Д.Л. Рыжков
Из всего многообразия общественных отношений внутри социума выделяют производственные отношения как совокупность социальных связей, образующихся между людьми по поводу всего, что касается воспроизводства материальной жизни. Эти отношения возникают в связи с совместной деятельностью людей для воспроизводства условий собственного существования. Эта деятельность непрерывна и может быть условно разделена на такие процессы, как: отделение предмета природы, овеществление в этом предмете идей, создание и использование средств общественного производства, т. е. того, что помещается между человеком и предметом, на который непосредственно направлена деятельность, обмен готовыми продуктами между людьми и, наконец, потребление. Процесс потребления есть распредмечивание общественного труда, при котором идея или совокупность идей приобретает материальные функции.
Каждый из обозначенных процессов многосторонен и связан с разными социальными группами, но равноценное участие людей в каждом из них невозможно в силу дифференциации производственных функций и дробления в связи с этим видов труда. Присвоение управленческой функции в каждом из этих процессов определяет общественное неравенство, закладывая тем самым социальное противоречие. Однако один из обозначенных процессов обладает свойством, которое в условиях присвоения этой функции самостоятельно становится источником другого противоречия. Речь идет об общественном обмене как закономерном следствии того, что люди разделены по роду занятий и, производя что-то одно, потребляют множество всего, что производится другими. Особым свойством общественного обмена является наличие посреднического звена между обмениваемыми продуктами общественного производства - некоего эквивалента. Такой эквивалент существует перманентно в силу непрерывности общественного обмена, а значит, выступает самостоятельным предметом общественных отношений.
|
|
Посредничество в обмене есть функция самого обмена. Это значит, что исторические формы общественного обмена определяют виды этих самых эквивалентов и то, как они организуются. Например, деньги существуют уже очень давно и пережили не одну общественно-экономическую формацию, однако порожденные ими институты создавались в разное время. Так, валютные биржи появились совсем недавно относительно времени возникновения денег.
Сущностью эквивалента обмена является превращение несопоставимых свойств товара в сопоставимые, т. е. такие, которые можно было бы в любой момент с легкостью сравнить. Товары производятся в разное время, в разных местах и при неодинаковых условиях и, имея каждый свое назначение, не могут быть сопоставлены между собой, что определяется качеством их функциональности. Если такое сопоставление невозможно, значит, оно невозможно при обмене. Назначение товара есть такая его определенность, в силу которой он является данным (качество (здесь «качество» понимается как философская категория)), поэтому невозможно редуцировать функциональность как качество, сохранив сам предмет. Этим определяется противоречие качества предмета (назначения) и потребности общественного обмена.
Эквивалент обмена превращает качество предмета в некое количество, которое легко сопоставимо при любых условиях, снимая тем самым обозначенное противоречие. Поэтому сам эквивалент есть форма превращенная, а именно - превращенная форма стоимости. На данном этапе рассуждений нам достаточно руководствоваться представленным выводом превращения формы общественного отношения, а более конкретно о ней как о философском понятии речь пойдет ниже. Стоимость, которая, к сожалению, нередко приписывается только предметным формам, в действительности есть общественное отношение.
|
|
Таким образом, на определенном этапе люди вступают в отношения обмена продуктами своего труда, и взаимные отношения этих продуктов в процессе обмена есть не что иное, как социальные связи производителей этих товаров.
Появление превращенных форм стоимости означает наличие в обществе таких отношений между людьми, которые мыслятся ими вне связи с тем, по поводу чего возникают. Так, в классовом обществе, основанном на натуральном обмене, отношение неравенства мыслится его субъектами как таковое в силу очевидности присвоения продуктов производства одних другими. Иными словами, крестьянин, уплачивая оброк или работая на барщине, соотносит эти свои повинности с тем, что он изначально крестьянин, а его сеньор землевладелец. То, что происходит в реальности, мыслится непосредственно, так как форма присвоения не превращена. И тот, кто присваивает, и тот, кто отдает, понимают, что имеет место принуждение и производит один, а потребляет другой. Не имеет значения, какое этому есть идеологическое объяснение, здесь важно только то, что отражение происходящего принимает непосредственные формы.
|
|
Совсем по-иному в сознании обывателя отражается этот же процесс, когда он происходит при посредстве перманентных эквивалентов общественного обмена, скажем, если землевладелец становится арендодателем, а крестьянин арендатором. В этом случае оба они - участники свободного рынка и, обладая равными гражданскими правами, формально лишь обмениваются на рынке. Но тот, кто не имеет земли, вынужден считаться с ценой аренды, выраженной в этом самом эквиваленте. Цена аренды есть обязательство одного отдавать часть своих сил и времени другому, но за ним видится только финансовый долг, величина которого не может быть обоснована в силу того, что владелец земли не принимает участия в ее обработке. Поэтому посредством величины, выраженной в единицах эквивалента, он может присваивать более или менее, а значит, вступать в отношения, где он определяет уровень присвоения. Однако и от него, и от арендатора это отношение скрыто, так как их затраты и потребности измерены в деньгах и вся система их отношений с другими людьми мыслится ими как отношение с деньгами, их количеством, возможностью их преумножить, сохранить или потратить, но отношения принуждения не отражаются как таковые. То же самое можно сказать и о продаже рабочей силы.
