Нет на свете человека никогда ничего не терявшего.
Собственно жизнь - это марш потерянных возможностей.
Но слышал ли ты когда-нибудь о том, как терять профессионально?
Значит ли это, что все предыдущие вещи ты терял неправильно?
Посвящается:
Всему что потерял.
В особенности - совести.
Примечание:
Все совпадения случайны, географические названия вымышлены, автору лень открывать карту и в Союзе он никогда не жил, только в хаосе.
Стенька Семёнов был главным историком всего нашего района. Другого слова, способного обозначить человека, постоянно влипающего в истории, мы не знали, поэтому уважительно и завистливо звали его Историком.
Наша мама, вместе с другими матерями двора звала его не иначе как Стенькой Разиным. Кто это такой мы ещё не знали, но одно только имя уже тогда говорило о чём-то лихом.
В повседневных буднях маленького Мончегорска, Стенька успешно бывал не только лихим разбойником и атаманом, но и Джеймсом Бондом, капитаном дальнего плавания, опорой всего промысла по ловле кузнечиков и много кем ещё, тем и вызывая зависть, что находил столько путей для развития в этом глухом месте.
Градообразующим предприятием была проложенная здесь железная дорога, для которой кучка наших домов была маленьким ремонтным тупичком.
Иронично, что это предприятие было так же и градоразрушающим: ведь те, кому посвятить свою жизнь рельсам не удалось, садились в попутный состав и по ним уезжали, или на них ложились, переезжаемые составами, что привозили сюда всё необходимое для жизни: мыло, книги, одежду и водку, которая постепенно или очень быстро (если пить перед сменой), убивала рыцарей оранжевого жилета.
Стеньку, однако не смущала тоскливая лесенка рельсов, уходящая за горизонт, а касательно выбора профессии он всегда отвечал что-нибудь новое, рассказывая о таких занятиях, про которые мы и не слышали.
Мечтал он быть и первым лунным асфальтоукладчиком, и первооткрывателем местного золота и первой скрипкой Мончегорского оркестра (и последней, ведь на одних тубе, гармошке и гитаре тот и кончался).
Однажды, я с братом Сеней пришли к Стеньке, а тот угостил нас мороженным. Удивлению нашему не было предела, когда каждому досталось по две порции.
Сверкающий от удовольствия Стенька спешил поделиться секретом своего богатства: деньги на лакомство он взял из кошелька, который нашёл вчера вечером у местного вокзала.
Холодный десерт пополз вверх внутри наших пищеводов, ибо мы знали, что он взял чужие деньги и сделал нас соучастниками. Мама без всякого рентгена и тестов узнавала о всех наших проступках и должна была узнать и об этом.
Да и городок то маленький, кошелька быстро хватятся и ещё быстрее найдут, ведь все друг друга здесь знают.
Насупившийся от нашего недовольства Стенька пытался всех успокоить.
- Да не хватится его никто, там ведь так и написано было, (в объявлении которое он вчера утром из газеты прочёл) - «Утерян кошелёк, нашедшему просьба не беспокоиться и купить себе две порции любого мороженного, сам кошель отправить в Москву с проводником первого поезда».
Наши с Сеней переживания не прекращались.
- В конце концов, геолог ведь не должен быть таким разиней! – гневно воскликнул Стенька. – А откуда знаю? Так ведь там так и написано было в объявлении «Молодой и симпатичный географ, увлекающийся коллекционированием бабочек и авторской песней, ищет девушку, нуждающуюся в хорошей компании, без вредных привычек, желательно нашедшую его кошелёк, утерянный около полудня в районе вокзала.
Нашедшей, просьба не беспокоиться и купить себе две порции любого мороженного, а затем с кошелем, независимо полным или нет, явиться в Баку с первым проводником. Адрес и дата. Так всё и было».
Я и брат чуть успокоились, слезы на детских лицах, высохли так же быстро как сохнет спирт в больших цистернах, простаивающих на ремонтных путях.
- Даа, почесал затылок Стенька. Растерянность вообще в любой профессии до добра не доведёт. Если ты, конечно, не профессиональный английский теряльщик.
- А как это, профессиональный теряльщик? – хором удивились мы, привыкшие к суровой каре за потерю любой, нужной в хозяйстве вещи.
- А так. Стенька довольно улыбнулся и зачесал затылок ещё сильнее. - Мой папа недавно в Данию ездил, траулером через Эгейское море, как они там все сейчас делают. Он по работе вообще, но у него там есть один приятель, в Стокгольме, трудящийся профессиональным терялой.
Вот он и рассказывал, как бывает: отправляет значит там жена мужа на недельку в Австрию, навестить родственников, отдохнуть и говорит, купи мол мне там того-сего, этого купи и мандарины не забудь. Да денег много не трать.
