Мозг Постепенно формирует устойчивые связи за счет повторений одного и того же паттерна сигналов; каждый момент времени — это шанс усилить позитивные или негативные шаблоны. Когда шаблон появился, он становится подобен проторенной колее, делая воспроизведение сходного доведения легче. «Зеркальные» системы нашего социального мозга делают поведение заразительным.
И снова скажем, это прекрасно, когда речь идет о занятиях спортом игре на фортепиано или проявлении доброты, но это не так замечательно, если мозг воспроизводит импульсивное поведение или агрессивную реакцию на угрозу. Я думаю также про ситуацию Леона: после того как он стал постоянно чувствовать себя оставленным, его мозг снова и снова принимал сами по себе незначительные, маленькие решения, которые понемногу накапливались и постепенно облегчали для него выбор плохого поведения, а хорошие решения становились все дальше и дальше от него.
В силу данного свойства мозга раннее вмешательство почти всегда лучше, чем позднее. Но это должно быть правильное вмешательство. В случае Леона многое из того, что было сделано с целью помочь ему, на самом деле только ухудшало ситуацию. Когда дети начинают плохо себя вести, наш первый импульс наказать их и лишить чего-нибудь приятного часто служит нам плохую службу.
У нас есть тенденция рассматривать детей, которые хнычут, все время требуют чего-то, бывают агрессивными как «испорченных» и «избалованных», и мы не понимаем, что на самом деле такое поведение вызвано тем, что потребности этих детей не удовлетворены, а потенциал не использован, а не тем, что у них всего слишком много и они чувствуют себя слишком хорошо. Чтобы ребенок был добрым и способным на сочувствие, с ним нужно обращаться таким же образом. Ребенок, которого с любовью разбудили, хочет сделать счастливыми всех вокруг, потому что видит, что его счастье делает и их счастливыми, он хороший не потому, что хочет избежать наказания.
|
|
Положительная спираль поведения может быть такой же мощной, как отрицательная. Но вообще все развивается сложно. Например, ребенок может сначала примериваться, что сулит ему плохое поведение, а действовать потом. Я уверен, что если бы Леона стали лечить раньше, даже уже после того, как он пережил плохое обращение, он не стал бы тем бессердечным убийцей, которого я увидел в тюрьме.
Однако работа с детьми, которые перенесли раннюю травму, как, например, Коннор, Джастин, Леон и Лаура, требует двух вещей, которых критически не хватает в нашем современном мире: времени и терпения. У травмированных детей часто бывают слишком активные стрессовые реакции, и, как мы видели, они могут быть агрессивными, импульсивными и всегда чего-то требующими. Это трудные дети, они легко впадают в расстройство и с большим трудом успокаиваются, они импульсивно воспринимают малейшие перемены, но не умеют подумать, перед тем как что-то сделать. Прежде чем в их поведении наступят долгосрочные изменения, они должны чувствовать себя в безопасности и любимыми. К сожалению, наши терапевтические программы построены по-другому, и в них есть элемент наказания. Здесь расчет идет на то, что, убоявшись наказания, дети будут лучше себя вести и делать то, что хотят от них взрослые, но это возможно только на небольшой срок; а если мы хотим, чтобы у этих детей появилась долговременная внутренняя мотивация хорошего поведения, нужно, чтобы они ощущали себя в безопасности, среди любящих людей, нужно много времени и терпения, чтобы они тоже начали отвечать любовью на любовь и контролировать себя.
|
|
Дети, перенесшие травму, чувствуют постоянную боль, а боль делает людей раздражительными, тревожными и агрессивными. Только терпеливая, любящая, постоянная забота срабатывает, не бывает мгновенных чудесных исцелений. Это одинаково справедливо и для ребенка трех или четырех лет, и для подростка. Если ребенок старше, это не означает, что метод наказания в терапии будет более уместным или эффективным. Опять же, к сожалению, система не собирается признавать это. Она стремится быстро зафиксировать псевдоулучшение, а когда провал становится очевиден, следуют суровые меры наказания. Силовые методы и лишения только снова травмируют детей и углубляют проблемы. Один из величайших уроков, которые я получил в жизни, — это как важно просто потратить время перед началом любых действий, как важно сперва присмотреться и послушать. Из-за способности нашего мозга «зеркалить», самый надежный и эффективный способ помочь другому человеку успокоиться и сконцентрироваться заключается в том, чтобы сначала успокоиться и сконцентрироваться самому — а уже тогда полностью посвятить внимание пациенту.