Таким образом, превращенная форма стоимости искажает реальность в зеркале общественного сознания. Человек смотрит на мир не с позиции своей роли в социальной системе, а как обладающий или необладающий деньгами, универсальной вещью, способной обеспечить ему всякого рода потребление.
«Так как по внешности денег нельзя узнать, что именно превратилось в них, то в деньги превращается все - как товары, так и не товары. Все делается предметом купли-продажи. Обращение становится колоссальной общественной ретортой, в которую все втягивается для того, чтобы выйти оттуда в виде денежного кристалла.... Подобно тому как в деньгах стираются все качественные различия товаров, они, в свою очередь, как радикальный уравнитель, стирают всякие различия» [5, с. 142-143].
Итак, эквиваленты обмена порождены сущностью самого обмена и выступают его формой, но превращенной, т. е. такой, которая рождает новую сущность. Насколько товарный обмен нуждается в эквиваленте, настолько и эквивалент теряет свой смысл вне товара. Отсюда следует, что эквивалент определяется характером обмена. Масштаб общественного обмена, его скорость и объемы - все это задает формы его эквивалентов. Так, долговые расписки, т. е. некие финансовые обязательства в безналичной форме, имеют историю не одной сотни лет, но именно изменение скоростей и оборотов товарного обмена, вызванное промышленным переворотом, обусловило появление центральных государственных банков и систем расчетов, предусматривающих учет взаимных финансовых требований и обязательств (клиринг). Иными словами, приобретение общественным обменом новых уровней и масштабов рождает необходимость и новых форм движения эквивалентов, преградой чему может быть только техническая невозможность организации такого движения. Но с модернизацией техники развиваются и финансовые системы. Например, появление телеграфа сделало возможным революционное изменение географических и скоростных возможностей движения эквивалентов общественного обмена.
Как было отмечено, эквиваленты, будучи формами превращенными, приобретают собственную сущность, способную «отрываться» от той, которой она изначально образована и которой призвана служить - от товарного обмена. Для социальной системы это означает появление принципиально нового предмета общественных отношений, которые также являются частью производственных отношений, так как обмен не имеет смысла без товаров. Но в силу своей превращенной независимости такие отношения приобретают возможность развития без обслуживания товарного обмена. Это означает, что обладание эквивалентами общественного обмена и системами их обращения (финансовыми институтами) рождает социальную группу, выстраивающую свои отношения с обществом через призму такого обладания. Проникновение финансово-кредитных институтов во все сферы социума и прочная зависимость от них, которую трудно не почувствовать даже обывателю, требует изучения их природы на уровне социально-философского анализа, для чего обязательно понимание анатомии предмета указанных отношений.
Формула Т - Д - Т (товар - деньги - товар) говорит, что товар заключает в себе овеществленный человеческий труд в двух его ипостасях: количественной, образующей меновую стоимость, и качественной, являющейся носителем потребительной стоимости. Деньги выступают здесь как всеобщий эквивалент, являясь при этом только средством всеобщего товарного обмена.
Товарное обращение только по видимости свободно и равноправно, ибо в самом акте соотнесения и сравнения разных работ, разного труда и различных товаров общим и одинаковым является только абстракция «потребность», а утверждая обратное, можно вполне справедливо столкнуться с резкой оценкой видного американского экономиста Джона Гэлбрейта: «Те, кто говорит о возвращении к свободному рынку, неправы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера» [7, р. 118]. В действительности же различны и неравны потребности, потребители и товары. На забвении этой очевидности возникает ложная экономическая догма, «будто товарное обращение создает равновесие между куплями и продажами, так как каждая купля есть в то же время продажа и наоборот; это должно означать, будто каждый продавец приводит с собой на рынок также своего покупателя» [4, с. 256].
Рыночная метаморфоза товаров и денег уже противопоставляет товаровладельцев, делая их взаимозависимость несвободной и неравной. Всякий обмен и необходим, и случаен: необходим как следствие общественного разделения труда и превращения продукта в товар, случаен тем, что даже отдельная форма простого обмена зависит от качества и количества товара, места и времени его обмена, включая непроизводственные факторы. Главное в случайности рыночного обмена в том, что он бесконечен, опосредован деньгами, а отношения товаровладельцев часто разорваны по месту и времени.
