпа, нагло потеснив с законного места профессора Флитвика. Впрочем, Флитвик не возражал, а сам Северус не обратил бы на то внимания, если бы где-то посреди трапезы не ощутил вдруг на своем колене чужую горячую руку. Рука эта лишь секунду лежала спокойно и почти сразу же нетерпеливо двинулась выше, недвусмысленно поглаживая его бедро. Только вся собранная в кулак за долгие годы приобретенная железная воля помогла Северусу Снейпу остаться на месте, вместо того, чтобы с воплями выскочить из-за стола. Он лишь покосился в сторону Кашмена и сквозь зубы яростно прошипел:
- Вы с ума сошли?!!
- О, прошу прощения, - молодой человек ничуть не смутился, улыбнулся, но руку все-таки убрал, однако продолжал смотреть на Снейпа таким взглядом, что тот ощутил подступающую к горлу тошноту, а, мельком глянув в зал, еще и, к ужасу своему, понял - маленькое происшествие между ними без внимания не осталось.
Не менее десятка румяных от возбуждения лиц были обращены в их с Кашменом сторону. О, боги! Северус разом забыл про ужин, помышляя лишь о том, как поскорее сбежать отсюда прочь. Однако, профессор ЗОТС его опередил. Мило улыбаясь, поднялся из-за стола, распрощался с остальными преподавателями и стремительной походкой направился к выходу.
Только после того, как край дымчато-серой мантии Кашмена скрылся за дверьми Большого зала, Снейп позволил себе немного расслабиться. Остаток ужина прошел в спокойной беседе с Дамблдором и Флитвиком. На студентов Северус старался просто не глядеть. Правда, под конец директор все же умудрился окончательно испортить ему настроение, неожиданно заговорив о моде и прозрачно намекая на то, что профессору Снейпу неплохо бы обновить гардероб. И, раз уж так сложились обстоятельства, может быть, стоит сделать этот гардероб… молодежным?.. Он не дослушал старика, опрометью вылетел из Большого зала, с трудом подавив желание хлопнуть напоследок дверью.
Пронесся по сумрачному коридору, ведущему к спуску в подземелья. Студенты поспешно шарахались в стороны. Прямо как в старые добрые времена! И вдруг, уже возле самого выхода на лестницу, из скрытой гобеленом стенной ниши бесшумно выскользнула высокая темная фигура. Северус и опомниться не успел, как незнакомец быстро и ловко втолкнул его в кромешную тьму за гобелен, всем своим весом (весьма немалым) прижал к ледяной каменной стене и закрыл рот чем-то отвратительно мокрым.
Северус вырывался отчаянно. Но до поры им руководило скорее изумление, чем страх. До поры. До того момента, когда он понял, что омерзительный кляп, не дающий не только шевельнуть губами, но и вздохнуть – ничто иное, как… губы незнакомца. Незнакомца, который прижал его к стене и не менее отчаянно пытался поцеловать. Руки этого нахала настойчиво скользили по груди Снейпа и постепенно спускались все ниже… и ниже… Ужас заставил удвоить сопротивление, и, в конце концов, отшвырнув от себя насильника, Северус следом за ним вывалился из ниши обратно в коридор.
Слава Мерлину, коридор был пуст. Слава Мерлину, потому что на полу перед Снейпом, беспечно игнорируя нацеленную прямо в лицо палочку зельевара, томно и немного насмешливо улыбался никто иной, как Дэвид Кашмен…
- Твоя игра в недотрогу, Северус, безумно увлекательна, - проворковал молодой человек, противно растягивая слова, - Но я не поверю, будто ты столь сильно преобразился лишь затем, чтобы и дальше вести монашеское существование. Ты положил столько сил и труда, а теперь не ищешь никаких отношений? – в нарочитом удивлении он чуть приподнял аккуратные черные брови, а во взгляде маленьких серых глаз проступило унизительное снисхождение.