Ну едет он там себе в этот Бёрн Австрийский, отдыхает, а потом выясняется, что к концу поездки он что-то забыл купить. И билет то на поезд уже взят, бегать некогда. Тогда он идёт и кошелёк со всеми оставшимися деньгами отдаёт этому теряле. Тот едет с ним домой во Францию, встречает жену и говорит ей, мол, ах простите Мэри, ваш муж не виноват, что без мандаринов из Австралии вернулся, ведь я его кошелёк потерял.
Ну Мэри видит, что муж то не виноват и ни в чём его не винит. И всё, никаких ссор!
- А теряла этот, он что, кошелёк себе оставляет? – удивлялись мы.
- Нет, он деньги из него берёт в качестве платы за свой труд, а сам кошелёк взаправду незаметно теряет. Такими ведь берут работать только очень забывчивых и рассеянных людей. И все получается правы.
Муж ведь купил бы домой эти груши, если бы не кошелёк.
А потерял то его не он, а специалист. И не украл, и не выбросил, а профессионально потерял, вот как.
- Даа, завистливо протянул Сеня, вечно забывающий отступать от прошлого домашнего задания три клетки и теряющий на уроках ИЗО карандаши, один за другим. – Живут же они там, а? И са´мому растеряхе дело есть, и никто на него не ругается, все только рады.
И забыли бы мы об этом рассказе, если бы не случай.
Однажды, уйдя на базар, мама оставила нас с Сеней запертыми на ключ, чтобы делали уроки прежде, чем играть со сверстниками.
А мы принялись гонять по полу в зале мяч, не хуже тех самых ребят внизу под окном.
Делали мы такое не в первый раз и привыкли уже не задевать никакую утварь, да не привыкли только к новой вазе, подаренной маме сестрой на день железнодорожника и водруженной высоко на шкаф, чтоб не уронили.
Вскоре, созерцая это новое туманное скопление маленьких стеклянных звёзд, Сеня сказал: - А давай мы её профессионально потеряем?
Страх расправы был велик и ужасен, став решающим ответом в этой дилемме.
Осколки мы благополучно смели и выкинули с помощью дворовых ребят в мусорку несмотря на то, что сидели запертыми на втором этаже.
По возвращении мамы нами был принят самый будничный и обыденный вид.
- А где же ваза? – удивилась мама.
- Не знаем, отвечаю я, небрежно закидывая ногу на ногу, лёжа на диване с учебником литературы в руках.
- Да-да, подтвердил Сеня. – Была какая-то вроде, но не знаем, мы же туда не смотрим. Потерялась, наверное, можем поискать…
- А растерянность и невостребованность вещей – они никогда к добру не приводят, зевая довершил я.
Папин ремень, к сожалению, в тот день не терялся. Так же, как и зоркость мамы, идущей с базара мимо мусорки.
Слово за слово, вытянула она из нас весь план и всё желание быть профессиональными потеряльщиками. И велела больше не врать да не водиться с теми, кто так много врёт.
Прошло время, ваза появилась новая, старые обиды забылись, Стенька с его историями сам затерялся в пёстрой сумятице эмигрантского потока.
Рабочих терял я счёл выдумкой, как и множество других персонажей из рассказов своего друга. Да вот они оказались, на удивление, правдой.
С приходом девятки в календари, в жизнь всего Союза ворвалось множество новых вещей и ещё больше их из неё пропало.
То Курт потеряет веру в себя да найдется потом на первых полосах газет всего мира, то пропадёт с карты огромная раньше страна, то с дверей местной администрации исчезнет длинная табличка «Председатель городского исполнительного комитета» и появится вместо неё новомодный англоязычный «мэр», собственноручно и очень профессионально потеряющий двадцать три километра железнодорожного полотна, вместе со всеми идущими по нему восемью составами.
Удивительным местом, полных самых разнообразных небылиц, похлеще Стенькиной фантазии, оказался город Мончегорск, там потерялась сама логика!
Вроде, как и нет давно градообразующего предприятия, а в городе до сих пор живут. И на вопросы «зачем?» и «как?» здесь лишь кокетливо стреляют глазами, да произносят, глядя в даль «Да просто никогда не известно ведь, где найдешь и где потеряешь. Один растеряха вот, у нас однажды в городе потерялся, а нашёлся через три дня в Саратове».
Широка Россия, есть где затеряться, значит есть где и найтись.
Вот так и ищут себя маленькие люди во всё еще большой стране, ищут в Брянске и Рязани, теряются на Колыме и на Камчатке, в большой Москве и маленьком Мончегорске.
Кто-то себя ищет любительски по душевному зову, а кто-то тем временем теряет очень профессионально.
Удивительна Россия, одни лишь чудаки и чудеса здесь никогда совсем не потеряются!