Деньги, являясь товаром особого рода, ставят своего товаровладельца в преимущественное, неравное и более свободное положение. Он как владелец всеобщей меновой стоимости может ждать и выбирать. Ждать, выбирая место и время обмена своего эквивалента на потребительные стоимости, выбирая из них те, что соответствуют его потребностям. Владелец потребительной стоимости «обязан» (по необходимости) ждать, когда осуществится сделка и будет выбран именно его товар. Выбор и сделка содержат в себе и новое неравенство, и новую несвободу. Таким образом, в процессе товарно-денежного обмена созревает и укореняется пласт отношений между людьми по поводу обмена особыми формами меновых стоимостей, преимущественно денег, специфика которых заключается в их универсальности. Эти отношения есть производное от превращения потребительной стоимости в свой эквивалент с целью рыночного обмена. Такое превращение предмета отношений сказывается на отношениях между людьми, формирующихся по поводу обращения самого эквивалента. Также вместе с предметом претерпевают превращение и социальные противоречия, заданные самим предметом. Отсюда база для социально-философского анализа, без которого экономическая, социологическая, политологическая либо культурологическая плоскости изучения социальных явлений бессильны в выявлении источников социальных противоречий.
Уже на начальных этапах развития капиталистического общества не последнее место занимало такое явление, как ростовщичество, торговля кредитными обязательствами, долговыми расписками, векселями, чеками и т. п. Таким образом, появляется такой обмен, где отсутствует потребительная стоимость, т. е. качество товаров, содержащих овеществленный человеческий труд и созданных для прямого и опосредованного удовлетворения потребностей людей. При этом это тоже обмен, несущий в себе смысл формулы Д - Т - Д1 (где Д1 - другое количество денег), где роль товара играет тот или иной титул меновой стоимости (эквивалента), в результате чего прибавочная стоимость проявляется в виде только меновой и не имеющей себе аналога в потребительной, но она появляется как общественное отношение производства и потребления. Такое явление, прежде всего, создает условие для роста богатств тех, кто не занимается непосредственно материальным производством. Вместе с тем, «свободная» от потребительной меновая стоимость обеспечивает обесценивание некоторых форм меновой стоимости, что рано или поздно приводит к локальным и глобальным финансовым кризисам.
Меновая стоимость, не подкрепленная потребительной стоимостью, превращается в фикцию, а ее величины, соответственно - в иллюзию. Потребность в этих иллюзорных величинах обеспечивается некими искусственными факторами, при наличии которых все сложнее становится говорить об эквивалентности форм меновой и потребительной стоимости:
«При постоянном расширении действительного накопления это расширение накопления денежного капитала отчасти может быть его результатом, отчасти результатом моментов, сопровождающих его, но совершенно от него отличных, отчасти, наконец, даже результатом остановки действительного накопления. Уже потому, что накопление ссудного капитала расширяется под влиянием таких независимых от действительного накопления, но все же сопровождающих его моментов, в известных фазах цикла должен всегда иметь место избыток денежного капитала, и этот избыток увеличивается по мере развития кредита» [6, с. 52].
К. Маркс, обозначая специфику обращения денежного капитала, описал ее как форму главного противоречия капиталистического способа производства:
«Вместе с этим избытком, следовательно, должна также усиливаться необходимость расширить процесс производства за его капиталистические границы, то есть возникают избыточная торговля, перепроизводство, избыточный кредит. В то же время это неизбежно совершается в формах, вызывающих обратное движение» [6, с. 52].
В обществе это проявляется как резкое наращивание богатств немногих на фоне кризисных явлений в экономической сфере, что наблюдается и сегодня.
Как ни парадоксально, но с развитием производства и рынка масса меновой прибавочной стоимости, образующейся за счет обмена Д - Т - Д1, где товаром выступает рабочая сила, становится все меньше по сравнению с тем, когда роль товара играет лишь одна из форм эквивалентов меновой стоимости. Упрощенно это может выглядеть как Да - Дб - Дс1, где а, б, с - определители условных форм обмена: деньги электронные или наличные либо кредитные продукты, векселя, акции, облигации, различные чеки и т. п.
В формуле Д - Т - АД главный элемент - деньги. По видимости, этот процесс лишен смысла, так как вновь созданная и увеличенная сумма денег - АД - не имеет непосредственной потребительной стоимости. Но бессмыслица существует только до тех пор, пока мы рассматриваем обращение денег в отрыве от обращения товаров. Приращение денег в Д - Т - АД осуществляется функционированием особого товара, особой потребительной стоимости - рабочей силы, так как именно она создает добавочную стоимость вне зависимости от того, какого она характера - интеллектуальная или физическая.