- Отношений? – Снейп перестал бы быть Снейпом, если бы в мгновение ока не взял себя в руки и не скрылся за своей обычной непроницаемой маской. Пусть внутри него все клокотало от обиды, отвращения и гнева, лицо снова не выражало ничего, лишь на губах играла ядовитая усмешка, - Я бы не рискнул называть отношениями разврат, который имеют в виду подобные тебе, извращенцы.
Кашмен расхохотался.
- Прости, дорогой друг, но, подозреваю, что извращенец я не более чем ты. Надо быть слепым, чтобы не заметить, как ты шарахаешься от несчастных девиц, которые стали, наконец, обращать на тебя внимание. Вполне разделяю твой ужас – они совсем не то, что нам с тобой нужно.
Профессор ЗОТС поднялся, делая вид, что опрятно отряхивает мантию. На самом деле он все еще находился между Северусом и выходом на лестницу. Снейп без всяких колебаний отшвырнул бы наглеца с дороги, да еще добавил бы вслед какое-нибудь мерзкое проклятие, если бы на лестнице в этот миг не послышались оживленные голоса студентов.
- Позвольте пройти, - процедил зельевар сквозь зубы, голосом, настолько исполненным арктического холода, что не будь Кашмен так отвратительно самоуверен и непрошибаемо толстокож, мог бы, пожалуй, превратиться в ледяной столб.
- Прошу, - молодой человек, ухмыляясь, отступил в сторону и склонился в галантном полупоклоне, но когда Северус шагнул мимо, снова придвинулся ближе так, что тела их невольно соприкоснулись, и проворковал Снейпу в самое ухо, - До встречи, милый.
***
Подземные своды дрогнули, в шкафах и на полках жалобно зазвенело стекло, а с высокого сумрачного потолка посыпалась многолетняя копоть, когда профессор Снейп от души шарахнул дверью в собственную лабораторию. Из-под ног его неожиданно прянул домовой эльф, которого лишь отменная расторопность спасла от увесистого пинка.
Обычно Северус не позволял себе ничего подобного, даже, несмотря на то, что хогвартские домовики, совсем не такие вышколенные, как, к примеру, малфоевские, раздражали его порой неимоверно. Обычно. Но нынешний вечер на обычный не тянул никак. Ярость бурлила в душе, требуя немедленного выхода, а потому, промазав по домовику, Северус схватил первое, что попалось под руку, и, не глядя, грохнул об пол. В стороны брызнули осколки, по полу растеклась темная дымящаяся лужа - он не обратил внимания. За первой банкой последовала вторая, и еще, и еще, тяжелая хрустальная чернильница, подставка, полная пробирок, какая-то коробка…
- Прекратите!!!
Этот непонятно чей отчаянный возглас разрушения не остановил, напротив, с языка уже готово было сорваться нешуточное проклятие. Но оказалось, к счастью, что правая рука профессора занята вовсе не палочкой. Занята большой колбой толстого стекла, полной густой темно-синей жидкости…
Результат вчерашнего эксперимента. Успешный итог серьезной двухнедельной работы…
Северус прерывисто вздохнул и от неожиданности чуть, было все-таки, не выпустил драгоценную колбу из рук. Ноги вдруг сделались ватными. Сил хватило лишь на то, чтобы аккуратно вернуть посудину на стол, после чего он, как подкошенный, рухнул в ближайшее кресло.
- Вы отвратительны! Вы готовы были убить несчастного эльфа, чуть не уничтожили всю свою работу! Интересно, почему?!! Кто-то глядя на вас, в обморок не упал от восторга? Слюни не пожелал распустить?..
Мисс Грейнджер? Ох, черт! Он совсем забыл, что у девчонки сегодня занятие…
Она была похожа на разъяренную фурию. Уперев руки в боки, она кричала на профессора Снейпа. Она позволяла себе на него кричать!!!
Северус уже набрал в легкие воздуха, готовясь в ответ обрушить на бедную ассистентку весь свой гнев, уже поднялся с кресла, забыв о ми<