Когда вы подходите к ребенку с такой установкой, реакция, которую вы получите, будет сильно отличаться от той, которая была бы, если бы вы просто, сделав важный вид, притворялись, что знаете, что происходит и как зафиксировать улучшение. Когда я, например, впервые приблизился к Джастину в его кроватке-клетке, я получил совершенно иную реакцию, чем все предыдущие посетители, потому что я тихо все разузнал и понял, что под пугающим поведением мальчика скрывается его собственный страх и голод. Совершенно ясно, что такая беспристрастность невозможна, когда плохо себя ведет ваш собственный ребенок — особенно, если он делает что-то такое, что злит или огорчает вас, — но чем больше вы будете стараться смотреть на мир с точки зрения ребенка и чем безопаснее, благодаря вашим стараниям, он будет себя чувствовать, тем более вероятно, что его поведение станет лучше, и тем вероятнее, что вы сможете найти пути к его дальнейшему улучшению.
|
|
Еще одно важное следствие, вытекающее из способности нашего мозга «зеркалить», заключается в том, что собирать вместе детей с агрессивными или импульсивными тенденциями — плохая идея, потому что они скорее начнут отражать и усиливать чужой негатив, а не успокаивать друг друга. Хотя исследования демонстрирует неутешительные результаты данного подхода к формированию терапевтических групп, мы, к сожалению, по привычке продолжаем организовывать программы (например, по месту жительства), в которых концентрируются такие дети. Как мы видели на примере Леона, чем легче сделать мнимое добро, тем тяжелее становится проблема.
Я также не могу достаточно много уделить времени тому, как важна рутина для выздоровления. Мозг изменяется в ответ на повторяющиеся образцы опыта: чем больше вы повторяете что-либо, тем сильнее оно внедряется в ваш мозг. И, следовательно, выздоровление требует времени и терпения, чтобы мозг мог накопить большое количество повторений определенного опыта. Чем длительнее был период травмы, чем тяжелее была сама травма, тем большее количество повторений требуется, чтобы восстановить баланс.
Кроме того, поскольку травма — это, по сути, опыт полной беспомощности и потери контроля, выздоровление требует, чтобы пациент был в курсе ключевых аспектов терапевтических воздействий. Снова и снова исследования показывают, что если вы используете силу, если вы подталкиваете человека открыться, когда он не готов, если вы не уважаете его индивидуальных особенностей, тогда ваше лечение может принести пациенту серьезный вред. Поскольку безопасность критически важна для выздоровления, а сила создает страх, то и терапия, которую делают насильно, опасна и неэффективна для жертв травмы. Травма обычно продуцирует другие проблемы душевного здоровья — поведенческие проблемы, наркоманию и т. д. К сожалению, те или иные насильственные формы терапии обычны при таких проблемах, и это еще один случай, когда наши обострить попытки разобраться с проблемой могут только ее. Мы должны учить этим истинам как родителей, так и профессионалов, и также работать над тем, чтобы наша юридическая система, системы опекунской заботы, службы защиты детей и психологической помощи использовали все полезные, основанные на правильных подходах знания, которые будут помогать лечить травму, а не усугублять причиненный ею вред.
Конечно, сделать наш мир более безопасным для детей будет нелегко, учитывая ситуацию в современном мире — глобализация, «война мам», экономическое неравенство, это мы назвали только малую часть. И Соединенные Штаты сделали для детей исторически очень мало, кроме пустых разговоров: при том, что обе наши партии поднимают знамя семейных ценностей, в реальности они делают очень мало для решения ежедневных проблем, касающихся как родителей, так и детей. У меня нет ответов на все вопросы. Но я думаю, что, если мы будем рассматривать человека как представителя социального вида, обладающего мозгом, который имеет свои уникальные возможности и свои слабости, с мозгом, который становится тем, к чему он прилагает усилия — мы научимся, по крайней мере, задавать правильные вопросы. И это самое лучшее начало, если мы стремимся построить любящее и заботящееся друг о друге сообщество.
Приложение
Тело человека растет постепенно, увеличиваясь в размерах приблизительно одинаковыми темпами от рождения до юности. Процесс физического роста мозга зависит от периода развития. Наиболее быстрый рост мозга происходит во время внутриутробного развития до рождения, и в период от рождения до четырех лет мозг продолжает расти крайне быстро. Размер мозга четырехлетнего ребенка составляет 90 % от размеров мозга взрослого человека! Развитие важнейших нервных сетей мозга происходит по большей части именно в это время. Этот период является временем наибольшей пластичности и уязвимости, когда переживаемый опыт активно формирует развивающийся мозг.
Это время огромных возможностей для развития ребенка. Именно в это время безопасный, предсказуемый, способствующий развитию и повторяющийся опыт помогает полностью проявить генетический потенциал ребенка. Однако, к сожалению, в этом периоде формирующийся мозг также наиболее уязвим для разрушительных влияний, которые оказывают угрожающие ситуации, плохой уход и травмы.
Тем не менее ранний интенсивный рост мозга не означает, что развитие или формирование мозга окончены. Важные процессы развития нервной системы продолжают происходить также в детстве и в подростковом возрасте, по мере того как системы мозга становятся все более сложными. Реструктуризация коры больших полушарий и миелинизация продолжаются в возрасте ранней взрослости.
Мозг человека развивается последовательно, примерно в том же порядке, в каком различные области головного мозга возникали в процессе эволюции. Наиболее примитивные центральные области, начиная со ствола головного мозга, развиваются первыми. По мере роста ребенка каждая последующая область (двигаясь от центра к коре) в свою очередь проходит периоды изменений и роста. Но для того чтобы развитие происходило должным образом, каждой области мозга необходим правильно подобранный по времени, структурированный, повторяющийся опыт. В рамках нейропоследовательного подхода (учитывающего последовательность формирования нервной системы), предлагая помощь детям, пережившим психические травмы, и детям, подвергшимся плохому обращению, мы сначала выясняем, какие области мозга и связанные с ними функции остались недоразвитыми или функционируют недостаточно хорошо, а затем стараемся обеспечить недополученную ранее стимуляцию, чтобы помочь мозгу восстановить свое нормальное развитие.