При капитализме простое товарное производство, выражаемое формулой Т - Д - Т, и приращение Д - Т - АД являются частями единой системы обмена, цель которого - приращение стоимости. Из этих способов обмена наиболее эффективен тот, который приносит большее приращение за одинаковое время. Производитель потребительных стоимостей, как уже говорилось, всегда в силу объективных причин имеет стеснение во времени и оборотах, а вот извлечение меновых стоимостей из обмена заместителей стоимостей (эквивалентов) ограничивается только конъюнктурой и техническими возможностями обмена. Поэтому владелец финансового капитала рано или поздно захватывает промышленный, ставит его в зависимость от себя со всеми вытекающими отсюда отношениями.
Создание и обмен потребительных стоимостей оказываются средством, а увеличение прибавочной стоимости - целью. Такая система общественного обмена является превращенной системой общественных связей, так как смысл ее функционирования, состоящий в простом наращивании эквивалентов меновых стоимостей, отрывается от первоначального смысла общественного обмена - обмена общественно полезными продуктами разных производителей. В результате отношения между людьми по поводу производства, распределения, потребления и обмена материальных и духовных благ становятся превращенной системой социальных связей, т. е. такой системой, в которой превращение внутренних отношений сложной системы, происходящее на определенном ее уровне, скрывает их фактический характер и прямую взаимосвязь косвенными выражениями. Эти последние, являясь продуктом и отложением превращенности действия связей системы, в то же время самостоятельно бытийствуют в ней в виде отдельного, качественно цельного явления, "предмета" наряду с другим» [2, с. 270], соответственно, превращаются и противоречия, присущие отношениям обмена.
Таким образом, вслед за превращением форм меновых стоимостей в условиях капиталистического производства закономерно вырастает целая система общественных связей, основанная на господстве фиктивных стоимостей над действительными.
В результате непосредственные человеческие отношения заменяются «отношениями» вещей, выступающими внешними по отношению к людям. Но не просто вещей, а таких, меновая стоимость которых состоит только в возможности наращивания самих себя вне реальных вещей, вне всякой полезности для удовлетворения материальных и духовных потребностей человека.
«Собиратель сокровищ выступает мучеником меновой стоимости, благочестивым аскетом на вершине металлического столба. Он имеет дело только с богатством в его общественной форме и поэтому прячет его от общества. Он жаждет товара в его постоянно пригодной для обращения форме и поэтому извлекает его из обращения. Он мечтает о меновой стоимости и поэтому не обменивает.... В своей воображаемой безграничной жажде наслаждений он отказывается от всякого наслаждения.... Сохраняя богатство в его металлической телесности, он превращает его в простой призрак» [3, с. 116].
Таким образом, меновая стоимость товара выходит за его пределы и развивается независимо от процесса опредмечивания труда.
Человек со своими действительными потребностями оказывается закономерно вытесненным из системы функционирования фиктивных стоимостей. Вовлеченным же в нее он может быть настолько, насколько прямо или косвенно способен в конкурентных условиях быть ей полезным. И при господстве такой системы над общественным производством оно с неизбежностью направлено против человека. Так, замечание классика русской философии о том, что «деньги направлены прежде всего против целостной духовности, охватывающей всю жизнь человека» [1, с. 451], обретает социально-философское и политэкономическое обоснование. Сама общественная система воспроизводства материального и идеального продукта в таких условиях будет ориентирована на те потребности человека, которые не рождаются в длительной социальной подготовке индивида, а уже заложены в нем с рождения как биологического существа.
Все, что связано со сложными духовными потребностями, с освоением богатства художественной культуры, с расширением границ обыденного знания - все это при господстве финансовых стоимостей над действительными оказывается вне целей деятельности крупных социальных систем. Отсюда следует неизбежное противоречие между господством финансового капитала и развитием внутреннего мира человека. Данный вывод в настоящей статье установлен лишь как теоретическое следствие уже открытых и описанных ранее закономерностей и противоречий. То есть здесь мы еще не констатируем указанное как социальное явление или процесс, но устанавливаем и заявляем теоретические основания к его наличию и развитию. Также автор считает нужным еще раз обратить внимание на сделанный вывод о том, что господство фиктивных стоимостей над действительными означает признание в конкретной системе общественных отношений приоритета создания условных ценностей над воспроизводством непосредственно необходимых человеку материальных и духовных продуктов общественного производства.
Список литературы
денежный меновой стоимость капитал
1. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. - М., 1994.
2. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. - М.: Прогресс: Культура, 1992.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 13. - М.: Гос. изд. полит. литер., 1962.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 16. - М.: Гос. изд. полит. литер., 1962.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. - М.: Гос. изд. полит. литер., 1962.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25, ч. 2. - М.: Гос. изд. полит. литер., 1962.
7. Galbraith J.K. Economics and Public Purpose. - Boston, 1973.