Люди обрабатывают, сохраняют и воспроизводят информацию, а также реагируют на мир в соответствии со своим текущим психическим состоянием (иными словами, их реакция зависит от актуального состояния психики). Если ребенок подвергается сильным или постоянным угрозам или воздействию травмирующей ситуации, его система реагирования на стресс может стать чрезмерно чувствительной, и тогда на обычные события он будет реагировать, как на несущие угрозу. В зависимости от индивидуальных особенностей его реакции могут преимущественно располагаться в какой-то точке диссоциативного континуума или континуума возбуждения, но любые перемены, происходящие в его жизни, будут ухудшать его способность усваивать когнитивную информацию, такую как учебный материал в школе.
В результате состояние, в котором пребывает его мозг, может существенно отличаться от свойственного другим детям, учащихся рядом с ним. Как можно видеть из таблицы, ребенок, чувствующий себя спокойно, обрабатывает информацию иначе, чем тот, кто находится в состоянии тревоги, вне зависимости от того, ведет ли тревога к реакции перевозбуждения или диссоциации. Из двух детей, обладающих одинаковым коэффициентом интеллекта, тот, кто находится в более спокойном состоянии, может быстрее сосредоточиться на словах учителя и, используя способности высших отделов мозга, включиться в работу, требующую абстрактного мышления, и процесс обучения.
Рис. 3. Континуум возбуждения, зависимость обучения от психического состояния и реакция на угрозу
Напротив, ребенок, испытывающий тревогу, будет менее успешен в обработке и хранении вербальной информации, поступающей от учителя. В познавательной активности такого ребенка будут доминировать подкорковые и лимбические области мозга. Активность этих областей способствует концентрации на невербальной информации, такой как выражение лица учителя, движения его рук и его настроение, как оно воспринимается ребенком. В дальнейшем, поскольку мозг обучается в зависимости от того, как его используют, невербальные когнитивные способности этого ребенка окажутся развиты сильнее. Ребенок, который подвергался воздействию психической травмы или плохого обращения, обучается тому, что невербальная информация гораздо важнее вербальной, например, что «когда папочка пахнет пивом и забавно ходит, я знаю, что он сделает больно маме».
По мере того как степень возбуждения нервной системы ребенка повышается, ответственность за функционирование берут разные области мозга. Чем больше ребенок расстроен или испуган, тем примитивнее его поведение и реакции. Во время этого связанного с психическим состоянием сдвига в когнитивном восприятии чувство времени ребенка изменяется, и сокращается его горизонт планирования будущего. Испуганный ребенок не думает (и не должен думать), что будет в будущем через несколько месяцев — все его внимание сосредоточено на текущей угрожающей ситуации.
Это позволяет сделать важные выводы, помогающие понять мысли, реакции и поведение травмированных детей. Для таких детей немедленная награда является самым сильным подкреплением поведения. Отложенное удовлетворение для них практически не существует. Они совершенно не способны учитывать последствия своего поведения из-за возбужденного состояния, в котором находится их мозг.
В результате рациональное осмысление поведения — в том числе агрессивного — оказывается невозможным для ребенка, испытывающего состояние тревоги. Потерявший связь с внутренними регулирующими функциями коры, ствол головного мозга реагирует рефлекторно, импульсивно и зачастую агрессивно на все, что воспринимается как угроза.
Из-за того что информация обрабатывается мозгом в соответствии с текущим психическим состоянием, дети, с которыми плохо обращались, могут демонстрировать сбивающую с толку и кажущуюся немотивированной «ранимость». Слишком длительный зрительный контакт может быть воспринят как сигнал существования угрозы для жизни. Дружеское похлопывание по плечу может напомнить ребенку сексуальное насилие, причиненное его отчимом. То, что одному кажется доброжелательным мягким подтруниванием, другой может расценить как унизительное оскорбление в контексте постоянного сарказма, пренебрежительных замечаний и эмоциональной жестокости, с которыми он сталкивается дома. Просьба решить задачу на доске может напугать девочку, живущую в семье, где все, что она делает, оказывается недостаточно хорошим. Незначительное повышение голоса может восприниматься как окрик малышом, живущим в семье, где взрослые допускают насилие. Помогая детям, пережившим травму, мы должны принять в расчет такие реакции и позаботиться о том, чтобы системы стрессовых реакций могли прийти в состояние покоя. В этом случае дети смогут почувствовать себя достаточно защищенными, чтобы довериться деятельности высших отделов своего мозга и уменьшить время, проводимое ими в состоянии избыточного возбуждения.
По материалам: Perry, B. D. (2006, Summer). Fear and learning: trauma-related factors in education. // New Direction for Adult and Continuing Education, 110 (21–27).
Благодарности